Текст книги "Прорыв"

– Раньше были три воспитателя плюс двое старших ребят и нянечка. Потом кто-то умер, кого-то убили, а нянечка с Лютым ушла три года назад. Как раз в обмен на Серегу. Лютый после этого нас не трогал, даже охранял… пока военные не пришли. С нами одна Мама Юля осталась. А теперь сержант Кравченко, ну, и другие. Сейчас все иначе, все здорово, по-военному. Маме Юле полегче стало, и нам лучше, мы охотимся теперь, в наряды ходим, в караулы. Даже учимся!

– Хорошее дело, – по лицу Бондарева было заметно, что ему очень хочется расспросить Артема о Маме Юле подробнее, но майор сдерживался, как мог. – А здесь вы как очутились?

– Мы ведь скауты-разведчики! – Артем гордо выпрямился. – Мы иногда даже в Лес заглядываем. Я, знаете, кого там видел?! Шатуна! И горбунов сто раз встречал. Одного мы с ребятами вообще завалили! И даже лешего слышал, и ничего… Короче, мы к вам пробирались.

– К нам?

– Да… э-э… так точно! Нам сержант Кравченко особое задание дал. Приказал доложить командованию Армии Возрождения.

– Можешь мне доложить. Я заместитель начальника контрразведки Волчанского гарнизона майор Бондарев. Если ценные у тебя сведения, передам запись в штаб Армии.

Артем на миг замялся, но затем кивнул.

– Сержант Кравченко приказал доложить все о нашем Отряде, об этой… оперативной обстановке в зоне нашей ответственности и о всяких разговорах, слухах.

– То есть приказал довести до нас полную агентурную сводку, – Бондарев усмехнулся, но без иронии, наоборот, с одобрением. – Это хорошо. Это нам пригодится. Только зачем это сержанту?

– Как это зачем?! – искренне удивился Артем. – Мы ведь по факту подразделение Армии Возрождения. Ну, пока учебное, конечно. Сержант хочет, чтобы вы это знали, чтобы рассчитывали на наш Отряд.

– Ясно, – Бондарев вновь развернул камеру и включил запись. – Излагай, Артем. Только без спешки, все по порядку.

– Я постараюсь, – парень заметно волновался, поэтому начал с паузы, но продлилась она недолго. – Неделю назад это случилось. Мы увидели, как военная колонна подходит к поселку, обрадовались. Многие из нас и не помнят, как военные машины вживую выглядят, только в кино их видели. Ну, мы и побежали навстречу. А потом вдруг начался бой, и мы испугались. Лес не любит, когда шумят и портят экологию. Мама Юля так говорит, она давно это заметила. Если бой или что-то похожее, то обязательно будет Шторм. А тут бой, да еще несколько машин и броневик прямо в Лес заехали, деревья поломали… совсем плохо. Поэтому мы спрятались, а после Шторма снова вышли. А тут сержант Кравченко…

– Артем, я просил по порядку! – напомнил Бондарев. – Давай, начнем с момента, когда колонна разделилась. Сержант Кравченко рассказывал о бое? Этот момент он описывал?

– Да… то есть… так точно! – получив точку отсчета, Артем, наконец, сумел собраться. – Это был момент, когда появились предвестия Шторма. Сначала несколько раз подряд тряхнуло землю, несильно, потом небо вдруг потемнело, а Лес выбросил пыльцу. Много пыльцы, тучу! И эта туча накрыла почти всю деревню вместе с дорогой. По прикидкам сержанта Кравченко, вне зоны поражения остались только разведчики – другие, еще из двух групп прикрытия колонны. Сержант не стал их искать, а пошел по следам бойцов Отряда и вышел к зданию сельсовета, это рядом с нашим интернатом. Здание сельсовета кирпичное, крепкое, с большим подвалом, поэтому Кравченко решил устроить там базу на случай, если все-таки начнется Шторм. Отряд тоже двигался к сельсовету, но многие не дошли, упали на полпути, да так и лежали. Кравченко сначала притащил к сельсовету тех, кто еще мог двигаться, а потом начал собирать остальных. Тут дождик пошел, ему полегче стало…

– В каком смысле?

