Текст книги "Великая Парагвайская война"

Новый владелец дал им новые имена. «Беллона» стала «Лима Барросом» по имени лейтенанта с «Жекитиноньи» Франсиско Хосе де Лима Барроса, погибшего на палубе своего корвета. А «Минерва» превратилась в «Байю» по названию одной из бразильских провинций. Благодаря броненосцам превосходство бразильского флота над сильно поредевшей парагвайской флотилией стало абсолютным, не позволяя парагвайцам даже думать о реванше. Им пришлось искать иные способы поквитаться с вражескими кораблями, но об этом – чуть позже.

В середине июня эскадра Баррозо заняла позицию у правого берега Параны напротив поселка Эмпедрадо, примерно в 30 километрах к югу от Корьентеса. Через некоторое время к ней пришло пополнение – бразильские канонерские лодки «Итапаи», «Иваи» и аргентинский корвет «Гуардия Насьональ» – единственный корабль этой страны, принявший участие в военных действиях против Парагвая.

Бразильский флагманский фрегат «Амазонас» таранит парагвайскую канонерку «Хехуи»

• «Иваи» представлял собой деревянный колесный пароход английской постройки, приобретенный Бразилией в 1858 году. Водоизмещение – 400 тонн, длина – 44 м, мощность паровой машины – 80 л.с., экипаж – 77 человек, вооружение – две 68-фунтовые и две 32-фунтовые пушки.

• «Итапаи» – чуть более крупный винтовой железный корабль, однотипный с канонеркой «Меарим», также купленный в Великобритании 1858 году. Водоизмещение – 415 тонн, длина – 46 м, мощность двигателя – 100 л.с., экипаж – 101 человек, вооружение – два 68-фунтовых и четыре 32-фунтовых орудия.

• «Гуардия Насьональ» – железный колесный двухтрубный пароход с парусной оснасткой, водоизмещением 549 тонн и длиной 45 м. Экипаж – 10 офицеров и 110 матросов. Вооружение корабля за время его службы неоднократно менялось, а в 1865 году представляло собой пестрый «коктейль» из 14 разнотипных и разнокалиберных пушек: двух 24-фунтовых, четырех 20-фунтовых, одной 12-фунтовой, четырех 10-фунтовых, двух шестифунтовок и одного четырехфунтового фальконета.

С прибытием этих кораблей эскадра Баррозо увеличилась до 11 вымпелов. Пока она стояла на якоре, ожидая подхода наземных войск, парагвайцы вновь продвинулись далеко на юг по левому берегу Параны и повторно заняли поселок Бела-Виста. После ареста Венцеслао Роблеса их возглавлял артиллерийский полковник Хосе Мария Бругес, который решил устроить ловушку неприятельскому флоту.

У пристани Пасо де Куэвас он приказал расставить 36 орудий, нацеленных на фарватер реки. При этом четыре из них установили прямо на песчаном пляже, а остальные замаскировали среди кустов и деревьев. Бругес надеялся, что открыто стоящие пушки сыграют роль приманки, а когда враг «клюнет» и подойдет к берегу, чтобы их расстрелять, в дело вступят замаскированные орудия. На тот случай, если бразильцы высадят десант и попытаются захватить артиллерию, в прибрежных зарослях укрылись несколько сотен парагвайских солдат.

Поначалу казалось, что план Бругеса сработал: утром 12 августа парагвайцы заметили приближение вражеской эскадры. Но рыба, попавшая на крючок, оказалась слишком крупной. Вряд ли Бругес рассчитывал, что к Пасо де Куэвас подойдут все силы противника – 11 боевых кораблей. Вероятно, бразильцы как-то узнали о засаде или просто решили подстраховаться.

