Текст книги "Провокатор"

– Ага, налей. – Грин снова сел и воровато покосился на дверь в кабинет начальника.

Едва секретарша отвернулась к кофеварке, он вскочил, но, услышав оглушительный вопль Наташи, был вынужден снова сесть.

– Грин, еще раз дернешься, колбой запущу! Напьешься кофе на всю жизнь!

– Наташа, что за шум? – ожил внутренний телефон.

– Грин бушует, Сергей Михайлович, – нехотя ответила секретарша. – К вам рвется… не порвался бы до самой макушки.

– Грин? Что у него?

– Дело государственной важности! – крикнул Филипп. – Сергей Михалыч, это срочно!

– Потерпеть никак?

– Срочниссимо! Молния! Воздух! Газы! Вспышка справа!

– Впусти этого малахольного, – недовольно произнес начальник. – И кофе сделай, пожалуйста. На троих, раз уж Грин со своей луны на наши головы рухнул.

Причина, по которой Грина не впускали в кабинет к шефу, была банальной. В гостях у начальства сидело еще более высокое начальство. Сам начштаба генерал Алексеев. Мужчина угрожающих пропорций, с чертами лица, словно вырубленными топором, но слывший даже среди мобилизованных довольно грамотным и неглупым человеком. Так что Грина факт присутствия генерала вполне устраивал. Робости перед высокими чинами, как и всякий мобилизованный, он никогда не испытывал, поэтому мяться и запинаться не собирался. А то, что информация дойдет до представителя штаба (грамотного и неглупого) напрямую, без пересказов и неизбежных в этом случае искажений, было вообще замечательно.

– Газы у него со вспышками, – недовольно проворчал Сергей Михайлович. – Чего бузишь, Грин?

– Добрый день, товарищ генерал. – Грин без приглашения уселся за стол для совещаний. – Здрасьте, Сергей Михалыч. Я вам сейчас изложу, а вы сами решите, чего я бузю… бужу… э-э…

– Нарушаешь распорядок, – подсказал генерал.

– Можно и так сказать, – согласился Грин. – Хорошо?

Шеф вопросительно взглянул на Алексеева. Тот снисходительно усмехнулся и кивнул.

– Говори, только коротко, Грин, – разрешил начальник. – Не до твоих изложений нам сейчас.

– Ошибаетесь. – Грин мотнул головой. – Слушайте…

…Как и опасался Филипп, поначалу изложение получалось сумбурным, слушатели морщились, но потом Грин чуть успокоился, и все пошло как по маслу. Теория стелилась, будто шелковая скатерть, гладко и красиво. Михалыч, правда, продолжал морщиться, а вот Алексеев сменил гримасу со скептической на заинтересованную. Заметив, что начальство слушает внимательно, шеф тоже прислушался к словам Грина. Да так прислушался, что в конце концов во взгляде у него не осталось ни капли скепсиса. Одна растерянность.

– Это же… – Сергей Михайлович нервно сглотнул, – крах!

– Пока нет, – без энтузиазма возразил Алексеев. – Не собираюсь ставить под сомнение незаурядные умственные способности товарища Грина, только… Вы ведь не аналитик, верно?

– Нет. Я конструктор. Но ведь и вы не аналитик, товарищ генерал. И Сергей Михайлович в этом деле тоже не специалист. Однако нам всем ясно, что факты складываются именно так, как я сказал.

– А если мы все трое ошибаемся? Знаете анекдот, как два студента-медика поспорили, чем болен ковыляющий враскоряку прохожий, геморроем или радикулитом? Спросили, а он им отвечает: «Вы все трое ошиблись, я просто хотел пукнуть и обделался». Как бы и нам не обделаться, товарищ Грин.

– Давайте отправим мои выводы аналитикам, пусть проверят!

– Аналитики, Грин, на то и аналитики, чтобы все варианты просчитывать. Вы что же думаете, они зазря паек получают? Думаете, они не видят того, что увидели вы?

– Увидеть мало, надо еще и сопоставить!

– Так ведь в этом и заключается их аналитическая работа.

– Значит, зря паек лопают! – Грин начал заводиться. – Почему вы думаете, что они семи пядей во лбу, а мы с вами только трех с половиной?

