Текст книги "Ненастоящий полковник"

– Нет. Ты поедешь сегодня. И сейчас. Я уже позвонила насчет тебя.

– Ладно. Поеду, – уступил Шарик и спросил: – Может мне хотя бы твою машину взять? Ну, чтоб побыстрей. Туда, обратно.

Но Зотова упрямо замотала головой.

– Нет. Возьмешь такси. Больше я не хочу тебе доверять машину. Ты уже вляпался. Достаточно. Вот, возьми деньги, – положила она на стол десять тысяч рублей. – Тут тебе на дорогу и за консультацию. Езжай.

* * *

Шарик вышел из подъезда и поежился. Еще час назад, ничего не предвещало дождя. И небо было не такое мутное. А теперь все сплошь затянуто в черную пелену, нависшую над городом. И уже накрапывает мелкий противный дождь.

Шарик такую погоду ненавидел. Возненавидел с тех пор, когда довелось три года отторчать в одном из лагерей Сибири-матушки. Ох, и нахлебался он тогда. С утра до вечера вот такая слякоть, и телогрейка вся насквозь мокрая. Не просыхает. Только администрации лагеря на это плевать, им нужен план, кубометры спиленного леса. Многие тогда загнулись. А он выжил, потому что был молодой. Но погоду такую с тех пор возненавидел.

Плюнув под ноги, недобрым словом вспомнил Ирину. Ведь говорил ей подождать до завтра. Слишком уж деловая баба. Теперь эта деловая сидит в тепле, а он должен мокнуть под дождем. Такси вызвал по телефону из дома, только где эта машина, будь она неладна. И Шарик уже подумал о том, чтобы вернуться в уютную квартиру любовницы. Но тут же увидел подъезжавшую в фонтане брызг машину. И вздохнул. Видно ничего не поделаешь, и придется ехать.

Водитель извинился за задержку, сказав, что на соседнем перекрестке случилась авария, и гаишники перекрыли дорогу. Шарик этот факт пропустил мимо ушей. Своих забот выше крыше. Он уселся на заднее сиденье «Волги» и когда машина тронулась, интуитивно оглянулся. Хотел посмотреть на окна Ирининой квартиры, но против своей воли глянул на стоявшую возле угла в темноте машину. Еще когда только вышел, обратил на нее внимания. Теперь, стоило Шарику сесть в такси, как та машина понеслась следом за ними. То ли «шестерка», то ли «трешка», по темноте не разберешь. Но в одном Шарик не мог ошибиться, машина та ехала за ними.

Шарик озабоченно хмыкнул и попросил водителя поднажать. Глянул на спидометр. Стрелка подползла к девяносто. Оглянулся опять.

Та бежевая каракатица не отставая, ползла за ними. И на душе у Шарика сделалось невесело. Продыху нету от ментов. Наверняка, «хвоста» к нему прицепили. Ах, майор, майор. С виду казался таким мужиком, с понятием. Но, оказывается, сущность у него, ментовская. Не доверяет он Шарику. Решил проверить, проследить за ним.

Шарик достал из кармана две купюры по тысяче рублей, положил на переднее сиденье рядом с водителем.

– За нами вон та машина прет, – мотнул он головой назад. – Оторвись от нее, и эти две штуки твои.

– Понял, – коротко ответил водитель и поднажал на педаль газа.

Машина стала набирать скорость, и Шарик почувствовал, как его стало вдавливать в спинку сиденья. Обернулся опять.

Преследовавшая их машина уступала в скорости, и Шарик радостно подумал, сжав в руке кукиш: «Вот вам, суки ментовские, а не Шарика». Потом он еще несколько раз оборачивался, довольный тем, как они сделали ментов. Даже на душе стало легко. И авторитет улыбнулся, представляя, какая завтра будет рожа у майора Туманова, когда ему доложат, что Шарик ушел от слежки. Расстроится майор.

