Текст книги "Многоножка"

– Встану, – упорно сказала Тамара. – Не будет такого, что не встану.

Бабушка лишь вздохнула.

– Ну что ж с тобой поделаешь… Позвоню я Римме, всё ей объясню. Если будет возражать – поживёшь у меня какое-то время. Только, Тамарка, учти: ежели я узнаю, что тебе стало хуже от занятий – я первая тебя оттуда силком вытащу, пискнуть не успеешь! Поняла?

– Да, – с благодарностью кивнула Тамара. – Я поняла.

* * *

На следующий день была суббота. И проснувшаяся на бабушкином диване Тамара решила начать делать то, что задумала.

«Но как?» – спросила она себя, вставая и потягиваясь. На кухне скворчало: бабушка что-то готовила. Аппетитно заглядывал в комнату запах яичницы и жареной колбасы. За окном светило солнце.

Потерев глаза, Тамара ещё какое-то время сидела, глядя на собственные тощие ноги. Затем нашла рукой деревянный подлокотник дивана, опёрлась на него (вместо Стикера), покачнувшись, встала на ноги. Поморщилась, снова чувствуя себя неуклюжей без третьей ноги. Но решила снова попробовать сделать шаг.

– Стикер-то не забудь… – произнесла бабушка, вставшая на пороге комнаты.

Тамара повернула к ней голову.

– Я хотела… – она запнулась, посмотрев на собственные ноги.

Бабушка молчала – и Тамара решилась спросить о том, что занимало её мысли:

– Слушай, мне вот что в голову пришло: может быть, мне начать тренироваться? Ну, ноги разминать там или что-то такое…

– С твоим упорством только двери вышибать, – снова вздохнула бабушка, – но ходить тебе рано. Если хочешь тренироваться – то не с того начинаешь.

– А с чего нужно?

– Начинать тебе стоит, как минимум, лёжа. Так ты не повредишь позвоночник.

– И чего мне делать лёжа…

Бабушка подошла к ней.

– Ложись на пол.

Как только Тамара легла, почувствовав затылком холодные лакированные половицы, бабушка встала над ней.

– Теперь подними прямые ноги.

Помогая себе руками, Тамара, пыхтя, изобразила некое подобие буквы «Г».

– А теперь согни одно колено.

Всё ещё держа шатающиеся ноги-шпалы задранными, она согнула одно колено. В суставе кольнуло.

– Выпрями, и согни другое, – диктовала бабушка.

Тамара повторила то же самое с другой ногой, после чего ей было даровано разрешение опустить обе ноги. Бухнув ими об пол, она почувствовала, как заболела уставшая поясница.

– Хочешь нормальные колени – повторяй это каждое утро, – посоветовала ей бабушка. – Только не переусердствуй! Не делай, если тебе сильно больно, чтобы не навредить. Врачи сейчас, конечно, молодые да хреновые, но некоторым стоит верить.

Поднимаясь с её помощью и берясь за Стикер, Тамара, потянувшаяся за одеждой – спала она в особых Пижамных Доспехах (из мягкой голубой ткани, с месяцами и звёздами) – спросила:

– Ба, как думаешь, я же не инвалид?

Бабушка только махнула рукой.

– Да тебе до инвалида как до Луны.

* * *

Тамара не знала, как именно бабушка смогла уговорить её маму, что ей сказала, какому гипнозу подвергла, – но, когда она вернулась домой, мама, скрепя сердце (и стиснув губы), согласилась на то, чтобы дочь её ездила заниматься в «Стаккато».

– Но если я увижу, что тебе становится хоть немного хуже…

– Если станет хуже – я сама тебе об этом скажу, – честно пообещала Тамара.

С того дня, как бабушка показала ей упражнения, она начала свои небольшие ежеутренние тренировки, состоящие в том, чтобы заставлять свои ноги уставать, когда они только-только отдохнули. Иногда даже заставить себя задрать ноги вверх было трудно – но Тамара вспоминала слова Светы о том, что спуску ей не дадут, и кряхтела, превращаясь в пыхтящую букву «Г».

Уже со следующего понедельника начались активные репетиции в «Стаккато». Сроки у них были сжаты донельзя, так что и речи не шло о том, чтобы ставить «Как вам это понравится?» полностью. После некоторых споров Света решила, что трёх первых сцен и им самим, и зрителям будет достаточно. Стали решать, кто кого будет играть…

– Короче, смотрите, – говорила Света. – Нас семь человек. В первой сцене первого действия – пять человек. Оливер, Орландо, Адам, Дени и Шарль…

– А кто из них кто? – задал вопрос Костя, подперев рукой щёку.