– Ну, пыльцу смыло – она быстро в землю впитывается, и волоком по грязи легче таскать, скользко ведь. Мы как раз в этот момент из подвала выбрались, я и Серега Пастухов, на разведку…

Глава 4

Деревня Черновка. Семь дней назад. Артем

«…В шестнадцать лет многим кажется, что жизнь черно-белая и строго полярная. Есть добро, есть зло, и между ними пролегает отчетливо различимая граница. При этом мало кто задумывается, почему добро бывает с кулаками, и зло обязано ему проиграть. Потому, что так должно быть – вот и весь ответ. С возрастом выясняется, что мир красочнее и сложнее, что границы понятий размыты, а кое-где и вовсе стерты и что кулачное добро – это на самом деле и есть худшее из зол, но все это становится понятно позже. В шестнадцать лет мир прост, контрастен и постижим с первого взгляда, навскидку. Особенно если ты полжизни провел в условиях, когда именно от мгновенной оценки ситуации и зависит, продолжится твоя жизнь или этот понятный, контрастный, черно-белый вариант существования вдруг закончится. Может, поэтому и выживут юные? Они не боятся рисковать и не задумываются над множеством вариантов, а интуитивно пользуются единственно верным. Может, потому они и выиграют?

Версия спорная, но только не для шестнадцатилетних. Во всяком случае, Артем считал именно так – выживут молодые смышленые максималисты. Ведь они сумеют поделить мир на черную и белую стороны и договориться, кто где будет жить. А опытные сорокалетние старички заблудятся в сумерках их размытого мира и сослепу перестреляют друг друга. Или же запутаются в своих заумно-хитрых политических играх и, отчаявшись выбраться из этой паутины, забросают друг друга бомбами. Грустный финал, будет жаль это поколение, но такова логика выживания… наверное.

Хотя, почему «наверное»? Вот он живой пример. Точнее – полуживой. Три десятка корчащихся, блюющих, мертвенно-бледных старперов с выпученными, налитыми кровью глазами, которые валяются в лужах под проливным дождем в нескольких шагах от здания сельсовета. За что они умирают? За какие-то свои размытые понятия и сложные до полной путаницы законы и принципы? Глупо. По-взрослому, «цивилизованно», «социально значимо», но как раз поэтому и глупо. Выжить, а уж после бороться за принципы, вот это правильно. А умирать за них – что толку? Раньше – понятно, сражались за будущее подрастающих поколений, за своих детей. Но теперь-то… у кого из этих мужчин остались живые дети? У одного из сотни, да и то вряд ли. А чужие дети выросли и теперь выживают сами по себе. Ну и какой был смысл драться и умирать, за что или за кого?

Артем покосился на Пастухова. Вечный друг-напарник Серега лишними размышлениями не загружался. Выбравшись из подвала интерната, он в первую очередь оценил общий уровень опасности – сильный дождь, почти ливень быстро смыл пыльцу, поэтому опасаться было нечего, – а затем просканировал «что к чему». Выводами он делиться не стал, будто бы в отместку за то, что Артем не поделился с ним своими размышлениями. Хотя это вряд ли была месть. Серега просто рванул докладывать Маме Юле. Опять опередил, гаденыш!

Чтобы тоже заслужить одобрение Юлии Сергеевны, Артему оставалось только одно – проявить инициативу и помочь единственному не отравленному, но уже почти падающему без сил военному, который, как заведенный, вытаскивал своих товарищей с раскисших огородов и складировал их под навесом рядом с сельсоветом. Артем поймал себя на неуместном словечке «складировал», но, по сути, так оно и было. Из тридцати или даже сорока бойцов, попавших под облако ядовитой пыльцы, подавали признаки жизни от силы полтора десятка. Остальным было уже все равно, укладывать их будут или складировать.

– Парень, помогай, – прохрипел военный, стянув противогаз. – Смотри в карманах. Аптечки ищи. Там шприцы. Тонкие. Коли каждому в шею.

– Да, я сейчас! – Артем бросился к ближайшему отравленному, но в тот момент, когда протянул руку, бойца вырвало прямо на Чернова. Артем отпрянул.