Примерно в 10 часов утра между кораблями и береговыми орудиями началась перестрелка. В итоге ни одна из сторон не добилась решающего успеха, однако, союзникам, в конце концов, пришлось отойти. Парагвайцам не удалось потопить или вывести из строя ни одного корабля, но все они были изрядно потрепаны. Некоторые получили более 20 попаданий, а в «Амазонас», пострадавший сильнее других, угодило 40 ядер, одно из которых снесло фок-мачту. Поэтому с некоторой натяжкой можно сказать, что полковник Бругес выиграл «по очкам».

Аргентинский паровой корвет «Гуардия Насьональ»

Союзников спасло то, что все парагвайские пушки были относительно небольшого калибра – от четырех до 18 фунтов. Их ядра не причиняли серьезных разрушений, а самые мелкие из них даже не пробивали борта. Тем не менее, эскадра потеряла 21 человека убитыми и 38 ранеными, так и не сумев уничтожить вражескую артиллерию. Единственным заметным успехом стало подавление четырехорудийной «батареи-приманки». Об ущербе, нанесенном другим батареям, ничего не известно, поскольку парагвайцы, как обычно, о своих потерях не сообщили.

Главным итогом этой перестрелки стало то, что союзники укрепились во мнении о необходимости броненосцев. До их получения они временно приостановили все действия флота, кроме блокадных.

Но и эти действия имели очень большое значение. В результате блокады Парагвай оказался полностью отрезанным от внешнего мира и окончательно лишился возможности получать что-либо из-за границы. Для дальнейшего ведения войны теперь приходилось рассчитывать только на собственное производство и на трофеи, захваченные в боях.

8
Уругваяна

Еще в конце апреля, одновременно с наступлением Роблеса, в провинцию Корьентес вторглась вторая парагвайская армия численностью 12 тысяч человек под командованием полковника Антонио Эстигаррибиа. Полковник был личным помощником Лопеса, доверившего ему важную миссию – прорваться по кратчайшему пути в Уругвай и поднять там восстание сторонников партии «Бланко».

Затем восставшие при поддержке парагвайского экспедиционного корпуса должны были вернуть себе контроль над страной, вывести ее из состава антипарагвайской коалиции и вновь вступить в войну уже на стороне Парагвая. Столь сложная последовательность действий вряд ли могла увенчаться успехом, однако начало похода оказалось удачным: парагвайцы форсировали Парану, быстро пересекли северо-восточную часть провинции Корьентес и у поселка Санто-Томе вышли к реке Уругвай, по которой проходила граница между Бразилией и Аргентиной. Сопротивления им никто не оказывал, так как в этих местах не было ни бразильских, ни аргентинских войск. До цели экспедиции оставалось примерно 350 километров.

5 мая Эстигаррибиа разделил свою армию на две неравные части и с девятью тысячами солдат переправился на восточный, бразильский берег реки. На западном, аргентинском берегу остались три тысячи человек под командованием майора Педро Дуарте. Неизвестно, чем было вызвано такое решение, но оно оказалось фатальной ошибкой, так как в дальнейшем позволило союзникам громить парагвайские войска по частям.

9 мая колонна Эстигаррибии заняла бразильский прибрежный поселок Сан-Борха и через несколько дней начала движение на юг, оставив в поселке небольшой гарнизон. Одновременно по западному берегу параллельным курсом наступала колонна Дуарте.

К концу месяца Эстигаррибиа, по-прежнему не встречая сопротивления, захватил поселок Итакуи, однако вскоре бразильцы сделали ответный ход. К Сан-Борхе подошла одна из первых конных бригад «Волонтеров родины» под командованием генерала Мена Барето. 10 июня «волонтеры» выбили парагвайцев из поселка. Эстигаррибиа, узнав о появлении врага в тылу, вынужден был остановиться и повернуть назад, чтобы восстановить прерванную линию снабжения.

Поскольку бригада Мена Барето по численности намного уступала колонне Эстигаррибии, бразильский генерал оставил поселок без боя, но вывез из него все припасы. После повторного взятия поселка Сан-Борха, Эстигаррибиии пришлось оставить там значительные силы, чтобы снова его не потерять. В июле наступление возобновилось. Парагвайцы вторично заняли Итакуи, где им тоже пришлось разместить солидный гарнизон.