– Прошу не обобщать. – Генерал усмехнулся. – Защищать аналитиков не собираюсь, но и в лужу садиться не намерен. Излагали вы убедительно, выводы сделали тревожные, с половиной согласен. Остальные выводы считаю вполне вероятными, но этого мало, Грин. Дайте мне хотя бы десяток улик, неопровержимых доказательств, и я лично отнесу ваш рапорт командующему, а копии отправлю аналитикам и особистам.

– Время же уйдет!

– Уйдем мы, Грин, рано или поздно. – Генерал легонько хлопнул по столу. – А время будет всегда. Доказательства на стол, тогда и продолжим эту беседу. Вопросы?

– Утром. – Грин встал.

– Что утром? Вопросы будут утром?

– Ответы. – Филипп рубанул воздух ладонью. – Доказательства!

– Ты не забудь, что у тебя и по основной специальности работы выше крыши, – напомнил Сергей Михайлович.

– К черту! – Филипп ринулся к двери.

– Что значит к черту?! – возмутился шеф. – Грин, что ты себе позволяешь?!

– Вы же ни пуха пожелали. – Грин на ходу отдал начальникам честь и скрылся за дверью.

– Обормот, – буркнул побагровевший начальник лаборатории. – Но очень уж талантливый. Еще не распылялся бы.

– Талантливый… – Генерал Алексеев задумчиво взглянул на дверь. – А талантливый человек, говорят, талантлив во всем. В нашем случае от «Пилигрима» до аналитики. И это тревожно…

…Все время поездки от бункера «Глубинный-2» до Измайловской базы генерал Алексеев провел в глубокой задумчивости. Усевшись в вагончик короткого поезда спецметро, он положил перед собой на столик папку с текущей документацией, но не прочитал ни слова. Мысли постоянно сбивались на выводы Грина. Этот молодой гений буквально открыл генералу глаза. Безоговорочно поверить во все его слова Алексееву мешал богатый профессиональный опыт, однако тот же самый опыт подсказывал, что наплевать на все и забыть будет в корне неверно. Даже более того, выводы Грина следовало проверить, не дожидаясь, когда доморощенный аналитик добудет пресловутые доказательства. Так сказать, по параллельным каналам. Для надежности.

И бог с ней, с репутацией. Если Грин ошибается, историю можно будет замять, обозначив ее как вводную учебную. После инцидента с утечкой списков Сопротивления сменилась половина контрразведки, так что «учебно-боевая проверка» компетентности новых особистов вполне укладывалась в рамки. А почему вводную дал сам начальник штаба? А кто? Особый отдел теперь в его непосредственном подчинении. Да и самому Алексееву не грех поучиться, ведь контрразведка для него дело новое. Как бы.

На самом деле генерал отлично знал этот раздел работы, поскольку на протяжении нескольких лет, вплоть до вторжения чужаков, возглавлял контрразведку целого округа. И не какого-нибудь, а Северо-Кавказского. Там работы было по уши, да еще какой. Не в штабные игры там играли, все было по-взрослому.

Алексеев вынул из кармана коммуникатор и, еще немного подумав, вызвал начальника контрразведки. У полковника Рублева, известного товарищам под псевдонимом Дед, забот было предостаточно и без измышлений Грина, но никому другому генерал такую скользкую тему доверить не мог.

– Подумай, что можно сделать, – вкратце изложив «теорию заговора», попросил генерал.

– Подумаю, Дмитрий Павлович, – пообещал особист. – Лично эту тему прокачаю. А откуда, позвольте полюбопытствовать, такая информация? Компьютерщики с повинной пришли? И почему к вам?

– Придут они, как же. – Генерал невесело усмехнулся. – Кишка тонка. Нет, полковник, это умник один объявился. Из «Глубинного-2».

– Из бункера? – удивился Дед. – Странно. Там вроде бы другими темами занимаются. Что за самодеятельность?

– Вот именно, самодеятельность, – недовольно согласился генерал. – Но проверить надо. Больно уж этот гений убедительно излагал.

– Вы уверены? – Дед на секунду замялся. – Я имею в виду…

– Понял, что ты имеешь в виду, – успокоил его генерал. – Думаешь, что парень слегка чокнулся от подвальной жизни?

