Текст книги "Сказки. Книга 1"

Вячеслав Тумасов
Сказки
Книга первая

© Тумасов В., 2017

© ООО «Написано пером», 2017

* * *

Сказки

Сказка о витязе

 
Сказка о витязе русском,
Правящем в княжестве Киевском,
Да про княжну его добрую,
Красотой неописуемой наделенную.
 
 
Долго ли коротко ль дни шли,
Сменяя ночи.
Да только сказка моя началась,
Читайте внимательно, добрые очи.
 

 
Жил-был в княжестве, как полагается,
Витязь добрый,
И станом красив был молодец,
И ростом велик, и боялись его враги русские
За силушку его богатырскую да за
Хитрость умную, доселе невиданную.
В княжестве славном витязь по имени Всеволод
В тереме жил, обставленном.
Конь у него был богатырский, в конюшню
поставленный
Да овсом лучшим кормленный, водою чистой
поенный.
Хозяйство было у Витязя – земли надел,
Плодами засаженный, да вот только
Не на кого было терем оставить-то.
 

 
И решил витязь русскай на Аленушке жениться
Да сыновьями с дочерью обзаводиться.
 

 
Аленушка Всеволода любила,
Красотой неописуемой наделенная, хозяйственной
была.
Избу уберет и пирогов напечет да чаем напоет.
За то Всеволод и любил Аленушку.
Аленушка в это время по соседству жила
Да жениха своего ждала.
И пошел Всеволод к князю Киевскому, на поклон —
Отпуска просить да его на Аленушке женить.
«Здравствуй, князь Великокиевской, – молвил
витязь,
Заходя в палаты. —
Не вели казнить, а вели слово молвить».
Отвечал ему князь Киевской перед честным народом:
«Что привело тебя, Всеволод, лучший из моих
воинов?
Говори как есть правду-матушку, ничего не скрывай.
Я послушаю, всё, чем смогу, помогу. Все сделаю,
если надо – посоветую».
Всеволод ему в ответ:
«У меня к вам просьба есть.
Я влюбился, в деву русскую да такую, глаз не могу
отвесть.
И сердцу моему нравится, в отпуска прошусь, князь
Великокиевской,
Дай мне как воеводе в полку твоем главному
Отпуску неделю, да на свадьбу приходи,
Будешь гостем моим возлюбленным».
Отвечает ему князь голосом громогласным:
«Ступай к своей невесте, Всеволод, самый храбрый
из моих воинов.
Я сам лично свадьбу играть буду, а на празднике
Петь и плясать, гулять так гулять, “горько” крикну
вам заведомо».
Поклонился Всеволод князю русскому
И пошел он к Аленушке, радостный.
Долго ль коротко дорога сложится,
Да только не суждено было Всеволоду
Аленушку свою увидеть.
Пока витязь ходил на поклон к князю русскому,
Злой бусурманин, по прозвищу Америн, забегал
Да Аленушку красавицу из дома родного украл.
Плачет мама Аленушки, места не находит
и тесть будущий.
«Ой, горе мне грешному, ой, горе мне окаянному,
Не сберег Аленушку от бусурманина злого,
Нет мне прощения в лице зятя любимого».
Подошел Всеволод к родителям названным,
Поклонился им и сказал:
 

 
«Много ль было бусурман-то вонючих, чужих
странных, кочующих?»
«Много, много, – отвечала мама Аленушки. —
Был среди них большой, здоровый да упрямый.
Видно – зло в нем так и плещет.
Попросил он Аленушку водицы испить, да с рук
ее чашу требовал.
А она-то его к колодцу направила да приговаривала:
“В руках моих водица только для русского молодца.
Ты не серчай и обиду прощай, да Всеволод мне
любого дороже”.
Тут бусурманин взревел, подлетел к Аленушке,
Подхватил ее да на коня своего закинул.
Потом с войском своим многочисленным
Ускакал, вон смотри, в поле широко, доселе пыль
стоит».
«Да, вот горе мне горюшко, – раздосадовал
Всеволод. —
Невесту перед самой свадьбой в селе родном
из-под носа украли.
Но ничего, найду я бусурманина темного,
Задам я ему трепки по-русскому, по-богатырскому,
Отберу Аленушку да домой с ней ворочаться буду».
 

