Текст книги "Жизнь замечательных людей"

Вячеслав Пьецух
Жизнь замечательных людей

Фараон Джосер жил и властвовал почти пять тысячелетий тому назад. Предание умалчивает о его физическом облике, но почему-то думается, что, как и большинство тиранов, которые вышли из самой народной гущи, это был болезненный, невзрачный, малокалиберный мужичок. Тем более похвально, что он основал третью династию, силой оружия объединил Верхний и Нижний Египет, вероятно, полагая, что так его подданным будет сподручнее, веселей, и построил первую египетскую пирамиду, то есть еще при жизни уготовил себе гробницу в виде этакой ступенчатой пятиэтажки и тем самым подал потомкам дурной пример. Действительно, с тех пор все замечательные люди в меру возможного стремились оставить по себе нечто незабываемо-монументальное, будь то город на болоте или периодическая система химических элементов, но чем они в таких случаях руководствовались – этого не понять. От того, что можно предугадать существование доселе неведомого металла, еще ни одному человеку не стало сподручнее, веселей, и на месте столицы фараона Джосера, некогда блистательного Мемфиса, теперь самосильно разрослась небольшая финиковая роща, правда, пирамида и по сей день торчит посреди песков, намекая на что-то темное, сомнительное, вроде спиритизма или слепой веры в тринадцатое число. И кому какое дело, что, дескать, жил-был такой фараон Джосер… нет, все-таки делается приятно, как подумаешь, что и пять тысяч лет спустя кто-то всуе тебя помянет, хотя и костей твоих не осталось, хотя родимый Египет потом последовательно покоряли гиксосы, ассирийцы, римляне, арабы, турки, французы, англичане, хотя теперь там господствует египетский фунт, который, однако, котируется выше нашего забубенного рубля. Подлец Московкис, кстати сказать, утверждает, будто бы в результате его ценовой политики значительно повысится курс рубля, но это еще бабушка надвое сказала – как бы не вышло наоборот…

Монархи и прочие августейшие особы, – вот уж кому действительно повезло: просто ты родился, и этого достаточно, больше ничего не нужно предпринимать, живи себе и живи, ибо сам факт твоего рождения обращает тебя в факт исторического пути. Странно, что некоторые из них тем не менее постоянно что-то предпринимали, например, Гай Юлий Цезарь, выводивший свое происхождение от Венеры, как-то увидел статую Александра Македонского, сказал себе: «Двадцать четыре года, а еще ничего не сделано для вечности», – и с тех пор постоянно что-то предпринимал. Где хитростью и коварством, где просто употребив свои недюжинные организаторские способности, он последовательно добился должности воинского трибуна, квестора, эдила, претора, великого понтифика, проконсула, консула, наконец, пожизненного диктатоpa, императора и отца отечества одновременно, чего не случалось до Цезаря никогда. Эта неслыханная карьера настолько ошеломила господ сенаторов, что они присвоили его имя самому жаркому летнему месяцу и постановили воздвигнуть счастливчику статую в виде бога. Но кое-кому из либералов претензии Цезаря показались чрезмерными, и во время заседания сената в курии Помпея его зарезали, как овцу.

За время своего восхождения к жемчужным вершинам власти он подавил множество возмущений в разных концах империи, покорил Косматую Галлию, зарейнских германцев, Британию, Сирию и Египет, упорядочил календарь, написал семь книг, поставил памятник своей лошади… – собственно, вот и все. Кажется, не так мало, но, с другой стороны, не так уж и много сделано для того, чтобы навеки остаться в памяти поколений, чтобы даже само имя Цезарь русские переиначили в слово «царь». Тем более что этот замечательный человек нравственности был сомнительной: он состоял в предосудительной связи с деспотом Никомедом, украл из капитолийского храма три тысячи фунтов золота, а также настойчиво бесчестил жен своих соратников и друзей. Вот говорят, что подлец Московкис тоже небезупречен по женской части, и эту гипотезу хорошо бы придать огласке, хотя по нынешнему состоянию нравственности это как будто плюс. А вот и он сам, легок на помине, подлец такой!..

В зал заседаний вошел Московкис, играющим шагом поднялся на сцену, сел за стол президиума и движением безымянного пальца поправил свои очки. Дело было во вторник, во второй половине дня, в полуподвальном помещении на Плющихе, где другой день шли выборы нового председателя акционерного общества «Трудовик». Тимур Движков, мелковатый мужчина самой невзрачной наружности, которого разве что отличало мечтательное выражение глаз, сидел во втором ряду в обнимку с какой-то книгой и язвительно смотрел не то чтобы прямо перед собой, а как-то наискосок. Было так надышано и накурено, что президиум виделся из зала точно сквозь утренний туман, или сквозь дрему, или сквозь нечаянную слезу. Думалось, впрочем, складно, основательно – хорошо, и если бы не злоба непонятного происхождения и не какое-то неприятное беспокойство, то совсем было бы хорошо. Даже сосед справа, старший бухгалтер Нашатырев, против своего обыкновения не сопел.

С полгода тому назад у Тимура открылась жестокая язва двенадцатиперстной кишки, и ему вдруг страстно захотелось стать председателем акционерного общества «Трудовик». Исторический опыт ему подсказывал, что нет такой искрометной цели, которой не достиг бы стальной мужчина, и он безоглядно вступил в борьбу. В результате разветвленной интриги у Движкова остался только один соперник, подлец Московкис, всех прочих он хитроумно вывел из соревнования за председательский молоток: Сергееву словно с неба упала даровая путевка в Минеральные Воды, Новиков надолго свалился с острым пищевым отравлением, Серафимович прохлаждался в следственном изоляторе по подозрению в убийстве чужой жены. Впрочем, подлец Московкис, который сидел теперь в президиуме и строил проникновенно внимательные глаза, был тоже не лыком шит, во всяком случае, следовало опасаться его редкостного умения слепить уголовное дело из ничего. Немудрено, что хотя были приняты все меры предосторожности, например, у одной верной женщины под подолом таились пятьдесят подложных бюллетеней, а председателю счетной комиссии стороной посулили подержанный «мерседес», Тимуру Движкову было не по себе. Да: еще он носился с мыслью что-нибудь такое причинить брюкам соперника, чтобы они свалились в тот самый момент, когда подлец выйдет к трибуне с программной речью, но технически это оказалось неисполнимым, и Тимуру пришлось отказаться от дерзкой мысли. Зато он разведал о существовании в городе Саратове, на заводе железобетонных конструкций, одного драгоценного оппонента, который что-то знал о махинациях подлеца Московкиса в его бытность председателем райсовета. То есть понятно, отчего Движкова донимало неприятное беспокойство, – оттого, что он с минуты на минуту ожидал появления драгоценного саратовского оппонента, который должен был разоблачить соперника в пух и прах. Не исключено, что подлец Московкис как-то прознал об этом подвохе, во всяком случае, у дома на Плющихе с утра болтались ребята из частного охранного агентства «Каменная стена». Тут Движков, видимо, почувствовал, как неприятное беспокойство само собой обозначается на лице, и, чтобы не показать вида, наугад раскрыл книгу, которую он доселе держал в руках; книгу эту он выхватил с полки тоже самое наугад и единственно того ради, чтобы при случае вида не показать, будто бы ему в высшей степени безразлична вся эта электоральная канитель…

«В то время как Егорушка смотрел на сонные лица, неожиданно послышалось тихое пение. Где-то не близко пела женщина, а где именно и в какой стороне, трудно было понять. Песня, тихая, тягучая и заунывная, похожая на плач и едва уловимая слухом, слышалась то справа,

...

конец ознакомительного фрагмента