Все уставились на него.

– Ты что, не читал что ли? – с подозрением спросил Серёжа.

– А ты как будто читал!..

– Нюра читала.

– Так, не начинать здесь детсад! – прикрикнула Света, и они затихли. – Подняли руки те, кто читал!..

Вверх поднялось четыре неуверенные руки.

– Одни девушки, – фыркнула Света недовольно, – а тебе что помешало, колобок? – воззрилась она на Кирилла.

Тот смутился, пробормотав что-то про то, что он «не знал».

– Надо было догадаться! В следующий раз дедуктивушку свою врубай. Короче, вы трое – прочитать обязательно. Потому что вы, вашу за ногу, будете играть в первом действии…

Костя с Серёжей переглянулись.

Действие 8. Зачем ты это делаешь?

– А Нюра всегда так много читает?

– Ага. У нас в классе болтали, что она прочла «Капитал» от скуки в поезде, когда ей было восемь.

В жизни своей Тамара не привыкла читать пьесы, поэтому Шекспир дался ей с трудом, и то только со второго раза. Она, однако, прочла ещё несколько раз, чтобы подумать, кого она хотела бы играть – и чтобы этот кто-то по минимуму двигался на сцене.

«Это точно не Розалинда… А кроме неё есть только Одри и пастушка Феба…» – раздумывала она, лёжа на полу и по очереди поднимая к потолку выпрямленные ноги. С каждым днём ей давалось это чуточку легче, – и чем легче, тем сложнее было заставить себя потратить на тренировку время. И всё же Тамара заставляла, внушая себе: она никогда не встанет на ноги, если будет лениться в таких мелочах.

«Всё равно бесполезно, – ворчал вредный Стикер. – Ты навсегда инвалидка, и без меня и шагу не ступишь». Но его слова лишь заставляли Тамару стараться усерднее. Настолько, что однажды она, поднявшись, сделала несколько махов руками.

– Twinkle, twinkle, little star… – пыхтя, напевала она.

В школе было всё, как обычно – за исключением того, что ей появилось, с кем судачить в перерыве. Агата, казавшаяся тихой и нелюдимой, оказалась потрясающим собеседником. Именно от неё Тамара впервые и узнала сюжет «Как вам это понравится?».

Но иногда её пугало то, что Агата начинала говорить, как настоящий студент. Или даже лучше.

– Знаешь, я вчера её прочла, – поделилась с ней Тамара, сидящая на подоконнике (вопреки всеобщему учительскому запрету) и болтающая ногами. Забраться на такую высоту ей чуть-чуть помогла Агата, так что они в каком-то смысле были сообщниками в маленьком преступлении. – И думала, кого я вообще могу сыграть…

– И кого?

– Думаю, Одри. Ну эту. Сельскую девушку.

– Может, лучше пастушку? Феба которая.

– Может, и её…

– На самом деле, есть одна интересная вещь… – поделилась Агата. Она немного подумала, а затем сказала: – Я как-то смотрела по телевизору «Назад в будущее»… Ну, знаешь, про машину «Делориан» и дока Брауна, и Марти… Смотрела?

– Ага, мельком. И что?

– Я досмотрела до конца первую часть и… Потом снова перечитала «Как вам это понравится». И мне пришло в голову, что между этими двумя есть нечто общее.

Тамара про себя прикинула, что может быть общего между фильмом Земекиса про путешествия во времени и пьесой Шекспира. Не придумала ни одной причины, и всё же спросила:

– И что?

– То, что и там, и там герои куда-то уходят, чтобы что-то сделать, а потом возвращаются изменившимися. Совсем другими.

Тамара повернула голову. Их с Агатой взгляды встретились.

– А потом, – продолжила Агата, – я поняла, что абсолютно всё, что есть, можно поставить под такой шаблон.

Тамара ненадолго задумалась. Мимо них пробежали трое шумных младшеклассников с квадратными портфелями больше них самих.

– А если, например, взять «Волшебников Риша»? – предложила она. – Там ведь герои никуда не уходят. Они всегда на одном и том же месте, весь фильм. А события происходят с ними.

– Я не смотрела, – призналась Агата, – не люблю фентези.

