Текст книги "Историческая поэтика русской классической повести. Учебное пособие"

1.3. Жанровый тип как категория исторической поэтики

В работах, посвященных проблемам поэтики, в центре внимания могут оказаться разные аспекты и типологические уровни изучения эстетической системности: от родовой специфики литературных явлений, качественных характеристик направлений и методов до художественной семантики языковых средств. Вопросы поэтики жанров в любом случае оказываются приоритетными. М.М. Бахтиным было обосновано и убедительно доказано, что «исходить поэтика должна именно из жанра», что история жанров является приоритетной проблемой исторической поэтики[197]197
  [Бахтин М.М.] Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику. – Л., 1928. – С. 175; Бахтин М.М. Проблемы творчества Достоевского. – М., 1963. – С. 141.


[Закрыть].

В историко-литературной работе, в которой на основе сравнительно-типологического анализа конкретных произведений определенного этапа эволюции жанра (в данном случае – классической повести второй половины XIX в.) осуществляется «снятие» эстетических свойств, фиксирующих логический момент в его развитии, реализуется интеграция принципов и методов теоретической и частной поэтики, что, в свою очередь, создаёт основу для обобщений на уровне поэтики исторической.

При таком подходе к объекту изучения становится приемлемой интерпретация предмета поэтики как в узком (Л.И. Тимофеев: «комплекс художественных средств, при помощи которых писатель создает целостную художественную форму, раскрывающую содержание его творчества»[198]198
  Тимофеев Л.И. Основы теории литературы. – М., 1976. – С. 349.


[Закрыть]), так и в широком значении этого понятия (В.В. Виноградов: «наука о формах, средствах и способах организации произведений словесно-художественного творчества, о структурных типах и жанрах литературных сочинений»[199]199
  Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. – М., 1963. – С. 184.


[Закрыть]). Складываются методологические предпосылки исследования жанровых типов, которое учитывает как исторически сложившуюся систему ассоциированных и в то же время относительно самостоятельных компонентов жанра, так и реальность изменяемости такой системы, обусловленной ролью художественной инициативы писателей. (Формотворчество активизируется, как правило, в «переходные» литературные эпохи.)

Категория жанрового типа входит в число тех понятий, которые используются при анализе литературного процесса, при изучении становления и динамики жанровых систем. Данное понятие «схватывает» специфическое единство типологического («архаики») и исторического («динамически живого») при изучении эволюции жанра на уровне ассоциированности компонентов жанровой структуры, обусловленной творческим методом и типологией стилевого развития. Жанровый тип следует рассматривать как исторически сложившуюся системность, свойственную литературе определённой историко-культурной эпохи.

Таким образом, жанровый тип – это категория исторической поэтики, которая фиксирует стадиальный этап в эволюции жанра. Она определяется на основе «снятия», во-первых, художественно-познавательных свойств, «повторяющихся» во всех образцах жанра и жанровых разновидностях, и, во-вторых, особенностей изображения, детерминированных творческим методом. Это видовые признаки в их конкретно-историческом проявлении, раскрываемые в типологии тематического и художественно-завершающего оформления действительности на уровне исторически сложившегося системного единства поэтических элементов, создающих «целое» жанра, характерное для определённой стадии его развития.

В этом смысле мы говорим о жанровом типе сентиментальной, романтической, реалистической повести или классического, неомифологического романа и т. д.

Изучение такой проблемы исторической поэтики – это масштабная исследовательская задача, крупная научная идея, относящаяся к области фундаментального литературоведения и связанная с анализом определяющих, магистральных путей развития литературы.

Качественное своеобразие исторического существования, функционирования литературных жанров проявляется в типологии стилевого развития, в динамике жанровых систем, которую можно рассматривать как критерий для выделения периодов и этапов в эволюции художественного сознания, то есть периодизации историко-литературного процесса. В то же время установление типологической общности, то есть воплощение логического аспекта исследования, определяющего специфику систематизации, воспроизведение исторической парадигмы жанра (жанрового типа), связано с анализом результатов развития того или иного вида, характеризующих важнейшую стадию его эстетического бытования.

Установление на основе анализа поэтики русской реалистической повести типологических характеристик жанра, фиксирующих логический «момент» в его развитии и дающих представление о важнейшей стадии его исторической эволюции, осуществляется в двух планах одновременно – синхронном и диахронном, теоретическом и историко-литературном. Именно так определяются типологические, видовые характеристики жанра повести в их конкретно-историческом проявлении. Изучение истории реалистической повести XIX в. в аспекте герменевтики, поэтики, типологии, динамизма жанра, в связях с родовой спецификой, с одной стороны, и методом и стилем – с другой, ориентировано на описание «архаики» жанровой структуры, обусловленной специфической «концепцией человека» («постоянная величина»), и признаков жанрового типа реалистической повести, находящихся в непосредственной зависимости от «идеи человека», «типа мироотношения» («переменная величина»).

