Текст книги "Правдивая небыль. Коллизии причуд"

По следам прошлого

«Интересно, какое же у Майи настоящее имя? Она так и не ответила мне на этот вопрос. И есть ли у неё постоянный дом? Или она вечная странница, дитя вселенских просторов, как и её спутники… Н-да, кто знает, тот промолчит, в этом и весь парадокс».

Майя не объявлялась уже больше трёх месяцев, но я не держал на неё обиды, она и так одарила меня с избытком. Хотя я до сих пор не совсем понимал, куда же несёт меня поток новой жизни. Летняя пора оказалась для меня плодотворной и насыщенной, в середине июня я отправился с археологической экспедицией на Алтай, где провёл два замечательных месяца на раскопках скифских курганов. Меня уже несколько лет интересовала судьба этого древнего народа, а усыпальницы хранили в себе ответы на многие невероятные гипотезы, касающиеся образа жизни скифских племён того времени, их мировоззрения и кастовой структуры. В чём я и убедился в очередной раз. Новые способности позволяли мне видеть то, что ускользало от взглядов коллег по экспедиции. Я мысленно проникал в суть найденных артефактов, таившую их прошлое, и воспроизводил в своём воображении картины того времени. Теперь я знал наверняка, что энергия обихода обладает уникальной особенностью сживаться с окружающими её предметами, и способна в течение тысячелетий хранить информацию о минувших временах. Даже обыкновенные «черепки» умели разговаривать. Конечно, в присутствии коллег я не был столь категоричен в своих заключениях, а как бы, между прочим, подбрасывал очередную идейку для всеобщего обсуждения. И надо сказать, мои предположения находили отклик у товарищей, а позже подтверждались лабораторными исследованиями.

«Осень, осень, ты на грусть мою похожа… не люблю тебя, но всё же, вместе будем до зимы…» – несколько дней крутились в моей голове слова некогда популярной песни. И видимо, не зря. В начале октября на меня вдруг навалилась невыносимая тоска, она рвала сердце на части и не отпускала даже на время. Если честно, я не знал, что делать, поделиться было не с кем, а Майя до сих пор не давала о себе знать. В какой-то момент мне нестерпимо захотелось куда-нибудь уехать, и я поспешил ухватиться за эту спасительную соломинку. Но загвоздка была в том, что первый семестр ещё только-только приближался к своему экватору, а законный отпуск я уже отгулял. Не знаю, как мне удалось уговорить декана факультета, но с Божьей помощью всё получилось, отпуск на десять дней за свой счёт был завизирован, и мне оставалось только определиться с местом назначения. Ломать голову по этому поводу я не стал, а просто ткнул пальцем в карту России. Ближе всего оказался город Геленджик.

«Геленджик так Геленджик… сутолоки там уже нет, не лето, да и море не часто штормит пока», – усмехнулся я и отправился покупать билет на самолёт.

До Геленджика я добрался ближе к вечеру и очень удачно обосновался в недорогом, но довольно уютном отеле, располагавшемся в десяти минутах ходьбы от моря. Беглый осмотр номера меня вполне удовлетворил, но вещи я решил пока не разбирать, а быстренько переоделся и отправился к морю. В глаза сразу же бросалась опустевшая набережная, купальный сезон уже заканчивался, и суета курортной жизни замедляла свой бег. На пляжах можно было свободно играть даже в большой футбол, правда, игроков и на одну команду едва бы набралось. Оценив по достоинству бодрящую морскую водичку, я вернулся в отель. После лёгкого ужина я прилёг на кровать и почувствовал, что тоска понемногу отпускает моё сердце впервые за последние три недели.