 
Поспешил Всеволод в терем свой неубранный,
Сел на коня своего богатырского да доспехи с мечом
нацепил
Да поскакал в полк княжеский, воинов собирать
Да врага догонять.
Бьют колокола, трезвонят по Киеву —
Богатырей созывают.
Сбежался люд на звон колоколов,
Да богатырей собрался взвод.
Стоит князь перед Всеволодом русским молодцом,
Благословение на поход свое давая, и говорит ему
Перед жителями Киева:
«Ты, богатырь мой отважный, врага своего догони
Да невесту свою отбери.
Назначь дань платить гостю непрошену,
Дабы знал он, как чужих невест обижать
Да на Руси-матушке их воровать».
Подъехал к ним на площадь широкую
 

 
Богатырь полка княжеского Илья Муромец,
Спешился, говорит князю Руси Киевской:
«Сестру мою родную, родную кровинушку
Бусурмане-то со двора силой вывезли».
Еще пуще разгневался Всеволод.
Тут навстречу скачет Никита Попович,
Младший братец Аленушки.
«Что, братцы, догоним врага нашего, общего,
Да накажем во веки вечные, чтобы поделом ему было».
Ну, ступайте, богатыри мои ратные, да без победы
не возвращайтеся!»
Вскочили три богатыря на скакунов своих великанов,
Прежде поклонившись князю и народу честному.
В путь-дороженьку отправились,
Мужеством да стратегией запаслися.
Решено было взвод на охрану княжества
Оставить, распределив у стен его великих,
Да ворота закрыть главные,
Потому что в округе есть гость злой непрошенный.
Едут три богатыря знатные,
У них мечи булатные,
В руках их силушка богатырская да сноровка
российская.
Едут, меж собой общаются
Да по следам врагов своих разбираются.
«Трое нас, богатырей отважных, а бусурман-то
полчище —
Нам бы поесть надо дотемна
Да ночлег устроить досветла.
Америн за главного у них, за воеводу приходится —
Вот его-то бить, не жалея, и надо бы».
Долго ль коротко дорога стелется,
А рассказ мой продолжается.
Целый день ехали богатыри русские
По полям, по лугам, по равнинам и пескам.
Вот перед ними опушка леса дремучего,
Темного да тернистого, густо растущего.
 

 
Ну что, братцы мои, богатыри отважные,
В путь, в лес-то следы бусурманина ведут —
Стало быть и нам туда,
Да только поговаривают, что лютый зверь
В этом лесу водится:
Тот, кто войдет в него, не воротится.
Всеволод первым спешился да коня своего успокоил,
Темнеет уже, глядишь, солнце за горизонт прячется,
Сумерки да тьма приближаются.
Спешились и оба друга его боевых названных.
И пошли они пеши по полю
Тропою, в лес дремучий ведущей.
На опушке леса дремучего орел сидит.
Орел высоко в небе летает
Да о всех все знает.
 

 
И бусурман он видел, и Аленушку
С сестрой родненькой Еленой Прекрасною.
С высоты небес он пикируя – видит землю,
Зеленью орошенную.
Посмотрел Всеволод на орла белогрудого
Да вопрос задал волнующий:
«Не видал ли ты орел степной тут войско
бусурманское?
Да девиц двух прекрасных?»
«Да, видал, – орел отвечал взглядом орлиным
не ласковым. —
Днем они тут проходили, а красавиц тех в клетке
закрыли».
«Спасибо тебе, орел степной, за помощь оказанную.
Чем смогу – тебе помогу, если понадоблюсь».
И вошли три богатыря в лес темный дремучий,
Хищным зверем населенный да Чудом-юдом
Заговоренный.
Долго ли коротко ль солнце садилося,
Да только на лес тьма опустилася.
Устали богатыри скакать по лесу тропами темному,
Решили заночевать возле костра разожженного.
Никита Попович и говорит: Ты, Илья Муромец,
Спать ложись вместе с Всеволодом-то,
А я в это время на дежурстве останусь —
Сон ваш охранять буду
Да огонь дровами поддерживать.
Каждый по три часа дежурить будет
Так выспимся и живы останемся.
А если вдруг Чудо-юдо пожалует,
То мы его скрутим да помолотим,
Будет знать, как добрых молодцев в лесу пугать».
Согласились богатыри с Никитой Поповичем,
Привязали коней своих богатырских к дереву
Да спать легли возле костра яркого.
По лесу звуки странные гулять начали – воем
не назовешь,
Лаем не обзовешь,
Да только жутко становится в лесу от звуков зверей
лесных.
Стоит на дежурстве Никита Попович,
Храбрый да зоркий сон охраняет товарищей
своих ратных
Да дров в огонь подбрасывает яркий.
Вдруг в кустах какой-то шум послышался
Да куст зашевелился. Достал Никита Попович
из ножен меч свой булатный
Да пошел к кустам аккуратно.
«Эй! Кто в зелени прячется – выходи на честной бой!
Коли злой да против нас настроенный».
Серый волк показал свои глазюки сверкающие
Да зубы большие и острые.
«Дай, – говорит, – бодрый молодец, мне отведать
чего-нибудь
Вкусного, есть хочется мне голодному».
Понял богатырь, что к чему, дело ясное —
Достал хлеба белого, обмакнул его в молоке белом
Да волку отдал, еда прекрасная.
Волк обрадовался, сел и кушает дары молодца
да приговаривает.
Если понадоблюсь я тебе, молодец русскай, отважный,
Свистни три раза мне словно соловушка —
Я появлюсь из лесов дремучих, из-за гор могучих.
На помощь приду, из беды выручу».
«Хорошо, – отвечает Никита Попович. —
Ты, серый, кушай, кушай, если не хватит – я еще дам.
А вот если понадобишься, вызову я тебя, сильного,
Ловкого». На том и порешили.
Волк доел и згинул в кусты темные, словно не было
его вовсе.
Тут время пришло дозорного менять.
Всеволод проснулся, а Никита Попович
Спать лег сном глубоким богатырским.
Всеволод подкинул дровишек в огонь яркий
Да сидит думу думает, тоскует по Аленушке.
«Как ты там, моя дева красная, моя любовь прекрасная?
Тут со стороны тропы лесной медведь на задние лапы
встал и ревет.
 