– Необязательно чокнулся. Просто немного потерялся. Выпал из реальности. Ничего странного не заметили? Блеск в глазах, расширенные зрачки, несоответствующая словам жестикуляция, застревание в деталях…

– Вроде бы ничего такого. – Алексеев засомневался. – Предлагаешь для начала его самого проверить?

– Было бы логично.

– Хорошо, полковник, но тогда уж лично. Справишься?

– Не психиатр, конечно, – Дед хмыкнул, – но кое-чему обучен, справлюсь. Кто пациент?

– Лады, – решился Алексеев. – Филипп Грин. Ты вряд ли его знаешь. Он из «Глубинного» почти не вылезает, допуск у него слишком высокий, светиться нельзя. Но к тебе выберется. Утром. Сгодится?

– Так точно. Сегодня бумажные завалы разгребу, утром будет в самый раз. Только лучше не у меня. Сами понимаете, Особый отдел… стены давят даже на невиновных. Лучше в неформальной. В «Глубинном» отсвечивать не резон, так, может, прямо на базе? Он ведь не в бункере ночует?

– На базе так на базе. – Генерал спохватился. – Хотя не знаю. Он собирался до утра еще с три короба новых фактов нарыть. Может и в бункере заночевать.

– Тогда по обстановке.

– Добро, полковник, будь. – Алексеев отключил телефон и снова уткнулся в бумаги.

На этот раз мысли потекли в нужном направлении. Генерал сосредоточился на изучении документов и забыл о Грине. По крайней мере, как считал Алексеев, до утра.

Итак, возвращаясь к затронутой выше теме, что все-таки нужно современному человеку для счастья? Жить и любить? Да, но это в глобальном масштабе. А если чуть конкретнее?

Пожалуйста. Три «К». Компьютер, кресло и кофе. Три «W». Расшифровывать нет смысла. И три «С». Спиртное, сладкое, секс. Причем последние три буквы желательны, но не обязательны. У кого есть свои варианты, предлагайте, но вряд ли они существенно расширят список.

В бункере «Глубинный-2» было полно компьютеров, кресел и море кофе. Запредельно быстрый Интернет и относительно безопасный выход в информационное пространство чужаков тоже имелись. А вот со всем остальным предлагалось обломиться. Даже тем энтузиастам, которые задерживались на работе сверхурочно и, пусть отказываясь от секса, теоретически сохраняли полное право промочить горло и компенсировать потерянный ужин, допустим, шоколадкой.

Грин отхлебнул кофе и скривился. Сахар закончился две чашки назад.

Разве это правильно, так обламывать энтузиастов? Где индивидуальный подход к ценным работникам, где поощрение творческой инициативы и высокой производительности труда? Где все это?

Филипп, как бы в ответ на свои мысли, заглянул под стол, под кресло, даже приподнял салфетку на столе и пожал плечами. Нет этого нигде!

А все почему? Да потому, что энтузиастов в бункере мало, а производительность их труда и без поощрений запредельна. Так что хочешь работать сверхурочно – работай и не ной. А хочешь отдыхать со спиртным, сладким и прочими составляющими счастья – отдыхай, но дома.

Филипп отодвинул чашку, устало потер глаза и потянулся. Хотелось есть и спать, но больше всего хотелось увидеть Вику. Сегодня свидание у них не намечалось, Вике нужно было решить массу бытовых и служебных вопросов, но в глубине души Грин надеялся, что они все же увидятся. Что Вика постарается быстренько разобраться с делами и вернется домой, а не заночует в казарме. Надеялся он ровно до восьми вечера. До того момента, когда понял, что и сам сегодня заночует на рабочем месте, а не в теплой постели.

Затребованные генералом Алексеевым железные доказательства отыскиваться никак не желали, но Грина это не огорчало. Зато ему удалось существенно пополнить список косвенных улик, которые обнаруживались буквально на каждом шагу. Сможет ли количество компенсировать качество, должно было показать утро, а пока… Филиппу доставались три «Р». Работать, работать, работать. Без нытья и оглядки на поздний час.

