Текст книги "Бульварный роман. Исповедь алкоголика (сборник)"

 
Спи младенец мой прекрасный,
Баюшки-баю,
Тихо светит месяц ясный
В колыбель твою.
 

 
Утро долго подходило,
Долго, все вокруг студило,
Источало волчий вой, —
 
 
Все леса покрылись коркой.
Смотрит женщина, под горкой:
«Ба! с о-огромной головой
 
 
На деревню кто-то страшный
То ль идет, то ли ползет,
Ну – она как заорет —
…………………………
…………………………
Сразу ж выбежал народ.
 

Печально я гляжу на наше поколенье…

I

 
И вот каков ползет урод:
Огромный горб, огромный рот,
Огромный, выпуклый живот,
И громкий звук наружу прет.
 

II

 
…и перепуган сельский люд,
Он (люд) забыл про сон и труд.
Вот некто закричал: «Убьют!»
Вот кто-то прыгнул в прорубь, в пруд.
 

III

 
Собрался всяк и был таков.
Но где народ без удальцов
И – бесшабашных храбрецов?..
 

IV

 
Они – поднявши топоры,
Бегом спускаются с горы;
Глаза – пылают, как костры.
И злые лезвия остры!
 

V

 
И что ж тут видят пред собой
Отважные безумцы наши!?
 
 
С огромной, как чугун для каши,
Обледенелой головой
 

VI

 
Ползет младенец: весь – в снегу…
В крови… И в слизи.
На бегу
Они – ругнулись (ближе – краше):
 
 
Меж ног какое-то гнилье,
А может, сгнившее белье?
В волынку дует и ползет.
Один изрек: «Вот ё моё».
 

VII

 
Сказал другой: «От этим в рот…»
И третий: «Тем и этим в зад!»
…И … не спеша, пошли назад.
 

VIII

 
Будь ты бандюга, будь вор, будь пропойца,
Пусть ты всю правду, всю честь позабыл,
 
 
Двери могилки тебе не откроются —
Если ты женщин (своих) не любил!
 
 
Да. Ты хитер был – как зверь кровожадный.
Да. Прожил жизнь – невиновных губя.
Рухнет наш мир. Весь. В Тартар. Агромадный. —
Если они не жалели тебя.
Если они не любили тебя![17]17
  Вариант: Если они невзлюбили тебя.


[Закрыть]
 

IX

 
Вон: напугал всю деревню младенец,
Что был нечисто и странно рожден.
Вот он – укутан горой полотенец.
А вот отнесен он в чудеснейший дом.
 

X

 
Лед с головенки тихохонько сняли
(Лед за деревней в лесу закопали).
Сам-то малютка очнулся в тепле.
Только, вишь, был изуродован шибко
И улыбался ужасной улыбкой.
 
 
Так что младенчика спрятали в зыбку
(Чтоб не пугал никого на селе).
 

XI

 
Вот каково Том Лермонта рожденье,
Дале, слышь, – краше (а счас, брат, прости —
Что-нибудь больше, чем умное мненье,
Мне за рассказец, любезный, плати!).
 

I

 
Во, опять: народ собрался.
Видно, чтобы я трепался,
Видно, чтоб с уделом свыкся
Бултыхать по водам Стикса
Легкое свое весло,
 
 
Во чего народ собрался,
И чего кричит: «Попался».
Я бы, ясно, отказался…
Так ведь брюхо подвело!
 

II

 
Брысь, «спецы», певца не троньте:
Я ж не «Повесть о Довмонте»,
Не-а – о Томе Лермонте
Людям стану говорить,
Чтоб народу послужить.
И покушать (и попить).
 

III

 
Было, чтоб я сдох на месте,
Здесь вчера персон, так, двести, —
Всех свидетелем возьму —
Я трепался чин по чину:
Как и кто нашел детину,
И боялись почему.
 

IV

 
Ну, а кто (пардон) не слышал,
Повторю: был день, и вышел
Из терпения Господь.
И тогда одна старуха
Родила в кусточках плоть,
Разъязви ее проруха.
 

V

 
И да ладно б – мальчугана,
А ведь просто хулигана,
И с волынкою в руках,
И играет. Поглядела —
Да душа и отлетела
(Вот чего наделал страх!)
 

