Текст книги "W. Том 1. Не то чтобы мало, но жертвы были"

W
Том 1. Не то чтобы мало, но жертвы были
Вячеслав Игоревич Гусев

© Вячеслав Игоревич Гусев, 2017

ISBN 978-5-4485-5014-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1/2. «Психовведение»

Существует в городе ****** *** здание, школа оно. Это место собирает древнейших существ из первобытного мира, средневековья и современных деградирующих особей. Психический кошмар царит в ней, и безвыходность угнетает рабов её, учеников. Пир крови и боли. Веселятся, мечутся, гибнут. Кричат ещё и умоляют. Знания берут дань ничтожными жизнями несчастных учеников, которые находятся в личной собственности Вэрта, в его крепчайшей власти.

Книгу эту можно считать летописью. Потому что пишет раб Познающий, пишет историю, повествует о времени пребывания в страшном месте на Земле. И время некоторое описано будет в деталях и тонкостях, здесь правда. И не надо удивляться. Сообщу, разглашение правды сей казни подобно. Ведь кошмар местный не должны знать люди, не бывавшие в стенах школы этой, не видавшие крупных казней глупых учеников и их одиночные убийства, пытки, расчленение тел, людоедство. Но я поведаю всё. Кто творит это? Вэрт, питомец его – Бадэда да другие обитатели, учителя они…

Требуется сказать, что все в этой «школе» обитатели делятся на «классы». От «класса» часто зависит процент смертности его представителей и их права. Рабы, slaves, ученики – здесь одно и тоже. Ученики – основная масса жертв, убитых или скончавшихся от ужаса и пыток. Они не имеют прав вообще, полностью. Большинство рабов типичные, то есть исчезающие из школьной жизни бесследно, не считая гнилых трупов, хотя и их часто не остаётся (Бадэда ими питается), но рабы теоретически имеют мозг или подобие на него, но всё-таки имеют! И некоторые из них становятся отличающимися: они оставляют память о себе после своей казни ново пришедшим ученикам школы психического кошмара и страха. Все дети подвержены убийствам жестоким в этом здании, воздух которого хранит в себе былые боли. Часть смиряется с немилой своей участью и быстрей покидают школу: их останки закапываются у футбольного поля в траншее для труб, которую перекапывают по одному разу в месяц. Вэрт – хозяин, а что делать?

Другой «класс» – служители. Учителя, подобные рабам, пресмыкающиеся перед его величием и могуществом Wart’a. Они имеют некоторые права, но никогда не смеют убивать. За провинности получают наказания или…

Особый статус имеют существа, в основном, приближённые к Вэрту, но… «в каждом правиле есть свои исключения». Описания каждого можно будет найти в летописи.

Прочитав, «Психовведение», рождается адекватный вопрос, даже в неадекватных головёшках: «Зачем дети ходят в школу, если там их истязают и убивают?!» Ответ: «Да.»

Последнее: Пожалуйста! Не читайте сие писание дальше точки в конце этого предложения, потому как может быть лучше неведение.

Глава 1. «Бадэда. Прошлое»

Пойми красоту ужасных существ —

Они существуют, а бытие прекрасно!

День был с оттенком болотного мха. Немного жертв для начала, лишь картина вызывала рвоту у молодой рабыни, обучающей несчастных детей языку гоблинов и орков. Она учитель, но ещё не перешла под полный тяжёлый контроль местного хозяина, поэтому ей было жалко наблюдать за растворяющимися в топи психоразложения подростков. Ей казалось неправильным искусственно развивать у «нормальных» людей паранойю. Это ошибка в точке её зрения. Это заблуждение в её мировоззрении. Потому что паранойя была исцелением больных душ обречённых рабов. Вэрт то лучше это знал!

