Текст книги "«Несвядомая» история Белой Руси"

Заселение славянами территории Белоруссии

Период с IV по VII век вошёл в историю Европы как эпоха Великого переселения народов. На это время приходится пик миграционных процессов, охвативших практически весь континент и радикально изменивших его этнокультурный и политический облик. Вовлечённые в процесс переселения, славяне продвинулись из своей Висло-Одерской прародины на Восточно-Европейскую равнину и Балканский полуостров, наметив тем самым будущее разделение славян на западных, восточных и южных.

Можно выделить несколько причин, заставивших значительную часть славянства покинуть территорию первоначального проживания. Уже сам факт того, что славяне за относительно короткое время смогли не только расселиться на огромных пространствах Восточной и Юго-Восточной Европы, но и прочно укрепиться на новых местах среди других народов и в последующем ассимилировать их, позволяет сделать вывод, что славян было очень много и в границах их прародины возникла высокая плотность населения. Перенаселённость вполне могла привести славян в движение. Кроме того, в конце IV века в Центральной Европе серьёзно ухудшились климатические условия: наступило резкое похолодание, увеличилось количество осадков, повысился уровень рек и озёр, поднялись грунтовые воды, разрослись болота. Многие поселения в Висло-Одерском регионе оказались затопленными или сильно подтопленными, а пашни – непригодными для сельскохозяйственной деятельности. Это заставило славян искать более благоприятные для жизни земли. Также в качестве причины славянской миграции часто называют давление со стороны соседних народов, прежде всего германских.

Так или иначе, в середине I тысячелетия н. э. начинается массовое расселение славян на территории Белоруссии, которую до этого занимали разрозненные балтские племена: ятвяги, дайнова, лотва, латыгола и голядь. Согласно исторической концепции местечковых националистов, смешение славян с ранним населением Восточно-Европейской равнины привело к «зарождению новых народов – белорусов, украинцев и русских»[16]16
  100 пытанняў і адказаў з гісторыі Беларусі / Уклад. I. Саверчанка, Зм. Санько. Менск, 1993. С. 5.


[Закрыть]. Произошло это по следующим формулам: славяне + балты = белорусы, славяне + скифо-сарматы = украинцы, славяне + финно-угры = русские. Как мы уже отмечали, наиболее радикальные самостийники славянскую составляющую восточнославянских этносов полностью отрицают, в результате чего белорусы оказываются балтами, а великорусы – финно-уграми; украинцев, впрочем, белорусские радикалы считают братьями (особенно после «Евромайдана») и скифо-сарматами публично не называют.

Однако упрощённые конструкции «свядомых» историков не выдерживают соприкосновения с научными фактами. До середины I тысячелетия н. э. балты заселяли область от юго-восточных берегов Балтики до верхнего и среднего течения Оки, т. е. балтский регион включал в себя значительную часть земель будущей Великороссии.

Древнерусская летопись датирует пребывание балтского племени голядь в районе подмосковной реки Протвы 1147 годом. В этом году черниговский князь Святослав Ольгович по приказу суздальского князя Юрия Долгорукого совершил военный поход на проживавших в Подмосковье балтов («…и шед Святославъ и взя люди Голядь, верхъ Поротве»). Кроме того, с той же подмосковной голядью, скорее всего, связано отмеченное летописями событие 1248 года: «И Михаиле Ярославичъ московский убьенъ бысть от Литвы на Поротве». Московский князь Михаил Хоробрит погиб в сражении с «Литвой на Протве», под которой, очевидно, понимались потомки голяди. На основе топонимов и гидронимов, производных от этнонима «голядь», исследователи очерчивают довольно широкий регион расселения этого племени – от верховьев Клязьмы на севере до верховьев Жиздры на юге и от верхнего течения Днепра на западе до окрестностей Москвы на востоке. Исходя из этого, можно сделать вывод, что голядь занимала немалую часть великорусской территории и довольно долго оставалась не до конца ассимилированной.

Как видим, если следовать логике «свядомых» интеллектуалов, в белорусы следует записать большое количество тех самых «москалей», которых так не любят указанные интеллектуалы, или в крайнем случае – объявить коренных жителей Смоленской, Калужской и Московской областей отдельным от других русских народом, поскольку, например, славяне, заселявшие новгородские земли, ассимилировали не балтов, а финно-угров.