5 августа Эстигаррибиа вступил в город Уругваяна – самый крупный населенный пункт, захваченный им в ходе кампании. Однако к тому времени численность его армии сократилась с девяти до примерно шести тысяч солдат и офицеров. И хотя от уругвайской границы парагвайцев теперь отделяло всего 50 километров, полковник решил, что продолжать наступление с такими силами слишком рискованно. От разведчиков он получил информацию, что враги стягивают силы к Уругваяне. Эстигаррибиа занялся укреплением города и отправил к Лопесу курьера с просьбой о подкреплении.

Полковник Антонио Эстигаррибиа

Союзники тем временем действительно собирали войска. 13 июля в городке Санта-Анна-де-Мерина бразильский отряд в 1200 человек под командованием Жоакима Родригеса Коэльо встретился с уругвайской армией Венансио Флореса численностью 2750 солдат и офицеров. Затем к ним присоединились 1400 аргентинских кавалеристов под командованием генерала Хуана Мондариаги. С северо-запада через болота и джунгли пришла аргентинская армия генерала Паунеро в 3600 человек, а потом к ней добавилась полуторатысячная конная бригада полковника Симеона Пайвы, которая до этого несколько недель следовала на безопасной дистанции за колонной Дуарте.

Таким образом, к началу августа более десяти тысяч солдат альянса слились в единую армию. Этого было вполне достаточно для разгрома Дуарте, который к тому времени подошел к городку Пасо-де-лос-Либре, стоявшему всего в нескольких километрах от Уругваяны, но на другой стороне реки. Широкая водная преграда разделяла парагвайские колонны, не позволяя им взаимодействовать и помогать друг другу.

Несмотря на то, что в армии альянса большинство составляли аргентинцы, ее, как старший по чину, возглавил Флорес, ведь он был не только генералом, но еще и президентом Уругвая. Под его командованием собралось примерно 5100 пехотинцев, 5000 всадников и 450 артиллеристов при 32 орудиях.

Бразильский доброволец в униформе одного из батальонов «Волонтеров родины»

У Дуарте было 2200 человек пехоты и 1000 кавалеристов без артиллерии. Неизвестно, знал ли майор о том, что его враги имеют трехкратное превосходство, но 12 августа, увидев перед собой неприятельскую армию, он решил принять бой. Парагвайцы заняли позицию на вершине холма между берегом реки Уругвай и впадавшим в нее ручьем Ятаи. Свой лагерь они окружили траншеями и засеками, позволявшими держать круговую оборону. Позиция была выгодной, но значимый численный перевес союзников, а также – наличие у них артиллерии – все равно не оставляли Дуарте никаких шансов.

Бразильские солдаты времен Парагвайской войны. Слева – рядовой линейной пехоты, справа – волонтер

16 августа майор отправил на лодке гонца к Эстигаррибии с просьбой дать подкрепление, но получил отказ, обусловленный отсутствием в Уругваяне переправочных средств и тем, что накануне к городу подступила бразильская армия под командованием генерала Давида Канабарро. Вечером гонец вернулся ни с чем, привезя лишь напутствие «стоять до конца, как подобает истинным парагвайцам».

На следующий день судьба колонны Дуарте решилась в первом крупном сухопутном сражении Великой войны, вошедшем в историю как битва у Ятаи. Она началась в 10 часов утра с атаки уругвайской пехотной дивизии под командованием полковника Леона Пальехаса. Пальехас атаковал без артподготовки, поскольку считал бесчестным расстреливать из пушек людей, которым нечем на это ответить. Уругвайцы во главе с полковником смело шли вперед под ружейным огнем, но когда они приблизились к вражеским окопам, Дуарте послал в контратаку конницу. Солдаты не выдержали удара и побежали вниз по склону холма, однако им на выручку уже спешила аргентинская кавалерия, гораздо более многочисленная, чем парагвайская.

