Текст книги "Грани времён"

Лариса Ратич

Серое пятнышко

Витьке Сволину сегодня с утра стукнуло двадцать девять. Срок вроде не малый, но, как ни крути, всё ж не большой. Как говорится, «всё впереди!»

Сволин жил холостяком (жена ушла три года назад, забрав дочку). Надо сказать, что Витька был этому чрезвычайно рад, и теперь ощущал себя молодым, полным сил и свободным (свободным!), вот что главное! А так – Витька то, Витя сё, иди сюда – стой там, да дочка растёт, садики-шмадики, сопли-бантики. Тьфу! Дурак, конечно, что женился. Ну теперь – то он уже умный, второй раз его не проведёшь, не-е-ет! На беременность больше не купишь. Порядочного из себя вздумал разыгрывать, а ещё неизвестно, кто постарался, он или… Да нет, вроде на жену это не похоже, но кто знает?.. Короче, всё. Сам себе режиссёр. Мать, правда, достала, как позвонит, начинает: «Что там с внученькой, не болеет ли?» «Помирись, сынок, с женой!..» Задолбала!

Витька сладко потянулся на кровати, хрустнув всеми косточками своего молодого красивого тела и, мурлыча «Стюардесса по имени Жанна», начал собираться на работу. Сегодня пятница, «сокращёнка». Это хорошо. Вечером Милка подрулит. Обогреет, обзаботит. Милка всё купит, накроет, – так над ним трясётся, дура! Думает, скажу «давай поженимся»? Чёрта с два. Кому она нужна? – тёлка гладкая, ни фигуры, ни ума. Но – щедрая. Это удобно.

Витька позволял себя обхаживать этой некрасивой, на его взгляд, женщине. Она не жалела на него денег, и это было кстати. С другими бабами приходилось всё-таки хоть немного тратиться, что было для Витьки очень болезненно (был жаден), а с Милкой – всё наоборот, лишь бы Витеньке угодить. Сегодня должна, например, пива с рыбкой поднести, да там ещё кой-чего. «Хеппи бёздей», ёлки-палки, пусть поскачет! Витька ей давно намекал, что хочет ко дню рождения плащ импортный. Достанет, притащит! А он померит, ртом криво дёрнет, дескать, не совсем то, да ладно уж… Спасибо, всё-таки старалась; ладно, оставляй.

…Витька и сам не знал, почему он такой. Но это ему не мешало, а, скорее, наоборот: не надоедали друзья, которых у него отродясь не бывало («знаю я их, всем лишь бы деньги занимать!»), никогда не мучила так называемая совесть. Поступал всегда как хотел, его даже боялись. Один маменькин сынок сказал однажды про Митьку: убьёт, не поморщится. Ну это зря, конечно, убить не убьет, но не пожалеет, это точно. И правильно. Бери зубами своё, закон природы! – выживает сильнейший! Ещё в школе Витька получил обидную кличку – «Сволочь». Сначала вроде по фамилии прозвали, Сволин, – Своля да Своля, а потом – кто-то припечатал, да так и осталось. Витька сначала злился, но немного погодя понял: это хорошо. «Сволочь» – это сильно. И стал носить кличку как особое отличие, сам даже подыгрывал: «Ты меня лучше не напрягай, сопля жидкая! Я – Витька-сволочь, запомни и передай другому!»

Закончив школу, Витька сразу решил пойти к какому-нибудь частнику, лучше охранником. Драться умел классно, хоть и не знал ни одного приёма, но в стычках бывал так яростен, что всегда выходил первым. Он сразу, без обиняков, отправился в ближайший офис, нашёл хозяина, в пять минут понравился ему и кличкой (сам гордо назвал), и неукротимой своей злобой, которая из него так и пёрла. Сразу было видно: этот – далеко пойдёт, пара-тройка лет – и его можно будет поставить начальником охраны.