Ор, дикий ор. Какой же ужас они испытали! Не первые они, да и не… Бадэда зашла в свой паутинный обитель. Это уродливое: крупное, с жабьей кожей, но более человеческого цвета. С обилием холодного жира тело, окутано тёмными одёжами из бархата, коим обивают внутреннюю полость гробов, только не красного, а буро-зелёный, болотный материал был на ней. Щёки чуть-чуть дрожали, когда смрадный рот, воняющий испорченными пряниками открывался, для выдачи звуков из гортани. Это существо тонким голосом проговаривало какую-то угрозу, предупреждая слушателя о его скорой смерти, а после натягивало на голову своей жертве душный рот и откусывало голову… В основном, так она убивала живых; вздувшиеся трупы выпивались, будто огромной паучихой.

Что касается одежды, такой стиль Бадэда предпочитала во времена Средневековья, в года прелой юности, романтических ночей и новых вкусах мяса. Но материя одежды тогда была грубее: вроде бархат, вроде брезент, вроде джинсы. С тех пор всё поменялось: она стала модной по оценке современного развития Мира. Теперь одета в стильную джинсовую куртку и недлинную, просторную, чёрную юбку.

Тогда это безжалостное чудовище разоряло земли северной Германии, Скандинавии, территории нынешней Польши. Убивала десятки людей в день. Раздирала своих жертв и лакомилась только самым вкусным на её взгляд: мозг, лёгкие, подкожный жир. Остальное низко душно дарила мелким падальщикам и маргиналиям.

До встречи с Вэртом она была «вольной птицей», после стала питомцем. Честно говоря, ей это более удобно. Прошли смутные века, и Бадэда тихо обитает в здании школы №**.

Перемена прошла. Урок Жизнедеятельности отрезвил коридоры от пасмурного настроения, впитанного пасмурным сентябрьским днём. Вэрт – преподаватель этого полезного предмета. Так Вэрт, с большой радостью на ль… лице сдирал со стоящего у тёмно-зелёной школьной доски ученика противогаз вместе с кожей. Крик становился хриплым, когда противогаз был снят. Весь. Раб упал на колени, хватаясь за кровавое лицо своё (возможно, он не понимал, что скальп уже был снят). Парты были полностью засажены учениками, но с редка прополоты. Их саженцы сидели с натянутыми противогазами на тупых головах, в которых сидели мысли… Нет, конечно, нет там мыслей. Мыслей! Громко сказано: мозгов, как таковых нет, а я про мысли… Раб лежал на полу перед всем классом своих братьев и сестёр по рабству тягостному. Живой пока, но в агонии.

Вэрт имеет облик высокого человека лет шестидесяти. Не толстый, сухой в смысле кожных покровов, кожа слегка красно-оранжевая, более красная, чем оранжевая, но более людская, чем красная. От лба до макушки лысый, слева и справа его кожный череп покрыт короткими седыми волосами. Внешность человеческая, а душа… (Лучше об этом позже узнаете, чем я прилагательными обмажу).

Хозяин, властелин… Да, в этом действе его надо назвать властелином. Он прыгает вверх на всю возможную для него высоту в тот день, взмывает в тёплом воздухе; наказанный раб хотел спастись и начал почти ползти на животе к передней парте, но всё: могучий Вэрт со всей силой ударил своими длинными ступнями, обутые в туфли, приземляясь на спину жертвы. Жертва хрустнула, изо рта прыгнули лёгкие; жалкий раб, слегка поворачивая голову влево-вправо хрипел густо, но звонко: ай-ай… ай-ай… Властелин прыгал ещё и ещё, в воздухе он прижимал свои колени к груди. «Ай-ай… ай…» – скончался страдающий раб. Этот урок нанёс очередной след в памяти свидетелей той расправы.

Спасительный звонок. По мёртвым коридорам помчались люди, на короткое время скудно оживляя их. У класса, известного мной и психопатами следующим уроком должен был быть урок родного языка, поэтому ученики имели возможность испытывать сорока пяти минутное спокойствие. Они были счастливы, у одной девчонки случился психоз по поводу урока. Вообще ей было свойственно раздражать всех, но больше нравился раб Тихий. Она из тех рабов, которые были психичнее других, имя ей Орэндж Рэйпер.