 
Всеволод ему в ответ: «Тише, тише, миша!
Разбудишь богатырей русских – тебе же и попадет,
и хуже будет».
Спрятал Всеволод меч свой в ножны и говорит
Зверю грозному:
«Ты чего, миша, не спишь в этот час ночной,
Бродишь по лесу как заводной?»
«Голоден я, добрый молодец,
Накорми меня – век благодарен буду».
Достал Всеволод хлеба ржаного да в парном молоке
Его искупал.
«На, – говорит, – миша, кушай, хлеб мой да молоком
запивай,
Сил прибавится, а сыт будешь и спать захочется.
Наелся миша харчей богатырских и говорит в ответ:
«Ты, богатырь русскай, свистни мне, если
понадоблюсь,
Я из-за гор, из лесов темных выбегу и беду любую
твою отведу от тебя.
И тебе помогу, чем смогу». На том и порешили.
Ушел бурый медведь дальше тропою лесною
Как и не было.
Долго ль костер горит ярким пламенем,
А время пришло дозорного менять,
А Воеводе обратно спать.
Проснулся Илья Муромец и говорит:
«Ложись спать, Всеволод, а я на дежурство заступлю
За огнем да за сном вашим посмотрю».
Лег спать Всеволод,
А Илья Муромец дежурить стал
Да в огонь яркий дров набросал.
Час проходит – нет никого,
Тихо стало, словно нет в лесу никого,
Сова замолчала, ветер затих.
Вдруг из кустов Чудо-юдо лесное выскочило
Да на богатыря напасть хочет.
«Смотри», – богатырь удивляется, меч из ножен
обнажается.
Завидев меч булатный, чудо лесное и говорит голосом
людским:
«Ты, витязь русскай, не убивай меня – я тебе
пригожусь,
 

 
Накорми меня – да я восвояси-то и уберусь».
«Хорошо, чудо лесное, стой на месте – там где
стоишь,
А я за едой пойду да тебя накормлю».
Спрятал он в ножны меч свой булатный,
Достал хлеба пшеничного да молоком его окатил.
«На ешь, чудо лесное, да не торопись,
Жуй хлеб с ласкою,
Запивай молоком ласково».
Съело чудо лесное дары богатырские и говорит:
«Ты, богатырь, свистни мне, если вдруг понадоблюсь.
Я тебя из любой беды выручу,
В любое время подскочу».
На том и порешили.
Умчалось чудо лесное с глаз долой,
 

 
А богатырь возле костра стал дозор
Свой ночной дальше вести.
Да только долго ли коротко да
Подошла к концу ночка темна,
А нашим героям просыпаться пора
Да в путь дорогу собираться.
 