Финальная сцена битвы у Ятаи. Парагвайцы опрокинуты атакой бразильцев и обращены в бегство

Несмотря на вопиющее неравенство сил, парагвайские всадники продержались более часа в череде жарких рукопашных схваток. Большинство из них погибло, а уцелевшие попали в плен. Уничтожив вражескую конницу, аргентинцы зашли парагвайцам в тыл, отрезав им путь к отступлению. В это время бразильцы и уругвайцы предприняли новую атаку на холм и в штыковом бою опрокинули пехоту противника. Раненый в бедро майор Дуарте сдался, а вместе с ним сложили оружие окружавшие его бойцы.

Рисунок бразильского художника Виктора Мерелеса «Капитуляция Уругваяны». Посередине, в шляпе и пончо, изображен император Педро, за ним на втором плане – генерал Озорио, правее – президент Аргентины Митре, далее – зять бразильского монарха принц Гастон Орлеанский, генерал Кашиас, президент Уругвая Флорес и генерал де Суза в треуголке и пышном мундире с орденской лентой. Слева в покорных позах – командование парагвайского гарнизона, среди которого выделяется тучная фигура полковника Эстигаррибии, снявшего шляпу и почтительно склонившего голову перед императором. Вряд ли эта помпезная мизансцена имела место в реальности

От 200 до 300 солдат и офицеров сумели прорваться к реке и попытались пересечь ее вплавь, но многие из них утонули или были убиты. Не более сотни человек добрались на подручных средствах до восточного берега. Это было все, что осталось от колонны Дуарте. Спасшиеся пополнили гарнизон Уругваяны, но отнюдь не повысили его боевой дух. Их рассказы о побоище вызвали у парагвайцев чувство уныния и обреченности.

В битве у Ятаи парагвайцы потеряли около 1600 человек погибшими и пропавшими без вести, а также более тысячи – пленными, из которых примерно 300 были ранены. Среди пленных оказалось несколько десятков уругвайцев из числа бежавших ранее в Парагвай членов партии «Бланкос». Флорес объявил их предателями и приказал расстрелять, хотя сам он, по сути, ничем от них не отличался, придя к власти на бразильских штыках.

Остальным предложили небогатый выбор: либо продажа в рабство, либо вступление в так называемый Парагвайский легион – воинское формирование, которое союзники решили сформировать из парагвайских эмигрантов, дезертиров и военнопленных. К сожалению, у меня нет данных, сколько человек выбрало первый, а сколько – второй вариант.

Дуарте предложили возглавить легион, но он отказался. Тогда его отконвоировали в Буэнос-Айрес и поместили под арест, а во главе легиона поставили аргентинского полковника парагвайского происхождения Федерико Гильермо Баеса, бывшего коменданта Корьентеского порта, бежавшего из города вместе с губернатором Лаграньей и вступившего в армию Паунеро.

Потери альянса составляли 318 убитых и 220 раненых. Такое соотношение выглядит довольно странно, поскольку раненых всегда бывает больше, за исключением тех случаев, когда победители не берут пленных. Но тут победителями были союзники. Возможно, подсчет сделан через некоторое время после сражения и уже с учетом умерших от ран.

Если бы союзники более активно применяли свою артиллерию, которая в ходе боя выпустила всего 50 зарядов (то есть, в среднем по полтора выстрела на орудие), то им наверняка удалось бы победить и с меньшими потерями. Но «рыцарская» атака Пальехаса исключила такую возможность. Интересно, что за свое самоуправство он не понес никакой ответственности, а наоборот, стяжал репутацию благородного и отважного человека.

Построение «Парагвайского легиона», сформированного бразильцами из военнопленных, захваченных в битве у Ятаи и в Уругваяне

Бразильская армия, которая 16 августа блокировала Уругваяну, изначально насчитывала примерно 7000 солдат и 22 пушки. Но уже 19 августа к ней присоединились войска альянса, одержавшие победу при Ятаи и переправленные на восточный берег реки. Это сразу увеличило численность осаждавших до 17 300 человек при 54 орудиях.

