Текст книги "Рой"

– Лучше за дверь не соваться, – просипел бывший опер ОБЭП Геннадий Баев, осужденный за убийство любовницы на почве ревности. – Маслину в миг поймаешь. Свои разборки там. Может, кто из других отрядов сорвался – ломанулись внагляк, а?

– Я бы знал, что кто-то заточил копыта, – мрачно мотнул головой Батыр. – Нет, это непонятки какие-то. Если и разборки, так между вертухаями.

– Как это? – удивился кто-то.

– Я почем знаю! – огрызнулся старшой и тут же скомандовал: – Тихо! К нам гости…

Вскоре и остальные услышали приближающиеся к бараку шаги. Бух-бух-бух – кто бы это ни был, он не скрывался.

– Разбежались по шконкам, – скомандовал Батыр, а сам достал из тайничка ежик – длинное, узкое, наподобие стилета, лезвие с наборной ручкой из плексигласа. Уж сколько шмонали их, а ни разу не нашли ничего – хитрый башкир умел устраивать схроны. Он засунул перо за отворот рукава и затаился за дверью.

– Слышь, это вроде карась чужой, – негромко произнес один из зэков, выглянувший в зарешеченное окно. – Ствол у него, калаш…

Батыр цыкнул на него, а у самого мысли так и заскакали, как сайгаки в степи. С хера ли это «карась» – надзиратель из наряда, идет к ним? Да еще со стволом. Своего «чабана» – начальника отряда, они прекрасно знали: старлей Филиппенко, усатый хохол с бычьей шеей и почти полным отсутствием мозгов. Может, хотят перевести всех по камерам, например, в ПКТ – помещение камерного типа, местную крытку? Все же они на строгаче – строгом режиме. А значит, потенциально опасные. Ярар, щас выясним – что к чему…

Щелкнул замок, дверь распахнулась, человек вошел, остановился – видать, оценивает обстановку… Батыр затаил дыхание, соображая – выйти и обнаружить себя или выждать и посмотреть – что этот хрен дальше делать будет. Тут кретин Баев к вертухаю сунулся:

– Гражданин начальник, а что…

Договорить он не успел. Очередь, выпущенная из автомата в упор, отбросила его на пару метров назад. В полутьме метнулись фигуры зэков, и убийца мгновенно прошелся по ним короткими очередями.

Уже не думая ни о чем, Зульфар прыгнул вперед, обхватил противника за шею в удушающем приеме и несколько раз вонзил перо под левую лопатку. Выронив автомат, тот осел на пол. Батыр ногой запахнул дверь, нашарил выключатель. Через мгновение барак осветился – странно, электричество давали ровно в восемь, время еще не пришло. Но башкир-собровец даже не удивился – закончилось, видно, время удивляться. При свете стало ясно, что четверо б/с откинули копыта, двое выли, зажимая кровоточащие конечности. Остальные попрятались, кто куда. Кроме Валеры-убийцы. Тот был на ногах, лицо напряженное, белое, в руках такой же самопальный нож, как и у Батыра.

С пола послышалась какая-то возня. Зульфар глянул вниз и тихо охренел: проткнутый насквозь «карась» встал на четвереньки и силился подняться на ноги… И ведь тыкал он этого мудака не куда-нибудь, а прямо в сердце – неужто рука дрогнула, подвела? Батыр зарычал, но его опередил Валера – подскочил к врагу и полоснул кесарем по шее, да с такой силой, что почти отхватил тому башку.

Бывший спецназовец глянул на старшего – тот молча кивнул, наклонился, поднял автомат. Привычно проверил магазин, затвор.

– Рвать когти надо, Валерьян, – пробормотал он. – Че-то непонятки какие-то. Пожить-то еще хочешь?

– А то, – мрачно кивнул тот.

– Ну тогда давай, собирай братву – пойдем на дело.

– Че надумал-то?

– Аул брать надо.

Подольский покачал головой:

– Совсем крыша съехала? Ты что – штурмом брать надумал?!

– Зачем штурмом? Там у них неразбериха, да? Ну так не до нас щас. И вообще, на месте разберемся, прикинем хер к носу. А, булды?

Валера покумекал секунду-другую и обреченно кивнул:

– Булды.

А сам подумал – хитрец башкир, знает, что там, в «ауле» – в здании Администрации, целый арсенал стволов, есть чем поживиться. Может, сдернут они с зоны – освободятся за зеленым прокурором? И удача улыбнется – уйдут, пока шухер тут стоит. А потом что?.. Ну, там видно будет.