VI

 
Тою ж ночкою холодной
Так подмерз певец народный,
Аж казался глыбью льда…
 
 
И в таком-то «чуде-юде»
Выполз, прям в деревню. К людям.
Что вы скажете – беда.
 

VII

 
Ну и ладно; приютили —
Лед тихохонько срубили
С темени – глядят – урод.
Нос кривой. Огромен рот;
 

VIII

 
Плюс волынка: мразь и диво!
В морду зырк. Хвать торопливо,
В зыбку плюх: «Лежи! Шельмец».
(Больно. Тяжко ж для сердец
Взращивать такую нечисть).
 

IX

 
Ах! Мон шер! Ты в ходе речи-с
Вспомнил чтой-то (сморщил нос):
«За морями, за лесами,
 
 
За высокими горами»,
Да? Певца пробрал понос.
Эпигонство-с – стиль дешев.
Вот вам Бог. Порог. Ершов.
 

I

 
Растет мой герой (и зовут его Том).
В момент он село превращает в Содом —
Уродлив он, неряшлив Том;
И «страшный шалопай».
 
 
Рубаха торчит у него из порток.
Старушка кричит: «Заправься, сынок!» —
А только скалится Том Лермон
(Пугает ее, негодяй!).
 

II

 
Ол дэй лонг жарит на волынке
Веселый мальчик Том Лермон:
Глядит на ворлд, как на картинке,
И смотрит лайф, как будто сон.
 

III

 
Плевать хотел он на законы.
На горький хлеб. На честный труд.
Набить бы лишь живот (бездонный),
Другие сеют пусть. Пусть жнут!
 
 
Другие пусть: 1) Готовят плуги;
2) Везут дрова из зимней вьюги;
3) Он – будет греться. Да храпеть…
 

IV

 
В обед зайдет в семью (любую),
Да схватит порцию (большую).
И ведь попробуй что заметь —
То он – в огне ему гореть —
Такую харю скорчит злую,
Что сам своим словам не рад:
Как будто бы попал ты в ад!
(Позорил землю он родную).
 
 
А вышел раз в деревне той
Ужасный голод: лютый, смертный, —
Домам грозивший пустотой…
Как впрочем каждою весной.
 

I

 
Навалился тихим злом
Глад на нищие халупы.
С каждым днем – худые трупы
Прибывают…
А в снегу голубоватом —
Хруп: ломаются лопаты.
…Тихими голосами,
Правда, со слезами,
Старушонки напевают,
Будто ведьмы эти трупы отпевают!
Да по лесу все на лыжах
Врозь охотники бегут.
«Выжить. Выжить. Выжить. Выжить», —
Лыжи ломкие поют.
Зверя только не убьют.
 

II

 
Над деревнею пустой
Вяз скрипучий протянулся
Голой старческой рукой.
И, в мертвящей белизне,
Купол неба изогнулся
И застыл в ужасном сне!
 
 
Из глубоких, древних недр
Вылез голод остроплечий.
Время близилось к весне.
 

III

 
В страшный голод зверь поскрылся
По-от всех охочих глаз —
Тот, кто лесом дальше смылся —
Тот и шкуру, значит, спас…
 

V

 
Иссушенный, как скелет,
По снегам охотник
След
Из последних сил все ищет.
Только упадет он в снег,
Так умрет.
Вот в доме нищем
Мать стенает над дитем:
 

V

 
“Ты уж, дитятко родное,
На всю на Англию одное,
Подожди совсем чуток.
Еще солнца край высок,
Нынь отец домой-т вернется!”
А отец не шевельнется.
 

VI

 
– Что ж в этот голод Том Лермон?
– Бездушный негодяй!
Забыв и совесть, и закон,
Не делал ничего:
Сидел и страшное лицо
Свое не закрывал,
Голодный, безобразный рот
Все шире разувал.
 

VII

 
(Как злобный вкрадчивый паук)
Сидел в своем углу.
Сидел (и паутину плел)
И жаждал грызть и пить!
(И ненасытную гортань
Лишь кровью ублажить).
 

VIII

 
– Да что вы?
– Выйдет в темный лес
Охотник за порог —
Так Том Лермон уж тут как тут:
Крадется на дом он!
Влетает быстро за порог
Голодным волком он.
 