Историко-литературная категория жанрового типа предполагает исследование как типологически – «вечного», так и типологически-исторического в их неразрывном единстве, то есть содержательно-формальной целостности такого уровня научного абстрагирования, при котором на основе конкретной предметности устанавливается «образец» жанра, сложившийся в результате жанрогенеза. Это осуществляется в ходе изучения причинно зависимой от типа проблематики, конструктивных принципов жанра и метода изображения соприродности «частей» (жанрообусловливающих, жанроформирующих и жанрообразующих факторов и средств) и «целого», «опредмеченной» в жанровом типе русской классической повести второй половины XIX в.

Так определяются особенности поэтики повести как живого художественного явления, направленность динамичных процессов, находящихся в компетенции «архаики» жанра и дающих представление о постоянном её обновлении, в том числе и за счёт взаимодействия с другими литературными родами и жанрами эпической прозы.

Изучение проблем исторической поэтики русской классической повести в аспекте «тематической ориентации на жизнь» этого жанра, его специфических «средств, способов понимающего овладения и завершения действительности» предполагает рассмотрение ассоциированности структурных компонентов данного жанрового типа в их соприродности друг другу, в их специфической взаимосвязи, характерной для данного этапа стадиальной эволюции жанра повести как художественной системы.

Глава II
Повесть как жанр эпической прозы

2.1. Дискуссионные вопросы изучения жанровой специфики повести

Повесть – жанр, имеющий давнюю письменную традицию в русской литературе, который в современном своём виде начал формироваться с 1820-х годов XIX в.[200]200
  Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 1. – М., 1976. – С. 150.


[Закрыть], а с 1830-х годов данное жанровое определение – «повесть» – начинает употребляться в его терминологическом значении. Этот жанр, по сути, не имеет аналогов в западноевропейской беллетристике. По этой причине в теоретических работах зарубежных учёных повесть (в отличие от романа, рассказа, новеллы и т. д.) в системе эпических жанров не фиксируется вообще[201]201
  Верли М. Общее литературоведение. – М., 1957. – С. 111–116.


[Закрыть]. В русских журналах XIX в. переводные повести чаще стали появляться уже в 1870-е годы (например, в 8-10 номерах «Отечественных записок» за 1870 год были опубликованы повести «У источника» Дроза и «Сквозь мрак к свету» К. Гуцкова), но такие жанровые обозначения давали не сами авторы, а сотрудники редакций этих журналов.

И.С. Тургенев в письме к немецкому писателю П. Гейзе от 21 марта (2 апреля) 1874 года отметил: «…Мы оба пишем не романы, а только удлинённые повести»[202]202
  Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. – Письма. – Т. 10. – М.; Л., 1965. – С. 429.


[Закрыть]. Речь шла о произведении П. Гейзе «Kinder der Welt», которое как зарубежные, так и отечественные литературоведы относят к жанру романа. В письме Тургенева понятие «удлинённые повести» передается традиционным для европейской культуры термином «verlangerte Novellen»[203]203
  Там же. – С. 215.


[Закрыть], поскольку адекватного определения этому жанру в немецкой литературе не существует, так как не существует самого вида такого литературного произведения.

Жанровое содержание, к художественному освоению которого традиционно предрасположена повесть, типологические черты её структуры и поэтики стали предметом теоретического осмысления как в метапоэтике писателей, так и в эстетике критиков XIX в.

Н.И. Надеждин в рецензии на повесть В.А. Ушакова «Киргиз-кайсак» (1831) писал, что данный жанр представляет собой «эскиз, схватывающий мимолётом одну черту с великой картины жизни – краткий эпизод из беспредельного романа судеб человеческих»[204]204
  Телескоп. – 1831. – Ч. I. – № 3. – С. 383.


[Закрыть]. Но ещё раньше, в 1821 году, Н.Ф. Остолопов в «Словаре древней и новой поэзии» указывал на то, что в повести, как правило, изображается «одно происшествие», что она представляет собой подражание действительно случившемуся (повесть – весть о былом, о случившемся)[205]205
  Остолопов Н.Ф. Словарь древней и новой поэзии: В 3 ч. – Ч. 2. – СПб., 1821. – С. 23.


[Закрыть]. В одной из публикаций в журнале «Сын отечества» за 1828 год впервые обращалось внимание на то, чем отличается повесть от романа: «Роман изображает всю или, по крайней мере, несколько лет жизни человека. Повесть описывает из сей жизни одно происшествие»[206]206
  Сын отечества. – 1828. – Ч. 118. – № 7. – С. 244–245.


[Закрыть].

В.Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» подчёркивал, что в произведениях этого жанра изображаются события, «которых… не хватило бы на драму, не стало бы на роман, но которые глубоки, которые в одном мгновении сосредоточивают столько жизни, сколько не изжить её и в в…»; повесть «дробит жизнь по мелочи и вырывает листки из великой книги… жизни»[207]207
  Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 1. – С. 150.


[Закрыть]. Н.В. Гоголь в «Учебной книге словесности для русского юношества» тонко подметил, что «повесть избирает своим предметом случаи, действительно бывшие или могущие случиться со всяким человеком…». Для этого жанра, по словам писателя, характерно изображение «происшествия» в «отдельных картинах»; для художественного время-пространства повести имеет значение то, что воссоздаваемому придаётся «поэтическое выражение отдалённостью времени»[208]208
  Гоголь Н.В. Собр. соч.: В 7 т. – Т. 6. – М., 1979. – С. 397–398.


[Закрыть].