Входная дверь была не заперта – первое нарушение. Второе – на вертушке у входа никого не наблюдалось – а должен дежурить инспектор. И третье… Вот дерьмо, так дерьмо! – хлопнул себя по лбу майор. Третье он сам допустил. О чем только думал, голова садовая! Забыл о рации, которую оставил в кабинете. Наверняка дежурные все это время пытались связаться с ним.

Он ворвался в кабинет, схватил со стола рацию, включил. Настроил на нужную частоту. Тут же отозвался старший в карауле – инспектор Тюлькин. Доложил обстановку – все оказалось намного хреновее, чем Вазген себе представлял. Из четырех автоматчиков на вышках отзывался только один – возле КПП. Остальные или убиты, или… в сговоре с этими… На контрольно-пропускном пункте трое контролеров заперли все двери и решетки. Ждут приезда омоновцев и «волкодавов». Больше никакой информации нет. Выстрелы донеслись пять минут назад со стороны жилой зоны.

«Полный отпад», – пробормотал, отключаясь, Слепян. Раненому в ногу старшему и трем уцелевшим младшим инспекторам он приказал сидеть в караулке, не высовываться. Надо брать стволы, и – в дежурку, решил он спустя минуту.

Он с досадой шарахнул по столу – ну надо же, в его гребаное дежурство!

Хозяин – сука, замы его остальные – суки, «филины» эти – зоновские контролеры – тоже суки!.. А он должен героя сейчас из себя строить. А то, может, уже в эту самую минуту продажные вертухаи, гандоны рваные, выпускают зэков из бараков, чтоб те ломанулись за охрану – в лес, в тайгу. Или в город – если совсем крыша съехала. Разбегутся по округе, лови их потом. Майор вытер разом взмокший лоб. Ну ладно, пора вниз, за оружием, а потом до караулки добежать и в КПП – вооружить ребят. Придется, черт возьми, тащить с собой семь стволов. Да еще глядеть, чтоб самого по пути не подстрелили. Твою мать!..

Территорию колонии окружал трехметровый забор: два метра каменных плит и метровая сетка с тремя рядами колючей проволоки наверху. Прибывший по тревоге спецназ решили разбить на четыре группы и проникнуть на зону с четырех сторон одновременно. Первая группа со щитами разграждения должна была войти с южной стороны через КПП, вторая, третья и четвертая – соответственно, с севера, запада и востока. Двум командам – первой и второй, было придано по снайперу. Бойцы всех групп были вооружены модернизированными АК-74 и штурмовыми винтовками для бесшумной стрельбы АС «Вал», пистолетами ПМ и ПММ и, само собой, спецсредствами – в том числе гранатами «Заря» и «Пламя», вводящими противника в шоковое состояние. Рассчитывали на внезапность штурма и огневую поддержку снайперов и автоматчиков.

Только распределились по группам, подоспел городской ОМОН численностью до роты. Посовещались и решили: омоновцы будут страховать спецназ со стороны южного въезда. При этом одна их часть войдет в зону и займет позицию вокруг КПП, другая же останется перед воротами – в резерве. Отдельные посты омоновцев расположились снаружи ограды – по периметру.

Перед спецназом стояли две задачи: первая – не допустить проникновения осужденных за пределы колонии, а в идеале – выхода их из бараков; вторая – выявить нарушителей среди сотрудников ИК и нейтрализовать их. Был отдан четкий приказ: при оказании вооруженного сопротивления стрелять на поражение.

Четвертая штурмовая группа в составе шести бойцов и командира – капитана Олега Сидорчука, должна была проникнуть на территорию колонии в районе расположения автомастерской и пошивочного цеха – на границе жилой и промышленной зон, где как раз маячила одна из сторожевых вышек. С нее, кстати, не поступало никаких сигналов. Это означало, что охранник, вооруженный автоматом АК-74М, либо уже мертв, либо… просто слинял оттуда.

После получения приказа и сигнала к штурму Сидорчук повел своих «волкодавов» вперед. Приставили специальный трап к стене, легко преодолели забор с колючей проволокой и мгновенно распределились вокруг зданий, присев за укрытиями и держа оружие наготове.

Капитан махнул своим бойцам – трое из них устремились вперед, другие страховали их. Но враг ударил совсем не с той стороны, откуда они ожидали. Неожиданно застрочил автомат сверху, и троих бойцов как косой срезало. На площадке перед автомастерской остались лежать три нашпигованных свинцом трупа.