 
Отойдя ото сна ночного, богатыри русские
Сели на коней своих боевых
И по тропе лесной поскакали дальше
Америна с его войском «прессовать».
Долго ли коротко тропа вьется,
А наша Русь под солнцем вьется.
Поют в лесу птицы певчие,
Звенит листва на деревьях, ветерком поддуваемая.
Роса на траве золотится, утра чистого вереница.
Остановились богатыри у родника водицы испить
Да коней напоить.
Всеволод и говорит: «Причудилось мне, что ль, ночью,
Будто бы ко мне медведь подходил,
Я его покормил, а он мне обещался службу
сослужить —
В бою помочь, из беды выручить».
«То-то и оно, – говорит Никита Попович. —
Сижу у костра – тут в кустах листва,
Я туда, а оттуда волк.
Накормил я его да напоил,
За это он обещал мне служить верою и правдою».
Не вынес Илья Муромец, сказывает: «А ко мне, —
говорит,
Чудо лесное пришло ночью и говорит:
“Коли накормишь – век служить буду”.
Ну, я его и накормил, а после то спать и не ложился.
Чудо-то лесное ушло обратно в леса,
Да только не приснилось нам это, а наяву было».
Вот тебе на. Напоив коней, богатыри славные
Дальше в путь дорогу снарядились.
Да видят перед собой избушку на курьих ножках.
Богатыри подъехали, хозяевов кликать стали.
Повернулась избушка к богатырям передом, а к лесу
задом.
Дверь открылася, а оттуда Баба-яга, костяная нога,
Выходит да приговаривает:
«Вы с добром али со злом, витязи русские?»
«С добром, бабушка, мы, с добром».
И отвечает Баба-яга: «Коли с добром,
Так и я вас не трону.
Тут бусурмане вчера проезжали, так я им дала жару.
Грубияны этакие, чужаки невежи».
 

 
«Так мы, Баба-яга, костяная нога,
По их душу-то и скачем,
А нагоним-то их – им и покажем,
Где кузькина мать живет и чем занимается
Да где раки зимуют».
А вот оно как говорит бабушка.
«Видала я у них две девы красные,
Да такие, что нельзя глаз отвесть.
В клетке они сидят, в повозочной,
К ним никто не дотрагивается – боятся гнева
Америна, и он сам их не трогает.
Потому что они не даются, недотрогами делаются».
«Понятно, вот тебе, Баба-яга, кусок хлебы да молока
глоток, – Говорит Всеволод, – угощайся, небось в лесах-то
Пирогов русских да не сыщешь, только цветы да ягоды».
«Ой, спасибо тебе, добрый молодец,
Взамен я от пути вашего грозы отведу
Да ветра растворю,
Да солнечными лучами дорогу вашу освещу.
Вон по той тропе шли враги княжества,
Той тропой проходилися.
И много их врагов-то недругов,
Да войско, поди, на конях скачет,
Друг за другом вслед.
 

 
Долго ль коротко они мимо проезжали,
Да только человек сто я насчитала.
Спасибо тебе, бабушка, за дары твои
Да за рассказы, а нам в путь-дорогу пора».
На том и порешили.
Скоро богатыри из лесу вышли,
В поле широкое, цветами усаженное.
Бабочки летают, насекомые жужжат
На небе ни облачка, и ветерок стих.
Ай да Баба-яга! Ай да волшебница! Погоду настроила
Да добрых молодцев успокоила.
Тут намек – добрым молодцам урок.
В небе орел летает
Да богатырей предупреждает.
Впереди горы холмистые да реки холодные
извилистые,
Внимательно по сторонам смотрите, Америна
нагоните.
Илья Муромец спешился да коня отпустил —
Пусть походит да травы пощипает:
Где ж еще то на Руси-матушке
Красоту такую увидишь-то?
Согласились его соратники, тоже спешились
Да коней своих отдыху оставили.
В бою конь крепок будет, коли напоен да отдыху сыт.
Сами сели да перекусили, налив молока сладкого
Да хлеба поев приятного. Смотрят вокруг —
И очи радуются.
Тут Никита Попович и говорит:
«Так, братцы мои верные, пора в путь-дорогу
Да тропою идти, а тропа-то как вереница,
Впереди горы, нам надо бы поторопиться».
Скачут молодцы по тропе да по полюшку,
Подъезжают к крутому склону горушки.
Тропа горная опасная,
Камнями да обрывами страстная.
Один раз оступишься – во веки не разбудишься.
Аккуратно скакать-то надо, а то горя потом не
оберешься.
Спешились богатыри в гору русскую,
Поднимаются по склону крутому, утесу лихому.
Полдня на подъем потратили,
Тут смотрят – впереди лагерь стоит Америна.
У ущелья в горах под небосводами
Войско живет темное.
Спрятались богатыри да смотрят,
Где постовые размещены, да девиц своих
высматривают.
«Вон гляди – повозка с клеткою,
А в клетке Аленушка с Еленой Прекрасною.
Бусурманина два к ним прикреплено,
За ними следят, как синицу ока стерегут».
Тут Всеволод хотел в бой идти, а богатыри ему
в ответ: «Погоди!
 