Н.А. Добролюбов в статье-рецензии «Повести и рассказы С.Т. Славутинского» указал на внутренние эстетические законы «средней» эпической формы, в соответствии с которыми в «отдельных картинах» даётся «не отрывочное знание той или иной особенности жизни», а «полный пересказ наблюдений над целым строем жизни». Он обратил внимание и на важный сюжетно-композиционный принцип произведений этого жанра: «…законы искусства требуют, чтобы в повести… строго и естественно развивалось содержание само из себя и представляло борьбу в человеке каких-нибудь двух начал»[209]209
  Добролюбов Н.А. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 6. – М.; Л., 1963. – С. 51, 53.


[Закрыть].

Л.Н. Толстой в одном из автокомментариев к «Войне и миру» писал: «…Предлагаемое сочинение не есть повесть, в нём не проводится никакой одной мысли, ничто не доказывается, не описывается какое-нибудь одно событие…». Писатель связывал с повестью разработку «одной стороны», точнее, «отдельных сторон» многообразной картины жизни, причём такую конкретную разработку, когда что-то «доказывается». Этим, с его точки зрения, повесть отличается от рассказа, где захватываются изображенные моменты столкновений, противоречий жизни[210]210
  Толстой Л.Н. Полн. собр. соч.: В 90 т. – М.; Л., 1928–1958. – Т. 13. – С. 54; Т. 30. – С. 298–299.


[Закрыть].

Н.С. Лесков в письме к Ф.И. Буслаеву от 1 июня 1877 года по поводу вышедшей в том же году брошюры учёного «О значении современного романа и его задачах» даёт сопоставительную характеристику «повествовательных форм» романа, повести, рассказа, очерка, исходя из их структурных принципов. По мнению писателя, в повести автор может быть «только рисовальщиком», тогда как, «затевая ткань романа, он должен быть ещё и мыслителем, должен показать живые создания своей фантазии в отношении их к данному времени, среде и состоянию науки и весьма часто политики». Роман, считал Лесков, именно в этом смысле обладает «поучительным», «толково разъясняющим смысл значением». В многосторонности изображения жизни, в анализе связей между её процессами, разными аспектами и гранями («время», «среда», «политика», «наука» и т. д.) он усматривал основной конструктивный принцип романа, отличающий его от повести[211]211
  Лесков Н.С. Собр. соч.: В 11 т. – Т. 10. – М., 1958. – С. 450–451.


[Закрыть]. Роман соотносится с повестью, как «живопись» с «рисунком». Таким образом, манера «постройки романа» и повести зависит, с точки зрения Лескова, от содержательных задач каждого из этих жанров.

Современные писатели дефиниции повести также ищут в пределах содержания и формы произведений. Так, Я. Кросс на страницах «Литературного обозрения» в диалоге с критиком Ю. Смелковым доказывал, что роман связан с «созданием новой модели действительности», а задачи повести ограниченны: она, по его мнению, локальнее, но и многозначнее романа, может быть направлена «по боковой тропинке», а не по «магистрали», как роман (в чём есть своё достоинство и преимущество). Повесть подводит героя и читателя к какому-то итогу, но «не договаривает до конца», не «подводит итоги»[212]212
  На чём стоит повесть // Литературное обозрение. – 1975. – № 10. – С. 15–17.


[Закрыть] (в отличие от романа).

Известный поэт В.Ф. Боков отмечал, что «повесть, по существу, лирическая часть прозы, а роман – эпическая. Повесть любая – это ария, а роман – симфония, она многоветвиста. Повесть – это – я есть, а роман… – мы, общество, народ, история»[213]213
  Виктор Боков о творческом процессе и проблемах художественности // Вестник Ставропольского гос. университета. – 1996. – № 5. – С. 145. Эти положения В.Ф. Бокова перекликаются с выводами В.Г. Белинского о том, что «личный (субъективный)… элемент, который бы всё проникал и оттенял собою», в повести является показателем «истинной художественности» (Белинский В.Г. Русская литература в 1842 году // Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 5. – С. 212). Л.Н. Толстой, отмечая, что в повести что-то «доказывается», тоже, по сути, говорил о роли «субъективного элемента».


[Закрыть].

Интересные суждения по проблеме дифференциации эпических жанров можно найти в книге А.И. Солженицына «Бодался телёнок с дубом»: «У нас смываются границы между жанрами и происходит обесценение форм. «Иван Денисович» – конечно, рассказ, хотя и большой, нагруженный. Мельче рассказа я бы выделил новеллу – лёгкую в построении, четкую в сюжете и мысли. Повесть – это то, что чаще всего у нас гонятся назвать романом: где несколько сюжетных линий и даже почти обязательная протяжённость во времени. А роман (мерзкое слово! нельзя ли иначе?) отличается от повести не столько объёмом и не столько протяжённостью во времени (ему даже пристала сжатость и динамичность), сколько – захватом множества судеб, горизонтом огляда и вертикалью мысли»[214]214
  Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни. – Париж:.YMCA-PRESS, 1975. – С. 31.


[Закрыть]. Материал жанровой самоинтерпретации собственных произведений стал для А.И. Солженицына основой глубоких теоретических выводов.