IX

 
– Неужто?
– Все что там лежит
Хватает жадно вмиг,
– Вот ужас!
– Что припасено —
Съедает он зараз!
 

X

 
Что мать, любившая дитя
(Чтоб выжило оно),
Оставит (от себя оторвав),
Он – все съедает сам!
 

XI

 
Что мать заметила его,
Что и дрожит она,
И слова молвить не может она —
Он жрет и не глядит!
 

XII

 
И что дрожащее дитя
Без сил уже лежит —
Не смотрит Том. И враз —
Из дома вон бежит.
 

XIII

 
– Да, но… в народе ведь вот как бывает:
Беды друг друга никто не считает.
 

XIV

 
– Так в этот раз и случилось —
Божия кончилась милость.
Смерть – вы представьте, всех-всех посещала,
Люди друг дружку и видели мало.
Так вот. И Тома злодейство
Известно не сразу всем стало.
 

XV

 
– И что ж?
– Неделек после двух
Помалу уж заползал слух,
Как промышляет Том Лермон,
И перед кем повинен он…
 

XVI

 
– И стало скучно им сидеть,
В глаза друг другу как глядеть?
На все, представьте, есть закон.
Шептали: “Злобствуй, Том Лермон;
Узнай лишь староста про все,
Отплатим мы за все про все.”
 

XVII

 
Но вот законно осужден
Подлец поганый Том Лермон,
И весь разгневанный народ —
Кто вилы взял, кто с топором,
А кто с ножом идет казнить
И за злодейство отомстить.
 

XVIII

 
– 1) Если в народе злодей промышляет,
2) Если стыда и закона – не знает!
3) Если и вдов, и сирот обижает,
Кровью их 1) сыт и 2) доволен,
Значит, народ этот болен…
 
 
(простите, я хотел сказать – волен!)
 
 
Волен
1) Местью святой на него загореться,
2) Ожесточить на него свое сердце,
3) в лютую стужу кровью согреться.
 

XIX

 
– Злобному этому гаду
Смерть для народа – отрада!
 

I

 
Слышно в воздухе, как зверь разомлевший,
Наслаждаясь, на земле развалился.
Вот уж кашляет простуженный леший,
Вот оттают леденистые лица…
 

II

 
Лес зеленый к небу кроны вздымает,
Небо светлое деревья ласкает,
Слышно в воздухе – как тихо-тихонько,
Понемножечку весна наступает.
 

III

 
Едет князь Шотландский по лесу тихо
В золоченой и прекрасной одежде
На коне своем и с хлыстиком в ручке.
Птички по лесу так нежно щебечут:
 

IV

 
“Здравствуй, князюшка, ты князь наш Шотландский,
Поздорову ли живешь, млад наш сокол?!”
Тут под ним ретивый конь встрепенулся,
Стукнул ножкою, застриг он ушами —
Видно, что-то он в чащобе заслышал,
И чего-то потревожило лошадь!
 

V

 
И помчался он, не чуя дороги,
Метров сто он пролетел или двести,
И застыл, как будто сделан из камня!
 

VI

 
Тут уж князюшка услышал волынку…
 

VII

 
“Спаситель! Господи!”
Томясь,
Так лился звук – что птицей князь
 

VIII

 
В одно мгновенье обернулся
И крылья легкие простер.
И мчится князь во весь опор,
И ветр свистит… и вдруг проснулся…
 

IX

 
Смогу ли сладостные звуки
Вам, неумелый, описать?!
Смогу ли высказать хоть долю?!
О нет, не в силах передать,
 
 
Как тот ручей, что с гор струится,
Блистая дивно красотой,
И вдруг взлетает и искрится,
Трепещет на ветру струей,
Как будто вспугнута Жар-птица!
 

X

 
Иль будто листья все собрались
И улетели в небеса,
И там рассыпались по небу
Вдруг златокудрые леса,
Шепча, что мира не преходит
Очарованье и краса!
И лик прекрасный человечий
Вдруг враз возник из небытья,
И, очи робко отворя,
Всю землю осветил навечно!
 

I

 
Вот он князь влетает на широкий двор,
Он влетает во селение,
Он с глазами-то горящими
Да со щечками румяными,
Да……………………………….,
Да он хлыстик потерял с коня.
 