Бурым мхом порос труп раба, убитого на уроке Вэрта. Кровавое тело валялось у футбольного поля, на него смотрели первоклассники, ставшие школьниками неделю назад. Тролль спортивных залов добрый и шерстистый, он проводил всё время своего существования на первом этаже, где располагались два спортивных зала: большой и маленький, две раздевалки: мужская и женская, кабинет учителей физкультуры и кабинет хореографии. Вот он добрый, поэтому приучал ново рабский компонент к крови, к мерзости, к лишениям, к смерти… Он не справлялся с этой задачей, ведь не Вэрт и Бадэда, а тролль и слуга. Он один из немногих, он один из всех. Такой. Тролль шерстистый.

Глава 2. «Вэрт Фюрер»

Был день, была ночь, был лес,

Пришёл Вэрт и расправился с людьми.

Страх – это вселяет он. Страдания – этим питается он. Быть – это хочет он. Можно дополнить: рабы – это видит он; но здесь не к месту, так как тут будет некоторая часть истории о существовании Вэрта Фюрера, о школе пока нет упоминаний.

В отличии от Бадэды, Вэрт большую часть Средневековья провёл не в Западной и Северной Европе, а на своей родине, хотя точно она не найдена, но скорее эта земля Русской равнины, а может и одно из разрушенных в древности доисторических государств на территории Азии. Ещё многие годы продиковал в Африке (в Западной), хотя родина его…

В Африке он оказался не случайно: прибыл для получения особых знаний и ещё он искал меня, но ошибся с эпохой. Ему повезло в будущем, ведь я сам его нашёл.

Странно, но внешность его всегда была одинаковой, по крайней мере со Средневековья.

С таким видом он бегал в Африке, блуждал по Средневековой Европе… Сейчас! Он не изменился. В каждой эпохе его признавали современником. Даже коренные африканцы так думали, понимая, что он чужак, хотя он был схож с восточными европейцами по менталитету и жестокостью с западными. «Как он обрёл этот образ? Откуда он? Кто он вообще такой?!» – эти и другие вопросы актуальны сегодня тоже и также. Вывод: Вэрт – тайная личность. Может быть он и не представляет песчинку человечества.

Вэрт Фюрер – это Вэрт-вождь. По-немецки грубо, но педантично. С момента его появления в Испании и до завершения европейской «карьеры» в Скандинавии, Вэрт был более беспощадным и жестоким, чем сейчас (вдруг кому-то, знакомому с Вэртом, в это трудно поверить, но это так, честно). Но имел и власти больше – он правил страной до собственно желанного уничтожения. Не сказать мне, которой из ныне существующей и «воскреснувшей» или нет. Выяснить этот интересный факт можно только лично у него самого. Или у малочисленных свидетелей тех действ, то есть у других, подобных ему.

Нападая на соседние селения, искоренял народы почти полностью. Выживших забирал и пытал, и мучил, и казнил: сжигал, топил, рубил… Здания, беснуясь, сносил с фундаментом. Слава его обошла всё развитое человечество Европы и Азии (Европу, Азию). Под бой барабанов входил в ворота любимого города своего. Под этот же бой казнил народ свой на площади центральной. Это был пик могущества в стране. Каждый месяц 1/16 рабов и 1/40 детей страны разрывали у замка Дворца Вэрта, из-за этого каменная брусчатка становилась тёмно-красной и скользкой, блестела. В ней не могли отражаться облака – небо долгое время было затянуто тучами.