Работа была непыльная и денежная. За всё время – только три крупных разборки, а остальное так, по мелочам, даже не интересно. Витька действительно «далеко пошёл», стал главной силовой опорой шефа, поднакопил деньжат, купил хорошую квартиру и… – женился, дурак. Но теперь это позади.

От алиментов удалось избавиться быстро и дёшево: встретил разок дорогую супругу, тряхнул легонько (аж голова качнулась) и честно предупредил:

– Ни копья не получишь! Если через суд начнёшь тянуть, так уделаю, что не отмоешься. Документик у меня есть, где чёрным по белому написано, что не я – папаша твоей малой. Экспертиза! Дошло?!

(Про экспертизу – соврал. Дорого. Да и лишнее, дочка-то ведь его. Но помогло, и это главное). С тех пор от них ни писку. Вот так и надо, зубами! Я – Витька-сволочь!

…Сокращённый рабочий день пролетел хорошо и быстро: шеф кинул с барского плеча сотнягу «зелёных», – вспомнил про день рождения. Мелочь, но приятно. Потом попили с мужиками пивка «за здоровье именинника», да и разошлись. Теперь – Милкина очередь. Витька зашагал домой и думал злорадно: «За тобой – праздник, дорогуша!»

Он неожиданно заметил, что какой-то неказистый мужичонка, похожий на старого алкаша, вот уже минут пять идёт за ним след в след… Витька резко повернулся, и мужичонка наскочил прямо на него. «Ну?!» – злобно выдохнул Витька.

«Дело у меня к вам, уважаемый Виктор Фёдорович, – неожиданно уверенным и приятным голосом произнёс мужик. – Уделите пять минут, можно неплохо заработать!»

На слово «заработать» Витька всегда реагировал молниеносно, но с умом:

– Смотря как, папаша!

«Алкаш» остро глянул Витьке прямо в глаза (цепкий взгляд буравистых зрачков) и пояснил:

– Как раз для вас, дорогой. Я ведь всё про вас знаю.

– Например?! – разозлился Витька.

– Не кипятитесь, детка, ведь мы с вами некоторым образом даже тёзки, – захихикал мужик. – Впрочем, позвольте представиться (он галантно нагнул нечёсаную голову): Сволочь №1274 – Б-три. Но для вас просто Сволочь, без номеров. Они у нас для отличия, так сказать, потому что имя «Сволочь» – среди наших очень распространённое, занимает второе место после «Мерзавца». Далее по статистике следуют «Негодяй», «Подонок», «Тварь», «Гадина», ну и прочие, прочие, прочие… А вот на Б-три – обратите внимание! – гордо добавил старик. – Это значит, что я имею три персональных благодарности от самого Дьявола. Про Чикатило слыхали? Это был мой подопечный!

– Подождите, да вы кто?! – испуганно изумился Виктор. Во время этого монолога его охватило какое-то странное предчувствие близкой опасности.

– Я же сказал вам, милый мой. Я – Сволочь, из шестого отделения. Занимаюсь чёрными душами.

У Витьки подкосились ноги. Мужик говорил чистую правду, это было ясно. Значит, это Чёрт. Что ему надо?! Неужели…

– Я вижу, вам немножко не по себе, – ласково подытожил мужик. – В таком случае присядем, сейчас вам станет легче.

Он подхватил Витьку под руку, довёл до ближайшей скамейки, аккуратно усадил.

– Ну-с, миленький, продолжим. Я вижу, вы уже поняли, кто я есть. Осталось объяснить, зачем мне нужны именно вы – и дело в шляпе!

– Но вы ведь сказали, – Виктор явно приходил в себя, – что можно заработать. Значит, вы пришли не для того, чтобы забрать меня в Ад?.. или куда там?..

– Фи, молодой человек, я никуда не забираю, – брезгливо поморщился черт. – Этим занимается молодняк из восьмого отделения. Да и то не на улице.

Я же вам уже сказал: моё дело – работа с чёрными душами.

– Значит, что же, я представляю для вас интерес как чёрная душа?

