Книга: Сказки - Всеволод Гаршин

  Судьба Гаршина сложилась не самым наилучшим для человека образом, а если говорить совсем на чистоту, то сложилась она крайне трагично. Сойти с ума - это вам не гриппом недельку переболеть. Все эти жутковатые события из его жизни, по всей видимости, воплотились в эту прозу: темную, холодную, дьявольски пессимистичную, сказочную и все же страшную. И пусть не пугает читателя слово "страшная" - никаких экзерсисов с фольклором и игр с потусторонними силами в рассказах Гаршина, конечно, нет; страх внушает этот чернейший пессимизм, где в царстве мрака нет и не может быть луча света - бросьте, за оксюморонами Гаршин позабыл или не захотел зарезервировать место, взаимоисключающие вещи. А быть может, он просто понял, что все суть мрак, а потому свет - сорняк, который следует выпалывать, высушивать и сжигать. Так или иначе, любые начинания в этой тяжелой для эмоционального восприятия прозе малой формы следуют примерно тому, как, помните, у Шекспира: "и начинанья взнесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход - теряют имя действия". Только здесь они не совсем имя действия теряют, а скорее имя собственное; выцветают, тускнеют и обращаются в ничто, а иной раз и уходят в отрицательном направлении в какой-нибудь прямоугольной системе координат. Хотите независимости и ветра? - получите ледяных вихрей и удары топора под основание. Хотите родине послужить? - лучше сразу отдайте ей ногу. Хотите розу? - умрите, наконец.

  Первое и ближайшее сравнение, которое приходит в голову при прочтении рассказов из сборника "Красный цветок" - с "Искрой жизни" и "На западном фронте без перемен" Ремарка: их роднит вещь, которая и одновременно демаркирует их и делает ужасно далекими друг от друга - пессимизм и война. Герой Ремарка готов броситься с пикой на того, кто грозит ему даже немного отнять драгоценные секунды его жизни, малую ее толику, данную обстоятельствами и воображением. Он способен цепляться за нее, даже если он всего навсего жалкий бухенвальд - скелет номер 509. Весь этот пессимизм Ремарка зиждется, однако, на сваях оптимизма. Гаршин же распял оптимизм: его герой, будучи раненным в обе ноги и едва видимым в кустах, может только раскаиваться и желать себе скорейшей смерти, сравнивая себя с собакой, что была выброшена дворником.

  Эта проза щедра на героев, потерявших точку опоры и цель в жизни, потерявших конечности и даже сами свои жизни, и они готовы смиренно принять это. И в то же время она скупа на художественные изыски, хотя все равно завораживает. Это рассказы не для читателя, ищущего спокойствия и утешения. Это для тех, кто свято верит в то, что в мире куда больше несовпадений и тьмы, чем блеска и чистоты.

Из рассказа "Красный цветок": "Он сорвал этот цветок, потому что видел в таком поступке подвиг, который он был обязан сделать... Цветок в его глазах осуществлял собою все зло; он впитал в себя всю невинно пролитую кровь (оттого он и был так красен), все слезы, всю желчь человечества...".

Рассказ "Четыре дня". Действительно, перекликается с "Красным смехом" Андреева. Всего семь электронных страниц. Но ТАКИХ! В коллекцию антивоенных произведений.

Прочитаешь один рассказ и больше нельзя, сидишь и перевариваешь. Давят мысли, давят эмоции, и понимаешь, что невозможно одному человеку изменить устройство мира, а поэтому выход только один, если не хочешь смириться. И Гаршин не смирился. В возрасте 33 лет он покончил с собой. Стоят ли его рассказы (и сказки) прочтения? Да, да, да, и еще раз да.