Никто не смел напасть на его царство и даже сквернословить его правителя, находясь у себя дома в другом государстве. Но сам разрушил Вэрт его. Спустя несколько десятков лет после создания государства, он занемог: тяжко стало ему видеть сытый, довольный народ. Несмотря на зверства, проделывающие самолично этим жестоким тираном, в страну приходили беженцы с Северо-Юга, они работали и не кончались в количестве, страна процветала, самолюбие Вэрта нищало, радость зарывалась в могилу…

Вэрт не мог видеть это. Казни не помогали вернуть прежний настрой, пытки не радовали, Солнце появилось над замком его. Тогда он пошёл на Рим. Его войско попутно встречало беженцев великой империи. Рим не пал от атаки, войско Вэрта было разбито, конечно, вэртские воины то без доспехов и оружия были. Это как он заставил людей двинуться на врага безоружными?

– Очень просто, предупредив их о скором отравлении колодцев…

А во время бессмысленного военного похода, сё странное государство разграбили германские варвары, пришедшие с севера. По возвращению бывшего короля, они провозгласили его Фюрером, но тот не принял это за честь и обиделся – четыре германских племени прекратили своё существование; ещё два конкретно мигрировали.

Вэрт Фюрер отправился на Север. Там он отыскал общину Бадэд и был в восторге!

Глава 3. «Созидание. Тайный знак»

Тайны школы ворошат сознания всех, кто знает её правду. Что там такое и как там быть частично знают обитатели этого здания ужаса и тёмно-тёмного кошмара. Психический фактор велик. Здесь особенно есть нервозная тема. Но эта школа не отпускает своих служителей от себя слишком далеко… И за пределами своих мрачных ворот забора железного она следит за коллективом «педагогическим» и не только.

Однажды некий учитель узрел зло спустя десяток лет работы, и убежал. Купил билеты на местном железнодорожном вокзале для железнодорожного транспорта. Маршрут ****** *** – Франкфурт-на-Майне. Он положил толстую бумажную стопку спасительных листочков с печатями в кошель с современными и средневековыми рублями, в трепете собрал всех родственников. Ночь осталась. Ему нельзя было спать, да никто из этого семейства не мог даже задремать в сером и заброшенном подвале пятиэтажного дома. Учитель был тревожен, был (но может и есть). Около 1 ночи, ему хотелось пить, дождя не было, а по-другому он не привык. 3 часа ночи (но может и утра), его сестра обезвожена: июнь, осадков нет восьмой день. Он вскрыл сына, но накормил сородичей. 5 часов. 7. Свора психопатов выползает из норы. Толпа надвигается к вокзалу, у него чесотка внутри – сын был заражён глистами. Здание вокзала заполнила вонь – они там. 7:34 – до прибытия спасительного поезда осталось 8. Учитель достаёт из внутреннего кармана коричневой кожной куртки пухлый кошель, открывает его очень ловко, мочит взглядом: билетов нет, зеленоватая слизь Бадэды пузырится, кипит, комочки воздуха выпячиваются, но не вырываются. Вот.

Вэрт имеет свойство созидать.

Это малоизвестный факт. Факт о том, что чувства сохраняются в сердцах слуг Вэрта благодаря его романтизму. Это предложение сродни эпиграфу к главе! «Не так ли?» – узнаваемое любопытство сочного жителя. А этот житель пользу внёс в моё развитие.

Здание школы трёхэтажное. Двор школы просторный. Двери с восточной стороны. Перед входом асфальтированная площадка, перед самими дверями есть длинные ступени, которые покрываются раздавленными трупами каждое утро, исключая не учебные дни. Весь двор окружён ржавым, металлическим. невесёлым забором. Также, кроме самой школы, имеется двухэтажная «художественная» школа с библиотекой под одним потолком. У неё меньше посетителей, чем у Вэртской. Сильное название: «Вэртская» школа! Я не ожидал такого, я не думал о таком названии, оно само родилось в голове моей прямо сейчас!

Кстати, о рождении. Дети мозга мозга моего – мухи и моль. Случайно материализовавшиеся у подоконника возле столовой. А столовая в юго-восточной части на нижнем этаже. Я чувствую себя странным – не вы одни, друзья мои!