Таким образом, писатели и критики связывают жанровую специфику повести с изображением действительности «с одной стороны», в «отдельных картинах», но «в целом», «во всей полноте». Они особо акцентируют внимание на природе эпического «саморазвития» жизни («содержание» «естественно развивается… само из себя») в формах «случившегося», на специфике художественного времени, то есть на том, что определяет «поэтичность» повести. Опираясь на данные суждения, современные исследователи отмечают, что в этом жанре охватывается какой-либо определённый аспект отношений человека и действительности, постигаемых как процесс[215]215
  Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: жанровые закономерности развития советской прозы в 60—70-е годы. – Свердловск, 1982. – С. 73.


[Закрыть], что в повести, как правило, освещается отдельный этап или значительный эпизод из жизни человека, уже обладающего определённым характером, воспроизводится его эволюция, происходящая под воздействием жизненных обстоятельств и в соответствии с логикой развития самого характера[216]216
  Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. – Л., 1982. – С. 73.


[Закрыть].

Вместе с тем в теории жанра повести остаётся больше вопросов, чем ответов. «Архаика» этого жанра, по сути, никогда специально не рассматривалась, чего нельзя сказать о романе, рассказе, новелле, очерке. Критики и литературоведы пытаются выделить какие-либо доминантные «признаки» повести: «аналитизм»[217]217
  Синенко В.С. Русская советская повесть 40—50-х годов: Вопросы поэтики и типологии жанра // Проблемы жанра и стиля. – Уфа, 1970. – С. 47–68. [Уч. зап. Башкирск. ун-та. – Вып. 44. – Сер. филолог. наук. – № 17 (21)]. «Аналитичность» ещё И.С. Тургенев рассматривал как свойство не только повести, но и романа. (Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: В 28 т. – Письма. – Т. 2. – С. 67.)


[Закрыть], «достоверность»[218]218
  Кузьмин А.И. Повесть как жанр литературы. – М., 1984. – С. 45. «Чувство достоверности» В.Г. Белинский трактовал как качество реалистической повести (Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 5. – С. 211–212; Т. 1. – С. 161–162). Эту мысль развивали В.Б. Шкловский и Н.П. Утехин. (См.: Шкловский В.Б. Заметки о прозе русских классиков. – М., 1955. – С. 92.; Утехин Н.П. Современность классики. – М., 1986. – С. 26.)


[Закрыть], «связь с непосредственностью жизни»[219]219
  Акимов В. Где же искать ответ? // Звезда. – 1968. – № 5. – С. 210–212. Следуя этому положению, Н.Д. Тамарченко, изучавший поэтику сюжета повести Серебряного века, делает вывод о том, что в произведениях данного жанра осуществляется «изображение текущей современной действительности… с опорой на вневременные ценности» (Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века (Проблемы поэтики сюжета и жанра). – М., 2007. – С. 205).


[Закрыть], особый тип повествования, при котором эстетически повышенной оказывается роль типических обстоятельств, запечатлевающихся в типических характерах[220]220
  Суровцев Ю.И. Родные братья, но не близнецы // Звезда. – 1968. – № 5. – С. 205.


[Закрыть], специфический сюжет, который не претендует на создание цельной и законченной картины мира и при котором события могут трактоваться символически[221]221
  На чём стоит повесть // Литературное обозрение. – 1975. – № 10. – С. 16.


[Закрыть] и т. д. При этом определения, утверждаемые одними исследователями, как правило, вызывают небезосновательные возражения у других (например, об «аналитизме» или «достоверности» как свойствах жанрового содержания повести).

Одни авторы относят повесть к числу «рассказываемых» жанров и видят её отличительную особенность в том, что она «тяготеет… к эпичности, к хроникальному сюжету и композиции», «не имеет сложного, напряжённого и законченного сюжетного узла»[222]222
  Кожинов В.В. Повесть // Краткая литературная энциклопедия: В 9 т. – Т. 5. – М., 1968. – С. 814–815; Кузьмин А. И. Повесть как жанр литературы. – М., 1984. – С. 6.


[Закрыть].

Другие, напротив, считают её принципиально «письменным» жанром[223]223
  Жирмунский В.М. Становление реализма в мировой литературе и классический реализм XIX в. // Проблемы реализма в мировой литературе. – М., 1959. – С. 162; Захаров В.Н. Система жанров Достоевского: типология и поэтика. – Л., 1985. – С. 43.


[Закрыть] или полагают, что типы повествования («рассказываемый», «письменный») не могут быть положены в основу жанровых классификаций[224]224
  Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. – Л., 1982. – С. 15.


[Закрыть].

Третьи утверждают, что в повести имеется два типа повествования – собственно повествовательное и новеллистическое, романное (то есть в ней синтезируются качества «рассказываемого» и «письменного» жанров)[225]225
  Новикова Е.Г. Проблема малого жанра в эстетике И.С. Тургенева // Проблемы метода и жанра. – Томск, 1978. – С. 19.


[Закрыть].

О жанровой специфике повести поставлен вопрос в некоторых обобщающих теоретических (Н.Л. Лейдерман, Н.П. Утехин, A. И. Кузьмин и др.) и историко-литературных (З.Ф. Канунова, В. Н. Захаров, Г.Б. Курляндская, В.С. Синенко, Е.А. Сурков и др.)[226]226
  См. также: Русская повесть XIX века: история и проблематика жанра. – Л., 1973; Русская повесть как форма времени: Сб. статей. – Томск, 2002.