– Вот именно, Виктор Фёдорович, вот именно, детка! Вы позволите вас так называть? Всё-таки, знаете, мне шесть тысяч лет, а вам… Кстати, с Днём Рождения! Представьте себе, у меня тоже сегодня такой же день, ровно шесть тысяч и стукнуло. Юбилей! Здорово, правда? Может, пригласите к себе, хлопнем по рюмашке? Там и договорим. Да вы не бойтесь, я угощаю!

Витька почувствовал, что тихо сходит с ума. Может, это простой алкаш, который ищет, где выпить? Но этот предлагает за свой счёт. Ничего не пони…

– А вам и не надо понимать. Вы уже и так поняли, только боитесь себе в этом признаться, золотце! Ну пойдёмте, что время зря терять, водочка-закусочка у меня с собой.

Мужик ловко щёлкнул пальцами, и возле Витькиной правой ноги мгновенно очутился объёмистый цветной пакет, в недрах которого аппетитно возлежали какие-то вкусно пахнущие свёртки, увенчанные лежащей поперёк литровкой «Немирова».

– Идёмте, – растерянно кивнул Виктор. – Но вот только…

– Мила сегодня не придёт, заболела. Но плащ уже купила, не переживайте. Завтра принесёт.

Потрясённый Виктор тупо зашагал рядом со стариком, который легко нёс свои подарки.

В квартире у Виктора он ловко и умело накрыл стол («в мгновение ока!»), профессионально обслужил и себя, и хозяина, веером разложив на тарелке какие-то невероятные вкусности.

– Быстро это у вас, – отметил Виктор.

– Да-с, – самодовольно откликнулся Чёрт, – пару тысяч лет назад довелось мне постажироваться. Обслуживал банкеты САМОГО! За что и получил повышение, кстати. Но, впрочем, это неважно. Итак, о деле, дорогой.

Чёрт молниеносно наполнил две рюмки:

– Выпьем за наше плодотворное сотрудничество! Слушайте, а давайте на брудершафт, а?! Да и перейдём на «ты», что мы как не родные?

После ста граммов Виктор осмелел и повеселел, и беседа потекла без рывков, по-деловому. Дело действительно было выгодное, денежное, а что Виктор – чёрная душа, так это даже сильно. А что?! – чёрт авторитетно заявил, что такое «абсолютно чёрное нутро» – бо-о-ольшая редкость, раритет, так сказать. Ценится особо.

Виктор довольно гоготнул: «Ну прям! А посмотреть можно?!

Чёрт неожиданно согласился:

– Можно, друг. Пойди-ка, глянь в большое зеркало.

И Виктор действительно, всмотревшись хорошенько («в области сердца наблюдай, милый!»), увидел, как что-то плотное и чёрное, размером с хороший кулак, просвечивает сквозь кожу и тонкую ткань белой рубашки…

– Так, значит, есть душа, а?..

– Есть, Витенька, а как же? Ведь когда сердце в пятки уходит – чем жив человек, подумай? Душой, милый, душой!

Виктор немало удивился: так ведь «сердце в пятки» – это только так говорится?..

– Ой, Витенька, – раздражился чёрт, – ну не могу я тебе раскрывать секреты нашей конторы, не обижайся. Сказано – в пятки, значит в пятки! Наливай.

…Через два часа дело сладилось. Виктор подписал (не кровью, конечно, – это экзотика, – ручкой.) договор в трёх экземплярах, по которому он обязался «содействовать работе отдела чёрных душ». Это значило сущие пустяки: надо было как можно чаще заставлять людей злиться. («Особенно хорошо, Витек, если драться полезут или начнут матом крыть! Драться – отобьёшься, ты же парень ого-го!» А матом – так Витьку не привыкать, его-то всё равно никто не переплюнет!)

– А зачем тебе, Сволочь Б-три, это надо? – поинтересовался Виктор.