Таким образом, у союзников снова было тройное численное превосходство в живой силе и абсолютное – в артиллерии. 20 августа они направили в город парламентера с посланием, в котором Эстигаррибии предлагалось сдаться ввиду безнадежности его положения. Однако полковник, надеясь на подмогу, решил обороняться. В ответном письме он с пафосом заявил, что ему безразлична численность врагов, и что он будет сражаться за Уругваяну так же стойко и упорно, как спартанский царь Леонид дрался с персами в Фермопилах.

Союзников отнюдь не прельщала участь фермопильских персов и не радовала перспектива потерь при штурме, поэтому они решили задушить парагвайцев блокадой. От своих лазутчиков осаждающие знали о скудных запасах продовольствия в Уругваяне. День за днем Эстигаррибиа ждал подкрепления, но Лопес то ли не получил, то ли проигнорировал его просьбу о помощи. Вскоре в Уругваяне начался голод, усугубленный эпидемией дизентерии.

Силы гарнизона быстро таяли, а одновременно с ними таяли и надежды на спасение. К началу сентября судьба города уже ни у кого не вызывала сомнений, поэтому в осадный лагерь прибыла вся правящая верхушка альянса, чтобы лично присутствовать при скором триумфе. Свои шатры там поставили император Бразилии Педро с двумя сыновьями и зятем – принцем Гастоном Орлеанским, президент Аргентины Митре и уругвайский президент Флорес.

11 сентября, когда запасы еды в городе почти иссякли, Эстигаррибиа выпустил всех жителей, но его солдаты еще держались.

18 сентября командование альянса, зная от перебежчиков о бедственном положении осажденных, направило им второй ультиматум. В нем говорилось, что гарнизон должен сдаться немедленно, в противном случае через два часа начнется штурм и защитники города будут беспощадно уничтожены.

В ультиматуме также содержалось обещание отпустить по домам всех офицеров. Это обещание выглядело довольно цинично, так как союзники знали, что по парагвайским законам добровольная сдача в плен приравнивалась к государственной измене и каралась смертью.

К тому моменту многие парагвайские солдаты настолько ослабли от голода и болезней, что едва могли держать оружие. Поэтому на спешно созванном военном совете было принято единогласное решение: согласиться на капитуляцию с одним-единственным условием: не выдавать уругвайцев на расправу Флоресу.

Командир «Парагвайского легиона», полковник Федерико Гильермо Баес

За несколько минут до объявленного времени штурма на городском валу затрепетали белые флаги. Затем Эстигаррибиа с группой офицеров вышел из города и торжественно отдал шпагу бразильскому императору, сказав, что вынужден сделать это, поскольку его люди «более не в силах преодолевать голод и смерть». Вместе с ним сдались 5574 человека, в том числе 59 офицеров. Некоторые из них уже находились за гранью выживания и умерли в последующие дни, несмотря на то, что их начали кормить.

Никто из пленных офицеров не воспользовался обещанием союзников и не вернулся в Парагвай, где их ждала лишь позорная казнь. Более того, многие согласились вступить в Легион, хотя при отказе им, в отличие от рядовых солдат, не грозило рабство.

Полковника Эстигаррибию союзники тоже пытались склонить к сотрудничеству, зная о его высоком положении в обществе. Привлечение на свою сторону такого человека дало бы им сильный пропагандистский козырь. Его убеждали в том, что война ведется за освобождение парагвайцев от тирании, что альянс не стремится покорить Парагвай и не имеет каких-либо захватнических планов. Однако полковник наотрез отказался не только возглавить «легион предателей», но и вступить в него. Заочно приговоренный к расстрелу на родине, он просидел три с половиной года в Бразилии под домашним арестом и умер в 1869 году, не дожив всего нескольких месяцев до конца войны.