В действительности подавляющее большинство балтского и финно-угорского населения, проживавшего на Восточно-Европейской равнине, довольно быстро растворилось в славянской этнокультурной среде. Этому в значительной степени способствовал тот факт, что культурное развитие и балтов, и финно-угров протекало в замедленном темпе, им не были знакомы плоды римской цивилизации, которыми пользовались славяне, жившие по соседству с Римской империей. Славянами был освоен и внедрён в жизнь целый комплекс предметов, которых не знали их восточные соседи. В качестве главного свидетельства прихода славянского населения в лесную зону Восточной Европы археологи называют появление там начиная с V века изделий провинциальноримского происхождения: конского снаряжения, пинцетов из бронзы и железа (они использовались как туалетные щипчики, медицинский инструмент и орудие мастеров-ювелиров), железных серпов, жерновов для ручных мельниц. Кроме того, славяне принесли с собой зерновые культуры – рожь и овёс, неизвестные балтам и финно-уграм. Имея значительный перевес в уровне материальной культуры, а также численное превосходство, славянское население без труда смогло ассимилировать автохтонов Восточно-Европейской равнины.

Примечательно, что в Повести временных лет (древнерусском летописном своде начала XII века, составленном монахом Киево-Печерского монастыря Нестором) фактически отсутствуют сведения о взаимоотношениях пришлых славян с местным балтским населением на территории Белоруссии. И это при том, что в летописи довольно много внимания уделено этнографии стран Европы, особенно соседей Руси. Данное обстоятельство можно объяснить лишь тем, что к началу XII века балты, проживавшие на территории Белоруссии, полностью сошли с исторической арены.

Начальным этапом славянизации балтского ареала Белоруссии следует считать тушемлинскую культуру, существовавшую в V–VІІ веках и пришедшую на смену днепро-двинской культуре и культуре штрихованной керамики, которые имели балтскую атрибуцию. Территория тушемлинской культуры включала Смоленское Поднепровье, Полоцко-Витебское Подвинье и смежные с ним земли верхних течений Вилии, Немана и Березины.

В составе носителей тушемлинских древностей присутствовали две этнические группы – балты и славяне. Некоторые «свядомые» историки упорно оспаривают славянскую составляющую тушемлинской культуры, однако ещё советскими археологами на территории Смоленщины и Северной Белоруссии было найдено большое количество браслетообразных височных колец, датированных серединой и третьей четвертью I тысячелетия н. э. Такие кольца были излюбленным женским украшением значительной части раннесредневековых славян. Они подвешивались к головной повязке или вплетались в волосы и свешивались у висков обычно с обеих сторон головы. В восточном направлении ареал браслетообразных височных украшений простирался далеко за пределы ареала тушемлинской культуры: аналогичные украшения обнаруживаются в памятниках междуречья Волги и Оки. В этой связи есть все основания относить часть носителей тушемлинских древностей к славянской этнической общности.

На рубеже VII и VIII веков в Смоленском Поднепровье и Полоцко-Витебском Подвинье получают распространение длинные курганы, именуемые в исторической литературе смоленско-полоцкими. Становление культуры длинных курганов на Смоленщине и в Северной Белоруссии объясняется инфильтрацией в данный регион жителей псковских земель, где длинные курганы появились двумя-тремя веками ранее. Таким образом, общий ареал длинных курганов охватывал три древнерусские исторические области – Псковскую, Полоцкую и Смоленскую. Племенное объединение, жившее на этой территории, именовалось кривичами.

Кривичи, наряду с дреговичами и радимичами, были предками белорусов. При этом кривичи проживали также на территории Великороссии и, соответственно, приняли участие в формировании великорусской народности. Повесть временных лет даёт следующую информацию о расселении кривичей: «Иже сѣдять на верхъ Волгы, и на вѣрхъ Двины и на вѣрхъ Днѣпра, ихъ же и городъ есть Смолѣнескъ; туда бо сѣдять кривичи». Исходя из этого абсурдной представляется концепция Вацлава Ластовского, который отождествлял белорусов с кривичами и даже предлагал переименовать Белоруссию в Кривию. Помимо участия кривичей в этногенезе великорусов, против концепции Ластовского свидетельствует тот факт, что кривичи занимали только северную часть территории Белоруссии, южнобелорусское население формировалось на основе дреговичей и радимичей.