Капитан заорал, указывая оставшимся спецназовцам на вышку. В следующее мгновение из четырех стволов ударили по противнику. Очереди из калашей и «Вала» изрешетили стальные борта вышки. Стрельба оттуда сразу же захлебнулась. Сидорчук приказал прекратить огонь, выждал секунд пятнадцать и махнул одному из своих – проверь, мол, что там, наверху.

Спецназовец убрал автомат, достал пистолет, привел его в рабочее состояние и осторожно принялся взбираться на вышку. Когда достиг верхней площадки, увидел залитое кровью тело охранника. Решив, что с ним покончено, подал знак своим внизу, но тут «мертвый» внезапно ожил и, вскинув автомат, выпустил в упор короткую очередь. Боец с простреленной грудью мешком полетел вниз. Без промедления шквал огня вновь обрушился на вышку. Пули с воем рикошетили от сварных стоек, дырявили стенки и безжалостно кромсали тело теперь уж точно бездыханного врага.

Капитан подумал, что сейчас сбрендит – едва начали операцию, а почти вся его группа выкошена. Лопухнулись они по полной – и это стоило жизни четырем хорошим парням.

Он приказал одному из оставшихся бойцов занять позицию на вышке и при малейшей попытке сопротивления гасить всех без исключения. Сам вытер испарину со лба. Нет, в такие переделки он ни разу не попадал.

Самое серьезное испытание ему выпало пару лет назад. Несколько обдолбанных наркотой зеков захватили двоих контролеров в СИЗО. Закрылись с заложниками в одном из помещений и стали выдвигать нелепые требования – одно другого хлеще. Пока администрация вела с ними переговоры и, таким образом, тянула время, группа спецназа заняла позицию на крыше здания. В это время их товарищи, вооруженные кувалдами, придвинулись к бронированной двери. Чтобы выломать ее, требовался заряд тротила, кувалды предназначались для другого.

По команде спецназовцы начали долбить по двери, вызвав оглушительный грохот, и, таким образом, отвлекли внимание бандитов. Одновременно двое бойцов – одним из них был тогда еще старлей Сидорчук – спустились по стене вниз, вышибли оконные стекла и бросили внутрь по шумовой гранате. Благо решеток на окнах тут не было. Мгновением спустя, пока преступники были оглушены и приходили в себя, Сидорчук с напарником запрыгнули внутрь, вырубили вооруженных заточками зеков, нацепили на них браслеты и отворили дверь своим товарищам. Тогда обошлось без единого выстрела. Никто не пострадал.

А сейчас полная жопа!

Капитан вытащил рацию и попытался связаться с командирами других отделений.

Один из двоих снайперов подразделения спецназа вошел в зону с первой группой. Оценил обстановку и с ходу выбрал удобную позицию – на крыше дежурной части. Во-первых, там имелись выступы кирпичной кладки, за которыми можно было укрыться, но самое главное – прекрасный обзор всей территории промзоны и площади перед зданием Администрации.

Оба снайпера из «Волкодава» не спешили менять свои пристреленные СВД – снайперские винтовки Драгунова на крутые новинки – винтовки ВСС «Винторез» для бесшумной стрельбы. По большому счету, если не обращать внимания на всякие навороты, лучше старой доброй драгуновской снайперки ничего пока не изобрели. Тем более что дальнобойность у нее непревзойденная.

Облаченный в серый камуфляж снайпер из первой группы залег за бортиком, снарядил свою «дуру», изготовился к стрельбе. Как только началась пальба в районе проникновения четвертой группы под командованием капитана Сидорчука, стрелок тут же прильнул к окуляру прицела. Принялся выискивать цель. Заметил на вышке справа палящего по своим автоматчика и уже хотел было срезать его, но спецназовцы из штурмовой группы опередили.

Он переместил взгляд влево, к другой вышке, там тоже уже вовсю шел бой. Вот и тут полная лажа! – автоматчик наверху тоже оказался предателем. Огнем из калашникова он пригвоздил к земле штурмовавших. Кто-то залег, а две фигуры в камуфляже так и остались лежать без движения. Все, отбегали свое пацаны – тут уж никакой броник не поможет.

Снайпер прицелился, выровнял дыхание и на выдохе плавно надавил на спуск. Бух! – голова врага взорвалась красным фонтанчиком. Удалось снять с первого же выстрела! Стрелок быстро переместился в сторону, выставил перископ и принялся обшаривать окрестности. Пока никого не видно.