[Закрыть]работах. В этих исследованиях отмечается, что при дифференциации повести в ряду эпических жанров необходимо учитывать проблематику жанра, своеобразие сюжетно-композиционной структуры, тип повествования, особенности художественного времени, «объём сюжета, а не объём текста»[227]227
  Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. – М., 1972. – С. 163. «Объём сюжета» или «объём содержания» (В.Г. Белинский) – это не количественная, а качественная характеристика жанра. М.М. Бахтин сформулировал общеметодологический принцип рассмотрения такой проблемы: в каждом жанре раскрывается специфическая «качественная сторона жизни, тематически понятой действительности, связанная с новым, качественным же построением жанровой действительности произведения». (Бахтин М.М. [Медведев П.Н.] Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику. – С. 185.)


[Закрыть]. То, что повесть как жанр не идентифицируется на основе количественного критерия («размер текста») и предполагает анализ качественных характеристик жанра (проблематика жанра, жанровое содержание, специфика «тематической исчерпанности» и художественно завершающего оформления действительности (М.М. Бахтин), «объём сюжета», «объём жанрового события», концептуальный хронотоп, специфика нарратива и т. д.), показано в ряде работ последнего времени[228]228
  См., напр.: Синенко В.С. Русская советская повесть 40—50-х годов: Вопросы поэтики и типологии жанра // Проблемы жанра и стиля. – Уфа, 1970; Кузьмин А. И. Повесть как жанр литературы. – М., 1984; Захаров В.Н. Система жанров Достоевского: Типология и поэтика. – Л., 1985; Головко В.М. Повесть как жанр эпической прозы. – М.; Ставрополь, 1997 и др. В последней из названных работ анализом содержательности жанровой структуры повести аргументируется неэффективность «количественного критерия» при дифференциации эпических жанров.


[Закрыть]. Хотя Надеждин, а затем и, казалось бы, Белинский нередко отделяли повесть от романа только по объёму, тем не менее именно они поставили вопрос о повести как специфическом жанре. «Повесть есть тот же роман, только в меньшем объёме, который условливается сущностью и объёмом самого содержания», – писал Белинский в статье «Разделение поэзии на роды и виды»[229]229
  Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 1. – С. 327.


[Закрыть]. Критик не отождествлял роман и повесть, а указывал на общую родовую природу этих эпических жанров. Кроме того, объём повести он рассматривал не формально, а тесно увязывал его с жанровым содержанием («сущностью и объёмом самого содержания»). Эти теоретические принципы жанровой дифференциации складывались постепенно. Сходные положения можно найти, например, в эстетике Гегеля, который объём произведения объяснял предметом и целями изображения[230]230
  Гегель Г. – В. – Ф. Сочинения: В 14 т. – Т. 14. – М.; Л., 1959. – С. 321.


[Закрыть]. В русской критике до Белинского уже ставился вопрос о жанровых критериях художественной прозы. К.А. Полевой в статье «О русских повестях и романах» (1829) отделял повесть от других произведений по объёму и характеру изображения[231]231
  Московский телеграф. – 1829. – Ч. 8. – № 15.


[Закрыть]. Нельзя согласиться с Н.Д. Тамарченко, утверждающим, что якобы «ставший традицией» «количественный подход к проблеме определения и сравнительного описания эпических жанров серьёзному критическому анализу и пересмотру до сих пор не подвергался», несмотря на то что является «сомнительным»[232]232
  Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного в. (Проблемы типологии сюжета и жанра). – С. 15.


[Закрыть]. Концепции учёных, давно «усомнившихся» в правомерности «количественного подхода» при изучении типологии и поэтики эпических и других жанров[233]233
  Положение о том, что «объём» произведения, «размер текста» «не может быть определяющим принципом» дифференциации жанров эпической прозы, обосновано, например, всей системой анализа в работе: Головко В.М. Повесть как жанр эпической прозы. – М.; Ставрополь, 1997. Количественные характеристики жанра во многих исследованиях о поэтике повести не отделяются от качественных (работы В.С. Синенко, Д.С. Лихачёва, Н.П. Утехина, Н.Л. Лейдермана и др. учёных).


[Закрыть], не учтены в работе Н.Д. Тамарченко, что помешало автору объективно рассматривать современное состояние изучения проблемы.

Употребляя термин «средняя эпическая форма» по аналогии с формулой «роман – большая эпическая форма»[234]234
  Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. – М., 1986. – С. 237.


[Закрыть] и в соответствии с нормами, принятыми в современных научных и учебных изданиях по теории литературы[235]235
  См., напр.: Федотов О.И. Основы теории литературы: В 2 ч. – Ч. 2. – М., 2003. – С. 154; Теория литературы: Роды и жанры (основные проблемы в историческом освещении). – Т. 3. – М., 2003. – С. 7.