Я в старших классах, понимайте суть истории. Я прошёл всю жизнь этой школы (правда, не от начала), гиблого места, каждый год поглощающего новых печальных жертв; научился уже распознавать многое, в отличии от всех, пробывших здесь от первого класса, в этом томительном существовании, в этом заповеднике чудовищ. Появившихся не ясно откуда; и, вообще, «появившихся» ли? Просто, может быть, они родились когда-то, тогда… Да и не поведано, что именно хотят они; и, вообще…

Мрачные зимние дни. У входа в кошмар (логово Бадэды) на втором этаже в южной части («Нёбный зал») мы стояли. В этой части ещё есть кабинет директора, секретницы, учительская и другие предметные комнаты. Я наблюдал за действом психоза двух особей рабского типа. Один из них Дяктук-тук – это агрессивный раб, протестующий против одноклассников… Моих. Он кусает одного из них за руку (в принципе, Дяктук-тук заражён бешенством, но у укушенного от руки отлетели кожные щепки, значит, нет в нём людского до степени людской ткани, и заражение бешенством невозможно; укушенным был Cruth).

Подошёл к концу учебный день. Толпы измученных стремились к выходу.

Дома уже раб Тихий заметил сочившуюся чёрной кровью большую букву «W» на обложке дневника, только с перекрестьем между левым и правым элементом символа – это «Wart», тёмный знак. По дороге в магазин тот раб был поднят и протёрт об асфальт страшной силой – они могут действовать даже за пределами своего дома.

Глава 4. «Опыт кальмаров»

А что будет, если…

«Так, здесь.» – сказал Вэрт. Теперь у первоклассника появилась очередная душевная травма, потому что у него на месте носа пришит язык, только что убитой старухи-слуги.

Раб шёл по третьему этажу, мимо кабинета истории, встал, не обращая внимания на поток равных ему, текущий сзади. Мысль о самоубийстве посетила его. Он приблизился к окну, попытался открыть его, но сзади в портфель кто-то нанёс сильный тупой удар. Ученик седьмого класса с такой скоростью врезался в стекло, что двойное окно лопнуло, без видимой потери скорости он, закрываясь руками, прошёл к уличному воздуху; запястья рук перерезали острые стёкла, они по-мёртвому повисли. Пока семиклассник летел на землю, руки потеряли кровь. Прозвучало глухое приземление. Его окружили рабы (не ученики, а техперсонал), в тот момент, уже прибывшие под окно третьего этажа западной части. Они потащили разбитое, ломанное тело, словно пещерные гоблины. Уволокли.

– Что будет с этим тварью? – поинтересовался нагло выпендривающийся конопатый раб.

– (тонкий смех).

После мы не видели этого воняющего низкопробным бензином одноклассника в прежнем виде, его пальцы рук были вшиты в пах, а лицо пересажено на затылок.

На уроке обществознания (тот же кабинет истории) находился мой класс. Учительница – жалкий раб. Гоблин-не гоблин, но что-то такое. Маленькое, замученное старинными датами существо, старающееся наполнить ими пустые черепа. Так, она любит порядковые номера годов великих средневековых сражений и важных современных саммитов.

Шумно. Уроки у этой миниатюрной рабы – пиршества концентрированного дебилизма. Почти все ржали. Нет! «Ржали» – это в обиду коням и лошадям, если сравнить их с моими тупо одебиленными одноклассниками. Почти все смеялись… Отвратительно. Мерзко. Выражая тупизм. Свой личный. Да, так. Причём причины то не было, ну, это для меня. А у них… У них… Объяснить не могу… Я. Не понятен феномен сей.

Cruth, одноклассник мой. «Ходули» – местное его прозвище. Он дегенерат и алкоголик. Но первое спорно – я исцелил его. Ростом выше меня (»«ходули»» же; хотя не поэтому обзывают так его). Лицо бывает добрым и тупым. Замечу, сначала «добрым», а потом «тупым» – верю в полное излечение… Лицо изрыто угрями, но не так сильно, как у Г****ка. О нём позже, о нём потом совсем. Зубы у Cruth’а какие-то овальные, но схожие с друг другом. (Глаза иногда-часто проявляют похоть и разврат).