– Тебе, так и быть, скажу, уж очень ты мне нравишься. Чернее души я не встречал! Значит, техника этого дела простая: когда человек злится, начинается накопление злобы в душе. Души-то чаще всего серые, потому что в каждой добра и зла – одинаково, они перемешаны. Ну вот, новое зло добавляет черноты, и душа постепенно приближается к такой, как у тебя. Чем больше, тем лучше! Да и не один ты у меня в помощниках, дело продвигается быстро. Но ты – далеко пойдёшь, сразу видно!

– И что же мне за это будет? – вернулся Витек к сути, о которой он ни на минуту не забывал.

– А, ну да! – кивнул чёрт. – Чуть не забыл. Старею, что ли? Значит, награда такая: чем больше зла добавишь, тем больше для себя найдёшь.

– Что найдёшь, где? – Виктор любил конкретность.

– Да под ногами, золотце. Фирма гарантирует, как у вас говорят. Смотри под ноги! Всё, детка, мне пора, время моё на исходе. Потом сам всё поймёшь. Давай напоследок за удачу ещё по одной, а?! – махнул рукой гость. – Чтоб всем чертям тошно стало! Редкий у меня сегодня день. Когда ещё так посидеть придётся? Вы, люди, такие упрямые, сто потов сойдёт, пока договор подпишешь. А ты – Сволочь настоящая!

На прощание Чёрт радостно облобызал Витька и предупредил: «Больше, дорогой, не увидимся. Эх, жаль! Ну разве только что-нибудь НЕ ТО случится. Но с тобой ЭТОГО не может быть!

– Стой! – Виктор вспомнил, что ещё не всё выяснил. – А на какой срок у нас договор?

– Навечно, милый, навечно. ТО есть пожизненно (извини, спьяну термины перепутал). Всегда будешь с наваром!

Но у Витька был ещё последний вопрос:

– Слушай, ты говоришь, души в основном – серые, некоторые чёрные, а белые есть?

– Время кончается, говорю ж тебе! – отшатнулся чёрт. – Надо же, какую гадость напоследок спросил! Есть, есть и белые, не к ночи будь сказано! Только редко-редко, намного реже, чем чёрные. Вот светло-серых – уйма, да ещё есть чёрные в серых пятнах. Эти со временем тоже светлеют, тьфу на них. Всё, прощай!

И чёрт, звучно щёлкнув в воздухе пальцами, мгновенно исчез. На столе остался лежать договор – единственное доказательство, что Виктору ничего не приснилось; никаких других следов пребывания гостя больше не было. «А жаль, – подумал Витек, – там ещё жратвы столько осталось!..»

На другой день, прямо с утра, Виктор приступил к выполнению обязательств («Без отрыва от основной работы, – обещал чёрт, – по совместительству»). Да и то, Витек был отменным хамом и всегда делал то же самое, что должен был по договору. («Но теперь я на ставке!» – хохотнул он, чистя зубы).

Выходные Витек провёл плодотворно: в субботу подробно объяснил Милке, какая она «рыхлая лохматая корова», к тому же невежливая, с днём рождения вовремя не поздравила. В наказание хотел не брать плащ, но потом великодушно взял, когда Милка начала рыдать. Да и воскресенье даром не прошло: Витек целый день гулял по городу, хамя направо и налево, даже дал два раза в морду (ему тоже хотели дать, но сдрейфили). Заодно и понял, как чёрт оплачивает его труды: после каждого «захода на зло» Витек находил в течение десяти минут то деньги, то какую-нибудь хорошую вещь, например, один раз – классный мужской зонтик. Всё ждало его прямо на дороге, а однажды он даже видел, как «его» крупная денежная купюра выпала из рваного карманчика какой-то прыщавой соплюшки.

Так прошло месяца три. Витек был в наилучшей «хамской форме», это угадывалось даже по тому, что «наградные» он теперь находил солидные.

Витька-сволочь пребывал в хорошем расположении духа и недавно получил прибавку к зарплате: шефу понравилась его новая манера «держать на коротком поводке» подчинённых, одним только тоном вгоняя их в дрожь. Виктор удерживался от хамства только в разговоре с начальством.