 
Дождемся ночь темную,
Туманом сопровожденную, и в эту погоду
непонятную
Нападем на войско вражеское.
Как луна из-под небес покажется, а после за облака
спрячется,
Тут и ветер на помощь придет, потом стихнет
да туман приведет.
Помнишь, что Баба-яга говорила-то:
“Помогу я вам, витязи русские,
Погоду настрою словно в помощь богатырям
Да на зло врагам”».
Согласился Всеволод с друзьями-товарищами,
 

 
Стали ждать они в горах, у стен каменных,
Наступления ночи русской, тихой, голосистой.
Сели поодаль от обрыва страшного,
Коней привязали к кусту холмистому.
А сами в пещеру вошли да от глаз людских укрылись.
Сидят в пещере, разговаривают
Да стратегию нападения и отхода высматривают.
Разожгли костер небольшой, потеплело,
Да недра пещеры посветлели.
«А что там в глубине пещеры-то?
Возьму-ка факел я да пойду пройдусь в пещере-то
До конца доберусь».
Взял Всеволод факел огненный
Да меч свой с доспехами.
«Я сейчас, не скучайте, посмотрю, что там,
Да назад ворочусь».
И пошел богатырь вглубь пещерушки,
И смотрел по сторонам взором внимательным.
Идет он полчаса, а пещера все не заканчивается.
Вот видит богатырь: река течет пресная,
А вода в ней бесвкусная.
Сел Всеволод возле берега да отпил глоток водицы той,
Оказалось, вода мертвая, для питья не пригодная.
Идет дальше Всеволод, видит: река течет пресная,
А вода в ней вкусная.
Сел Всеволод возле берега да отпил глоток водицы той.
Оказалась вода непростой, оказалась вода живой.
Все болезни сразу отступилися от богатыря русского,
А силы в голове да в теле поприбавилось.
Идет дальше Всеволод, видит: пещера расширилась,
Зал огромный перед ним стоит,
А посреди зала меч боевой блестит.
Хотел воевода меч тот кладенец забрать,
Да только навстречу ему змей из тьмы показался,
Да насмерть он кусался.
 

 
Змей огнем стал в Воеводу метать,
От меча его от гонять.
Крылья у змея длиннющие,
Зубы острющие, хвост гибок: защепит – убьет.
Глаза прозорливые, ноги цепкие, когтями
вооруженные.
Спрятался витязь за бугор высокай в пещере той
и думает.
Как меч-кладенец достать, а зверюгу убить.
В пещере той наверху дыра была, она-то свет и давала.
Смекнул Всеволод: если зверь лютый по
Столбу каменному хвостом ударит,
Стол трещину даст и сломается,
Стало быть и пещера обвалится.
Когда пещера обвалится,
Своим весом она зверя засыплет, придавит,
Я же меч-кладенец в руки возьму и зверя добью.
 

 
На том и решил богатырь. Выскочил,
Зверя лютого отвлек да на удар хвостом повлек.
По подпорке-столбу в пещере ударить вынудил.
Стукнул хвостом ящер по столбу,
Мимо Всеволода хвост страшный пронесся,
Да снес столб широкий —
Сразу же потолок обвалился да змея лютого накрыл.
Подбежал Всеволод, вынул меч-кладенец
Из ножен отточенных,
К ящеру шагом широким последовал.
Взобравшись на него прямо на голову,
Ударом смертельным меч он занес,
На тот свет отправил он ящера,
На тот свет дух змея ветер унес.
Слез со змея поверженна
Витязь с мечом-кладенцом,
Сел на него и задумался
О былом.
Дух перевел и в радости он обратно пошел,
С факелом.
Видит, на мече том надпись выбита.
Кто, мол, ящера победит и меч приручит —
Того смерть во веки не заберет.
Тот в богатстве жить станет,
А победа его во всех боях найдет.
Как только прочел надпись ясную
Богатырь не мече-кладенце,
Тут засветился он, заискрился,
Светом озарился, словно дух света ясного,
Божьего прекрасного
В Всеволода вселился.
Идет Всеволод из нутрии, светится,
К своим соплеменникам садится.
«Ну что, воевода, прогулялся? Как там в пещере-то —
Ни с кем не встречался?»
Рассказал Всеволод другам своим боевым
Историю ясную,
Да меч показал и надпись на нем прекрасную:
«Кто ящера победит и меч приручит,
Того смерть во веки не заберет,
Тот в богатстве жить станет,
Победу во всех боях находить будет».
Удивились его друзья ратные,
Порадовались за товарища,
Да только долго ли коротко богатырь рассказывал,
А месяц в образе полнолуния туманом ветер затягивал.
 