[Закрыть], считаем необходимым подчеркнуть условность этого термина (не случайно взятого в кавычки). Им фиксируются не «критерий размера текста» и не с этой позиции интерпретируемая идея «срединного положения» повести по отношению «к полюсам большой и малой форм»[236]236
  Об условности «критериев размера текста» свидетельствует и тот факт, что некоторые филологи к «текстам большого объёма» относят не только роман, но и повесть, поэму и т. д., актуализируя при этом «содержательный характер» этих жанров. (См.: Лукин В.А. Художественный текст: Основы лингвистической теории: Аналитический минимум. – М., 2009. – С. 252–253.)


[Закрыть], как полагает Н.Д. Тамарченко, а сущностные характеристики данного самодостаточного жанра, специфика жанровой структуры, «определённые принципы отбора, определённые формы видения и понимания действительности, определённые степени широты охвата и глубины произведений» (М.М. Бахтин), написанных в этом жанре.

Жанровые дефиниции повести нельзя определить по отдельным «признакам», в той или иной мере характеризующим её эстетическое качество. Они устанавливаются на основе корреляций компонентов структуры, взятых не в сумме, а как системное единство.

В теоретических и историко-литературных работах осуществляется типологический анализ повести с разных методологических позиций: во-первых, с жанрово-родовой, когда жанровая типология извлекается из общего понятия о родах литературы[237]237
  Утехин Н.П. Основные типы эпической прозы и проблема жанра повести (к постановке вопроса) // Русская литература. – 1973. – № 4. – С. 86—102.


[Закрыть], во-вторых, с жанровой точки зрения, в соответствии с которой общность извлекается из содержания и формы художественных произведений[238]238
  Синенко В.С. О повести наших дней. – М., 1971; Кузьмин А.И. Повесть как жанр литературы. – М., 1984.


[Закрыть], в-третьих, на основе выявления общих, исторически повторяющихся (типологических) жанровых свойств содержания произведений, в результате чего повесть утрачивает своё самостоятельное значение и оказывается в ряду произведений разных жанровых групп[239]239
  Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. – М., 1972. – С. 191; Эсалнек А.Я.: 1) Типология романа (теоретический и историко-литературный аспекты). – М., 1991. – С. 6—10, 163; 2) Внутрижанровая типология и пути её изучения. – М., 1985. – С. 51, 64.


[Закрыть]. Существуют типы систематизации повести на основе общности формообразования, обусловленной методом[240]240
  Канунова Ф.З. Эстетика романтической повести (А. Бестужев-Марлинский и романтики-беллетристы 20—30-х годов XIX в.). – Томск, 1973; Сурков Е.А.: 1) Русская повесть первой трети XIX века: генезис и поэтика жанра. – Кемерово, 1991; 2) Русская повесть в историко-литературном контексте XVIII – первой трети XIX в. – Кемерово, 2007.


[Закрыть].

Имея в виду модификации русской повести XIX–XX вв., при её типологическом анализе следует учитывать прежде всего роль жанрообусловливающих, жанроформирующих и жанрообразующих факторов. «Показатель жанровой природы произведения устанавливается как регулятор структурных возможностей художественного воплощения определённой идеи, соотносясь всегда с уровнем эстетического сознания эпохи»[241]241
  Стенник Ю.В. Система жанров в историко-литературном процессе // Историко-литературный процесс: Проблемы и методы изучения. – Л., 1974. – С. 175.


[Закрыть]. При этом надо учитывать, что в некоторых повестях могут ставиться сходные с романом проблемы. Однако повесть всё-таки не «представляет человека, рассматриваемого в отношении к общественной жизни» (В.Г. Белинский) и миру так, как в романе. В «Золотых сердцах» Н.Н. Златовратского всех многочисленных героев, относящихся к разным типам «новых людей», объединяет единый ракурс изображения: все они показаны в одной целевой плоскости, «с одной стороны», в одном аспекте – в переходном состоянии, в процессе определения путей к достижению единства «слова» и «дела». А ведь в этой повести так хорошо ощущается влияние тургеневского романа.

Жанровая «концепция человека», жанроформирующие факторы, «особый тип строить и завершить целое» диктуют свои эстетические законы и не дают повести «перерасти» в роман. «Большая эпическая форма», как показал М.М. Бахтин, «соприкасается со стихией незавершённого настоящего». В повести этого нет, а в тех, которые восходят к построениям романного типа, лишь бегло очерчена «зона контакта» с «неготовой современностью». Основным предметом изображения является «прошлое». Здесь важно не то, «отстоялись» или нет изображаемые события[242]242
  Этот вопрос является дискуссионным. Одни считают, что в повести изображаются события «отстоявшиеся» (Утехин Н.П. Жанры эпической прозы. – С. 129), другие придерживаются противоположного мнения. Так, В.С. Синенко пишет: «С назначением повести – постигать мир в его движении, когда события не отстоялись, механизм социальных изменений ясен не до конца, связана тенденция к анализу отдельного, частного, разрозненного, ведущих к общему. Односторонность жизненного процесса, воспроизводимого повестью, ограниченный характер исследования действительности… являются производными от цели – брать мир не уложившимся, события не отстоявшимися, общественные процессы не завершенными, без их первопричин, корней, истоков» (Синенко В.С. Русская советская повесть 40—50-х годов: Вопросы поэтики и типологии жанра // Проблемы жанра и стиля. – Уфа, 1970. – С. 67, 68). Интересным является вопрос, почему и как в этом жанре «примиряются» «абсолютное прошлое» и повышенная актуальность проблематики произведений. Далее он будет рассматриваться в пособии с нескольких точек зрения.