Сзади послышался шорох. Он мгновенно перевернулся, выставил оружие перед собой. Отбой – один из омоновцев забрался к нему, видимо, чтобы прикрыть тыл. Снайпер занял прежнюю позицию и уже не видел, как боец городского ОМОНа, словно заведенный автомат, двинулся к нему и, подойдя вплотную, поднял свою ксушку и выпустил очередь ему в спину.

Убийца закинул автомат на плечо, наклонился, взял винтовку и залег в позицию стрелка. Через некоторое время раздались выстрелы – пять гулких раскатов подряд.

Батыр вышел первым, за ним тенью скользнул из барака Валера. Присели на корточки, осмотрелись. Вроде путь свободен. Подольский негромко свистнул – наружу начали выползать зеки.

Короткими перебежками, группами по три-четыре человека они направились к забору, разделявшему жилую и промышленную зоны. Подольский заметил, что три барака, где размещались остальные отряды, были заперты. Ну и хрен с ними, не до них сейчас. Тем более, публика там совсем не боевая – в основном, заметенные за взятки гибэдэдэшники да разная шушера из ППС.

До забора добрались без приключений. Ограда была металлической, но их, матерых волков, это не остановило бы. Впрочем, и спецназовские навыки не понадобились – калитка была распахнута настежь, что Валере не понравилось – словно приглашали их в мышеловку. Но обсасывать это было некогда, сейчас все решала внезапность их марш-броска.

Батыр подозвал троих оперов, махнул им – давайте туда, к площади чешите. Те молча кивнули и только ломанулись к аулу – к зданию Администрации, как распоровшая тишину длинная очередь срезала их.

– Рвем когти! – уже не таясь, заорал бывший собровец и зигзагами побежал через площадь.

Валере повторного приглашения не понадобилось. Он мигом рванул вслед за бугром. Снова застрочил автомат сверху («С вышки стреляют, гады» – промчалась мимо его сознания мысль) – еще двое полегли. Остальным удалось добежать до угла здания, спрятаться.

Батыр подал знак – за мной, и стал подкрадываться к входу. Когда добрался до двери, дернул на себя – та была заперта. Обломчик, господа, маленький такой обломчик. Благодаря ему тут мы все и поляжем.

И, словно в противовес его мрачным мыслям, загремел засов, и тяжелая дверь подалась вперед. Спецназовец Валера-убийца опередил его. Прыгнул вперед, рванул дверь и одним ударом сшиб человека за нею. Осужденные из отряда номер пять просочились внутрь.

Валера с Батыром рассматривали человека, лежащего на полу, и не верили своим глазам: это был не кто иной, как самый главный кум – начальник оперчасти на зоне. Да еще весь увешанный стволами. Вот это называется: фортуна повернулась передом!

Башкир толкнул подельника в бок, довольно скаля зубы: ну, что я тебе говорил?.. Абдульманову было чему радоваться – что бы там ни творилось на их зоне, здесь они в большей безопасности, чем в сраном бараке. Дом, конечно, не крепость, но продержаться в нем можно довольно долго. Должны быть тут и запасы провианта, а главное – оружие. Знал башкир о той заветной комнате – и стволы на опере подтверждали его мысль.

Так, ну, за дело. Воды надо побольше набрать – пока есть, а то еще отрубят вместе с электричеством, когда оклемаются и обложат их. А так все ничего: дверь – броня, на всех окнах решетки. Можно жить. Да вот еще заложник до кучи нарисовался.

Они подняли майора с пола, освободили от оружия, заковали в его же наручники. Бережно поддерживая под локоть – заложник им нужен живым и невредимым, отвели в ближайший кабинет и усадили на стул.

– Слышь, майор, – дружелюбно обратился к куму Батыр, – колись, давай, че тут творится такое?

Слепян сумрачно покосился на зека, промолчал.

– Не-ет, – протянул башкир, ласково улыбаясь, – так не пойдет, абзей. Ты или запоешь соловьем, или я тебя сейчас пошинкую, зажарю и съем. Ты же знаешь, кто в нашем строгаче чалился. Нам терять уже нечего. Вон, спроси его, – он кивнул в сторону примостившегося у окна кореша, – я прав, да, Валера-убийца?

Опер посмотрел на него, перевел взгляд на вроде безучастного к происходящему спецназовцу и все понял – ловить ему с ними было нечего. Это даже не матерые урки, нет, а люди, можно сказать, военные. И поступают с противником тоже по-военному. А сейчас они вышли на войну.

– Ладно, слушайте…

Когда выложил все, что знал, те двое переглянулись. Батыр кивнул корефану – выйдем.