Проснулся я рано утром. За окном хмурилось, и моросил дождь. Тоска снова напомнила о себе. Я сел на кровать и стал перебирать в памяти смутные фрагменты недавнего сна, в надежде ухватить за ниточку что-то важное. И вдруг неожиданное прояснение:

«Бог ты мой! Майя… ты же приходила во сне… Давай, вспоминай, дружище, вспоминай… Ну да, точно, она сказала, что я должен смыть какое-то пятно в прошлом, а иначе смятение не оставит меня в покое… Ещё она сказала, что не сможет мне в этом помочь. Хм, видимо, на мне висит какой-то должок, и вернуть его должен я сам. Эх, знать бы еще, что и где искать! Ведь прошлое понятие растяжимое. И как я туда попаду? Ну что за ребусы, Майя, а с пояснениями нельзя было? Может, она ещё что-то говорила?»

Но как я ни силился, больше не смог вытащить из памяти ни одной даже маломальской подсказки.

В голову как назло ничего путного не лезло, и в номере торчать мне уже было невмоготу. Чтобы как-то развеяться я решил отправиться к набережной, а по пути заскочить в магазин за зонтиком. Море прилично штормило, и сжатая мысами бухта погрузилась в слезливо-серую дымку тумана. Я всегда любил смотреть на море, погода при этом не имела особого значения, благодаря зонту сверху на меня не капало, а порывистый ветер только добавлял романтики. Разбушевавшаяся стихия невольно завораживала, заглушая своей мощью прочие звуки.

«Как всё быстро меняется, ещё вчера я даже не представлял, где буду завтра, а сейчас я здесь у моря, любуюсь штормом. Неуловимый миг настоящего… Как же тебя ухватить-то? Ты постоянно куда-то ускользаешь и ускользаешь, только подумаешь о тебе, а тебя уже нет… всё в прошлом и так всегда… Что ж, значит, будем жить будущим, о нём хотя бы можно мечтать».

Удивительно, что в этом природном гвалте и размышлениях, я как-то сумел расслышать стук каблучков за своей спиной. Но обернулся почему-то не сразу. На какую-то секунду женщина замедлила шаг, видимо, проявив интерес к моей персоне, и проследовала дальше. Естественно, лица женщины я рассмотреть не успел, оставалось только проводить её взглядом. Незнакомка в бежевом плаще шла под зонтом, её русые волосы были собраны в небольшую косу, а сердце томилось подстать осеннему дождю.

«Вот и ещё одно сердечко загрустило в плену у одиночества», – посочувствовал я.

И вдруг меня будто током ударило:

«Косички… девочка Лена, пятый класс… Странная ассоциация. Почему именно она? И что такого особенного в том времени? Хотя нет, что-то было, я просто забыл… мы два года просидели за одной партой, а потом она уехала, по-моему, на Дальний Восток, не помню уже точно. Отец у неё был военным, вот и мотались по стране…»

Я вспомнил, как в момент прощания мне стало очень грустно, невыносимо грустно, мне ужасно не хотелось с ней расставаться. Лена всегда тусовалась в нашей компании, как это принято говорить сейчас, а в то время я уже дружил с Андрюхой, Володькой и Татьяной. И вообще у нас был очень дружный класс, мы много времени проводили вместе, выезжали на природу с родителями, отмечали дни рождения, одним словом – всегда находили какие-то общие интересы.

Я всё ещё стоял на набережной под дождём, но уже не слышал шума набегавших волн и не ощущал порывов колючего ветра, потому что всё глубже и глубже погружался в своё прошлое. В разрозненных фрагментах того времени я старался отыскать что-то важное для себя, вернее, пытался почувствовать это сердцем. Первый же стоп-кадр остановился на наших с Леной отношениях. В детстве я был заядлым хоккеистом, да к тому же ещё и шалопаем, поэтому не всегда ладил с учёбой и если бы не Ленка… Сейчас меня удивляло её недетское терпение, ведь со мной было не просто, ох как не просто. Но её забота не ограничивалось только помощью в учёбе, она проявлялась буквально во всём. Лена всегда оказывалась рядом в трудную для меня минуту и могла как-то незаметно по-дружески утешить. И, наконец, до меня дошло:

«Э-э, брат, да ведь не случайно всё это… эта девочка заботилась обо мне, как о своём избраннике, она выбрала именно меня… А я и не понял тогда, дубина!»