II

 
Что ж князь видит там за зрелище?
Что за зрелище-позорище?
Что ужасное, что вскрикнул он,
Ах! – он вскрикнул, и весь он задрожал!
 

III

 
То ли круг на поляне, то ли точка посередь,
Или черен круг или страшен,
Или это все лисуны пришли, лисуны пришли,
Колдуны и полуверицы?
 

IV

 
Нет, князь узнаёт, это просто черный люд,
И стоит он с топорами, стоит он с вилами,
И его кольцо сужается,
Кольцо к центру подвигается,
Посредине круга смертного
Видит князь – волынщик стоит,
Стоит, дрожит,
Да играет на волыночке.
 

V

 
Как играет, все люди стоят,
И стоят, и молчат, и слушают,
А как кончит он, чтобы сделать вдох,
Шаг вперед они делают.
 

VI

 
Тишина вокруг такая, что аж слышно ветки хруст,
Только тихое дыханье льется из скривленных уст.
 

I

 
Тут из поднебесья
Две спустились птицы,
Две спустились птицы —
Синие синицы.
 
 
И защебетали
В самый полный голос,
И далеко слышно
Их в весенний холод.
 
 
Так одна синица
Дружке говорила:
“То ли веселиться,
То ли петь мне мило!
 
 
Я люблю на воле
Перышки пушистить,
Воздухом весенним
Горлышко прочистить.
 
 
И скажу, подружка,
Нет мне слаще доли,
Чем хмельные песни
Петь на вольной воле!”
 

II

 
Так и отвечала
Ей другая птица:
“Чтобы петь па воле,
Надобно трудиться,
 
 
Надобно кусочек
Хлебушка покушать,
Голод ожидает
Тех, кто бьет баклуши.
 
 
Если ты, подруга,
За ум не возьмешься,
Ты с пути с дороги
Верно уж собьешься.
 
 
А потом мальчишки
Враз тебя поймают,
Грубые мальчишки
Перья ощипают.
 
 
Вот судьба какая
Тебя ожидает!”
 

III

 
Князь с коня слетает,
Говорит народу:
«Ну-ка, обернитесь
На мое явленье!»
 
 
Весь народ тотчас же
К князю обернулся
И в земном поклоне
Перед ним согнулся.
 

IV

 
Ну а две синицы
Кое-что сказали,
А потом взлетели
В небо и пропали.
 
 
Долго все стояли
(Удивляясь чуду).
 

V

 
Наконец, очнувшись,
Приступил князь к люду,
И спросил он тихо,
Всем являя милость:
 
 
«Что у вас за диво
Меж собой случилось?»
 

I

 
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
 

II

 
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
 

I

 
Ну, так вот, и совсем уже князь порешил,
Что Лермонта пора бы казнить,
И в столицу его отвести поспешил,
Чтобы там его жизни лишить.
 
 
Но была у него молодая жена,
И была она очень умна,
И Лермонтову долю решить до конца
У него попросила она.
 

II

 
Князь конечно не мог это не разрешить,
Ведь всегда есть возможность попозже казнить.
 

Сижу за решеткой в темнице сырой.

Из школьной программы

I

 
Вот дама светлой красоты
На троне восседает,
Глядит и не мигает.
 
 
Вот рыцари со всех сторон
Глядят во все глаза,
И вот приходит Том Лермон
В большой и светлый зал
 

II

 
И слышит бедный (голосок
Звучит, как ручеек):
 
 
“Добро пожаловать, дружок,
Добры мы, видит Бог,
Когда даем тебе сей путь,
Чтоб жизнь спасти ты мог.”
 

III

 
“Спасибо,” – молвил Том Лермон, —
“Прекрасная княжна.
Не знаю, как благодарить,
Ведь жизнь у нас одна.”
 

IV

 
“Но я княгиня, не княжна,
Я князя светлого жена,” —
Ему в ответ она.
 

V

 
“Княгиня!” – Говорит Лермон, —
“Ты юна и прекрасна,
И ты должна понять закон
Моей судьбы несчастной,
Ведь ты прекрасна, как княжна,
Мудра, как княжеска жена,
 

VI

 
А я твой бестолковый раб,
Кругом виновен, но ведь слаб,
Слаб человек под небом сим,
И случай управляет им…”
 

VII

 
“Теперь скажи-ка мне, дружок,” —
Княгиня говорит, —
“Ты почему пахать не мог
И сеять? Инвалид?
 