Грин зевнул и все-таки покосился на часы. Полночь. Половина суток пролетела, как одна минута. Не привыкать, конечно…

С мысли сбил незначительный на первый взгляд инцидент. Погасла настольная лампа. Грин постучал пальцем по разболтанному выключателю, но лампа не отреагировала. А еще стало как-то слишком тихо. Фил поднял взгляд к потолку. Так и есть, за компанию с лампой сдох кондиционер. Даже индикатор не светился. До Грина, наконец, дошло, что дело не в приборах, а в сети. В подтверждение догадки под столом пронзительно запищал источник бесперебойного питания.

Сомнений не осталось, в бункере вырубился свет. Компьютер мог работать на аккумуляторе несколько часов, да и все прочие важные приборы были хорошо защищены от подобных проблем, но Грина озадачил сам факт прекращения электроснабжения важного стратегического объекта. Когда такое было? На памяти Филиппа – никогда.

«Переключись на систему видеонаблюдения, – вдруг зазвучал в голове голос извне, – увеличь окно камеры номер один, в холле над постом охраны».

– И снова здравствуйте, – пробормотал Грин, поступая так, как советует голос. – Что за ерунда? Охрана где?

«Рифму сам подберешь? Включи третью камеру, у внешней отсечки».

Грин увеличил новое окно. Кадр был пугающим. По ту сторону бронированной двери двое типов в черных комбинезонах и таких же шапочках-масках колдовали над электронным замком. Еще трое стояли в сторонке с оружием наизготовку.

Сначала Грин испугался, что бункер засвечен и в него проникли серпиенсы, но секундой позже он отбросил версию в связи с явной несостоятельностью. Неизвестные были, как на подбор, лосями, вроде генерала Алексеева, то есть габаритами вполне могли сойти за чужаков, но экипировка и оружие у них в руках были явно человеческими. Серпиенсы до такого не опустятся.

Да и не стали бы возиться змеевики с замком. Жахнули бы из своего оружия – и весь разговор. Отсечка мигом превратилась бы в пыль или в стекловидную массу, сквозь которую любой серпиенс проходил, как сквозь банный пар.

Фил проверил другие камеры и вернулся к картинке с третьей. В бункере, судя по изображениям системы, находились только шесть человек. Пятеро неизвестных и сам Грин.

Филипп лихорадочно пошарил в столе, выудил из ящика пистолет, два запасных магазина и складной нож, рассовал все это добро по карманам, встал и… завис, не зная, что делать дальше. Из отсека, где трудился Грин, имелись два выхода: в главный коридор, где сейчас находились неизвестные, и в так называемую резервную штольню – длиннющий наклонный тоннель, который заканчивался на поверхности, километрах в двух от главной шахты, ведущей в бункер. Получалось, что смываться Грину следует через штольню, но вот беда – он не знал код от замка.

Грин оглянулся. Если забаррикадировать первую дверь, смываться, возможно, и не потребуется. Подтащить столы, шкаф, подпереть стульями…

«И скончаться от газа, пущенного через вентиляцию, – закончил мысль голос. – Не дури, Филипп, ищи код».

«Да почему ты решил, что они хотят меня убить? Может, это группа немедленного реагирования. Вырубился свет, сработала сигнализация, они и примчались».

«Через шесть секунд после того, как вырубился свет? А охрану они куда дели? Спать уложили? Ищи код. У тебя пять минут, не больше».

Грин и сам понимал, что его версия хромает. Люди в масках и с бесшумным оружием, которые шли явно по цели, прямиком к отсеку Грина, не тянули на бойцов ГНР при всем желании. А значит, голос извне, как всегда, был прав. Оставалось найти код. Вот только где? В компьютере? В секретной папке? Что-то не верится. В сейфе? Единственный сейф стоял в кабинете у шефа – в противоположном конце главного коридора.

Фил в легкой панике оглянулся на запасную дверь. Не на двери же этот код написан!

«Вот именно, – голос извне хмыкнул. – У тебя случайно нет ультрафиолетового фонарика?»

– Слишком просто, – вслух усомнился Грин. – Хотя…

Он снова открыл стол, пошарил в нем, затем вынул ящик целиком и вытряхнул его содержимое на пол. Получилась приличная гора всякого хлама, от конфетных оберток и сломанных сигарет до патронов и всевозможных электронных безделушек. В частности, до брелока в виде искомого синего фонарика.

Надпись на двери действительно имелась. Только это был не цифровой код, а грозное предупреждение. «Погулять здесь не выходят! Часовой наверху стреляет в обе стороны! О.».