Меня потрясло это открытие! Да, я чувствовал эту необъяснимую близость между нами ещё в те годы, признаю, но в двенадцать-то лет какие могут быть мозги у пацана.

«Хорошо, допустим, первые детские чувства… трогательно, да… ну расстались мальчик с девочкой, с кем не бывает… А теперь мальчик с девочкой выросли и у каждого своя жизнь. Где же здесь пятна?» – пытался оправдаться я.

Но потом я решил ещё глубже заглянуть в недра своей памяти.

Поначалу всплывали только приятные воспоминания, связанные с друзьями, школой, поездками на море с родителями, но затем из каких-то загашников подсознания полезли первые детские обиды, переживания и страхи, вызвавшие у меня теперь лишь улыбку сожаления.

«Н-да, действительно, всё проходит… детские проблемы уже несущественны сейчас, впрочем, как и мои нынешние когда-нибудь сдуются, как воздушные шарики и станут простыми воспоминаниями. Вот только осадок останется… в этих горчинках – вся соль, их трудно вытравить, но жить-то они точно мешают, нет-нет да зашевелятся в сердце, и не поймёшь, откуда ветер надул», – философски заметил я.

Я пытался выкопать из памяти любую даже незначительную деталь своего прошлого, чтобы хоть как-то зацепиться за чувственную ниточку ещё более глубоких корней.

«Вот и мой дом… н-да, лучшие годы детства, моя комната… всё та же обстановка, игрушки», – с ностальгией подумал я и стал мысленно перебирать сокровища того времени.

Просматривая свои ящички, я наткнулся на игрушечных солдатиков, среди которых оказались воины-крестоносцы. В то время я особенно ими дорожил, сам не знаю почему, но в них таилось что-то загадочное и притягательное для меня. Я мог подолгу наблюдать за застывшими в строю воинами, уносясь воображением во времена далёкого средневековья. Мне представлялись картины жестоких сражений с воинственными криками бесстрашных рыцарей, осады неприступных крепостей, сломанные копья, лязг мечей. И тут я вспомнил, что несколько лет назад поставил на компьютер одну стратегию именно про крестовые походы с захватническими войнами рыцарей и пару месяцев, как мальчишка вместе с Ричардом Львиное Сердце увлечённо сражался с конницами Саладина Мудрого. Ниточка чувств потянула моё сознание к событиям того времени, почему-то ассоциировавшимися у меня с Григорианскими песнопениями. Григорианский хорал я полюбил сразу же, как только услышал эти удивительные неземные голоса на одном из концертов Сары Брайтман.

В тот миг, когда лучик догадки забрезжил где-то рядом, внутри меня зазвучала необыкновенная музыка средневековья, а пространство вокруг завибрировало, заиграло светящимися точками и стало преломляться…

Я даже не понял, как оказался в тёмном подземелье. Странным было то, что я лишился тела, хотя по-прежнему сознавал, причём нисколько не хуже чем в нём и даже чувствовал запах подземельной сырости. То самое, что теперь являлось мной, поплыло дальше, осматривая пространство подземных галерей, затем поднялось вверх по ступенькам, пока не очутилось в сумрачном зале, обставленном старинной мебелью и освещаемом лишь язычками восковых свечей. Обстановка явно «попахивала» средневековьем. В зале находились двое, они стояли напротив друг друга и вели беседу. Один был значительно старше, седовласый мужчина в мантии священника, вероятно, священнослужитель высокого сана, судя по его величественному облику и особенностям убранства. Второму мужчине я не дал бы и тридцати, вернее всего – это был рыцарь дворянин, всё говорило о том: знатная одежда, благородный и уверенный взгляд, инкрустированная рукоять меча.

Осваиваясь в непривычной обстановке, я параллельно прислушивался к их разговору.

– Сын мой, начну без предисловий, я слышал, что ты и маркиз де Дюра были вчера приглашены в гости к магистру ордена Храма Заветов. Ты же не будешь этого отрицать? – проговорил сановитый священник.

