Текст книги "Летний тенор"

Влас Михайлович Дорошевич
Летний тенор[1]1
  Впервые – «Одесский листок», 1895, No 108. 2-я публикация – «Русское слово», 1903, 11 июня, No 159. Печатается по изданию – Сцена.


[Закрыть]

* * *

Он был моим соседом по даче.

Я сидел на своей террасе и пил чай, он – на своей и был углублен в фотографии.

Неожиданно он повернулся ко мне и спросил:

– Вы пописываете в газетах?

Я поклонился и отвечал:

– Да.

Он снисходительно кивнул головой:

– Можете написать, что тенор Аполлонов приехал и нанял себе дачу!

Я поклонился:

– Благодарю. Но я не по этому отделу.

Он посмотрел на меня с сожалением:

– Ах, вы не пишете музыкальной критики?!

И, не кивнув мне, повернулся, запел какие-то рулады и ушел в комнаты.

На следующий день он протянул мне карточки и сказал:

– Вот!

Он подошел к палисаднику и подач. Я подошел к палисаднику и взял.

– Вы были в цирке гимнастом? – с интересом спросил я, увидав фотографии.

Он снисходительно улыбнулся:

– Это так, для психопаток! Видите, специально в будуарном формате! В матросской рубашке с декольте. С обнаженными руками. Весь в трико. У вас тут в столице масса психопаток. Будут приставать!

– Да, психопаток, говорят, очень много.

Он улыбнулся самодовольной улыбкой. Я подал карточки:

– Благодарю вас!

– Возьмите. При вашей газете есть эти… как они называются… с картинками…

– Иллюстрированные приложения?

Он кивнул головой:

– Они самые. Редакция потом будет искать моих карточек.

Я поклонился:

– Благодарю вас. Когда редактор начнет искать, я у вас попрошу!

Он кивнул головой, запел руладу и пошел прочь. Назавтра он спросил меня:

– Запаслись билетом?

– Куда?

Он посмотрел удивленно:

– А на открытие! Сегодня открытие.

– Нет.

Он с сомнением покачал головой:

– Рискуете не достать.

– Ну, что ж! Я в опере, собственно, ничего не понимаю.

Он небрежно окинул меня взглядом:

– Может быть, я возьму «do».

– Когда?

– Сегодня вечером.

– А может быть, и не возьмете?

Он отвечал небрежно:

– Глядя по настроению. Я посмотрю мою публику. Может быть, я ей возьму мое «do», a может быть, и нет!

Он презрительно пожал плечами:

– Дело летнее. Мы, артисты, смотрим на это, как на отдых. Как на шалость.

– Вы уже пели в столице?

– В первый раз. Я делал Италию.

– Как?

– Я проделывал Италию. Пел во Фраскати[2]2
  Фраскати – небольшой старинный городок неподалеку от Рима.


[Закрыть], – это около Рима. В Кастеллямаре[3]3
  Кастелламаре – курортное местечко на Сицилии, на берегу Неаполитанского залива.


[Закрыть], – это около Неаполя. В Комо[4]4
  Комо – курорт в Северной Италии.


[Закрыть], – это около Милана. В Калабрии[5]5
  Калабрия, около Реджио. – Калабрия – область в Южной Италии, Реджио, Реджо-ди-Калабрия – провинция в Калабрии.


[Закрыть], около Реджио, со мной презабавный случай был. Пою «Пророка», – успех колоссальный. Особенно зрители в первом ряду. В энтузиазме. Биссирую. Выхожу во втором акте, – весь первый ряд пустой. Оказывается, их арестовали в антракте!

– За шум?

– Да нет! За то, что накануне кого-то на дороге ограбили и зарезали!

– В каких театрах приходится петь! А в России где изволили подвизаться?

– В России я сделал Стародуб[6]6
  Стародуб – как символ глубокой провинции могут иметься в виду и уездный город в Орловской губернии и Стародуб-на-Клязьме во Владимирской губернии.


[Закрыть]!

– Ах, Стародуб это вы сделали?

Он хитро прищурился.