Узнав о падении Уругваяны, гарнизоны Итакуи и Сан Борхи ушли в Парагвай. Таким образом, из корпуса Эстигаррибии спаслось всего около двух тысяч человек, а остальные погибли в боях, умерли от голода и болезней либо оказались в плену.

Безвозвратная потеря 10 тысяч бойцов стала для Парагвая очень тяжелым ударом, ведь это составляло без малого четверть парагвайской армии. Тем более что союзники потеряли во много раз меньше и захватили почти все оружие экспедиционного корпуса. Период эйфории и быстрых удач парагвайской армии закончился первым жестоким поражением.

9
Прощальная гастроль

Крах уругвайской авантюры ознаменовал финал первого этапа Великой войны, в котором Парагвай обладал инициативой и вел активные наступательные действия. В создавшейся ситуации Лопес решил, что дальнейшее удержание плацдарма в Корьентесе становится бессмысленным и слишком опасным. На реке Парана хозяйничал бразильский флот, а высвободившиеся после капитуляции Уругваяны силы альянса могли в любой момент перейти в наступление. Признав провал своих планов прорваться к морю и «переформатировать» Уругвай, Лопес 3 октября отдал приказ об отводе войск с аргентинской территории.

Отступление парагвайцев из Корьентеса, Эмпедрадо и Бела Висты сопровождалось массовыми грабежами. С оккупированной территории угнали более 100 000 голов скота и вывезли все, что только можно, вплоть до дверей и оконных рам. Две недели парагвайские суда курсировали между Корьентесом и пристанью Пасо-де-ла-Патриа на парагвайском берегу Параны, приходя в город пустыми и уходя с набитыми трюмами. Опустошению подверглись не только магазины, гостиницы, частные дома и общественные здания, но и церкви. Корентинцы, опасаясь за свои жизни, не пытались этому мешать.

Надо сказать, что солдаты и офицеры армии Лопеса изначально вели себя на оккупированной территории далеко не лучшим образом, несмотря на официальные заявления о том, что вторжение было вызвано лишь стремлением помочь Корьентесу обрести независимость. Сказывалась многолетняя ксенофобская пропаганда, внушавшая парагвайцам чувство национального превосходства и презрения к иностранцам.

Парагвайские военные относились к местному населению заносчиво и грубо, а порой – жестоко. Широкую известность получил эпизод, когда они прямо на рыночной площади зарубили нескольких торговавших дровами и овощами крестьян-индейцев за отказ принимать в оплату парагвайские банкноты. Скорее всего, неграмотные крестьяне просто не поняли, что эти бумажки имеют какую-то ценность, а парагвайцы, не задумываясь, пустили в ход сабли.

Не меньшее возмущение вызвал арест пятерых жительниц Корьентеса, про которых кто-то донес, что их мужья служат офицерами в аргентинской армии. Заложниц вывезли сперва в Умаиту, а потом – в Асунсьон и четыре года продержали в тюрьме. Только в январе 1869 года их освободили вступившие в город бразильские войска, но одна из женщин к тому времени умерла.

Понятно, что подобные инциденты заставляли пересмотреть свое отношение к парагвайцам даже тех жителей Аргентины, которые до войны воспринимали их нейтрально или с симпатией. «Прощальное» разграбление Корьентеса еще более усилило антипарагвайские настроения и вызвало новый приток добровольцев в аргентинскую армию.

22 октября последний парагвайский батальон покинул Аргентину. Вместе с оккупантами бежали члены созданного ими из местных сепаратистов марионеточного правительства Корьентеса. Через три года Лопес, озлобленный очередной неудачей, прикажет их расстрелять.

28 октября в опустевший город вошли ополченцы Никанора Касереса, а 3 ноября в него вступила объединенная армия альянса. В тот же день в свою разгромленную резиденцию вернулся после полугодового отсутствия губернатор Мануэль Лагранья.