В последнее время в белорусской националистической историографии и публицистике предпринимаются попытки обосновать идею о балтской этнической атрибуции кривичского племенного объединения. При этом местечковые националисты, как всегда, руководствуются принципом «если факты противоречат моей теории, тем хуже для фактов». В Повести временных лет полочане (локальная кривичская группировка, жившая на территории Северной Белоруссии) прямо отнесены к славянской этнической общности. В летописном рассказе о расселении славян на Восточно-Европейской равнине говорится: «Такоже и тѣ же словѣне, пришедше, сѣдоша по Днепру и наркошася поляне, а друзии деревляне, зане сѣдоша в лѣсѣхъ, а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и наркошася дреговичи, и инии сѣдоша на Двинѣ и нарекошася полочане, рѣчькы ради, яже втечеть въ Двину, именемь Полота, от сея прозвашася полочанѣ (здесь и далее курсив наш. – Прим. авт.). Словѣне же сѣдоша около озера Илмера, и прозвашася своимъ именемъ, и сдѣлаша городъ и нарекоша й Новъгородъ. А друзии же сѣдоша на Деснѣ, и по Семи, и по Сулѣ и наркошася сѣверо. И тако разидеся словенескъ языкъ». Как видим, полочане однозначно причислены автором летописи к славянам.

О славянской принадлежности кривичей ясно свидетельствует и сам их этноним, имеющий чисто славянскую природу и стоящий в ряду других славянских этнонимов с суффиксом – ичи: радимичи, дреговичи, вятичи и т. д. Типологически этноним «кривичи» имеет очевидный патронимический характер (потомки Крива), и в этом плане он аналогичен таким славянским племенным названиям, как «радимичи» (потомки Радима) и «вятичи» (потомки Вятко). Балтская этнонимия не знает суффикса – ичи и патронимических этнонимов.

Также следует обратить внимание на то, что в латышском языке Россия именуется словом «Krievija», а русские – «krievi». Белорусов латыши называют «baltkrievi» (baits – белый). То есть имя племени кривичей балты перенесли на всё население Руси, что свидетельствует об этнокультурном единстве кривичей с другими восточнославянскими племенными объединениями, из которых сложилась древнерусская народность. К этнонимам балтских языков следует относиться предельно внимательно, поскольку данные языки являются одними из самых архаичных среди индоевропейских, а балты – древнейшие соседи славян.

Любопытно, что на Пелопонесском полуострове зафиксирован топоним «Kryvitsani», который, очевидно, связан со славянским этнонимом «кривичи». Не случайно византийский император Константин Багрянородный практически тождественной пелопонесскому «Kryvitsani» формой именовал восточноевропейских кривичей. По всей видимости, в ходе бурных событий эпохи славянского расселения одна часть кривичей оказалась в Восточной Европе, а другая – на юге Греции.

Другим племенным объединением, принявшим участие в этногенезе белорусов, были дреговичи. Повесть временных лет помещает их между Припятью и Западной Двиной: «а друзии сѣдоша межи Припѣтью и Двиною и наркошася дреговичи». Назвав эти реки, летописец, безусловно, указал не точные границы земли дреговичей, а лишь примерное место их расселения. Не подлежит сомнению, что бассейн Западной Двины принадлежал кривичам. Реальной же северной границей дреговичских поселений была линия, проходящая через Борисов и Заславль. То есть дреговичи занимали Центральную и бо́льшую часть Южной Белоруссии.

Как убедительно доказал Валентин Седов, дреговичи выделились из среды дулебов, праславянского племенного образования, занявшего территорию от верхнего течения Западного Буга до поречья Днепра. Помимо дреговичей из дулебов вышли также волыняне, поляне и древляне. Интересно, что все указанные новообразования, кроме волынян, получили свои названия от характера местностей, где они обитали: название полян образовано от слова «поле», древлян – от слова «древо», а дреговичей – от белорусского слова «дрыгва» (трясина).