– Ваше Преосвященство, глупо отрицать уже случившееся, ведь о вашей осведомлённости ходят легенды, – с некоторой иронией в голосе ответил дворянин.

В глазах священника промелькнули недобрые огоньки:

– Ты прав, сын мой, этот мир полнится слухами… не советую тебе и впредь мне лгать. Думаю, ты понимаешь, о чём я.

– Вполне.

– Ну вот и хорошо, тогда поговорим откровенно. Я бы не хотел, чтобы этот визит состоялся, ты должен отказаться от встречи. Я определённо знаю, что вас хотят втянуть в опасную игру, которая может навредить королевству и Риму.

– Я не совсем понимаю вас, Ваше Преосвященство… король и папа всегда покровительствовали ордену, а магистр никогда не скрывал своей преданности к ним, – с недоумением произнёс молодой мужчина.

Священник криво усмехнулся:

– У тебя устаревшие сведения, сын мой, всё изменилось… показной аскетизм этих воинственных монахов уже давно раздражает королевский двор, а Рим просто бесит от их фанатичной ереси. Тем более, что есть надёжные сведения о готовящемся заговоре с их участием.

– Нет, я не верю, что магистр де Шали способен на такое, он искренне предан королю…

– Всё в жизни меняется, сын мой, – произнёс священник и перекрестился.

– Это же абсурд, магистр человек чести! – не сдавался молодой мужчина.

– Я не собираюсь с тобой спорить, граф, но дам один умный совет… не наживай себе врагов среди сильных мира сего, иначе можешь многое потерять, – в словах священника послышалась откровенная угроза. – Да, и ещё… я слышал о твоей помолвке с сестрой маркиза де Дюра. Так ли это?

– Вы правы.

– Так вот, если ты не послушаешься меня, то вы не получите от церкви благословения на брачный союз. Ну а если всё сделаешь правильно, приобретёшь друга в моём лице. Поразмысли-ка на досуге о своём будущем, граф.

– Вы даёте мне время подумать? – на мужественном лице рыцаря отразилось некоторое смятение.

– Это твоё право… но не забывай моих слов и не говори маркизу о нашем разговоре, с ним я побеседую отдельно. Ты понял, сын мой?

– Да, Ваше Преосвященство.

– Вот и хорошо… а теперь ступай.

Граф поклонился и вышел из зала.

Не знаю почему, но я отправился следом за ним. Во дворе мужчину ожидали вооружённые люди, личная охрана или обычное в таких случаях сопровождение. Конная группа, облачённая в плащи с крестами, под которыми укрывались доспехи, проследовала шагом до городских ворот, миновала их, и уже встав на пыльную дорогу, перешла на рысь.

Мне стало интересно, о чём думает этот рыцарь, ведь ему предстояло сделать непростой выбор, в те смутные времена с этим не шутили. С одной стороны – друг, верность слову, а с другой – счастливое будущее с любимой девушкой и покровительство влиятельных людей. Да уж, ситуация! Я и сам-то не знал, как бы поступил на его месте. Но в его мыслях я так и не успел разобраться, опять та же вибрация преломила пространство, и моё незримое естество оказалось внутри одной из башен средневекового замка. Через узкие бойницы мне удалось разглядеть двор, где размещалась конюшня и несколько построек, возле которых копошились простолюдины. Ещё дальше за строениями возвышался земляной вал, простиравшийся вокруг замка в виде защитного укрепления. В попытках осмыслить происходящее я далеко не продвинулся, а если говорить откровенно, просто не знал, что предпринять дальше, но в этот момент со стороны лестницы ведущей в башню послышались чьи-то шаги и голоса. Вскоре дверь отворилась, и в комнату вошли двое мужчин. В одном из них я признал уже знакомого рыцаря, а его собеседником, вернее всего, был маркиз де Дюра.