– Ну ты поняла, о чём я? Не всё можно подогнать под твой шаблон. Потому что герои не всегда возвращаются туда, откуда ушли, а иногда и вовсе не уходят. А иногда уходят – и возвращаются точно такими же.

– Нет, – Агата сказала это очень твёрдо. – Насчёт почти всего – может быть и так. Но мне кажется, что герой всегда меняется, если куда-то откуда-то уходит.

Тамара хотела ещё что-то ответить, но разговор их был прерван звонком, как всегда звеневшим не вовремя.

* * *

Тамара с Агатой зашли в общий зал «Стаккато», когда Серёжа с Костей стояли на расстоянии десяти метров друг от друга, и бросали злые взгляды, и столь же злые, сколь и нелепые реплики. Девушки настороженно замерли у порога: всё выглядело так, будто теперь эти двое всерьёз поссорились. Даже Нюра с Гардеробуса смотрела на них как-то странно.

– Ты здесь что делаешь?! – крикнул Серёжа Косте.

– Ничего! – парировал тот. – Я ничего не умею делать! Не научили!

– Тогда ты что-то точно портишь!

– Естественно! Я порчу праздностью вашу, сэр, дорогую сестру… – и он указал на Нюру.

– Работай-ка лучше, да чёрт с тобой!

– По-вашему, я должен пасти ваших свиней и жрать с ними жёлуди?! – возмутился Костя.

У Тамары в мозгу щёлкнуло: эти двое играли первую, вступительную ссору Орландо с Оливером! По сюжету «Как вам это понравится» это были два брата, поссорившиеся из-за наследства отца. Реплики были точь-в-точь как у них… только немного адаптированные.

– Ты вообще понимаешь, где ты находишься?! – вопрошал Серёжа.

– Конечно! В вашем, сударь, саду!

– А ты понимаешь, кто перед тобой?!

– Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! – единый залпом выпалил Костя, запнувшись.

Серёжа надул щёки, но не выдержал и рассмеялся, выйдя из образа.

– Блин, ну что ты за человек, Селезнёв… – вздохнул Костя, закатывая глаза. – Что ты ржёшь-то?!

– Извиняюсь… Давай заново, – Серёжа прокашлялся. – А ты понимаешь, кто перед тобой?!

– Даже лучше, чем тот, кто стоит передо мной, понимает, кто стоит перед ним! – без запинки пробасил Костя. – Вы – мой старший брат, и вам не стоит забывать об этом!..

Тамара, показав Агате знак «тихо», осторожно покралась мимо Кости с Серёжей по периметру зала.

– Да как ты смеешь?!

Они начали сближаться: в первой же сцене между братьями чуть не доходило до рукоприкладства, но слуга вмешивался и уводил Орландо из сада.

– Потише, братец! Вы слишком молоды для этого!

– Так ты хочешь поднять на меня руку, мерзавец?!

– Я не мерзавец! Я сын Роланда де Буа, и трижды негодяй тот, кто говорит, что он произвёл на свет негодяя!

– Господа, молю, пожалуйста, не ссорьтесь! – пропела тонким голосом Нюра, приложив ладони ко рту. Мельком она встретилась взглядом с Тамарой.

«Она что, играет Адама?»

«Орландо» с «Оливером» сцепились, схватив друг друга за предплечья.

– Отпусти, говорю!

– Не пустю!..

И двое «актёров» в голос захохотали.

– Вы что, уже распределились? – спросила их Тамара, решив, что можно говорить, раз миниатюра окончена. Костя с Серёжей обернулись к ней и расцепились.

– Только мы двое. Нам же Света сказала, что мы будем играть… А этот дебил, – и Костя укоризненно покачал головой, взглянув на друга, – не выучил ни черта.

Тот лишь пожал плечами.

– Каюсь – прочитал только начало, и то мельком. Но, как видишь, основную суть передать могу… А Кирилл придёт?

– Должен… Он в конфу написал.

– А Ксюха?

– Она прибегала, но сказала, что что-то забыла, и умчалась… Напишите ей кто-нибудь-то…

В тот день, когда пришла Света, Тамаре была назначена роль пастушки Фебы, у которой было не слишком много слов и действий по сравнению с другими. Несмотря на то, что, попроси её – она сыграла бы и роль Розалинды (главной героини), Света, кажется, сама понимала, что активно двигаться Тамара не сможет.