Известно, что в VІІ-ІХ веках часть дреговичей жила в Македонии, к западу от Солуни (эта ветвь дреговичей именуется в византийских источниках другувитами). Академик Евфимий Карский высказал предположение, что македонские дреговичи были одними из тех славян, на язык которых уроженцы Солуни Кирилл и Мефодий перевели первые богослужебные славянские книги. «Ведь святые братья, просветители славян, естественнее всего на первых порах должны были писать на том славянском языке, который был знаком им с детства»[17]17
  Карский Е.Ф. Белорусы. Т.1. Введение в изучение языка и народной словесности. Варшава, 1903. С. 70.


[Закрыть], – отмечал Карский. Учитывая то, что дреговичи получили своё название от болотистой местности Припятского Полесья, расселение данного племени на Балканах, несомненно, происходило с территории Белоруссии. Следует отметить, что проживание представителей крупных племенных образований в различных, порой весьма удалённых друг от друга регионах славянского мира – вполне распространённое явление. Помимо уже упомянутых кривичей в Восточной Европе и Греции, можно вспомнить ободритов на Дунае и в Полабье, сербов балканских и сербов лужицких, хорватов в Прикарпатье и Хорватии, полян Малой Польши и полян киевских, словен на Ладоге и в Словении.

Третьим славянским племенем, жившим на территории Белоруссии, были радимичи. Они заняли юго-восток Белоруссии, а именно междуречье Днепра и Сожа (Днепр отделял радимичей от дреговичей). Повесть временных лет говорит об этом племенном объединении следующее: «Радимичи бо и вятичи от ляховъ. Бяста бо два брата в лясѣхъ: Радимъ, а другый Вятко, и, пришедша, сѣдоста: Радимъ на Съжю, и прозвашася радимичи, а Вятко сѣде своимъ родомъ по Оцѣ, от него прозвашася вятичи». Видимо, память о недавнем прибытии радимичей и вятичей на реки Сож и Оку во времена летописца (начало XII века) была ещё так свежа, что он счёл нужным рассказать даже предание об их родоначальниках – Радиме и Вятко.

Примечательно, что радимичи и вятичи названы в летописи не русскими племенами, а ляшскими (т. е. западнославянскими). Евфимий Карский предположил, что оба эти племени жили когда-то к западу от дреговичей, в непосредственном соседстве с ляшскими племенами. Такого же мнения придерживался Любор Нидерле. Как бы то ни было, неоспоримым является тот факт, что радимичи, вошедшие в состав белорусского (суб)этноса, и вятичи, составившие этническую основу великорусов, имели общее происхождение.

Несмотря на то, что кривичи, дреговичи и радимичи впоследствии составили белорусскую народность, в домонгольский период истории Руси не просматривалось никаких предпосылок для слияния северных и южных славянских племён будущей Белоруссии в некую самостоятельную страну. Изначально полоцкие кривичи относились к северной конфедерации восточнославянских земель во главе с Новгородом и поддерживали связи с другими кривичскими группировками. С дреговичами и радимичами, тяготевшими к киевскому центру, они соперничали за сопредельные земли. В дальнейшем все три племенных объединения были интегрированы в древнерусскую народность.

Рождение Руси

Кривичи, дреговичи, радимичи, поляне, древляне, вятичи, ильменские словене и другие восточнославянские племенные объединения представляли собой политические образования, у которых со временем появились свои вожди, старейшины и ополчения. Можно сказать, что восточнославянские племена к IX веку вошли в предгосударственное состояние, то есть к этому времени в восточнославянских землях сложились условия для образования государства (были построены крупные города, начала развиваться торговля, возникло имущественное неравенство и т. д.), однако ещё не появился слой профессиональных управленцев, готовых осуществлять базовые государственные функции.

Положение восточных славян осложнялось тем, что их северные земли входили в зону варяжской дани, а южные – в зону дани Хазарскому каганату. Территория Белоруссии в этом плане была разделена на две части: жившие на севере кривичи платили дань варягам (летописец сообщал об этом так: «Имаху дань варязи, приходяще изъ заморья, на чюди, и на словѣнехъ, и на меряхъ и на всѣхъ кривичахъ»), жившие на юго-востоке радимичи – хазарам. Дреговичи в связи с этими сюжетами не упоминаются; возможно, они принадлежали к тем немногим восточнославянским племенным объединениям, которые не находились в зависимости от соседних народов.