[Закрыть], а то, что они представляют собой «далевой образ»[243]243
  [Бахтин М.М.] Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику. – С. 176; Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1975. – С. 470, 478, 476.


[Закрыть].

Жанровая природа повести проявляется, таким образом, и в синтетических формах. Подобные формы можно рассматривать с точки зрения качественной специфики жанра и эстетического потенциала творческого метода. Не случайно ещё Белинский активизацию повести в литературном процессе 1830—1840-х годов связывал с развитием «реальной поэзии». Но это и жанровое свойство самой повести. Ведь её «протеичность» (но не «промежуточность», а способность к жанрово-родовым и жанрово-видовым взаимодействиям) порождает парадоксальные, на первый взгляд, выводы о том, что «повесть… не имеет своего собственного жанрового центра и представляет собой нечто среднее между романом и эпопеей»[244]244
  Кузьмичёв И.К. Герой и народ. – М., 1973. – С. 120. О «децентрализованности» «развёртываемого повествовательного материала» в повести ставится вопрос и в исследовании: Wilpert G. von. Sachwörterbuch der Literatur. – Stuttgart, 1989. – S. 266.


[Закрыть]. Если первая часть этого утверждения может быть серьёзно оспорена, то вторая (о «срединном» положении повести между романом и эпопеей) не лишена позитивного смысла, если рассматривать это положение с точки зрения качественных, а не абсолютизированных количественных дефиниций жанровой типологии. Повесть как жанр эпической прозы немало «взяла» от традиционной, дореалистической эпопеи и во многом формировалась по «антисхеме» романа.

Взяв за основу характеристику эпопеи и романа М.М. Бахтина[245]245
  Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – М., 1975. – С. 455– 479.


[Закрыть], можно по критериям, установленным им, выявить характерные особенности повести с точки зрения её жанрообусловливающих и жанроформирующих факторов.

Во-первых, предметом эпопеи является национальное, историческое прошлое, романа – «неготовая современность», незавершенная, находящаяся в процессе становления; предметом же повести является, как правило, недавнее прошлое: в ней «примиряются» актуальность, современность проблематики с «эпической дистанцией» событийного сюжета. «Абсолютное прошлое» художественного мира повести внутренне связано с «современностью», но жизненные явления и характеры показаны в ней как завершённые, а тенденции действительности как проявившие свою суть в «состоявшихся» событиях. Повесть отличается актуальностью проблематики, способностью к интенсификации в переломные эпохи.

Во-вторых, если источником эпопеи всегда было национальное предание, романа – необходимость познания современности и предвидения будущего, то источником повести является анализ жизненных процессов в формах уже «случившегося», в контексте последовательного течения событий и раскрытия того, как сложилось, сформировалось в итоге то или иное явление.

В-третьих, если мир эпопеи отделён от «автора» абсолютной эпической дистанцией, а романа, напротив, не замкнут, раскрывается как жизненный процесс, продолжающийся в перспективе, то мир повести – это такое «прошлое», которое в большей мере присуще событийному, а не повествовательному времени. Отдельные стороны, грани, аспекты действительности воссоздаются в повести не в статике, а в движении, в развитии (даже если в центре изображения оказывается характер, лишённый внутреннего динамизма). «Прошлое» повести имеет самое непосредственное отношение к современности, объясняет, мотивирует её. В отличие от романа, в традиционных образцах этого жанра нет открыто выраженной «зоны контакта» с «неготовой современностью». Иное дело – формы романической повести или романоподобных рассказов, приближающихся к повести: здесь намечена тенденция к «разрушению эпической дистанции»[246]246
  Там же. – С. 481.


[Закрыть].

В-четвёртых, человек в эпосе завершён и закончен на высоком героическом уровне, в романе он принципиально не завершён, не адекватен своей судьбе; незавершённость личности проявляется в открытости её сознания, бесконечности поисков[247]247
  Там же. – С. 479. См. также: Эсалнек А.Я. Внутрижанровая типология и пути её изучения. – М., 1985. – С. 11, 39.


[Закрыть]. Человек в повести в принципе завершён, но не на героическом, а на обыденном уровне, на уровне повседневности, он равен себе, равен своему сюжету. Незавершённость характера – это опять-таки свойство романизированных «средних» эпических форм.

Как уже отмечалось в научной литературе[248]248
  Лейдерман НЛ. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60—70-е годы. – Свердловск, 1982. – С. 134.