Серёжа и Костя были выбраны на роль двух ссорящихся между собой братьев, Оливера и Орландо. Хохочущая чуть ли не над каждым словом Ксюха должна была стать Розалиндой, Агата – пастушкой Одри, а Нюра – Селией. Кириллу, пришедшему в «Стаккато» последним, сказали, что он будет Оселок. Он ничего не понял (так как до сих пор ничего не прочитал), но на роль согласился – иного выбора ему просто не предоставили.

– Но вот где проблема, – говорила Света, – там в финальной сцене собирается, помимо священника и пары-тройки персонажей, которых можно опустить, четыре пары героев. А нас – семеро.

– Пары? – переспросил Серёжа.

– Там в конце все на всех женятся, – объяснила Агата негромко, таким тоном, будто ей не слишком хотелось. – И у нас нет кого-то на роль Сильвия…

– Это парень? – спросил Кирилл, сунув руки в карманы и приподнимаясь на носках (своими действиями он слегка напоминал неуклюжий воздушный шар).

– Да… Чёрт, Колобок, ты когда уже прочитаешь?! – рассердилась Света. – Чтобы к следующему сбору знал от корки до корки, кто есть кто! Кажется, нам нужен ещё один человек.

* * *

Тамара шагала по пустому школьному коридору.

Снаружи, за окнами, на стадионе светилось что-то большое и фиолетовое, но она не могла просто выйти и посмотреть, что это – звенел звонок, и ей нужно было спешить.

Мимо неё пронеслись вперёд две Агаты, быстро разбежавшись в разные стороны. Тамара даже не удивилась. Потом мимо пронеслась с кипой бумаг всполошённая Света – тоже, видимо, куда-то спешила.

Тамару догнала Нюра с кроличьей маской на лице.

– Идём, – и она взяла её за руку.

Они нырнули куда-то вниз, в темноту. И в следующий момент оказались в автобусе, который куда-то едет. За окном проплывал неразличимый, по-прежнему фиолетовый мираж. Тамара сидела у окна, а Нюра – рядом, безразлично глядела перед собой.

– Куда мы едем? – спросила Тамара.

Нюра не ответила.

– Если не скажешь – я проснусь, – и прежде, чем Нюра на неё посмотрела, Тамара привела угрозу в исполнение, «выныривая» из сна в реальность.

«Как-то всё… слишком быстро произошло», – думала она, лёжа в тёмной комнате и глядя в полосы света с улицы, прикасающиеся к потолку. Фонари либо уже включили, либо ещё не выключали.

Полежав какое-то время, Тамара поразмышляла над тем, какой чудаковатый ей приснился сон. Впрочем, мысленно пожала она плечами, бывали сны и постраннее. Потянувшись за телефоном, Тамара сонными глазами посмотрела время: едва доходило три ночи. Свет, видимо, шёл не от фонарей, а от чего-то ещё. Но был хотя бы не фиолетовым – это успокаивало.

Именно тогда Тамаре в голову пришла мысль найти в сети профиль незнакомца с запоминающейся фамилией. Вбив данные и поискав несколько минут, она нашла единственную подходящую страницу: «Роман Тварин, 17 лет». Ни фотографии в профиле, ни единой записи на стене. Зато в такое позднее время он по какой-то причине был онлайн.

«Чего не спишь?» – напечатала ему Тамара вместо приветствия.

Ей почему-то стало весело от того, что он может даже не догадаться, кто она такая, и всполошится.

В ногах её, поворочавшись, устроился тёплой мохнатой тяжестью кот Мята.

«Ты кто вообще?» – «вибранул» телефон сообщением. Затем ещё двумя:

«А, погоди… Допёр, кажется».

«Ты та чокнутая хромая? Как ты меня нашла?»

Тамара слегка сморщила переносицу: слишком быстро её раскрыли. Может, по имени. А может, – по фотографии в профиле.

«У меня имя есть. Грубиян».

Рома перестал отвечать, так что она снова написала:

«Так чего не спишь-то?»

«Сначала скажи, как ты меня нашла».

«У нас в городе только ты один с такими именем и фамилией. Было несложно. Теперь твоя очередь».

«Хочу и не сплю».

«Может быть, не хочешь – и не спишь?».

Рома снова не ответил. Но Тамара была настойчива, потому что быть такой ей нравилось.

«Ты снова Звезду Народов пилить решил?».

После этого сообщения мигающая надпись «печатает…» по какой-то причине выглядела особенно зловеще. И как-то загадочно.