– Не обращай внимания, – потребовал военный. – Как зовут?

– Артем.

– Зачтется, Артем. Я тебе обещаю, слово спецназовца. Сержант Кравченко меня зовут. Ты нам поможешь, мы – тебе. Уговор?

– Да, товарищ сержант.

– Артем! – донеслось из дверей интерната. – Немедленно вернись!

– Здесь помощь нужна, Юлия Сергеевна! Это военные! Пыльцой отравились!

– Знаю, знаю, – Мама Юля выбралась наружу и поспешила к навесу. – Сейчас подлечим, кого еще можно. А ты возвращайся!

– Мам Юля, их в дом надо. Может Шторм начаться, все сгорят здесь.

– Не будет Шторма, – уверенно сказала Юля и смерила взглядом сержанта. – Вам лично помощь требуется? Уколоть вас?

– Увольте, барышня, – Кравченко с интересом посмотрел на воспитательницу.

Артем ощутил легкий приступ ревности. Высокая, стройная, русоволосая, голубоглазая Юля была еще достаточно молода и красива, чтобы о ней тайком грезили почти все воспитанники. И Артем не был исключением. Поэтому интерес в глазах у сержанта он воспринял болезненно. Впрочем, было похоже, что немолодого сержанта заинтересовали не женские достоинства Юли, а что-то другое.

– Вы доктор?

– И доктор, и нянька, и завхоз, и повариха с прачкой, – нараспев ответила Юля. – Тащите в дом всех, кто пока шевелится. Я там шприцы пока наберу.

– А что у вас? Антидот? Может, армейский лучше?

– Может, и лучше, – Юля пожала плечами. – Но мой точно от пыльцы спасает. Девяносто случаев из ста. А у вашего препарата какая статистика? И срок годности, кстати… довоенный, наверное?

– Понял, отстал, – Кравченко усмехнулся и кивнул Артему. – Помогай, боец.

– Мы тоже поможем!

Рядом появились еще несколько ребят под предводительством Пастухова.

– Ого, – Кравченко окинул взглядом бригаду добровольных санитаров. – У вас тут целый пионерский отряд?

– Скаутский, – поправил Серега. – Мы выживаем, а этому раньше в скаутских отрядах учили. Так что мы – скауты.

– Хоть самураи с ирокезами, если вам так буржуйские слова нравятся, – Кравченко снова кивнул. – Всех, кто дышит, несите в сельсовет. Задача ясна? Выполнять, о выполнении доложить, старший – Артем! Марш!

С поставленной сержантом Кравченко задачей скауты справились играючи. Перенести потребовалось лишь четырнадцать человек. Потом одного вынесли обратно. Но лихость, с которой они все сделали и доложили о выполнении, вышла боком. Сержант не дал ребятам даже минуты отдыха. Разделил их на две группы и отправил к месту боя за имуществом. А когда ребята вернулись, навьюченные тюками, оружием и ящиками, Кравченко отправил их снова. И никакие возражения Мамы Юли, потребовавшей прекратить использование детского труда, на Кравченко не подействовали.

– Пожалуйся на меня в сельсовет, – Кравченко неожиданно вручил ей свою бесшумную винтовку с оптическим прицелом и кивком указал на чердачное окошко. – Лезь туда и смотри по сторонам. Увидишь, что бандюки возвращаются, кричи.

– Вы… – Юля на миг опешила и округлила глазки. – Вы что это тут… раскомандовались? По какому праву?!

– По праву защитника, дочка, – Кравченко посмотрел ей в глаза и грустно улыбнулся. – Уж коли застрял тут, буду вас защищать. Такая у меня служба. Или судьба.

Что ему ответить, Юля не знала. Да, похоже, и не хотела она ничего отвечать. Долгое время, ей уже стало казаться, что целую вечность, она была защитницей двух дюжин детей и подростков. И вот нашелся человек, который взялся защищать и саму Юлю. Стоило ли возражать? По каким причинам можно было отказаться от такого предложения? По этим… взрослым, фальшивым, надуманным? Мама Юля достаточно долго прожила среди поколения скаутов, чтобы забыть глупые законы поколения сорокалетних. Да и «мамой» для оставшихся без родителей воспитанников она была формально. По возрасту в мамы она годилась только самым мелким. Для остальных тянула максимум на старшую сестру.