Возможно, менты запомнили номер такси. Потом начнут допытываться у водителя, где он высадил своего пассажира. Но Шарик не настолько глуп, чтобы подъезжать к дому адвоката. Поэтому он попросил водителя остановиться не доезжая. Тут недалеко. Всего-то остается пройти три, четыре дома. Можно и ножками протопать.

Водитель сбавил скорость и прижался к тротуару.

– Может вас подождать? – услужливо спросил он, пряча деньги в карман. Но Шарик только махнул рукой.

– Езжай, – сказал он и пошел по тротуару, ежась под дождем. Холодные капли попадали ему за воротник. И он подумал о том, что нет ничего хуже, как вот так топать под дождем.

Нарастающий рев машины, заставил Шарика обернуться. Ему показалось, что лихач водитель гонит свое авто не по проезжей части, а прямо по тротуару. Причем, с явным намерением сбить одиноко шагавшего человека. Шарик обернулся, и от удивления, которое тут же сменилось растерянностью, сигарета выпала у него изо рта.

Это была та машина. Теперь Шарик хорошо рассмотрел ее. Бежевая «шестерка». Она все-таки догнала его. И не где-то, а на пустынной улице. Где нет ни единой души. Только он. А еще этот лихач водила.

Шарик не рассмотрел его лица. Увидел, как машина резко притормозила и юзом поползла по мокрому асфальту возле самой кромки тротуара. А из окна правой двери уже высунулась рука, в которой тускло, поблескивал пистолет. Сидящий за рулем, целился в него.

Теперь уже Шарик нисколько не сомневался, что это не менты. Его должны убрать. И любовница поспособствовала убийцам. Вот почему она настояла на том, чтобы он ехал к адвокату так поздно вечером. Все продумано. Нельзя, чтобы его труп нашли возле ее дома. Пусть это произойдет где-нибудь подальше. Тогда его любовница будет вне всяких подозрений. Теперь Шарик пожалел, что об этом не догадался сразу. Доверился бабе. И вот пострадал.

Он достал из кармана трубку сотового. Его пальцы судорожно забегали по кнопкам цифр.

Одна, другая, третья…

Машина так и не остановилась. Она проехала совсем рядом, и Шарик услышал звук похожий на хлопок. Как будто кто-то несильно хлопнул в ладоши. И тут же почувствовал резкий удар в голову, заставивший его опрокинуться на спину. Прямо в огромную лужу. Но прежде чем умереть, он успел подумать о том, что как же все-таки не любит этот дождь. Холодный и моросящий, заливающий ему лицо.

Глава 5

После работы Даша не спешила возвращаться домой. Настроение было паршивое. Пока находилась в отпуске, на фирме случились крупные неприятности. Руководители фирмы оказались нечистыми на руку, а расплачиваться за их нечистоплотность приходится простым менеджерам, таким как Даша. В целях экономии средств, директор уже уволил пятерых менеджеров, перекинув объем работы на оставшихся. В их числе пока была и Даша. Пока. Потому что неизвестно, что будет завтра. Возможно, ее тоже уволят. И тогда один бог знает, как они будут жить с Федором. Во всяком случаи, его зарплаты хватает только на скудное существование. И ни о каком новом платье, которое она собиралась купить, не стоит и мечтать.

Еще вчера, она сказала Федору, что ей стыдно в обносках выходить на люди. Да и на работе клиенты обращают внимание на то, как одет менеджер, с которым они ведут деловые переговоры. Хотелось бы, что-нибудь прикупить новенькое, и если Федор не возражает, она присмотрела платье. Федор не возражал. Но когда узнал, что стоит оно едва ли не всю его зарплату, сразу скис. По его понятиям, жена нормального мента, который не берет взяток, не может себе позволить такую роскошь. Только Даша с этим не согласна. Как будто она должна всю жизнь ходить в недоносках.

С деньгами еще как-то можно выкрутиться. На худой конец можно и подзанять. А вот с работой, хуже. Если директор вздумает еще проводить сокращение, то сократят не кого-то, а ее. Потому что Даша единственная незамужняя и бездетная.