«А если решил – то тебе-то что?»

«Просто спросила».

Пока он отвечал, Тамара щёлкнула на «добавить в друзья».

«Почему ты вообще написала?» – спросил он через какое-то время.

Тамара решила ответить честно:

«Да сама не знаю. Может, решила, что ты хороший человек».

«Ну тут ты явно ошиблась адресом».

«Не считаешь себя хорошим?»

«Хороший человек книги жечь не станет».

«А я думаю, у тебя была веская причина. Это, конечно, не очень хорошо, но… Не знаю».

Тамара подумала про Егора.

«Наверное, на твоём месте… Я поступила бы так же».

Рома ничего не писал примерно минуты две. Затем от него пришло:

«Ты когда-нибудь убивала животных?»

«Нет, никогда. Один раз таракана раздавила… Но мне не жаль».

«Я как-то раз в детстве отравил бродячую кошку».

«Почему?».

«Хотел посмотреть, как она умрёт. Но когда увидел – было поздно. Всё это произошло на глазах какой-то старухи, которая разболтала моей семье… Короче, я после этого оправдал свою фамилию».

Тамара тяжело вздохнула: ей стало жаль и кошку, и Рому. Непонятно, почему. Она посмотрела в потолок, а на телефон продолжили приходить сообщения:

«Так что потом я пса отравил. Специально. Мышьяком. Добрый был пёс, хороший».

«Это ужасно», – напечатала Тамара. Ей стало тяжело от такого разговора.

Рома ответил:

«Ага. И какой я после этого хороший человек?».

Какое-то время Тамара глядела в экран, остановив пальцы над клавишами телефона.

«Зачем ты это делал?».

«Ну раз я Тварин. То и должен вести себя, как тварь. Тем более, если все меня таким считают…».

«Глупость какая. Ты не должен».

«Так во мне точно никто не разочаруется», – пришёл ответ. А затем:

«Шла бы ты спать, хромая. Что зря воздух-то сотрясать».

«Помнишь, когда пошёл снег?» – напечатала Тамара.

«?»

«Ну мы с тобой стояли и снег пошёл…».

«Ну и что?».

«Ты тогда ничего не почувствовал?»

«Ты о чём?».

«О том, что мы связаны».

«Чё за бред».

«Может, и бред. Но ты выглядел тогда, как человек, которому нужна помощь».

«Ну точно не от хромой чудилы, говорящей с раздолбанными клавиатурами».

«Отвали, хромая, а то хуже будет», – пришло последнее сообщение, и Рома Тварин вышел из сети.

Действие 9. Преступление против смысла

– Ты когда-нибудь смешивал «Кока-колу» с «Ментосом»?

– Ты серьёзно? Ещё скажи, что кто-то никогда этого не делал… Ах да, ты же и не делал, точно.

– Я просто осторожен…

– Света, – позвала Тамара, остановившись на пороге.

Кабинет № 018, перешедший Свете от её отца, был почти таким же бардачным, как комната Задиры Робби. Всё здесь – коробки, документы, какие-то тетради, мелкий реквизит, несколько костюмов на вешалках, – было свалено и развалено всюду так, будто сам кабинет ещё не оправился от смены хозяина.

Света, повернувшись на её призыв, подскочила к двери и выглянула наружу – проверить, чем заняты остальные. Прикрыла дверь и спокойно спросила:

– Да?

Такие махинации были ей нужны, чтобы сохранять лицо: только наедине с Тамарой она иногда проявляла беспокойство, неуверенность, и другие эмоции, разрушающие её образ «грозного диктатора». Та иногда задумывалась о том, имело ли это вообще смысл? Ведь как минимум трое ребят знали её настоящую личность, да и остальные не были слепыми.

– В общем… Я что подумала. Нам же всё ещё нужен кто-то на роль Сильвия, да?

– Да. У тебя кто-то есть на примете?

– Вообще, да, но речь сейчас не совсем об этом. Я тут вспомнила, что, когда мы встретились, ты сказала, что есть человек, который не ходит сюда, хотя из клуба, вроде как, не вычеркнут…

– А… Сашка Солнышев, – ответила Света. – Он очень нелюдимый, и особо ни с кем не дружил… Куда он делся – понятия не имею.

– А что, если его позвать? – предложила Тамара. – Он ведь не знает, что «Стаккато» снова жив.

Света задумалась.

– Можно, но не факт, что он пойдёт.