– Давайте я девчонок на крышу отправлю, – Юля покосилась на оружие неприязненно, – а сама попробую какую-нибудь из ваших машин завести. Явно повеселее дело пойдет.

– Машину завести? – Кравченко хмыкнул. – Сумеешь?

– Если стартер не сгорел, заведу. Жизнь научила, а я не забыла, – Юля бесцеремонно повесила на плечо сержанту сумку с медикаментами. – И смотрите у меня, сержант…

– Кравченко, Степан Иванович.

– А я, будем знакомы, Юля. Смотрите, сержант Степан Иванович, чтобы никто с крыши не рухнул или ящик на ногу не уронил. Если что… вот!

Она показала Кравченко крепко сжатый кулачок и двинулась в сторону мусорной баррикады, отделяющей деревню от Леса. Сержант проводил ее взглядом и одобрительно покачал головой.

– Кремень, а не девка. Качественная. Факт.

Вернувшийся из второй «ходки» Артем сбросил с плеча тяжеленный мешок и тоже проводил Юлю взглядом. С оценкой сержанта он был согласен почти полностью. Кроме определения «девка». Какая же она девка? Все при ней, это да, но ведь уже за тридцать. Да и вообще… «девка», как-то нехорошо звучит. Юля не такая.

Сержант Кравченко перехватил взгляд скаута и едва заметно усмехнулся.

– Кому стоим, боец? Филонишь? Или есть что доложить?

– Нет, – Артем стушевался. – То есть… я насчет кочевников. Они не вернутся до завтра.

– Почему так думаешь?

– Я видел, они на северо-восток подались. А там, видите, небо ясное. Они не знают, что здесь дождик прошел. Думают, что здесь до сих пор пыльца в воздухе кружит. Если оттуда смотреть – непонятно, что за туча над нами висит, дождевая или пылевая. Не рискнут они вернуться.

– Мыслишь прямолинейно, но логично, одобряю, – Кравченко похлопал скаута по плечу. – Если еще учесть, что у них патроны на исходе… скорее всего, ты прав, не вернутся, пока боезапас не пополнят.

– А с какого перепуга вы… – Артем осекся. – Почему вы решили, что у них патроны кончились?

– Они так поливали, что немудрено решить, – сержант подтолкнул Артема. – Шагай, боец. Позже объясню. И еще много чего вам объясню в рамках курса начальной военной подготовки, обещаю. А пока надо имущество казенное спасти. Боевая задача ничуть не легче, чем от бандитов отбиться. Ясен приказ?

– Да.

– Надо отвечать «так точно»!

– Так точно!

– Орел! Лети, давай, орел. Шагом марш…»

Глава 5

Территория Армии Возрождения. Форпост Волчанск. Бондарев

Бондарев жестом попросил Артема остановиться. Как ни прискорбно, ему стало ясно, что свидетель из юного следопыта посредственный. Эмоций, атмосферы и свежего взгляда на жизнь в его рассказе было предостаточно, а вот фактов маловато. А Денису хотелось побольше узнать не только о деле, но и о Маме Юле. При одной мысли о связанных с ней совпадениях вновь замирало сердце. Кроме профессии, имени-отчества и возраста, теперь совпадали и описание внешности, и даже характер! Это действительно могла быть его Юля. Выжившая! Эта версия окрепла настолько, что теперь имела полное право на существование. Оставался один вопрос: есть ли среди скаутов дети Бондарева, двойняшки Маша и Миша? Если есть…

Денис слегка растерялся. Что тогда? Попросить отпуск и сгонять в Черновку за своими? И как это сделать? Они ведь на вражеской территории. Нет, если добрался майор Савенко, да еще до Старого Оскола, на грузовике, проберется и Бондарев. До Черновки ведь вдвое меньше топать или ехать, затея не безнадежная. Но как убедить начальство, что версия не надуманная?