– Это че – крышняк у него поехал, что ли?

– Вряд ли, – мотнул головой Подольский, – похоже на правду. Вспомни того «филина» бешеного. Сам же его резал, а ему хоть бы хны. И с хера ли он наших четверых покрошил?..

– Ну так, мы-то знаем, что побег – это фуфло. И бунт тоже. Тогда… – Батыр почесал небритую щеку. – В общем, че-то я не допер малость. Все тут нарики, что ли? Или не поделили хабар?

Валера задумался на мгновение, хотел было ответить, но тут до них донеслась настоящая канонада – снаружи завязался бой. Они кинулись к окнам, осторожно выглянули. Конечно, ничего особо не разглядели, но, судя по всему, начался штурм. А это значит, прибыл спецназ – тот самый, зоновский. Но вот кто с кем воюет – этого было не понять.

Батыр метнулся к пленному:

– Где оружейка?..

Глава 5

Михаил Зверев – командир отделения, состоявшего из восьми бойцов ОМОНа, стоял как раз в наружном оцеплении, возле КПП. Это его радовало – не нужно соваться в зону и подставляться под возможные пули бунтовщиков. Жизнь-то ведь не завхоз по понедельникам выдает из своей каптерки. И вообще, когда прибыли на место и стало возможным оценить обстановку, лейтенант милиции Зверев решил для себя, что бодяга с беспорядками на зоне – это не его телега, вот и нечего в нее впрягаться.

А когда за стенами ментовской колонии разгорелся самый настоящий бой, Миша понял, что пришло время сделать выбор. А он для нормального мужика, не замороченного давлением на совесть и долг, может быть только один: брать ноги в руки и линять отсюда. Пока еще есть время и такая возможность. Пока тебя не положили с вывернутыми потрохами на сырую землю.

Лейтенант скомандовал своему отделению рассредоточиться и занять боевые позиции перед воротами колонии. А сам метнулся к припаркованному у кромки леса милицейскому «Соболю» – якобы за светозвуковыми гранатами и взрывпакетами со слезоточивым газом. Когда подбежал к микроавтобусу, канонада сзади усилилась. В жопу весь этот цирк гребаный!..

Он рванул дверцу водителя, запрыгнул, с полоборота завел движок и спустя несколько секунд дал газу. Плевать на зэков, на спецназ и ОМОН… Все – он увольняется из органов. Здоровье дороже!

До города домчался за каких-то пятнадцать минут. Вырулил на проспект и, проехав еще метров триста, бросил машину на обочине. Если надо – свои подберут.

До дома было не так уж и далеко – оставшееся расстояние прошел быстрым шагом. Минут двадцать спустя уже подходил к знакомому ларьку. Тут и на соседа нарвался – весьма кстати…

…Понятно, что всех подробностей Зверев знать не мог. Но он воочию увидал весь масштаб катастрофы, разразившейся в колонии, – и ужаснулся, в чем, конечно, признаться Алексею, да и самому себе у него просто не хватило духу.

Он и раньше не был правдив с собой. Ни за что бы не согласился честно сказать себе, что он, Михаил Зверев, богатырь, одаренный могучей силой, тот, от кого, будь он в форме или в штатском, прохожие старались на всякий случай держаться подальше, в глубине души трус.

Там, в той самой глубине, куда Михаил старался не заглядывать, жил какой-то древний, генетический, что ли, страх. Да, Зверев старался побороть его. Для того и в милицию подался, да не просто в милицию, а в ОМОН. Наверное, мог бы податься и в бандиты: там тоже влился бы в компанию вооруженных, сильных, уверенных в себе парней, попросту говоря, стал бы членом стаи, и это также укротило бы противный предательский страх… Однако у Михаила, никогда интеллектом не блиставшего, хватило ума понять, что ОМОН – стая еще круче, а стало быть, там он в большей безопасности. И в самом деле, среди боевых товарищей страх исчез, и Михаил перестал бояться, и на войне был, и пулям не кланялся. Но там все было просто и понятно, а здесь!.. Здесь чутье сразу подсказало, что происходит нечто страшное.

Причем, дело даже не в пламени, грохоте, воплях и стрельбе – этого Михаил не испугался бы. Но то же самое чутье, которого он, в общем-то, не осознавал, взяло его под защиту. Пропадешь! – беззвучно шепнуло оно ему, и он вмиг угадал, что побоище и пожар страшны не сами по себе, а как знак какой-то еще неизвестной, но ужасной беды, разразившейся над этим миром.