– Но не узнаем, пока не попробуем, так?

– Ага, – хмыкнула Света. – Пробовать-то ты будешь?

– Да, почему бы и нет, – Тамара пожала плечами.

– И как ты его найдёшь?

– Да в Интернете же легче лёгкого. Напишу ему.

– Только давай побыстрее. У нас времени в обрез на все сцены… Ты сама-то как, свой текст учишь?

Тамара кивнула.

– Учу.

– Умница, – Света хлопнула её по плечу, – давай, не подводи. Ладно, пойдём этих лентяев гонять…

Гонять «лентяев», к каждому из которых она постепенно начинала привязываться, Тамаре совершенно не хотелось. Но она ничего не сказала, последовав за Светой в общий зал…

* * *

– Ребята, – очень серьёзно сказал вечером Костя Соломин, когда они вышли из «Стаккато». Они – это он, Тамара, Серёжа, Нюра и Ксюха. Кирилл с Агатой ушли раньше.

На улице дул прохладный вечерний ветер, так что Тамара изо всех сил прятала нос в шарфик.

– Я вчера посмотрел фильм, – признался Костя, – «Годовалый слон»…

У Серёжи с Нюрой разом сморщились лица.

– Господи, это отвратительно.

– Зачем?!

– Меня заинтересовало название.

– Ну будешь впредь аккуратнее выбирать то, что смотреть на ночь. Приятного аппетита тебе.

– Я ничего не ем, – Костя достал из кармана зажигалку, чтобы закурить. Сигарета была уже зажата у него в зубах.

– Это заранее…

– А что за фильм? – спросила Ксюха.

– Не смотри, – категорично сказала ей Нюра, – такой треш…

– «Тр-рэ-э-ш», – со смехом передразнил её Костя, сказав слово в нос.

– Лучше бы хотя бы экранизацию «КВЭП» глянул.

– КВЭП? – переспросила Тамара.

– Так мы Шекспира сократили, – объяснила Нюра.

– Я пытался! – изо рта Кости выплыло облако дыма, – Такая чёрно-белая муть, вы себе представить не можете.

– И вместо этого ты решил посмотреть «Годовалый слон»? Я всегда знал, что ты редкий извращенец.

Они шагали к остановке.

– В жизни всё надо попробовать… посмотреть, – слегка философски произнёс Костя. – Вот я и решил взглянуть.

– И какие твои впечатления?

– Некоторые актрисы красивые.

– Ну так а про что он, эй?! – громко спросила Ксюха, кажется, изводясь от любопытства. – Про что фильм-то?!

– Не смотри его! – хором посоветовали Серёжа с Нюрой. Последняя добавила:

– Лучше тебе не знать.

На этом моменте даже Тамаре стало интересно, что за фильм такой – «Годовалый слон». Но она не была уверена, что посмотрит: не любила триллеры и ужастики. А раз уж ребята говорят, что смотреть не стоит – что такого там может быть?

«Нет, – подумала Тамара, – одним глазком, но всё-таки гляну… Ужасно интересно». От одной только перспективы всё внутри сжималось предупреждающим страхом, но Тамара знала: любопытство невозможно удовлетворить, пока не сунешь руку в огонь. Только интересно, как пробраться к телевизору ночью, пока все спят? С компьютера посмотреть вряд ли получится – дома был проведён плохой интернет, а находить фильмы в Сети Тамара умела плохо.

– А вы кто-нибудь смотрели «Год из жизни Саши»? – спросил Серёжа.

Ксюха подняла руку.

– Офигенный фильм!

– Как тебе Соломенцев там?

– Это пацан, который в голубей стрелял?

– Он, ага.

– Он – супер!

– У Нюры, кстати, есть своя шкала суперскости актёров, – ухмыльнулся Костя, отнимая с губ сигарету и выпуская ещё одно облачко в замёрзший воздух. – Если какой-нибудь Ди Каприо в этой шкале стоит наверху, то Анжелина Джоли – в самом низу.

– Да она чё, плохо играет что ли?!

– Я думаю, она только из-за внешности выезжает на первый план… Она больше модель, а актёрская игра у неё такая себе. Ну. На мой взгляд.

– Ну а Соломенцев тот же?

– Серёж, я говорила же, что не смотрела «Один год…».

– А кто стоит посередине шкалы? – спросила Тамара.

Нюра пожала плечами.