 
С чего б ты сеять, гад, не мог,
Ответствуй мне скорей.
А не жалеть – помилуй Бог! —
Несчастных матерей!
 
 
С чего не корчить ты не мог
(По слухам) страшных рож?
А вот отбыв в подвале срок,
Ты розов и пригож!
 
 
Скажи, как так, нам дивно, что
Вот этакий – живешь.”
 

VIII

 
“Даю – какой могу – ответ:
Когда я был рожден на свет,
Так матушка в лесу была,
И в то мгновенье – умерла.
 

IX

 
Но фея в серебре взошла
Легка, как пар озер.
Волынку в пальцы вдруг дала
И зашептала: «Скор
 
 
Час появленья твоего.
Ждала, но не сейчас, его,
Впрочем, родился – знать, будь жив», —
Она тотчас произнесла —
Над моей маковкой сложив
Персты…
И отвернулась – и ушла.
 

X

 
Да только скрылася из глаз —
Листва, трава, шипит тотчас —
Ах! надо мной раздался гром,
И прилетел орел с лицом
Людским. Секунду все меня
Горящим глазом изучал,
Расхохотался, взмыв, пропал!
 

XI

 
И голос тишину сломал,
Хоть я его и не слыхал:
Звон появился в голове,
И после – ветром на листве —
В виски зашел, зажил в груди:
“Все, мальчик. С этих мест сойди,
 

XII

 
А чтоб уж впредь не знать чудес,
Так ты забудь дорогу в лес,
Болота и поля. Мечтам
Себя не дай увлечь к холмам,
А то сведешь знакомство, знаешь…
С королевой эльфов сам!”
 

XIII

 
С тех пор живу я – взгляд в тумане,
В темнице голос.
Чудесный мне талант подарен,
А толку! Толку?
 

XIV

 
Ведь сделать не смогу ни шага,
Чтобы трудиться —
В мечтах об Эльфов Королеве —
Ужасном чуде!”
 

I

 
«Вот экой фрукт,” – сказала тихо
И зло княгиня, —
“И выдумщик, и дерзкий хлоп, и
Любитель женщин.
 
 
Поговори еще ты, ловкий,
Ты, верткий клоун!
Посмотрим, чем же ты намерен
Здесь удивлять нас?!»
 

II

 
И тут случись, брат, такая штука —
Ты обалдеешь!
Покрылась слизью его кожа
(А ты заметил,
Что перестал он быть уродом,
Вишь – ненадолго),
И завизжал он: «Смотри, княгиня,
Во мне ты видишь
Лишь то, что хочешь – вот таков мой
Талант чудесный!»
 

III

 
«Талант чудесен, несомненно, —
Сказала дама, —
До завтра буду размышлять, а
Пока – уж хватит!»
 

IV

 
– Да что вы говорите, правда,
Решила так вот?..
 

[Здесь наша испорченная магнитофонная пленка дает себя знать, голос рассказчика то впадает то в излишнюю литературщину, то в невнятное бормотание, и фольклорист, едва улавливая за треском кассеты содержание дальнейших главок, может лишь пересказать по памяти суть. Речь здесь идет о магическом ритуале, который ночью со свечой совершает княгиня перед медным зеркалом, вызывая из него короля эльфов, своего любовника, для совета о судьбе показавшегося ей странным волынщика. Получив совет, утром молодая женщина возвращается в зал суда…

Запись снова проясняется на строчке ………………………………………………]

 
И в руке ее шаль, вся в узорах.
 

 
Делись со мною тем, что знаешь,
И благодарен буду я.
Но ты мне душу предлагаешь:
На кой мне черт душа твоя!..
 

М. Ю. Лермонтов

I

 
Входит Том, и глаза его зверски
Мчатся взглядом по залу – так, знаешь,
Стрелы страшные ищут сердец.
 
 
Его ярости запах почуяв,
Все поморщили разом носы.
Угадай, кто спокоен остался?
 