Начало русской государственности Повесть временных лет связывает с призванием в Новгород варягов во главе с Рюриком; в этом судьбоносном для Руси событии самое непосредственное участие приняли предки белорусов – кривичи. По словам летописца, в 862 году славянские и финно-угорские племена изгнали варягов за море, не дав им дани, и начали «сами собой владеть». После этого между ними вспыхнула усобица: «…не было среди них правды, и встал род на род». В том же году новгородские словене, кривичи, чудь и весь отправили посольство за море, к варягам-руси, чтобы сказать им хрестоматийные слова: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами». На этот призыв откликнулся варяг Рюрик, которому суждено было стать родоначальником княжеской – а впоследствии царской – династии Рюриковичей. Варяжский князь пришёл на земли восточных славян со своими родичами и дружиной, одному из своих мужей он пожаловал кривичский город Полоцк, первое летописное упоминание о котором датируется как раз 862 годом.

Обратим внимание на то, что вместе с новгородскими словенами и кривичами в призвании варягов участвовали финно-угры – чудь и весь. Как писал выдающийся русский историк Николай Карамзин, «новгородцы и кривичи были тогда, кажется, союзниками финских племён, вместе с ними плативших дань варягам: имев несколько лет одну долю и повинуясь законам одного народа, они тем скорее могли утвердить дружескую связь между собою»[18]18
  Карамзин Н.М. История государства Российского. Т.1. Москва, 2003. С. 83.


[Закрыть].

Об этническом происхождении Рюрика (и варягов вообще) историки спорят по сей день. По наиболее распространённой версии, он был скандинавом, однако некоторые учёные считают его славянином из Южной Прибалтики. Однако даже если пришлый варяг имел скандинавские корни, его род очень быстро славянизировался: уже внук Рюрика носил бесспорно славянское имя Святослав.

После смерти Рюрика в Новгороде стал править Олег – то ли его родственник, то ли приближённый дружинник. На попечение Олега был оставлен малолетний сын Рюрика – Игорь. На долю Олега, прозванного летописцем «Вещим», выпало объединение под одной властью двух политических центров восточных славян – Новгорода и Киева. Повесть временных лет сообщает, что в 882 году Олег собрал большое войско, состоящее из варягов, новгородских словен, кривичей и финно-угорских племён, и двинулся на Киев, где в тот момент княжили варяги Аскольд и Дир. Очевидно, северный князь не хотел кровопролитного сражения, а потому прибег к хитрости. Оставив позади своё войско, Олег вместе с юным Игорем и немногими дружинниками приплыл в Киев, скрыл вооружённых ратников в ладьях и велел объявить киевским правителям, что варяжские купцы, направляющиеся из Новгорода в Византию, хотят видеть их как друзей и соотечественников. Аскольд и Дир, не подозревая обмана, вышли к Олегу и в тот же момент были окружены его воинами. Преемник Рюрика сказал: «Вы не князья и не знатного рода, но я князь», и, показав Игоря, добавил: «Вот сын Рюриков». После этого Аскольд и Дир были убиты. Заняв Киев, Олег сделал его столицей своего государства и объявил «матерью городов русских».

Включение Новгорода и Киева в единое политическое образование, ставшее именоваться Русью, создало ту территориальную ось, вокруг которой со временем объединились все восточнославянские племена. Повесть временных лет сообщает, что в 883 году Олег покорил древлян, а в следующем году – северян. 885 годом датировано летописное известие следующего содержания: «Послал Олег к радимичам, спрашивая: «Кому даёте дань?» Они ответили: «Хазарам». И сказал им Олег: «Не давайте хазарам, но давайте мне». И дали радимичи Олегу столько, сколько хазарам давали. И овладел Олег древлянами, полянами, радимичами, а с уличами и тиверцами воевал». Дреговичи вошли в состав государства Рюриковичей, скорее всего, в период правления княгини Ольги (945–959 гг.), жены сына Рюрика, поскольку в 949 году византийский император Константин Багрянородный упоминает дреговичей-другувитов в качестве данников киевского правителя.