Но чего-то всё-таки, чёрт возьми, не хватало. И всё чаще он чувствовал какую-то сосущую бездонную пустоту глубоко под сердцем. Это было новое чувство. «Тоска», – так определил его Витек. «От чего? – сопротивлялся мысленно. – Чего не хватает?!» Милка больше не приходит – так тоже не потеря. Чёрт с ней! Так отчего, отчего?!

И вот однажды в трамвае, очень удачно обхамив одного очкарика, Виктор вдруг обратил внимание на пожилую женщину, стоящую на задней площадке. Она чем-то неуловимо напоминала мать, с которой Виктор уже давно и не перезванивался (он хорошо «заработал» на ней, доведя её до сердечного приступа, и она больше его не беспокоила). Женщина держала в руках старенькую сумочку, из которой трогательно торчал батон. Виктор поначалу не мог понять, почему она его интересует, но потом догадался: женщина вела себя необычно. Время от времени она подносила к лицу ладонь правой руки и вытирала глаза. «Что, больная?! – подумал Виктор.

Он передвинулся поближе, автоматически настроившись на интересный эпизод (он старался разнообразить). Ну, например: «Чего, корова старая, со своей заразной болячкой в трамваях ездишь?! Такси нанимай!!!» Найдутся такие, которые поддержат, – Виктор заметил, что в транспорте зло возникало самое качественное, многолюдное.

Однако, придвинувшись ближе, он увидел, что женщина ПЛАЧЕТ. Да-да, просто плачет. И это молчаливое горе его потрясло! Он почему-то представил себе: одинокая, больная, живёт бедно, да ещё дети (или нет, – сын, взрослый сын) не приходит, не звонит, а недавно кричал ей: «Отвяжись, старая дура! Когда ты уже сдохнешь?! Хватит меня учить!» («Вот как я тогда. А может, и её сын – тоже активный помощник Сволочи Б-три?…»)

Женщина, заметив заинтересованный взгляд Виктора, быстро вытерла лицо и отвернулась к окну. Его кольнуло в сердце: заметил, какие у неё старые натруженные руки, а на левой – потёртое копеечное колечко…

Он рассматривал её теперь в упор, со спины: стоптанные туфли, штопаные чулки, столетней давности пальтишко… Но вот женщина повернулась, пошла к выходу, и Виктор увидел, как из кармана, вместе с носовым платком, который она вытащила на ходу, показался старенький крохотный кошелёк и мягко упал на пол.

– Мой гонорар, – подумал Виктор. – За очкарика.

Но почему-то он, схватив кошелёк, кинулся к выходу прямо за женщиной, еле успев проскочить наезжавшую дверь.

– Эй, подождите! – крикнул он каким-то новым голосом. – Эй, я вам кричу! (он чувствовал, что не умеет, как НАДО, а как обычно – уже НЕ МОГ).

– Да стойте же, куда вас несёт! Возьмите вот, ослепли, что ли… Под ноги смотреть надо! У вас что – деньги лишние?! – и совал ей в руки потерю.

Женщина остановилась, посмотрела ему прямо в глаза, вдруг светло улыбнулась и сказала мягко: «Спасибо, сынок. Что б я и делала, не знаю, – завтра хлеба было бы не на что купить. Храни тебя господь, добрая душа. Сейчас такое – редкость, к сожалению…»

И ушла.

Витек долго стоял не двигаясь, ослеплённый, оглушённый. Внутри было больно-больно… сладко.

– Что ты наделал, сволочь?! – вдруг услышал он знакомый голос. Перед ним стоял приятель – чёрт.

– Ну подвёл так подвёл! Белой душе помог! Чёрт тебя возьми, что я скажу своим?! Ты же получил серое пятно на душу, дурак!..

Ласкового чёрта нельзя было узнать: это был разъярённый урод с перекошенным от злобы лицом и пеной у рта.