Бондарев попытался вновь встряхнуться и отбросить эмоции, чтобы руководствоваться в первую очередь интересами дела, а уж потом личными соображениями.

– Настоящий сержант, – проронил Чумаков, пока майор подавлял эмоции и собирался с мыслями. – Только появился, сразу же всех «озадачил».

– Да, он настоящий, – Артем кивнул. – Мы сильно его уважаем. Он за неделю из нас реальных солдат сделал… ну, почти.

– И теперь все имущество колонны под вашей охраной, – сделал вывод Бондарев.

– Не все, – Артем развел руками. – Что погорело, мы не трогали. И машины, которые совсем не заводились, мы оставили на дороге. А главное… там какого-то особенного груза не хватило. Сержант Кравченко специально его искал. Все ящики вскрыл, все мешки. Он считает, Лютый засаду устроил именно из-за этого груза. Техника ему по барабану была. Без солярки она – металлолом, а топливо только у вас имеется.

– Ты откуда знаешь? – удивился Чумаков.

– Ну-у, – Артем пожал плечами. – Про Волчанский подземный резерв все знают. Три тысячи бочек. А иначе зачем тут форпост держать?

– Замнем для ясности, – Бондарев покосился на Чумакова и коротко вздохнул – «вот вам и секретность: вся округа знает, что у нас в подполе!».

Чумаков вскинул брови – «а я тут при чем?», – развел руками и без разрешения продолжил допрос вместо Бондарева:

– А откуда Лютый узнал о ценном грузе?

– От шпиона! – Артем окончательно перешел на заговорщицкий тон. – Этот шпион знал, что отряд повезет ценный груз, и сообщил об этом Лютому.

– О грузе знали только командир отряда и разведчики…

– Разведчики не при делах! – Артем округлил глаза. – Кравченко всех знает, как облупленных. Но главное – шпион знал маршрут колонны и все запасные варианты! А разведчики запасных вариантов точно не знали, даже капитан Донцов не знал!

– Остаются командир отряда и представитель штаба, – негромко подсказал Чумаков. – Кравченко их подозревает?

– Командира он точно не подозревает, – Артем помотал головой. – Его машина в авангарде должна была ехать, а весь авангард на глазах у сержанта в Лесу пропал. Никто не выбрался. Но в авангарде ценного груза не было, сержант уверен. Груз в середине колонны ехал. Значит, чтобы его забрать, командиру пришлось бы из Леса вырваться. А оттуда…

– Не выбрался никто, мы уже поняли, – перебил парнишку Бондарев. – Остается майор Савенко.

– Да, сержант Кравченко так и сказал: «Майор Савенко, больше некому». Он и маршруты знал, и о ценном грузе знал. И первая засада, на шоссе, из-за которой отряд через нашу деревню поехал, по словам сержанта Кравченко, очень уж основательно была подготовлена. Будто бы задолго до прорыва. Ну, вы понимаете…

– Сержант решил, что все было подстроено, – Бондарев кивнул. – И не второпях, а загодя.

– И что Савенко на самом деле никакой не представитель штаба Армии Возрождения, – добавил Чумаков.

– Нет, такого сержант не говорил, но… – Артем замялся. – А вообще-то говорил, только докладывать не велел. Ну, типа, это его личные подозрения и все такое. Хотя, когда бой начался и командир исчез, Савенко даже командовал. Но потом товарищ майор пропал. Ни среди убитых его не оказалось, ни среди выживших.

– И бандиты не вернулись, – вновь проронил Чумаков. – Может, потому, что получили, чего хотели?

– Бандиты не прорывались к грузовикам!

– К бандитам мог прорваться их шпион, – капитан пожал плечами. – Майор Савенко с ценным грузом под мышкой. Разве не очевидно?

– А, ну да, наверное, так и было, – согласился Артем.

– Это все?

– Да… э-э… так точно! То есть… никак нет! – парень достал из кармана двойной тетрадный листок, исписанный мелким, но разборчивым почерком. – Вот… хорошо, что не выкинул, когда нас кочевники сцапали… опись снаряжения, имущества, вооружения и боеприпасов, которые мы охраняем.