– А вы что? Слышали? Там с женой местного губернского предводителя дворянства…

– Разве в Стародубе есть губернский предводитель дворянства?

Он утвердительно кивнул головой:

– Был!

– Скажите!

Два дня я его не видал, а на третий он вышел утром на террасу и ласково сказал мне:

– Здравствуйте, сосед!

– Доброго утра!

Он посвистал и прошелся.

– Может быть, вы контрамарку в театр хотите?

– Благодарю вас, некогда.

– Может быть, для знакомых кого?

– И знакомых таких нет!

– А то бы взяли! Всегда сколько угодно.

– Благодарю вас.

Дня через четыре я как-то попал в сад.

«Пойду послушать соседа!»

В театре сидел я, рецензент нашей газеты, рецензент другой газеты, рецензент третьей газеты, рецензент четвертой газеты, один околоточный, другой околоточный, знакомая капельдинера и господин с билетом, смотревший на пустой театр боязливо.

Дело было летнее.

Дирижёр скатал в руке какой-то шарик и кинул музыканту в скрипку.

Музыкант громко выругался.

Весь оркестр с удовольствием расхохотался.

Придворные дамы непринужденно разговаривали между собой.

И пока королева выводила трели, я ясно услышал:

– Филедокосовые[7]7
  Фильдекосовые – чулки.


[Закрыть] никогда не отстирываются!

А в сцене благословения мечей, во время страшной паузы, один монах совершенно явственно сказал другому:

– Хамовническое[8]8
  Хамовническое – марка пива.


[Закрыть] гуще!

Аполлонов вышел на сцену руки за спину, улыбнулся дирижёру, шутя ткнул сапогом в суфлерскую будку, ущипнул хористку, одетую пажом, и, заметив меня, дружески раскланялся со мной со сцены.

Он не пел, а напевал.

Но одну ноту крикнул вдруг, действительно, чрезвычайно громко и посмотрел на меня после этого так пристально, что я сконфузился и зааплодировал.

– Должно быть, это его «do»!

Он начал кланяться, сначала показал на горло, потом пожал плечами, страдальчески улыбнулся дирижёру и сделал ему знак:

– Повторите! Согласен!

Все это в один миг, так что я не успел даже опомниться.

Господин с билетом, с испугом оглядывавшийся на пустой театр, при этом поднялся, с омерзением взглянул на меня и, ни слова не говоря, вышел.

Через два дня после этого я слышал на соседней даче крик:

– Что же мне делать, если антрепренер жулик? Он обязан платить из сборов…

А через три дня у нас пропала горничная. Кухарка плевалась и ругалась:

– С горлодером сбежала! У их уж который день! Весь сундук был его карточками оклеен. Вся крышка! С им и сбежала!

– Как? Разве он?

На окнах соседней дачи были белые записки: «Одаеса дача».

И при воспоминании о фотографиях «специально в будуарном формате» у меня тоскливо стало на сердце.

Вместо будуаров изящных дам в сундуке горничной… Грустно в летнем театре, читатель!

Комментарии

Театральные очерки В.М. Дорошевича отдельными изданиями выходили всего дважды. Они составили восьмой том «Сцена» девятитомного собрания сочинений писателя, выпущенного издательством И.Д. Сытина в 1905—1907 гг. Как и другими своими книгами, Дорошевич не занимался собранием сочинений, его тома составляли сотрудники сытинского издательства, и с этим обстоятельством связан достаточно случайный подбор произведений. Во всяком случае, за пределами театрального тома остались вещи более яркие по сравнению с большинством включенных в него. Поражает и малый объем книги, если иметь в виду написанное к тому времени автором на театральные темы.