– О! – Грин раздраженно фыркнул. – Дать бы тебе в дыню за такие шутки, О! Что мне теперь, застрелиться, пока черные не застрелили?!

«Ты не разоряйся, а думай, – посоветовал голос. – Букв на замке нет?»

«В том-то и дело, что цифры. – Филипп в который раз изучил замок. – Прошлый век. Никаких сканеров сетчатки или хотя бы отпечатков пальцев. Стальные кнопки и бронированная рамка. Может, из пистолета?»

«А может, все-таки мозгами воспользоваться? Что значит О?»

«Откуда я… – Грин оборвал себя на полуслове и замер. – Вот блин! Это же элементарно, как о-овсянка! Буквы «о», их порядковые номера!»

Он снова подсветил скрытую надпись и набрал на замке код: 2, 19, 27, 29, 47, 52, 54, 58. Замок не отреагировал.

«Слишком длинный, – подсказал голос. – Опусти десятки».

Грин набрал код заново: 2, 9, 7, 9, 7, 2, 4, 8. Красная подсветка кнопок замка сменилась на зеленую, и в глубине двери лязгнули ригели.

У Грина сразу же отлегло от сердца. Вот еще бы дверь за ним снова закрылась и, желательно, с новым кодом.

«Мечтать не вредно».

Филипп заглянул в штольню и поморщился. В тоннеле воняло плесенью и аммиаком. Возможно, погулять через этот тоннель никто не выходил, а вот помочиться сюда явно забредали. И не раз. Грин сделал пару медленных вдохов, вроде бы привык, и решительно двинулся вперед, освещая себе путь игрушечным фонариком.

Штольня, как и рассказывали старожилы бункера, была длинной, имела приличный наклон, градусов в двадцать, но это не сильно затрудняло движение. Мешало быстрому продвижению неимоверное количество барахла, сваленного вдоль стен и без того неширокого коридора. Чтобы оценить масштабы захламленности, не хватало света, но если полагаться на все прочие ощущения, тоннель был забит под завязку. Грин сделал едва ли три десятка шагов, а уже набил дюжину синяков, да не таких, какие оставались от страстных покусываний Вики, а настоящих. Если на колене, то уж во все колено, а на голени, так с мишень для пневматики. Что за цинковые ящики и металлические конструкции занимали всю импровизированную кладовку, Грин так и не понял, зато быстро сообразил, что нет худа без добра. Фортуна предлагала Грину сыграть в орлянку и поставила синяки против пули в спину. И Филипп ставку принял.

Он остановился, попробовал сдвинуть с места один из металлических ящиков, но силенок не хватило. Тогда Филипп сдернул с вершины стопки из неведомых конструкций один экземпляр. Железяка с грохотом рухнула на пол. Грин сдернул еще одну, затем еще… Грохот, несомненно, выдавал беглеца с потрохами, зато где-то после седьмой обрушенной конструкции в коридоре образовалась непроходимая «засека».

– ЧТД, – удовлетворенно пробормотал Грин. – Что и требовалось доказать. Теперь ноги!

К тому моменту, когда преследователи проникли в штольню (Грин, обернувшись, уловил отсветы нормальных фонариков), он успел протиснуться вперед метров на сто. Когда же они начали разбирать баррикаду, беглец умудрился оторваться и вовсе на недосягаемую для пистолетного огня дистанцию. Для верности Грин попытался припомнить, каким оружием бряцали перед дверью неизвестные. Кажется, у двоих были «хеклеры» «МР-5», а еще у двоих «Бизоны». Да, точно. А вот чем был вооружен пятый? Что-то тоже компактное, но явно не под пистолетный патрон. И с оптикой. Нет, не с оптикой. Фил внутренне похолодел. Прицел у того оружия был не просто оптический, а еще и ночной. И патроны к оружию полагались даже не автоматные, а еще мощнее, винтовочные да со стальным сердечником. «СВУ»! Вариант знаменитой снайперской винтовки Драгунова, только компоновки «булл-пап».

Если Грин не ошибся, то, несмотря на множество укрытий, тоннель снова становился довольно опасной зоной. Не будь он хотя бы таким прямым, дело другое, а так…

Не раскисать! Грин смахнул со лба обильный пот и ускорил шаг. Штольня наклонная, значит, шанс остается. Чем дальше уйдешь, тем меньше вероятность поражения! Ходу, дохляк, ходу!