– Хорошо, Артем, спасибо, – Бондарев бегло изучил опись и подвинул листок Чумакову. – Сделай копию для тыловой канцелярии.

– Там у нас еще сухие пайки, – спохватился Артем. – Но сержант Кравченко их не включил, сказал, что уйдут в качестве довольствия.

– Понятно, – майор кивнул. – Отдыхай, Артем. Тебя проводят в казарму и накормят. Чумаков, распорядись.

– Сам провожу, – Чумаков помахал листком с описью, – как раз по пути копию сделаю и сразу отдам тыловикам.

Пока Чумаков провожал скаута и копировал опись, Бондарев стоял у окна и размышлял над словами юного разведчика. Точнее, половину времени он боролся с нахлынувшими вновь эмоциями. За девять лет после катастрофы воспоминания потускнели, стерлись, покрылись налетом безнадеги, но в основе своей остались прежними, а главное – живыми. Надежда, что Юля и двойняшки уцелели, никогда не покидала Бондарева, и это был очень питательный субстрат для эмоций. При этом Денис отлично понимал, что лучше не надеяться на чудо, а потому постепенно успокоился, почти смирился… и вдруг появился этот скаут.

«Черт его принес! Или не черт? Так, все! Отставить, майор! Сосредоточиться!»

Кому как, а Бондареву мысленные приказы помогали всегда. Так вышло и теперь. Новым усилием воли майор опять сосредоточился на главной теме. Рассказ Артема еще немного прояснил картину, а главное – не противоречил версии Тунгуса, но вопросов оставалось много. И у Бондарева имелось предчувствие, что дать на них ответы сможет третий задержанный. Впрочем, какое, к черту, предчувствие? Это было логично.

Видимо, капитан Чумаков сделал похожие выводы, поскольку вернулся не один. Не дожидаясь приказа, он привел с собой третьего «клиента». Со слов самого задержанного, звали его Егор Котов.

Формальности Бондарев опустил. Типичный амулет лесного жителя и характерные детали одежды Котова говорили сами за себя. Бывший лейтенант самовольно оставил службу и подался к егерям. Этого факта было достаточно, чтобы разговаривать с Егором как с дезертиром, то есть диктовать ему свои условия.

– Ты ведь не хочешь, чтобы мы пробивали твои отпечатки по базе данных и предъявляли обвинение в дезертирстве? – строго глядя на Котова, спросил майор.

– Я могу не отвечать? – Егор держался уверенно и отвечал спокойно, словно его не пугала перспектива ответить за свое предательство по законам военного времени.

– Можешь, если расскажешь то, что меня интересует. Что произошло неделю назад в поселке Черновка? Ты ведь там был?

– Был, – Егор усмехнулся. – Именно после боя в Черновке я надел оберег. Хотел сделать это раньше, но… я не дезертир. Бросить товарищей и свою часть я не мог. Только когда наше подразделение прекратило свое существование, я понял, что имею моральное право начать жизнь заново.

Он взял паузу и потеребил висящий на шее амулет.

– Но, встретив Тунгуса, ты понял, что кое-какие обязательства перед бывшими сослуживцами у тебя остались, – продолжил за него Бондарев. – Поэтому ты пришел к нам?

– Так точно, – Егор поднял взгляд на Бондарева. – Я теперь дитя Леса, а значит – человек гармонии. Без нее в Лесу не выжить. Но гармония – это в первую очередь состояние души. Когда же на душе камень – гармонии не достичь. Вот я и решил сбросить этот булыжник в пропасть забвения.

– Говоришь красиво, как заядлый романтик, – Бондарев скептически хмыкнул. – Ладно, приму твой душевный камень, бросай. – Майор включил запись. – Итак, лейтенант Котов Егор Алексеевич, вы действовали в составе разведгруппы капитана Донцова, командовали головным дозором. Что произошло, почему теперь вы замаскированы под егеря?

– Я не замаскирован, говорю же. Теперь я и впрямь человек Леса, только не поселенец из Края, а сам по себе. Можете считать меня лесным бродягой…