[и снова брак магнитофонной пленки дает себя знать. Как бы помогли нам здесь восемь строф пушкинских многоточий, если бы не потерялась сама канва сюжета! Установлено, что восемь этих строф повествуют о накрытии поэта волшебной золотой шалью, после чего безобразия его вновь превращаются в красоту………………………………………]

IX

 
Чьи глаза там сверкают серебряным светом?
……………………………………………………………
……………………………………………………………
……………………………………………………………
……………………………………………………………
……………………………………………………………
 

X

 
………………………………………………….
………………………………………………….
………………………………………………….
………………………………………………….
………………………………………………….
И шотландским предстал он поэтом.
 

XI

 
“Мне простишь, муж мой, князь, прихоть эту,
Музыкант, говорил ты, с уменьем.
Пусть внушает он сердцу советы
И уместным и сладостным пеньем.”
 

XII

 
«Будь как хочешь, нехай станет гением», —
Князь велел. И волынку на думочке
Поднесли ему в вышитой сумочке.
 

I

 
Я играл, будто смерть подошла,
Взяв запястье своей кистью тяжкой.
Словно упавшая в сердце стрела
Горела в груди под рубашкой
С белым дымом. Вон – в дверь жизнь пошла.
 

II

 
Слезы, слезы-мучители съели весь взгляд.
Кровь бросалась навстречу из колотой раны…
Миг чужие страдания, будто тираны,
В уши мне заливали свой озвученный яд.
 
 
Словно не было зала. Словно небо орало.
Словно в тучах, как в дерне, солнца плуг обнажал
Божьи вены, артерии. Так я от смерти сбежал.
Отбежал, оглянулся и окаменел – столько много
Стало видимо. Музыка, вырвав из сердца стрелу,
Вырастала.
Я делался мал.
 

III

 
Полужив-полумертв, Том Лермонт, не закончив, лежал
на полу.
Князь к Лермонту рванулся
И берет его руки:
«Я в тебе обманулся —
Это славные звуки.
И играешь ты редко,
Парень, и за тобою,
Бард, желанье. Любое.
Йес. Клянусь честью предков».
 

IV

 
Не задумавшись даже,
Князю так Том ответил:
«а возьми, князь, под стражу
Ты жену (я заметил:
Ты (йес!) клялся, йес твой
Все слыхали отвсюду).
Я – судить ее буду;
Был же я вчера жертвой!”
 

I

 
– Представь, на троне Том сидит
И грустно смотрит в зал.
– Да неужели! Вот бандит!
– Волынку в руки взял…
Жену ведут. Желт, прислонясь
К стене, усы кусает князь.
«Не бойся, милочка, соврать», —
Том хмыкнул (Князь: «Вот черт!»), —
«Я буду не болтать, – играть,
Что от вранья спасет».
 

II

 
И заиграл. Вдруг жалкий рот ее
(Скривясь в борьбе)
Стал петь: измены признает,
Верь, нет – все о себе!
 

III

 
“С тем – вот он, здесь, – спала – и с тем,” —
Начистоту – всю грязь.
Князь щелкает перстами, нем.
Ведут, ведут на казнь.
 

IV

 
Уж полупусто… Пальцы – щелк!
Кап! – за слезой слеза со щек.
 

V

 
О зеркале поет – бегом
Его из спальни в зал.
Блеснула жутким медь огнем,
Лермонт и тот привстал.
 

VI

 
«Того, кто нужен, не нашла…
Я… я… принц эльфов… с ним была…»
“Ну! Всем кранты,” – изрек поэт, —
“Я ж правды сам не знал.
Играть умею просто. Нет,
Нет, я его не звал.”
 
 
“Заткнись, певец. Молчи, жена.
Мне правда женская страшна.
 

VII

 
Я вырезал своих бойцов.
Где люди? Все враги.
Чье в медном зеркале лицо?
Лги, женщина! Лги!! Лги!!!”
 

VIII

 
“Уже мне поздно врать,” – она
Пробормотала. “Поздно.
Раскрытие их тайн серьезно:
Война.
Играй теперь, волынщик страшный,
Играй.
 
