Текст книги "Воскрешение А.К. Толстого"

Влас Михайлович Дорошевич
Воскрешение А.К. Толстого[1]1
  Впервые – «Россия»; 1901, No 631.


[Закрыть]

* * *

Один знатный, но образованный иностранец, приехавший в Петербург, говорил одному петербуржцу:

– Конечно, что больше всего меня интересует, – это ваш драматический театр. Мне будет интересно увидать на вашей образцовой сцене Пушкина.

– Не дают!

– Лермонтова?

– Не дают.

– Алексея Толстого?

– На образцовой сцене не дают.

– Тургенева?

– Так, иногда, кое-как… А вообще не дают!

– Ну, Островского!

– А вы долго здесь проживете?

– Месяца три.

– Вряд ли увидите. В полгода раз! А то не дают!

– Престранный, однако, черт возьми, у вас драматический театр! – сказал знатный иностранец.

Действительно, престранный, черт возьми, у нас драматический театр!

Дирекция жалуется на то, что нечего ставить. Актеры на то, что нечего играть. Публика на то, что нечего смотреть.

И все лучшие русские писатели исключены из репертуара.

Словно правило какое-то:

– Раз великий писатель – вон его. Это – сцена для посредственностей.

Говорят:

– Ведь театр существует для публики. А публика желает новинок. Извините! Но в хорошем исполнении «Борис Годунов», «Каменный гость», «Маскарад», «Дон Жуан» – были бы для публики новинками.

– Почему, – спрашиваете вы, – не дают исторической трагедии Пушкина? Ведь все исторические трагедии Алексея Толстого имеют же успех, заинтересовали же публику. А ведь тоже не вчера написаны вещи. Не «новинки».

– Да, – отвечают вам, – видите, тут разница. Трагедий Толстого публика, по невежеству своему, не знает. Не играли их, ну, и не читал никто. Это для нее новость. А пушкинского «Бориса Годунова» в школах читают. Всякий знает, в чем дело, и чем пьеса кончится. Зачем же он пойдет смотреть?

Но, позвольте, нельзя же ведь рассчитывать только на невежество публики и ему одному служить.

Ну, делайте опыт. Может быть, это будет иметь успех.

Ведь делаете же вы опыты постановки всевозможной трухи всевозможных драмоделов, – трухи, которая сегодня пройдет, завтра ее отпоют в газетах, а послезавтра она сойдет с репертуара!

Почему можно делать опыты постановки пьес Ивановых, Петровых, Сидоровых, – и нельзя делать опытов постановки пьес Пушкина, Лермонтова, Толстого.

– Позвольте! Чего ж вы кипятитесь не во время? Ведь сегодня же идет толстовский «Дон Жуан»![2]2
  Ведь сегодня же идет толстовский «Дон Жуан»! – Сцены из драматической поэмы А.К. Толстого (1862) были поставлены в спектакле, приуроченном к 25-летию со дня смерти писателя и организованном Литературным фондом в помещении Александринского театра.


[Закрыть]

Сегодняшний день действительно мог бы быть историческим днем.

Вынимается из-под спуда произведение дивное, полное глубины мысли и красоты формы. Одно из лучших, из самых художественных произведений в русской литературе.

Актер умный, талантливый, образованный, умеющий вдуматься в то, что он говорит, умеющий читать отличные стихи, умеющий создавать поэтические образы, а не просто играть самого себя в пиджаке, – когда такой артист появится на нашей сцене, – найдет для себя в роли Дон Жуана материал для тонкой, художественной, философской работы, источник вдохновения, творчества.

Будущий историк театра изумится:

– Как это они, имея в своем распоряжении такое превосходное художественное произведение, – играли какую-то дребедень?!

И все-таки никто не назовет 27-е января 1901 года историческим днем для русского театра. Ни дирекции не пришла мысль:

– Надо поставить толстовского «Дон Жуана».

Ни одному актеру не пришла мысль поставить в бенефис это замечательное произведение.

«Дон Жуан» не соблазнил никого в театре.

Его ставит Литературный Фонд.[3]3
  Литературный Фонд, Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым – организация, основанная в Петербурге в 1859 г. по инициативе A.B. Дружинина. Литературный фонд осуществлял помощь писателям и их родственникам, организовывал благотворительные спектакли и концерты, выпускал книги.


[Закрыть]

Конечно, совершенно естественно, что литераторы ставят в свой спектакль литературное произведение.

Но было бы естественно и актерам, и дирекции тоже не быть совсем чужими литературе.

Сегодняшний спектакль – это только уступка литераторам.

Пришла литераторам «фантазия» поставить «Дон Жуана». Дирекция и артисты, скрепя сердце, согласились.

Скрепя сердце, – потому что «Дон Жуан» ставится на один спектакль!

В репертуаре следующей недели нет уже «Дон Жуана».

До такой степени дирекция, очевидно, уверена в том, что «Дон Жуан» успеха иметь не будет.

А между тем она ошибается.

У всякой просвещенной публики это произведение будет иметь успех.

А у доброй публики Александринского театра, вызывающей даже Шекспира, – в особенности.

Давайте держать пари, что будут вызывать «автора».

Тот человек, который бы вскочил сегодня в Александринском театре и крикнул бы:

– Господа! Пошлем приветственную телеграмму в Ясную Поляну!

Имел бы у александринской публики сегодня колоссальный успех. Александринская публика будет тронута:

– А Толстой-то! В стихах писать начал!

– Какую новую вещицу написал!

– Не всю дают!

– Ну, еще бы, батенька! Нельзя же Толстого целиком пропускать! Многие с радостью будут говорить:

– Как хорошо, что Лев Николаевич бросил свои философские затеи и снова вернулся к исключительно художественному творчеству!

И только какому-нибудь столоначальнику придет в голову:

– Полно, тот ли это Толстой? Уж не бывший ли министр Толстой[4]4
  …не бывший ли министр Толстой… – Толстой Дмитрий Андреевич (1823—1889) – в 1865—1880 гг. обер-прокурор Синода, с 1866 г. одновременно министр народного просвещения, с 1882 г. президент Академии наук, в 1882—1889 гг. министр иностранных дел и шеф жандармов. Был поборником классического образования, разрабатывал проекты «контрреформ».


[Закрыть] это написал?