– Может быть, Филипп Хорбенцов, наверное, знаете такого? Он играл в «Далёких звёздах», старый такой фильм, советский… Я иногда думаю, что все, кто играют хуже него, вообще никуда не годятся, а те, кто лучше – ну совсем молодцы.

– Харбенцов, слышал, умер недавно, – вставил к чему-то Костя.

– Ну ладно, а Щадрин? Помнишь, про которого нам Виктор Саныч рассказывал, что он с ним дружил…

– Ну Щадрин – это да, – согласилась Нюра. – Он… Где-то вот тут, – и она отметила рукой (ребром ладони) какую-то точку на невидимом измерителе. – Выше середины.

– И как ты это измеряешь? – спросила Тамара.

– По собственным ощущениям. Это только моя шкала… – ответила Нюра негромко. – Если я верю тому, что вижу – то актёр хороший. А если, как он ни кривляйся, не верю – то ставлю его ниже отметки. Но это не значит, что он плохой, и что я зазнайка…

– Ну да, какая там Анжелина Джоли, когда у нас есть мадемуазель Колодкина, – рассмеялся Костя.

В ответ на его слова Нюра поморщилась.

– Ну не это я имела в виду.

Помолчали, стоя у остановки. Потом Тамара решила сказать:

– Скорее всего, скоро к нам присоединится ещё один человек. На роль Сильвия.

– Ты кого-то ещё нашла? – спросил Серёжа.

У Тамары в голове мельком пронеслась мысль, что все парни, с которыми она общается, любят строить из себя букву «Ф», особенно ёжась на морозе.

– Не совсем я… Света мне рассказала про Сашу Солнышева. Я собираюсь ему написать…

Серёжа с Костей переглянулись.

– Лучше не стоит, – сказал Костя.

– Почему? – удивилась Тамара.

В компании повисло какое-то неясное молчание. Несколько сомневающихся взглядов встретились друг с другом. Мимо проехала машина с громыхающей из колонок музыкой и скрылась за поворотом.

– Ну так…

– Скажем так, ему здесь не все будут рады, – Серёжа (впервые за время их знакомства) с трудом подобрал слова для такого размытого ответа. И Тамаре тут же стало неловко.

– Кто-то из вас с ним поссорился?

– Ммм… Нюра, в каком-то смысле, – уклончиво ответил Костя, глядя в сторону.

Догадывалась Тамара недолго: как только мысль щёлкнула у неё в голове, она издала негромкое «а-а-а» и затихла.

– Но ведь кто-то на роль Сильвия нам всё равно нужен.

– Только не он, пожалуйста, – попросила Нюра таким тоном, что Тамаре стало её жаль. – Я не смогу…

– Да ладно-ладно! – поспешила Тамара успокоить её. – Если ты не хочешь, то звать его не станем. А про себя подумала:

«Что же может быть настолько ужасного в человеке с такой фамилией?».

* * *

Вечером, оказавшись дома за компьютером, Тамара решила кому-нибудь написать. Единственный вопрос, который встал перед ней – кому именно?

Вариантов было три.

Первым вариантом была Нюра. У неё Тамара подумывала спросить, что их с Сашей Солнышевым связывает, кто он вообще такой и что за человек, и почему не может вернуться в «Стаккато». На втором месте стоял сам Саша Солнышев, вопросы оставались теми же. И третьим вариантом был Ромка. Но о чём его спросить, Тамара не имела понятия. Вряд ли он согласился бы сделать хоть что-нибудь, если бы она попросила – ведь для него она по-прежнему оставалась «хромой» и «чокнутой». И всё же смутное желание хоть что-нибудь написать ему никуда не уходило из-за отсутствия уважительных причин.

Из троих человек в онлайне была только Нюра. Немного – полчаса – поколебавшись, Тамара написала ей:

«Привет ещё раз. Ты уверена, что Солнышеву нельзя в „Стаккато“?».

Лучшей формулировки она придумать была не в силах. Нюра ответила вскоре:

«Уверена».

Тамара, поздно опомнившись, на всякий случай проверила список Нюриных друзей: никого по фамилии «Солнышев» там не значилось. Пришло ещё одно сообщение:

«На нём свет клином не сошёлся. Найди ещё кого-то».

«Нужен не „кто-то“, а тот, кто заинтересован, и кто сыграет. А он уже был в клубе, так что…».

«Он сам ушёл. Он не согласится вернуться».

«А если согласится?».