– Да иди ты к чёрту, – вдруг спокойно и смело произнёс Виктор. И зашагал, не оглядываясь. Он теперь знал, чего ему не хватало, он НАШЁЛ! И сам чёрт был ему не страшен.

Сволочь Б-три погрозил ему в спину кулаком и горестно вздохнул:

– Жаль. Серое пятнышко на душе – штука заразная. Потерял я его. А ведь какой чёрный был – не душа, а конфетка!..

Исполнитель желаний

Это был странный день. Старичок-сосед, ехидный, сварливый, встретившись с нею в лифте, вместо обычного змееподобного «здрас-с-с..», елейно улыбнулся и предложил: «Вот хотел вам одну вещицу уступить. Дёшево, дёшево! Зайдите вечерком, прошу Вас!»

Старичок распродавал всё подряд, собираясь куда-то выезжать; поговаривали, вроде бы к сыну. Но представить себе, что у такого человека есть сын, и что он его ждёт и зовёт, было сложно. Тем не менее, быстрая распродажа была фактом, и дело это подвигалось успешно: все вещи у старика были добротные, хорошие. За одни – брал крепко, а другие неожиданно отдавал за бесценок.

Целый день Маша всё думала: зайти – не зайти? Что особенное он мог ей предложить? Машиной страстью была хорошая одежда, и весь дом знал об этом. Отличная фигура сама по себе требовала вещей высшего класса, и Маша не скупилась. Она постоянно то шила что-нибудь на заказ, то искала.

Утомившись от загадки, Маша всё-таки решила пойти к соседу.

– А-а, заходите, заходите. Жду-с-с…

…Маша рассматривала с недоумением деревянную коробочку без щелей, размером не более куска мыла. Идиотская шутка! «Не любит меня старый хрыч, – но зачем так??» Старик же приговаривал: «Только для Вас, голубушка. Запросы у Вас большие. Вы за ними не поспеваете-с-с… Это – исполнитель желаний. Бог с Вами, не обижайтесь. Вы попробуйте, денег не надо, я по-соседски. Всё думал, кому отдать? Потом понял, что Вам больше всего подойдёт… Нужно только пожелать, и всё. Никаких заклинаний. Просто в обращении. Пока вещь ВАША – все ВАШИ желания будут исполняться. Вы даже потерять её не сможете, подарить – тоже. Она ВАША, ВАША, ВАША! Идите и желайте!»

Возмущённая, красная Маша, онемев от конфуза, выскочила на площадку с бруском в руке и уже через минуту сидела в своей кухне, вслух «крыла» старика, воображая, что он завтра будет рассказывать, – дедуля был редкий сплетник.

«А чтоб его „скорая“ забрала!» – от души пожелала она, К соседу часто наезжала дежурная бригада, у деда были серьёзные болячки.

Выглянув в окно. Маша увидела, как к подъезду, взвизгнув тормозами, подскочила дежурка «скорой помощи». «К кому?» – машинально подумала Маша. Через минуту она услышала возню на площадке и в глазок усмотрела, что из соседней квартиры молодой доктор и шофёр «скорой» под руки выводят соседа.

«Слава Богу!» Она прошла на кухню, чтобы заварить кофе, и снова наткнулась на «исполнитель желаний», который лежал на столе: «Нет, не может быть, чтобы это Я. Смешно даже».

Маша не спеша выпила кофе, уже спокойно обдумала, как поступить дальше. «В мусоропровод, конечно».

Брусочек тяжело ушёл вниз, а Маша вернулась в квартиру и занялась уборкой. Она жила одна, совершенно искренне полагая, что свобода дороже всего, и очень удивлялась, когда слышала нотки сочувствия: «Ну что, замуж так и не вышла?» Какой замуж, думала? – борщи, носки, ревность. Дети? – лишнее. Насмотрелась на свою маму, царство ей небесное.