Ох, как был прав инструктор по боевой подготовке, когда стыдил Грина за прохладное отношение к тренировкам! Пусть ты хороший стрелок, но в реальном бою этого мало! Надо еще иметь силы, чтобы двигаться, менять позиции, хитрить. Ведь подавить толпой одну неподвижную огневую точку – что проще?

Фил запнулся об очередное препятствие и рухнул на колени. Сил почти не осталось. А между тем грохот позади стих. Это означало, что преследователи разобрали баррикаду и двинулись дальше.

Грин прикинул, какая у него фора. Выходило, что не больше тридцати секунд. Меньше, чем рекламная пауза.

Он достал пистолет и отполз к стене. Между железными ящиками нашлась узкая щель. Филиппу она оказалась как раз впору.

«А знаешь, что это за ящики? Гробы! Хочешь лечь в один из них?»

«Это оружейные, – слегка запаниковав, возразил Грин. – Сил нет».

«Сила человека в его духе, а не в мышцах. Выход уже близко. Там солдаты, они тебе помогут».

«Чем помогут? Пулей в лоб?!»

«Они на светлой стороне Силы, – голос усмехнулся. – Беги!»

В отличие от голоса, Грину было не до смеха. Конечно, легко рассуждать, в чем сила человека, сидя непонятно где, но явно в безопасном и теплом местечке! А когда ты с мишенью на спине, без сил и всякого там духа застрял в тоннеле, взгляд на всю эту философию совсем другой.

Филипп тяжело вздохнул и попытался сделать шаг. Ноги, как ни странно, послушались. Они вообще вдруг стали легкими, словно и не было никакого забега по наклонной трубе.

Может быть, голос прав? Грин снова протиснулся в коридор и побежал дальше. Именно побежал, хотя полминуты назад это казалось нереальным.

А затем и вовсе помчался, как пришпоренный рысак. В роли воображаемых шпор выступили несколько выстрелов, прозвучавших сзади. Ни щелчков пуль, впивающихся в ящики и стены, ни жужжания рикошетов Грин пока не слышал, но для спурта ему хватило звуков самих выстрелов. Нет дыма без огня. Пока сухо потрескивали пистолеты-пулеметы, не все было потеряно. А вот когда начнет тявкать «СВУ», ускоряться будет поздно.

Голос не то чтобы соврал, но явно слукавил. Выход оказался совсем не близко. Метрах в четырехстах. Если трусцой по кругу стадиона, минуты три, ну, для особо начинающих – пять. Фил пробивался к свету все десять, не меньше. Рекорд среди улиток. Впрочем, его оправдывали два обстоятельства: ближе к выходу завалы стали вовсе непотребными, кое-где приходилось буквально ползти, а еще ему пару раз все-таки пришлось огрызнуться неприцельным огнем. Попал, не попал, но неизвестным такой поворот событий пришелся явно не по вкусу, и они слегка притормозили.

В общем, Грин добрался до внешней двери, практически сохранив прежний запас времени. Около тридцати секунд. Оставалось не потратить фору впустую. Филипп направил луч сдыхающего фонарика на дверь и негромко выругался. Никаких надписей на отсечке не было. Грин изучил замок. Такой же, как и на двери в бункере. Фил торопливо набрал прежнюю комбинацию цифр, но замок не отреагировал.

Как глупо! Грин опустил руки и прислонился лбом к холодной броне.

«Столько потрачено сил, и такой бесславный конец! Разве это справедливо? Разве так фортуна поступает с героями? Разве так?! Что молчишь, бронированная дура?! Не открываешься, так хотя бы ответь, где справедливость?!»

Грин в отчаянии врезал по толстенной двери кулаком (она даже не загудела), зачем-то боднул, а затем сделал шаг назад и бросился на дверь, будто бы намереваясь высадить ее плечом. Бронеплита осталась глухой и холодной.

Ах, так?! Грин снова сделал несколько шагов назад, но не для того, чтобы разбежаться и на этот раз убить себя о бронированную стену, а чтобы отмерить рубеж. Выхватив из кармана пистолет, он прицелился в замок и всадил в него все оставшиеся пули. Затем перезарядил и опустошил еще один магазин. Как не задело ни одним рикошетом – Филипп впоследствии только гадал и содрогался.