[Закрыть], критерии классификации эпопеи и романа М.М. Бахтина соотнесены с типами эстетического отношения к действительности и художественных «концепций личности» (точнее было бы сказать – «концепций человека/личности в его отношении к миру»), обусловливающих жанр. М.М. Бахтин определял принципиальные особенности и различия эпических форм разных (с точки зрения исторической поэтики) этапов развития художественного сознания, потому отмеченные им черты, безусловно, являются «общими факторами» жанров. В свете этих критериев вряд ли целесообразно – и даже невозможно – лишать повесть «собственного жанрового центра» и относить её к разным жанровым группам. Повесть, хотя и взяла многое от эпопеи, от древнерусских повестей, а также от романа (главным образом – методом «от противного»), но на основе синтеза выработала свои содержательные и конструктивные принципы, связанные прежде всего с воплощением предмета «эпической поэзии» (человек и мир) в отдельных проявлениях, но во всей полноте. Эту систему можно определить термином «целостная односторонность»[249]249
  Сходные суждения о выражении целостного представления о действительности средствами отдельных элементов стихийного практического философствования, создающих новое качество – жанр повести, содержатся в исследовании: Москвина Р.Р., Мокроносов Г.В. Человек как объект философии и литературы. – Иркутск, 1987. – С. 190.


[Закрыть].

Таким образом, если повесть как жанр рассматривать с точки зрения типа эстетического отношения к действительности и жанровой «концепции человека», то, следуя типологии М.М. Бахтина, можно увидеть в ней синтез признаков «эпопеи» и «антиромана» (в данном случае имеется в виду и то, что М.М. Бахтин рассматривал роман не в узкожанровом смысле, а в свете тенденций развития литературы нового времени), но не механическое соединение первого и второго, а новое третье. Поэтому в ней невозможно установить какую-либо уравновешенность черт «заимствования», пропорции «взятого» из «эпопеи» и «романа»: повесть являет собой новое эстетическое качество. Повесть – жанр повествовательный, и эпическое начало предполагает воссоздание в ней «самодвижения» жизни. Ещё В.Г. Белинский обращал внимание на такие, по его мнению, важные черты повести, как «поэтическое воссоздание действительности», «простота и верность чувства», говорил, что ей противопоказана подмена «объективности» открытым выражением «созерцающего ума». В этом смысле критик делал акцент на том, что «повесть для писателя должна быть родом, а не формою»[250]250
  Белинский В.Г. Собр. соч.: В 9 т. – Т. 5. – С. 478, 211–212; Т. 1. – С. 161—162.


[Закрыть].

Сопоставление повести с романом и эпопеей открывает перспективу и определяет стратегию герменевтического изучения жанрового типа русской классической повести: в центре внимания оказываются специфический конфликт в системе художественных ситуаций, жанровая обусловленность характерологии, изображения человека, типология сюжетно-композиционных структур, время-пространственная организация художественного мира, формы выражения авторского сознания, поэтика повествования и жанрово-видового синтеза[251]251
  Целесообразность такого подхода к изучению типологии и поэтики жанра повести, обоснованная нами в книге «Повесть как жанр эпической прозы» (М.; Ставрополь, 1997), подтверждает и исследование Н.Д. Тамарченко, сравнивавшего повесть с новеллой, рассказом, романом и рассматривавшего повесть Серебряного века на основе анализа типов сюжетных ситуаций и определения структурных признаков жанра (типология сюжета, хронотоп, композиционно-речевая организация, тип контакта между миром героя и действительностью автора и читателя и т. д.). См.: Тамарченко Н.Д. Русская повесть Серебряного века (Проблемы поэтики сюжета и жанра). – С. 11, 15, 17.


[Закрыть]. Сравнение с романом и рассказом в данном случае целью не является и проводится там, где помогает отчётливее показать особенности жанровой структуры повести как «типического целого художественного высказывания»[252]252
  [Бахтин М.М.] Медведев П.Н. Формальный метод в литературоведении: Критическое введение в социологическую поэтику. – С. 176; Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. – С. 178, 175.


[Закрыть].

В литературном процессе, в жанровой системе любого историко-литературного периода повесть как самоценная, самодостаточная эпическая форма всегда играла незаменимую роль, выявляя свой жанровый потенциал, активно взаимодействуя с другими видами эпической прозы. Необходимо решительно отказаться от представлений о «служебной» роли повести как «предшественнице» романа, о том, что, будучи логической ступенью в развитии эстетического сознания эпохи, она лишь готовит почву для новых форм романного «синтеза»[253]253
  Данное положение, отрицающее тезис о «промежуточности» жанра повести, было сформулировано и аргументировано в работе: Головко В.М. Русская реалистическая повесть: герменевтика и типология жанра. – М.; Ставрополь, 1995. – С. 22 и далее. Тем не менее Н.Д. Тамарченко утверждает, что вопрос о «несосотоятельности… популярного представления о повести как жанре «промежуточном» не ставился и не рассматривался». (Тамарченко Н.Д. Повесть Серебряного века (Проблемы поэтики сюжета и жанра). – С. 9.)


[Закрыть]. Объективно такая мысль содержится или непосредственно утверждается в ряде исследований[254]254
  См., напр.: Лейдерман Н.Л. Движение времени и законы жанра: Жанровые закономерности развития советской прозы в 60—70-е годы. – С. 211; Русская повесть XIX века: история и проблематика жанра. – С. 417; Синенко В.С. О повести наших дней. – М., 1971. – С. 4; Утехин Н.П. Основные типы эпической прозы и проблема жанра повести (к постановке вопроса). – С. 86.


[Закрыть]. Для рассмотрения вопросов органической целостности повести, целесообразной корреляции всех компонентов её жанровой структуры важно определиться в методологических подходах к исследованию этого жанра.