Спустя год после смерти Дорошевича известный театральный критик А.Р. Кугель составил и выпустил со своим предисловием в издательстве «Петроград» небольшую книжечку «Старая театральная Москва» (Пг.-М., 1923), в которую вошли очерки и фельетоны, написанные с 1903 по 1916 год. Это был прекрасный выбор: основу книги составили настоящие перлы – очерки о Ермоловой, Ленском, Савиной, Рощине-Инсарове и других корифеях русской сцены. Недаром восемнадцать портретов, составляющих ее, как правило, входят в однотомники Дорошевича, начавшие появляться после долгого перерыва в 60-е годы, и в последующие издания («Рассказы и очерки», М., «Московский рабочий», 1962, 2-е изд., М., 1966; Избранные страницы. М., «Московский рабочий», 1986; Рассказы и очерки. М., «Современник», 1987). Дорошевич не раз возвращался к личностям и творчеству любимых актеров. Естественно, что эти «возвраты» вели к повторам каких-то связанных с ними сюжетов. К примеру, в публиковавшихся в разное время, иногда с весьма значительным промежутком, очерках о М.Г. Савиной повторяется «история с полтавским помещиком». Стремясь избежать этих повторов, Кугель применил метод монтажа: он составил очерк о Савиной из трех посвященных ей публикаций. Сделано это было чрезвычайно умело, «швов» не только не видно, – впечатление таково, что именно так и было написано изначально. Были и другого рода сокращения. Сам Кугель во вступительной статье следующим образом объяснил свой редакторский подход: «Художественные элементы очерков Дорошевича, разумеется, остались нетронутыми; все остальное имело мало значения для него и, следовательно, к этому и не должно предъявлять особенно строгих требований… Местами сделаны небольшие, сравнительно, сокращения, касавшиеся, главным образом, газетной злободневности, ныне утратившей всякое значение. В общем, я старался сохранить для читателей не только то, что писал Дорошевич о театральной Москве, но и его самого, потому что наиболее интересное в этой книге – сам Дорошевич, как журналист и литератор».

В связи с этим перед составителем при включении в настоящий том некоторых очерков встала проблема: правила научной подготовки текста требуют давать авторскую публикацию, но и сделанное Кугелем так хорошо, что грех от него отказываться. Поэтому был выбран «средний вариант» – сохранен и кугелевский «монтаж», и рядом даны те тексты Дорошевича, в которых большую часть составляет неиспользованное Кугелем. В каждом случае все эти обстоятельства разъяснены в комментариях.

Тем не менее за пределами и «кугелевского» издания осталось множество театральных очерков, фельетонов, рецензий, пародий Дорошевича, вполне заслуживающих внимания современного читателя.

В настоящее издание, наиболее полно представляющее театральную часть литературного наследия Дорошевича, помимо очерков, составивших сборник «Старая театральная Москва», целиком включен восьмой том собрания сочинений «Сцена». Несколько вещей взято из четвертого и пятого томов собрания сочинений. Остальные произведения, составляющие большую часть настоящего однотомника, впервые перешли в книжное издание со страниц периодики – «Одесского листка», «Петербургской газеты», «России», «Русского слова».

Примечания А.Р. Кугеля, которыми он снабдил отдельные очерки, даны в тексте комментариев.

Тексты сверены с газетными публикациями. Следует отметить, что в последних нередко встречаются явные ошибки набора, которые, разумеется, учтены. Вместе с тем сохранены особенности оригинального, «неправильного» синтаксиса Дорошевича, его знаменитой «короткой строки», разбивающей фразу на ударные смысловые и эмоциональные части. Иностранные имена собственные в тексте вступительной статьи и комментариев даются в современном написании.

Список условных сокращений

Старая театральная Москва. – В.М. Дорошевич. Старая театральная Москва. С предисловием А.Р. Кугеля. Пг.-М., «Петроград», 1923.

Литераторы и общественные деятели. – В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. IV. Литераторы и общественные деятели. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1905.

Сцена. – В.М. Дорошевич. Собрание сочинений в девяти томах, т. VIII. Сцена. М., издание Т-ва И.Д. Сытина, 1907.

ГА РФ – Государственный архив Российской Федерации (Москва).

ГЦТМ – Государственный Центральный Театральный музей имени A.A. Бахрушина (Москва).

РГАЛИ – Российский государственный архив литературы и искусства (Москва).

ОРГБРФ – Отдел рукописей Государственной Библиотеки Российской Федерации (Москва).

ЦГИА РФ – Центральный Государственный Исторический архив Российской Федерации (Петербург).