Красная подсветка замка погасла, несколько кнопок вылетели из гнезд, по холодной поверхности двери пополз дымок, запахло окалиной и горелой проводкой, но и только. Дверь так и не открылась.

Грин снова перезарядил любимый «Глок» и мысленно с ним попрощался. Из глубины тоннеля уже слышались шаги. Преследователи двигались осторожно, видимо, их озадачила устроенная Филом канонада, но теперь это не имело значения. Плюс-минус пять секунд, и они будут у Грина в зоне поражения. И Грин у них тоже.

Филипп встал спиной к двери, на самом пороге и поднял оружие.

Что конкретно произошло в следующую секунду, Грин понял гораздо позже. В затылок дохнуло свежестью и ночной прохладой, шею сдавил крепкий захват, а рука с пистолетом будто бы сама собой поднялась вверх. Запястье пронзила острая боль, и оружие выпало из руки. Одновременно Филиппа дернули назад, заставив попятиться, и мягко уложили на землю.

– Тук, тук, слышу, тук, тук, – проворчал обезоруживший Грина человек. – Что за дятел, думаю? А это вот, оказывается, кто. Тролль из подземелья. Ты зачем дверь испортил, очкарик?

Фил не мог ответить, после жесткого захвата горло перехватил спазм. Но никаких пояснений и не потребовалось. Из просвета штольни донеслись звуки выстрелов, и в каких-то сантиметрах над головой у допрашивающего Грина бойца просвистели несколько пуль.

– Ох ты, епть! – проронил еще один часовой, притаившийся справа от двери. – Колян, ложись! Отползай!

– Дверь! – Колян, спасибо ему, сердешному, не только отполз, но и, ухватив за шиворот, оттащил в сторонку Грина.

Второй боец навалился на массивную створку и захлопнул дверь. Подпереть ее было нечем, и солдат просто придавил дверь своим весом.

– Сейчас! – Колян вскочил на ноги и бросился на помощь товарищу. – Слышь ты, очкарик! Помогай!

– И объясни заодно, что за дела? – добавил второй боец. – Что ты натворил?

– Сам не знаю. – Филипп тоже навалился на дверь. – Долго не удержим, подпереть надо.

– Не умничай, да? – Колян оглянулся. – Там, на берегу, кусок трубы валяется, только как его притащить?

– Я принесу, – вызвался Грин.

– Куда с добром! Стреляешь ты классно, видел в тире, но железо тягать не по тебе. И Боб не допрет. А если я пойду, вдвоем не удержите.

– Привет, бойцы, о чем грустим? – донеслось из темноты.

– Пароль! – грозно потребовал Колян.

– А то что, стрельнешь? – Невидимый в темноте человек усмехнулся. – А дверь кто будет держать, пока ты стреляешь?

– Учитель, ты?

– Да, Колян, я. А пароль сегодня «Абакан».

– Это вчерашний, – возразил Колян. – На время посмотри, полпервого скоро.

– Тогда не в курсе, я только с задания. Так что у вас тут за игры?

– Какие игры! – возмутился Боб. – Чем подпереть принеси! Там… труба.

Учитель скрылся в темных зарослях, минуту где-то пропадал и вернулся с обрезком здоровенной трубы. Грину такую бы действительно не утащить. Бойцы надежно подперли дверь и сдали назад, готовясь на всякий случай к бою.

– Ну, так что, очкарик? – утирая со лба пот, спросил Колян. – Рассказывай.

– Караул вызвал? – спросил Грин.

– Само собой. Но пока примчатся, время есть. Хочется разобраться, кого караулу в наручниках сдавать, тебя или тех, в штольне.

– Никого не получится сдать. – Фил помассировал ноющее запястье. – Меня не за что, а тех, наверное, уже и след простыл.

– А кого тех-то? – спросил Боб. – Змеевиков, что ли?

– Своих, похоже.

– Своих?! – Колян присвистнул. – Надо же! А ты ничего не путаешь? А ну, карманы покажи. Может, ты спер чего, и тебя охрана догоняла?

Боец направил на Грина оружие.