«А ты, братец, всё-таки не послушался грозного дяденьку в сутане и прямиком направился к своему другу», – улыбнулся про себя я, – уважаю, достойное решение».

Между тем двое друзей продолжали свой разговор.

– Теперь ты всё знаешь, Раймунд… и как видишь, выбор у меня не велик, – вздохнул граф.

– М-да, похоже, епископ решил загнать тебя в угол… Я думаю, он плетёт какую-то хитроумную интригу и каждому пытается навязать свою роль, – ответил маркиз. – И что же ты решил, Гай?

– Раймунд, грядёт что-то очень серьёзное. Я нутром это чувствую! Епископ не шутил, в его словах не было двусмысленности, он откровенно мне угрожал, причём не побрезговал уколоть в самое больное место.

– Ты имеешь в виду Авелин?

– Да. Пойми, мы пешки в этой игре, нами просто пожертвуют и всё!.. Прости, но я решил отказаться от встречи ради будущего Авелин. И тебе не советую ехать к магистру, давай подождём, что будет дальше.

– Нет, Гай, я связан словом дворянина и больше всего не хочу быть пешкой в чьей-то игре. А твоё решение я не осуждаю, возможно, по-своему ты и прав, друг мой.

Я чувствовал, что последние слова Раймунда неприятно задели самолюбие Гайя, но всё-таки он остался при своём мнении, вероятно, любовь к Авелин оказалась сильнее мужских обязательств. И я его понимал, ох как понимал! Я почти не сомневался, что избранница его сердца достойна того.

К сожалению, дослушать беседу двух благородных рыцарей мне не удалось, моё сознание вновь телепортировалось в будущее, на этот раз в замок графа Гая де Лограда. Об этом я узнал случайно из разговора прислуги. Удивительная способность сознания беспрепятственно проникать сквозь закрытые двери и даже стены – меня очень обрадовала, только теперь я в полной мере ощутил всю феноменальность своих способностей. Стать невидимым и знать всё обо всех, это было пределом моих мечтаний. Однако от излишней эйфории меня что-то удерживало, я понимал, что оказался в средневековье неслучайно, но причина до сих пор играла со мной в прятки. Оставалось одно – найти Гайя и искать подсказку в его мыслях. Так я и сделал. Графа де Лограда я нашёл в небольшой комнате на втором этаже замка, он в задумчивости стоял у окна и, конечно же, меня не заметил. Отбросив все посторонние мысли, я сконцентрировался на внутренних ощущениях, пытаясь представить, что ожидает графа в ближайшем будущем. Почти сразу внутри меня зашевелились еле уловимые обрывки мыслей, замелькали вспышками какие-то цветные картинки, а потом эта разрозненная мозаика видений стала собираться в осмысленные образы. Я увидел, как Гай выбежал из замка, на ходу отдал распоряжение своим подданным и, не дожидаясь сопровождения, вскочил на арабского скакуна и поскакал в сторону видневшегося леса. Видимо, в последний момент он почувствовал близящуюся беду и решил нагнать Раймунда, который в этот день со своими приближёнными отправился на встречу с магистром ордена. Но Гай опоздал. Небольшой отряд маркиза де Дюра попал в засаду, ждавшую его в лесу недалеко от развилки дорог. Его воины ожесточённо сопротивлялись какое-то время, но силы были явно неравными. Соскочив с лошади, Гай стал осматривать поле недавнего сражения, в надежде найти друга живым. Но чуда не случилось, Раймунд был мёртв, как и все его люди. Будто подкошенный граф де Лоград упал на колени рядом с телом друга, безвольно уронив голову на грудь.

– Там… Авели… – откуда-то из небытия раздался сдавленный голос.

– Что ты сказал, Раймунд, где Авелин, где она?! – воскликнул Гай и стал трясти за плечи своего друга. Но это были последние слова, которые произнёс маркиз де Дюра. Гай вскочил на ноги и ещё раз вдоль и поперёк обошёл место побоища, но безрезультатно. Он уже всё понял, увидев у обочины дороги перевёрнутую повозку Авелин.