В кабинете Вэрта – не в кабинете «Основ Жизнедеятельности». У него есть свой кабинет, ведь Вэрт есть заместитель директора. Это логово находится на первом этаже справа от входа и вправо от вправо от входа. Раздевалка, впереди от входа; ограждена перегородкой. Зеркало с правой части перегородки, длинное вертикальное зеркало, между прочим оно является свидетелем гибели учеников без сменной обуви. Сезон убийств по этому поводу открывается с началом дождливой погоды. Между прочим прочего, я хожу без сменной обуви постоянно. Не потому что я безобразно воспитан, нет. Хожу аккуратно.

Камерой немыслимых для нормального человека опытов на этот раз стал подвал (он таким и является, вообще-то; ещё он так же сыр, как тот, в котором прятался беглец). В освещённом яркой низко висящей лампочкой подземелье находились двое: только Вэрт и его жертва (victim). Раб обмотан цепью в кокон. Лежит, открывая рот, приветствует хозяина беззвучно. Рот его был без зубов, виднелись тёмные красные дёсны. Вылупившиеся блестящие круглые глаза хотели лопнуть, но не могли, как те пузырьки воздуха в кошельке…

– (тонкий смех).

Группа на последних партах играли в карты на идиотские приказы: Даноним, Cruth, Нагло выпендривающийся раб (в новом образе – после кропотливой работы Вэртца) и РОТЭ. Передавали скрытно потные замусоленные карты, по одной, по полу и из рук в руки… Первую партию проиграл Даноним. Он вышел в проход между столами, кувыркнулся несколько полных оборотов по линолеуму и впечатался в стену. Но так не надо было. Учительница напала на это чудо тупизма, на игроков. Всё прошло. Спустя 3 минуты группа стала играть снова. Проиграл РОТЭ: Регрессирующая Особь Тупого Эмбриона; низкий накаченный раб, считающий себя «нормальным пацаном» (некое понятие, непонятное). Он спустился со стула, сел на пол и сидя заскользил с поднятыми вверх прокуренными руками, содрал линолеум от стены до стены своим седалищем.

Какой кошмар я пишу…

Подвал. Хозяин расчленил ненужного раба, слабого уже. Достал из него пучок длинных кишок, промыл в грязном тазике с интересным, сохраняющем нервную ткань в жизнеспособном состоянии растворе. Кишки развесил на нитях. Другого, живого раба, находившегося в клетке со стальными прутьями, гений (здесь Вэрт) достал, привязал железными верёвками к деревянному дубовому столу. Ввёл ржавую иглу стеклянного шприца в шейную артерию, нажал на поршень, вода зашла в кровь. Подопытному стало дурно, он мотал головой, открыв рот. Гений (здесь Вэрт) из коричневого бутылька вобрал в тот же шприц бурое, похожее на кровь и бром жидкое вещество. Вогнал иглу в шею, нажал на поршень. Раб резко заорал, стих. Потерял сознание. Вэрт содрал кожу с его лба, тот очнулся. И находился уже в полусознательном состоянии.

Глаза начали сильно течь. Рёбра ладоней побелели и опухли водянисто. То же самое произошло с нижней частью лица: подбородок, низ щёк, нижняя губа…

Научный деятель (здесь Он же) аккуратно сделал глубокий разрез острым скальпелем на тощей спине от двенадцатого до четырнадцатого позвонка. Разбил молоточком эти, непокрытые неупругой кожей позвонки. Костяные осколки не были извлечены. Предстояла долгая операция. Вэрт соединил те кишки со спинным мозгом жертвы, вместо разбитых костяных колец были поставленные алюминиевые. Раб впал в кому. Теперь у него есть что-то вроде щупальцев кальмара на спине.