 
«Пора нам Америна брать
Да войско его разбивать.
Как только заснут основные воины,
Аленушку с Еленой Прекрасной надо бы освободить
Да в пещеру свести, чтобы в неопасности они
пребывали,
А в это время врага сонного крушить, да Америна
лошить».
На том порешили, стратегию свою утвердив,
Тихо в логово врага пошли невест забирать своих.
Спят все, а дозорному Никита Попович
Одной рукой, подкравшись, рот закрыл,
А второй ударом по голове кулаком оглушил.
«Не позволим мы себя раскулачивать
Да невест своих силком из-под венца выпячивать,
Красть и не ворачивать,
Хитростью увозить в наше отсутствие,
Поделом вам, бусурмане падшие».
Под покровом ночи да в тумане густом Всеволод
Открыл клетку с Аленушкой.
«Ой, Витязь мой, ненаглядный мой,
Ой, любимый ты мой, ненаглядный воеводушка».
Обняла его Аленушка, шепнула:
«Я Америна оттолкнула.
Он меня в клеть запер, голодом морил,
Холодом пугал, пить не давал,
Ломал, морально меня унижал,
Хотел позора моего публичного
За то, что прогнала его от себя, бусурманина гадкого,
Да пощечину дала наглецу хваткому.
В клеть запер вместе с этой девой Киевской».
Тут Елена Прекрасная повернулася, шепотом
Сказала и ужаснулася:
«Мы глаза выцарапать обещалися
Тому, кто до нас прикоснется, с помыслом нечистым,
“отошьется”».
Успокоился тут Всеволод, взял невесту свою под руку,
Вывел ее из клетки убогой и княжну Киевскую
Да повел в пещеры укромные.
Тихо шли они тропою темною
Да дошли до места потаенного.
Завел их Всеволод, у костра посадил
Да наказ оставил сидеть тихо, громкого не сказывать.
Свистнул Всеволод, словно ветер в поле гуляющий, —
И появился перед ним медведь бурый, грозный
да сутулый.
«Звал ты меня, бодрый молодец,
А я тут неподалеку бродил,
Шишки да ягоды теребил».
«Миша, друг ты мой чудесный, вот тебе наказ:
Оставайся у этой пещеры да вход охраняй,
Никого не впускай».
«Хорошо, всё, как сказал, так и сделаю».
 
 
Пошел Всеволод врагов «прессовать»
Да друзьям своим помогать.
В это время вызвал Никита Попович волка серого
И говорит: «Кто сзади подходить будет из бусурман —
Того и кусай и жизни лишай».
На что волк ответил: «Зубами, скуля, за тебя в порыве
По свету пущу, смерть принесу, с силой укушу».
Илья Муромец на месяц завыл,
Чудо-юдо лесное вызвал да наказ дал пугать бусурман
Да к стенке прижимать, пока не сдадутся.
Тут начали воины бусурман просыпаться
Да спросонья-то, увидев такое, один за другим
сдаваться начали.
Чудо-юдо их пугает, а волк рассудка лишает.
Так и сдались без боя бусурмане в ночной тиши да
в туманной глуши.
Вышел из пещеры и Америн.
Видит – войско его без оружия стоит,
Да мораль у них на полу сидит.
«Что случилось», – говорит он Всеволоду.
А тот ему в ответ:
«Твоей наглости предела нет.
Ты невесту мою украл, голодом-холодом ее морил,
В клеть посадил, хотел девственной красоты лишить.
Хотел опозорить, унизить, затем продать как рабыню
падшую.
Так ли говорю?»
«Да так», – ответил Америн.
«А коли так – будешь дань Киеву платить два раза
в год,
И под моим началом ходить.
А если не по нраву мой наказ,
Перебьем мы вас всех до единого прямо сейчас».
Америн затрусился
И со словами Всеволода согласился.
Дань положену отдал и бумагу подписал:
Под началом Всеволода ходить, дань вовремя платить,
Киевскому княжеству дары дарить.
 

 
Войско его с указом согласилось
И под командование воеводы обратилось.