Она вздохнула и остановилась перед огромной витриной супермаркета. То приглянувшееся ей платье, продавалось здесь. Но Даша решила не входить, чтобы не омрачать и без того мрачное настроение. Денег-то у нее все равно пока нет. А глазеть бестолку, это не в ее стиле. Это только расстраивать себя, особенно, когда замечаешь, что другие могут себе такое позволить, а ты нет. Даша пока не могла.

В витринном стекле, как в зеркале, отражалась часть улицы. И Даша увидела, как проезжавшая мимо новенькая темно-вишневого цвета «Вольво», вдруг вильнула вправо и остановилась, и из нее вышел Глеб.

Даже как-то нехорошо стало на душе. Вот уж действительно кого не ожидала встретить. Знала бы, ни за что этой улицей не пошла бы. Зато он, кажется, напротив, увидев ее, обрадовался. Заулыбался.

– Дашенька, здравствуй, – радостно прощебетал он.

Даша постаралась улыбнуться. В подобной ситуации ничего другого не оставалось. Повернуться и уйти, это будет невежливо. Все-таки, он не сделал ей ничего плохого. Более того, пытался вытащить из этого болота. Уж с ним бы она точно не терзалась по поводу безденежья.

– Здравствуй, – сдержанно ответила Даша, разглядывая Глеба. С тех пор, как они не виделись, он здорово изменился. Правда, чисто внешне. Теперь он выглядел солидней. Но в душе, так и остался зазнайкой. И Даша это поняла сразу. Поймав на себе ее взгляд, он сразу заважничал. И еще у него осталась все та же жажда к обогащению. Уж кто, кто, а Глеб видно не испытывает недостатка в деньгах. Один костюмчик, что на нем одет, стоит не менее пяти штук долларов.

– Ну, как ты? – спросил он, заглядывая ей в глаза. Спрятав за улыбкой грусть, Даша сказала:

– Нормально.

А что еще можно ответить? Расплакаться в ворот его шикарного пиджака? Только, что от этого изменится? Такое Даша не могла себе позволить.

– У меня все нормально, – сказала она, стараясь его убедить, что так оно и есть. Но Глеб отрицательно покачал головой.

– Зачем ты меня обманываешь? Я разговаривал с твоей матерью…

У Даши чуть глаза не вылезли на лоб.

– Что? Ты заезжал к родителям?

– Даша, подожди. Я тебе все объясню. Я приехал в Москву… Думал, вдруг ты живешь у родителей. Потом хотел позвонить тебе…

Даша смотрела на него, как на чудовище. Только этого не хватало.

– А зачем тебе мне звонить? Ты не находишь свое желание не слишком удачным? – укорила его Даша. Представила, какой скандал может быть, если этот идиот позвонит и нарвется на Федора. Он постарался забыть прошлое. Не требовал никаких объяснений. И вдруг опять этот Глеб. Зная, какой Федор ревнивый, Даша нисколько не сомневалась, что скандал будет грандиозный. И может быть последний.

– Даша, я по тебе скучал, – осторожно, чтобы не рассердить ее окончательно, сказал Глеб и как мальчишка, стыдливо опустил глаза. – Все-таки, мы с тобой...

Даша не дала ему договорить.

– А что мы с тобой? Ничего у нас тобой не было. И ты запомни это.

– Не было? – кажется, он не верил, что она смогла все так легко забыть, поэтому и переспросил. – Но ведь я тебе нравился. Мы с тобой занимались любовью… – постарался он напомнить. И этим своим напоминанием заслужил у Даши презрительную ухмылку. Она сказала:

– Послушай, Глеб. Если тебе не изменяет память, это было у нас один единственный раз. И вообще, я советую тебе забыть обо мне. У меня есть Федор. Я люблю его. Понимаешь? Люблю. Он любит меня.

– А я? Я ведь тоже люблю тебя, Дашенька. Я думал о тебе. Скучал…

Это его признание развеселило Дашу. Она улыбнулась, хотя и посчитала это не скромным по отношению к несчастному Глебу.