– Обыщи. – Грин поднял руки.

– Боб, обыщи, – приказал Колян.

– Ножик, пропуск и курево, – быстро обшарив карманы Грина, сказал Боб. – Брелок еще… не работает. Больше ничего, даже телефона нет.

Колян немного расслабился, но оружия не опустил.

– Ты Грин, да? – вдруг спросил Учитель.

– Он самый. – Филипп опустил руки. – Давайте покурим, а, мужики?

– На посту нельзя. – Колян помотал головой.

– Ладно, и я не буду. – Грин вздохнул. – Чтоб не дразнить. А ты откуда меня знаешь? – Он обернулся к Учителю.

– Откуда и все. – Боец пожал плечами. – В прошлом году я тебе полторы штуки в тире проиграл. На последнем этапе ты меня срезал. До сих пор не понимаю, как такой… как ты этому научился?

– Как-то так. – Грин неопределенно помахал рукой. – Если честно, долго не получалось, чуть не лопнул от злости. Но не зря время потратил, как выясняется.

– Все равно не въезжаю, – заявил тугодум Боб. – Почему свои-то в тебя палили?

– А я, кажется, догадываюсь, – сказал Учитель. – У меня сегодня похожая фигня приключилась. Стреляли не свои, но корректировал кто-то из людей. Еле ноги унес.

– Во, дела! – удивился Колян. – Один, что ли, ушел? А остальные?

– Пока не знаю.

– Мы знаем, Учитель. – На полянке перед дверью в штольню появился офицер и с ним десяток бойцов караула. – С возвращением.

– Спасибо. – Учитель встал и недоверчиво взглянул на офицера.

Недоверие во взгляде бойца, как выяснилось, было вполне оправданным.

– Обоих под конвой, – приказал начальник караула солдатам, а затем смерил взглядом Учителя и Грина. – Ведите себя прилично, ОК?

– Ес итыз, – спокойно ответил Грин.

– Чего там, – буркнул Учитель, сдавая оружие конвоирам. – Не впервой.

– А штольню… – заикнулся Колян. – Там же… эти… стрелки.

– Не наш уровень допуска, – ответил офицер. – Там уже особисты работают.

– Особисты? – У Грина внутри что-то кольнуло. Будто бы зародилась какая-то скверная догадка.

– Да, контрразведчики, если вам так понятнее.

– И что, успешно работают?

– А это они сами вам расскажут через полчасика. Когда сдадим вас обоих им с рук на руки.

* * *

Вряд ли кому-то придет в голову поставить под сомнение необходимость и важность такого подразделения, как военная контрразведка. Однако, думая одно, говорят все другое. Называют особистов дармоедами, перестраховщиками и злыднями. Почему? Традиция, наверное. Раньше Грину не приходилось сталкиваться с этой категорией военных напрямую, и он не особенно задумывался, откуда пошла эта странная традиция.

Обществу нужны изгои, считал Грин, без них очень трудно понять, что такое хорошо и что такое плохо. На каждом уровне, в каждом слое общества изгои свои, но они обязательно существуют. Среди бойцов – это те, кто постоянно тянет подразделение назад: хиляки, мазилы, неряхи, короче – вечные залетчики. Среди офицеров – это туповатые подхалимы или, наоборот, чересчур хитрые прохиндеи. Среди мобилизованных – амбициозные чиновники, особенно из бывших федералов, до сих пор хранящие свой прежний гонор как зеницу ока. Среди мирного населения (по классификации Сопротивления – инертного) – это «белые повязки»: ренегаты, служащие в марионеточных органах власти. Среди самих ренегатов – «именная» когорта прихлебателей. То есть предатели, получившие за особые заслуги от серпиенсов персональные позывные на языке хозяев. Не «эй, человек», а какой-нибудь Питон, или Питон-2, или Жаба-66.

Так вот, возвращаясь к армии Сопротивления, общими изгоями для всех, от солдат до штаба, всегда были и будут особисты. Их нередко хвалят, зачастую даже искренне, если им удается поймать настоящего шпиона или пресечь какую-нибудь провокацию врага. Их побаиваются даже честные воины, так, на всякий случай. Им почти никто не перечит, им оказывают содействие (если потребуют), им всячески демонстрируют уважение, но…