– Ну зачем ты взял её с собой, зачем?! – вырвался из него крик отчаяния.

Гай углубился в лес и стал прочёсывать близлежащие кусты, пока не наткнулся на лежавшую без движения девушку. По всей видимости, она пыталась убежать от преследователей, но не смогла, стрела настигла её раньше.

– Будь ты проклят, дьявол! – разорвал тишину сумасшедший крик Гайя.

Навстречу подоспевшим подданным граф де Лоград вышел на руках с мёртвой Авелин. В один миг он потерял всё самое дорогое в его жизни: лучшего друга и девушку, которую не просто любил, а боготворил.

За какие-то минуты я увидел всё, что вскоре произойдёт с Гайем, и остро почувствовал внутри себя невыносимую боль, которая будет раздирать его сердце в лесу возле тела его возлюбленной, боль, граничащую с настоящим безумием. От увиденной картины мне стало не по себе, и заглядывать дальше уже совершенно не хотелось. В этот момент Гай обернулся, остановив свой взгляд на том самом месте, где проецировалось моё сознание. Со мной происходило что-то непонятное, я глядел в глаза де Лограда и не мог понять, кто из нас двоих является мною… Но, слава Богу, через пару минут моё смущённое восприятие прояснилось и всё встало на свои места. Теперь я отчётливо понимал, что на меня смотрит моё же прошлое с его неуспокоенными бедами, ставшими виновниками моих нынешних проблем.

«Вот оно моё пятно, которое я должен смыть… и, кажется, я знаю, кем стал в будущем Раймунд. Друг мой, в том кафе судьба ещё раз проверяла меня на „вшивость“, но я не предал, устоял… Часть долга я тебе вернул, но не всё. И Авелин ждёт меня…» – мысли прямо-таки теснились во мне, но я не стал им потакать:

«Всё, хватит, пора действовать!»

Времени действительно не оставалось, любое промедление с моей стороны было смерти подобно. В следующий момент мощный поток моего сознания вошёл в тело Гайя и уже на правах хозяина стал раздавать команды его людям. Через полчаса вооружённый отряд в полной боевой готовности стоял перед графом де Лоградом.

Мы успели, бой только начинался. Воины де Лограда сходу врезались в ряды нападавших и начали их теснить. В те напряжённые минуты я пытался отыскать глазами Авелин и, наконец, увидел её. Она бежала от перевёрнутой повозки вглубь леса. Дорогу через живой заслон мне пришлось прорубать мечом и копытами моего верного Армана. Эти несчастные глупцы, стоявшие на моём пути, совсем не понимали, что сегодня меня не смог бы остановить даже хозяин преисподней вместе со всей своей сворой чертей. Пробившись через частокол сражающихся воинов, я спешился и бросился догонять Авелин.

Почувствовав за спиной учащённое дыхание, она обернулась:

– Я знала, что ты придёшь, милый, знала…

– Родная, я успел, – хрипло проговорил я, сжимая в объятиях Авелин. – Теперь всё будет иначе…

– Гай, ты мой рыцарь, я люблю тебя…

Она ещё не успела договорить, как моё тело пронзила острая боль.

Когда я очнулся в своём геленджикском номере, то с удивлением отметил ноющее ощущение в правом плече.

«Фантом боли из прошлого?.. Что ж… и такое бывает», – вздохнул я.

Волшебное появление в гостинице меня не особенно сейчас волновало, но зато сердце неудержимо тянулось к морю. Не желая терять ни секунды, я выбежал из отеля и быстрым шагом поспешил к набережной.

Навстречу мне шла женщина в бежевом плаще с распущенными русыми волосами. Теперь я узнал её, я не мог не узнать ту, которую любил многие земные столетия, которую так долго и безнадёжно искал в лицах других женщин. Она улыбалась мне, как в те давние школьные годы. От волнения моё сердце учащённо забилось, и в этот момент я вдруг понял, что она и есть моя – Вечность…