Тамара нервно постукивала носком по полу. Потом вдруг вспомнила, поднялась со стула, кряхтя, легла на пол спиной и пыхтела ещё пару минут, поднимая вверх выпрямленные ноги. У неё получалось всё легче.

Когда она вернулась на стул, Нюра уже ответила:

«Тогда не смогу я».

«Почему?».

«Просто потому что».

«Сдаюсь, аргументированно высказывать свою позицию ты явно умеешь».

Спустя время Тамара спросила её:

«А этот Солнышев по твоей шкале актёров где находится?».

К величайшему её облегчению, Нюра прислала смеющийся смайлик. Это, должно быть, означало, что она не воспринимает разговор так уж серьёзно.

«Где-то под Безруковым, я думаю».

«А Безруков?…».

«Немного выше, чем Мельников».

«Угадай мой следующий вопрос…».

«Солнышев – где-то под серединой. У него есть хорошие задатки. Были».

На коленки запрыгнул Мята. Потоптался и свернулся клубком. Ему явно пришлось приложить усилия, чтобы уместиться на худых Тамариных коленях. Та почесала его за ушком, и спустя время кот по-тракториному замурчал.

В «Стаккатовцы» Ксюха скинула кота со смешным лицом, подписав его – «Костя пытается изобразить Орландо».

«Он же играет Оливера…», – написала Агата. Никто спорить с ней не стал: просто сама Ксюха пока что плохо различала их имена.

– Тамарус! – позвала с кухни мама, – тебе чай сделать?

– Да, пожалуйста! – крикнула в ответ Тамара.

Спустя примерно пять минут после того, как на столе у неё на специальной подставке оказалась кружка с Лисовиной и горячим чаем, в который мама намешала свою медовую настойку, в онлайне оказался Ромка – и Тамара решила всё же написать ему.

Она даже не придумывала темы для разговора, а просто написала первое, что пришло в голову:

«Снова замышляешь какую-то пакость?».

Потом решила быть хоть немного вежливой:

«Привет».

«А ты снова пишешь незнакомым людям?».

«Мы не незнакомы. Я даже знаю твою фамилию».

«Тебе что-то нужно?».

«Хотела убедиться, что ты снова не делаешь чего-то плохого».

«А если делаю?».

«Я приду, чтобы остановить тебя».

«Нихера ты супергерой», – и Рома замолчал. Побоявшись, что он снова выйдет из онлайна, Тамара написала ему, стараясь не прерывать беседу:

«Ну так что ты опять задумал?».

«А тебе-то какое дело?».

«Просто скажи и я отстану».

«Знаешь надпись „скрытый смысл“? На стене продуктового магазина по Щорса».

«Конечно, знаю, ты о чём…».

Тамара не знала.

«Хочу её закрасить. Вернее, немного подправить», – пришёл от Ромки ответ.

«А тебя не поймают?».

«Без разницы, если поймают. Всё равно потом закрашу».

И в тот момент Тамару накрыла хоть и малопонятная, но очень ощутимая зависть, смешанная с… уважением? Этот малознакомый Ромка буквально делал всё, что заблагорассудится, не опасаясь, поймают его или нет. Более того: его уже ловили на глазах у Тамары – и теперь он отважился на очередное преступление! Не какая-то особенная причина, а именно отсутствие таковой в тот момент восхитили Тамару.

И на следующий шаг её сподвигла одна-единственная мысль, возникшая на ровном месте словно упрямый дождевой червь: она не должна проиграть этому парню. И она написала:

«Я пойду с тобой».

И, не слушая ошалевшие возмущения Ромы, Тамара потянулась за лежащими неподалёку тёплыми штанами.

* * *

– Ого, – сказал Ромка, завидев её, – ты и правда пришла.

Тамара сердито смотрела на него, сжимая в руках трость. Она только что сошла на остановку со ступеней троллейбуса. На улице вокруг было уже совсем темно, но хулиган – к её удивлению – действительно её здесь дожидался. Людей вокруг было немного.

– А ты сомневался?

– Кого там, – оскалил зубы Ромка. – Я был уверен, что струсишь.

По какой-то причине Тамаре хотелось про себя звать его именно «Ромкой». «Рома» звучало слишком мягко и покладисто, «Роман» – слишком солидно и по-взрослому. А вот в «Ромке» слышалось что-то по-мальчишески бестолковое. Именно таким теперь казался ей ждущий её Ромка Тварин.