Объединив под своей властью большую часть восточнославянских племенных союзов, а также некоторые финно-угорские племена, Олег в 907 году двинулся в поход на византийскую столицу – город Константинополь (Царьград). Его войско состояло из «множества варягов, и славян, и чуди, и кривичей, и мери, и полян, и северян, и древлян, и радимичей, и хорватов, и дулебов, и тиверцев, известных как толмачи». То есть в походе участвовали и предки белорусов – кривичи и радимичи.

В летописи говорится, что столица Византии сдалась, когда воины Олега поставили корабли на колёса и подошли к Константинополю со стороны суши. Летописец упоминает также о щите, прибитом русским князем к воротам Царьграда в знак победы. На это обстоятельство в XIX веке обратит внимание A.C. Пушкин в своём стихотворении «Песнь о вещем Олеге»: «Победой прославлено имя твоё; // Твой щит на вратах Цареграда».

Русско-византийская война 907 года завершилась мирными переговорами, в ходе которых Византия обязалась заплатить по 12 гривен каждому русскому воину, а также «даяти углады [дань] на руские городы: пѣрвое на Киевъ, таже и на Черниговъ, и на Переяславлъ, и на Полътескъ, и на Ростовъ и на Любечь и на прочая городы; по тѣмь бо городомъ сѣдяху князья, подъ Ольгом сущее» (Повесть временных лет). Как видим, Полоцк (Полътескъ), наряду с Киевом и Ростовом, причислен к «русским городам», а его князь обозначен как подвластный Олегу.

Справедливости ради следует отметить, что в первые годы существования Древнерусского государства некоторые племенные объединения ненадолго выходили из-под власти великого киевского князя. Это произошло, например, с радимичами. Повесть временныхлет рассказывает, что в 984 году состоялся новый поход на радимичскую землю киевских войск. Воевода великого князя Владимира Святославовича по прозвищу Волчий Хвост разбил радимичей в битве на реке Пещани, и те вновь оказались в составе Руси.

Со временем восточнославянские племена консолидировались в единую древнерусскую народность, и племенной сепаратизм остался в прошлом. Этой консолидации способствовал целый ряд факторов.

Формирование единого самосознания ужителей Древней Руси было связано прежде всего с осознанием себя подданными династии Рюриковичей, представители которой пользовались исключительным правом на политическую власть в любой части Древнерусского государства. Такой династический характер формирования идентичности был типичен для Средневековья: аналогичным образом самосознание поляков и чехов дифференцировалось из общей этнической основы, разделённой на владения Пястов и Пржемысловичей, а венгерский и болгарский этносы, наоборот, консолидировались из разных компонентов под властью потомков соответственно Арпада и Крума.

Помимо династии Рюриковичей важным институтом, консолидировавшим восточнославянские племена, была великокняжеская дружина – организация воинов-профессионалов, противостоящая племенным ополчениям предшествующей поры. Дружинное сословие объединяло людей разного этнического происхождения, в него входили выходцы из всех восточнославянских племенных образований, а также представители балтских, финно-угорских, скандинавских и тюркских племён. Древнерусская дружина была первым крупным надплеменным образованием, сформировавшимся из разноэтничного населения, и, соответственно, дружинная культура была первым шагом на пути к созданию общерусской культуры. Дружина требовала частой ротации и пополнялась выходцами из различных племенных образований. Прослужив по несколько лет в единой культурной среде, дружинники возвращались в свои родные места уже не кривичами, дреговичами, вятичами или мерей, а русскими.

Великокняжеская дружина в X – первой половине XI века была основным элементом государственного управления на Руси. Дружина принимала участие в осуществлении полюдья – сбора дани с восточнославянских племён, подвластных киевскому князю. Русское полюдье довольно подробно описано в трактате византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей» (середина X века): «Зимний и суровый образ жизни этих самых русов таков. Когда наступает ноябрь, князья их тотчас выходят со всеми русами из Киева и отправляются в полюдье, то есть круговой обход, а именно – в славянские земли древлян, дреговичей, кривичей, северян и остальных славян, платящих дань русам. Прокармливаясь там в течение целой зимы, они в апреле, когда растает лёд на Днепре, возвращаются в Киев, собирают и оснащают свои корабли и отправляются в Византию».