Убирала легко, с удовольствием. Всё новое, престижное. Сегодня Маша решила переставить кресло, – ей мечталось сделать так, как в журнале. Отодвинув кресло, она сначала отпрянула в ужасе, потом долго стояла, слушая сердце, потом протянула руку к находке – не мираж ли? Нет. Исполнитель желаний.

– Так, так. С ума я сойти не могла. Я его точно выбросила,

Самое разумное было попробовать выбросить «исполнитель» ещё раз.

Маша резко рванулась к мусоропроводу, кусок снова полетел вниз.

…Через полчаса успокоившаяся было Маша нашла его в хлебнице…

То, что произошло чудо, сомнений больше не вызывало, и реалистка Маша решила извлечь из этого как можно больше пользы. Но сначала надо было узнать, что с соседом? Ведь это она его отправила… Однако то, что ей сказали по телефону, было ужасно: старик скончался ещё в машине «скорой», и теперь дежурная, обрадованная тем, что дедом кто-то интересуется, настойчиво просила «зайти, решить все вопросы». Маша обошла соседей, и через три дня «все вопросы» были решены, вплоть до могильного холма. Адрес сына старика никто не знал, решили: приедет, узнает, сообщить не можем.

Все эти дни Машу не покидало чувство вины за причастность к смерти старика, потом это прошло, потому что «исполнитель» работал, а злоба на мертвеца росла. Теперь Маша уже не жалела его, а думала, что надо было пожелать ему кончины потяжелее. Она теперь поняла, до какой степени старик не любил её, если сделал такой подарок. «Исполнитель» всё выполнял, но тут же следовало такое, что невольно думалось: «За всё в жизни надо платить. Причём с процентами». Не желать Маша не могла, потому что вся наша жизнь состоит из желаний, пусть иногда неосознанных. Маша даже и думать уже боялась, но это тоже получиться не могло.

«А хорошо бы найти побольше денег», – и нашла на другой день солидное портмоне, прямо на асфальте лежало, в нём – толстая пачка крупных «зелёных». Сунулась с деньгами в банк – её задержали и вызвали милицию: купюры все до одной оказались фальшивыми. Еле отговорилась, всё равно данные записали. Ещё впереди выяснения, объяснения. Спасибо, хоть дома ночует, а не в КПЗ.

«Вот бы кто-нибудь красивый, богатый влюбился в меня, поухаживал, поублажал! Но без замужества, конечно!» – И влюбился. И звонит, и просит, и угрожает. Оказалось, криминала у него больше, чем денег.

Маша боялась жить. «Исполнитель» вошёл в роль, и теперь исполнялась любая мелочь. Но – за плату. («Хочу, чтоб уступили место», – уступили. Зацепилось платье за сиденье, порвалось. «Хочу, чтоб меня повысили», – повысили, но при этом перевели в другой отдел под начало сексуально озабоченного дурака). Лучше б ничего не исполнялось! «Похудеть бы на пару килограммов», – похудела. Четыре дня выла от рези в желудке, ничего не могла есть, а врачи сказали – симуляция…

Через три месяца Машу нельзя было узнать. Проклятый «исполнитель», казалось, исполнял последнюю волю дарителя: сжить Машу со свету.

И вот, наконец, лучик надежды, – счастливая мысль.

«Хочу, чтобы „исполнитель“ сам себя уничтожил и чтоб я навсегда забыла о нём!!!»

…Сознание Маши было ещё ясным, когда она поняла: это желание тоже платное. «Исполнитель» сам легко загорался, яркое светлое пламя радостно переметнулось на скатерть и через миг уже полыхало всё, что видели глаза…

…Из вечерней сводки местных новостей: «Сегодня на Магистральной улице в новом доме произошёл большой пожар. Хозяйка квартиры, в которой началось возгорание, чудом осталась жива, но объяснить ничего не может, поскольку признана невменяемой. Молодая женщина отправлена в стационар. Доктора утверждают, что её психическое здоровье восстановлению не подлежит».