– Понимаешь, Глеб. Как бы это тебе объяснить, чтобы ты понял. Нам хорошо с Федором. И, пожалуйста, не звони мне. Давай просто забудем, что было промеж нас. Только и всего. Просто забудем, – предложила Даша и повернулась уйти, но Глеб взял ее за руку, придержал.

– Погоди. У тебя дома видак есть?

Даша удивилась. Что еще за новости? Почему он спросил про видак?

– Есть. А что?

На прыщавом лице Глеба появилась неприятная улыбка. Взгляд сделался холодным. Даше даже стало немного не по себе. Чего он задумал и почему спросил про видак?А он достал из кармана видеокассету. Повертел ее в руках, словно жалел, что расстается с ней.

– На. Посмотришь на досуге. Только смотри, чтобы твой Федор не увидел. Твоя мамочка сказала, что он у тебя чертовски ревнивый.

Сначала Даша хотела отослать этого кретина куда подальше, но решила, что с этим еще успеется. А потом любопытство. Что может быть на кассете такого, что нельзя смотреть Федору. И Даша не удержалась от вопроса:

– И что, это за кассета? Может скажешь, раз так предупреждаешь.

Ей показалось, что Глеб сейчас расхохочется. Но он отказал себе в таком удовольствие, лишь скромно усмехнулся и сказал:

– Да так. В общем-то, любительская съемка. Ты посмотри.

Даша взяла кассету и, спрятав ее в свою сумочку, пошла. Но Глеб окликнул ее:

– Даша?!

Она обернулась, глянула на него презрительно, ничего не говоря.

– Я как-нибудь позвоню тебе. Хотелось бы узнать твои впечатления после просмотра. А хочешь, позвони ты мне. Номер мой помнишь?

Она не ответила. Быстро пошла по тротуару, а Глеб, оглядев себя в зеркальное витринное стекло, поправил галстук и пошел к своей машине.

На переднем сиденье «Вольво» сидел человек лет шестидесяти. Все время, пока Глеб разговаривал с Дашей, он наблюдал за ними через боковое тонированное стекло. Когда Глеб вернулся в машину и сел за руль, он спросил:

– Скажи, тебе, что других девок мало?

Глеб промолчал, и это, кажется, вызвало у его пассажира раздражение. Не дождавшись ответа, он сказал довольно резко:

– Ищешь на свою жопу приключений?

Глеб поморщился. Ему не понравился жаргон, но еще больше не понравился тон, в котором была произнесена эта фраза. Все вместе не укладывалось в рамки приличия, и Глеб сказал:

– Почему ты так говоришь?

Казалось еще немного и его умудренный жизненным опытом пассажир закричит на Глеба. Его глаза бешено вращались. А взгляд сделался прожигающим. Но ничего подобного не произошло.

– Да потому. Ты же сам говорил, что эта шмара живет с ментом?

Глеб помолчал, а потом заговорил не менее раздраженно:

– Я люблю ее. И все. И не советовал бы никому лезть ко мне со своими советами.

Прозвучало довольно грубо, но пассажир ехавший в машине с Глебом, кажется, не обиделся, на такое резкое замечание. Или, по крайней мере, сделал вид, что не обиделся. Он с минуту сидел молча, но потом посчитал своим долгом высказаться:

– Ты напрасно обижаешься. Любовь такая штука… Она спалила многих хороших людей. Не мешало бы тебе об этом знать.

– Я знаю, – несколько с обидой парировал Глеб. Не обращая внимания на это признание, пассажир продолжил:

– Просто, если ты разозлишь ее мента, он может тебе наступить ногой на яйца. А это уже серьезно. Уж ты мне верь. И тогда мы будем должны сделать выводы, а они могут быть самыми неадекватными. И в первую очередь, по отношению к тебе.

На лице Глеба появилась кривая улыбка. Беседуя, он даже ни разу не взглянул на пассажира, как бы этим подчеркивая свое достоинство. Теперь же, слова собеседника воспринял, как откровенную угрозу.