 
Пылает сердце у несовравшей,
Огонь за край.
Мой эльф велел мне в любовном мраке:
«Не говори никогда про меня».
Ах!.. Сердце вспыхнуло у бедняги
Страшной и пышной струей огня…
 
 
Трещали балки в темноте,
Огонь взвивался.
Волынки звук над ним летел,
Народ сбирался.
 
 
“Во всем Лермонт повинен! Пес!”
…Когда солдаты
Ворвались, олень серебряный нес
Его куда-то.
 
 
У эльфов пир три дня, пока
Не надоело.
А здесь прошли века. Века…
 
 
Зимой все бело.
 
 
Я в Пятигорске. Вот Машук.
Вот здесь стреляли.
И сказке верить не прошу —
Моей печали…
 

Выхожу один я на дорогу…

 
И простите поэта,
Не судите певца,
Мне ведь песенку эту
Не допеть до конца…
 
 
Песня, песня все силы
Унесла сквозь могилы!
А вперед кто глядел,
Кто навстречу рванулся —
Сам с собою столкнулся,
На себя налетел.
 

Золотое сечение

I

 
Эх, если уж
На этом свете стал я одинок,
Так стану строить я свой дом.
А если уж
Получится до неба потолок,
Совьет соловушка гнездо.
 

II

 
Уж если так —
В конце концов мы отдаем концы,
Зачем нам муки любви?
Уж если вдруг
У соловья случатся птенцы,
То вот и детки мои.
 

III

 
Эх, если уж кому-то
Вдруг понадобится дом,
Значит, этим людям я отдам его,
И хоть будет он большой, но можно жить не только в нем,
Потому что есть всего на всех с лихвой.
 

IV

 
Ну, а если так случится, что жильцам и свой неплох,
Путь приснится мой кузнечику в траве.
Ну, а если он найдет другой, получше уголок,
Улетит тогда из дома соловей.
 

Кузнечик[18]18
  Имеется в виду древесный кузнечик, водящийся в Греции.


[Закрыть]

Из Анакреонта

I

 
Как Ты счастлив! – попрыгунчик:
На зеленых ветках кроны
Ты росы хлебнул, и – сыт!
Ты как Царь (почти) распелся.
Мир ладошкою распался.
Всё – Твое перед Тобой:
 

II

 
Весь народ тебя послушать
Собирается, безвредный.
Почесть ты любую примешь!
Вестник вешний! Летний гость!
Музы вкруг тебя летают;
Феб – любовью награждает:
Вместо тела – дарит Голос
(Холодней беззвучных рос).
 

III

 
Возвысь же пенье! Ты, дружок.
Что старость? Дряхлой плоти плен?
Искусник. Песенник. Росток.
 

V

 
Лишь свет из опустевших вен.
 

Откровенность

 
Понимаешь, в траве затерялась тропа,
И бродит пастух ничей.
Так исчезла Судьба – горизонта раба,
Служанка прямых лучей.
 

Крестовый валет
(Танюше)

I

 
Вышло один раз странное дело:
Страшная глупость. Назад много лет
Девочке, той, что в карты глядела, —
Нравился очень крестовый валет:
 

II

 
Черные кудри. Щеки румяны.
Крошечный ус. Внушительный нос.
«Вот бы – жасмина пук ароматный
Даме червонной он бы поднес!»
 

III

 
Хоры взывают. Но сердце не дремлет.
Бодрствует ангел. И демон не спит:
Бедная девочка бросила землю.
Женщина с мужем ночью не спит:
 

IV

 
Кажется ей, что валет тот крестовый
В ангельском хоре является ей:
Нежные речи. Тайное слово.
Запах жасминный идет от кудрей.
 

V

 
Женщина выла в холодной постели:
«Муж проклянет. Никто не поймет.
Что ж это в детстве, глаза, вы глядели
Карте веселой за оборот?»
 

VI

 
Карта веселая грусть означает.
Карта, как жизнь стола на краю,
(Сон потеряет. Сон потеряет
Тот, кто увидел карту свою.)
 

VII

 
Так уж случилось. Значит – случилось.
Старилась девочка с детской мечтой.
И когда в церковь ходила, молилась,
Ей повстречался монах молодой.
 

VIII

 
Черные кудри. Щеки румяны.
Над бородой узнаваемый нос.
Вот бы жасмина пук долгожданный!
Бедной ей, – бедной, горько. До слез.