На весну 1866 года союзники запланировали перенос боевых действий на территорию противника. В организованных у слияния рек Парагвай и Парана военных лагерях началась концентрация войск для предстоящей десантной операции. В лагере Таланкора расположились бразильцы под командованием генерала Мануэла Луиса Озорио, в лагере Сан Косме – аргентинцы под руководством Бартоломе Митре, а в лагере Итати – уругвайцы, которых по-прежнему возглавлял Флорес. Вторжение планировалось начать, когда общая численность армий достигнет 50 тысяч штыков и сабель.

Узнав об этом от лазутчиков, парагвайцы пытались сорвать вражеские планы, действуя партизанскими методами. Через Парану по ночам переправлялись на лодках небольшие отряды, которые устраивали засады на дорогах, громили обозы, уничтожали склады, атаковали воинские колонны, а иногда и нападали на гарнизоны, нанося противнику ощутимый урон.

Для охоты за ними аргентинцы задействовали кавалерийскую бригаду генерала Эмилио Конесы, состоявшую из примерно 1600 ковбоев-гаучо провинции Буэнос-Айрес. Однако парагвайские «рейнджеры» умело избегали преследования и каждый раз успевали скрыться за рекой, чтобы через несколько дней нанести болезненный укол в другом месте.

Эта партизанская война продолжалась до 30 января, когда Митре доложили, что в прибрежном лесу у поселка Пеуахо замечен отряд парагвайцев. Аргентинский главком тут же приказал Конесе поднимать бригаду и наконец прихлопнуть надоевших «москитов». Всадники скакали всю ночь, а прибыв в указанное место, с удивлением обнаружили, что парагвайцы вовсе не думают убегать. Наоборот, они деловито сооружали на опушке леса засеку из поваленных деревьев и явно намеревались дать бой.

Аргентинские кавалеристы в военном лагере

Осмотрев засеку, Конеса понял, что для лошадей она неприступна, а значит, наступать придется в пешем строю. Но его это не смутило. Приказав нескольким эскадронам спешиться и развернуться в стрелковые цепи, он скомандовал атаку. Генерал не знал, что на сей раз парагвайцы десантировали на аргентинском берегу не несколько десятков, а 450 бойцов под командованием лейтенанта Селестино Прието, и что им на подмогу движутся еще 700 человек во главе с майором Хосе Эдвиго Диасом.

Когда атакующие приблизились к засеке на сотню шагов, дружный залп парагвайских ружей скосил десятки солдат и офицеров, а остальные обратились в бегство. Во вторую атаку пошли уже все спешившиеся всадники, но результат был тот же. Тем не менее, аргентинцы упорно атаковали еще дважды, пока их потери не уполовинили численность бригады.

Только когда начало смеркаться, Конеса приказал уцелевшим садиться на коней и возвращаться в лагерь, оставив позади себя поле, усеянное мертвыми телами. В четырех безуспешных атаках, согласно разным источникам, было убито и ранено от 700 до 900 аргентинцев, от 250 до 320 из них погибли. Потери парагвайцев не превышали 170 человек без разбивки на убитых и раненых.

На следующий день, узнав о случившемся, Митре отправил к злополучному лесу конную бригаду генерала Мануэля Хорноса и батарею полевых орудий для разрушения баррикад. Однако, прибыв на место боя, кавалеристы обнаружили только трупы солдат Конесы. Парагвайцы посчитали свою задачу решенной и уплыли, не дожидаясь, когда против них выдвинут артиллерию.

Генерал Мануэль Хорнос

После бойни у Пеуахо бразильские корабли начали круглосуточное патрулирование Параны, а аргентинцы возвели вдоль берега цепь укрепленных наблюдательных постов. Из-за этого парагвайцы больше не рисковали переправлять через реку отряды в сотни бойцов, хотя заброска мелких диверсионно-разведывательных групп продолжалась и в дальнейшем.