Существенную роль в становлении древнерусской народности сыграли многочисленные города и их обитатели. Древнерусские города с момента их основания оказывались весьма пёстрыми в этническом отношении, что способствовало стиранию межплеменных различий. Так, в конце X веке, когда киевский князь Владимир Святославич для защиты южных рубежей Руси «…нача ставити городы по Десне, и по Востри, и по Трубежеви, и по Суле, и по Стугне», для их строительства и проживания в них были собраны жители многих областей Руси: «И поча нарубати муже лучшие от словенъ, и от кривичъ, и от чюди, и от вятичъ, и от сихъ насели грады».

На всей территории Древней Руси имела место единообразная материальная культура. К примеру, металлическое убранство костюма горожанок не обнаруживало каких-либо региональных различий. Височные кольца, изготовленные городскими ремесленниками в разных стилях и технике, получили широкое распространение во всех городах Руси и из городов нередко поступали в сельские округи. Бронзовые браслеты и перстни из древнерусских городов составляли несколько типов, но все они в равной степени имели хождение по всему восточнославянскому ареалу. Ювелирные изделия, выполненные в сложной технике (зернь, скань, чернь, эмаль), также распространялись по всей Русской земле.

Огромное значение для цементирования древнерусской народности имело Крещение Руси. Церковь внесла неоценимый вклад в развитие просвещения, в создание литературных ценностей, произведений изобразительного искусства и архитектуры.

С принятием христианства связано становление литературного языка, который имел хождение на всей территории Древней Руси. Население, принявшее христианскую религию, в той или иной мере соприкасалось со старославянским языком, на котором была написана древнерусская литература и совершалось отправление церковных обрядов. При этом имело место сложное взаимодействие между письменным языком и разговорной речью. Постепенно разговорный язык впитывал в себя элементы письменного языка, что способствовало формированию языкового единства на Руси.

Одним из лучших русских литераторов Средневековья был туровский епископ Кирилл. Написанные Кириллом поучения, торжественные слова и молитвы многократно переписывались во всех без исключения княжествах Древней Руси. Как отмечал академик Карский, произведения Кирилла Туровского по своему языку ничем не отличались от сочинений других русских писателей того времени.

О высокой оценке современниками произведений Кирилла Туровского свидетельствуют строки из его жития: ««Съй бе блаженный Кирил рождение и въспитание града Турова, в Рустей стране тако нарицаема, богату родителю сын… Прийдете днесь, братие, похвалим своего святителя, глаголюще ему: Радуйся, святителю честный и учителю нашь, другий Златоуст, иже нам в Руси паче всех восиа, радуйся, святителю, иже пресветлым учением своим конца рускыа просветив».

Таким образом, государственные институты и культура Древней Руси стали тем плавильным тиглем, который преобразовал конгломерат разношёрстных восточнославянских племён, а также славянизированных балтов и финно-угров в единое этнокультурное сообщество – Русь. Границы Руси в период её рождения включали территории сегодняшних Российской Федерации, Республики Беларусь и Украины. Яркой иллюстрацией единства Русской земли поверх нынешних границ между восточнославянскими государствами является тот факт, что княжившая в Киеве Ольга была уроженкой Пскова и основательницей Витебска. Символом духовного единства восточных славян в древнерусский период можно считать строительство Софийских соборов в Киеве, Новгороде и Полоцке. Как заявил Патриарх Московский и всея Руси Кирилл во время Первосвятительского визита в Беларусь, «София Киевская, София Новгородская, София Полоцкая – это как бы маяки, с одной стороны, освещающие наше общее пространство, а с другой стороны, как крепостные стены – свидетельствующие о единстве этого духовного пространства, о его силе и о его способности защищать свою самобытность. Сегодня сквозь толщу веков эти храмы напоминают нам завет предков о братстве, единстве, взаимопомощи, несмотря ни на какую политическую конъюнктуру. Всё вторично – первична наша общность, из неё должна вырастать политика»[19]19
  Слово Святейшего Патриарха Кирилла на торжественном акте во Дворце Республики Минска // Официальный сайт Русской Православной Церкви. URL: http://www.patriarchia.ru/db/text/750891. html


[Закрыть].