– Ты решил меня попугать? – с улыбкой спросил Глеб.

Его пожилой собеседник только пожал плечами, что означало, понимай, как хочешь. Глеб понял и сказал:

– Напрасно. Это я могу сделать так, что вам всем станет нехорошо. Так что ты, Эдик, свое мнение лучше попридержи, – назвал он своего немолодого собеседника несколько униженно. И тот стойко выдержал такое обращение, хотя привык, когда его называли по имени отчеству. Глеба он относил к молодым выскочкам, которые считают, что им принадлежит, если не весь мир, то лучшая его часть. А таким, как Эдуард Юрьевич, все остальное. И взгляд, который послал Глеб на своего пассажира, был наполнен цинизмом, как бы лишний раз, подтверждая, что хозяин положения все-таки он, а не этот старикашка.

Эдуард Юрьевич Барков сидел с непроницаемым лицом, пожевывая фильтр давно потухшей сигареты. Он о чем-то задумался. И даже не сразу сообразил, что ему надо выходить, когда машина остановилась возле шестиэтажного дома на Варшавке, где Эдуард Юрьевич совсем недавно приобрел приличную пяти-комнатную квартиру. Видя, что Барков медлит, Глеб напомнил:

– Мы приехали.

Прозвучало так, как если бы молодой хозяин «Вольво», сказал: «Пошел вон». Седоволосый пассажир по-стариковски вздохнул.

– Да. Приехали, – сказал он как бы с неохотой и, не прощаясь, вылез.

Глядя, как он медленно удаляется к подъезду, Глеб усмехнулся и поспешил уехать. Слишком утомил его этот старикашка Барков.

* * *

Едва войдя в квартиру, Даша скинула туфли и сразу же прошла в комнату, где стоял видеомагнитофон. Федора дома не было, поэтому пришлось избежать ненужных вопросов по поводу такой поспешности. Да и Глеб предупреждал же, чтоб она смотрела одна, без Федора.

Она включила телевизор с видиком, сунула кассету. И то, что она увидела, заставило ее оглянуться на дверь. Вот так, невзначай, не вошел бы Федор. А Глеб оказался просто гадом. Установил в спальне маленькую видеокамеру и заснял, как они занимались с ним сексом. Было это один единственный раз, когда Даша ушла от Федора и собиралась уехать с Глебом в загранку. Поступок был с ее стороны не слишком обдуманным, и Даша потом не раз признавала это и раскаивалась. И вдобавок ко всему, теперь он может разрушить всю ее жизнь с Федором. Вот они последствия того поступка.

Она с ненавистью смотрела на экран. Зрелище получилось ужасное. Хотя у любителей крутой порнухи, это бы вызвало небывалый восторг и бурю эмоций. Красивое женское тело в столь грациозных позах.

Даша не стала досматривать. Она прекрасно помнила ту любовную сцену. Женская слабость, обернулась для нее трагедией. Прав этот ублюдок Глеб, нельзя Федору смотреть это. Но как быть? Уверена была, эта кассета у Глеба не единственная. Записывал на маленькую видеокамеру, втайне от Даши, а потом переписал на большую кассету. Но разве этот негодяй откажет себе в удовольствие и не оставит кассету. Еще чего доброго, возьмет и покажет это все в кругу приятелей, под рюмочку. Даша там уж слишком раскованно вела себя. Боже, какой стыд. Никогда не сомневалась, что мужчины коварные существа, которым нельзя доверяться ни в чем. Теперь лишний раз убедилась в этом. Да слишком поздно. Но как Глеб мог так поступить? Об этом она еще спросит у него. Клялся в любви. И вдруг такая жестокость.

Она вынула кассету из видика, не зная, куда ее деть. Самое лучшее, это сжечь пленку, сейчас, не медля, но только не в квартире. Останется запах гари. Федор будет допытываться. Это надо сделать на улице. Даша сунула кассету в свою сумочку, но прежде чем выйти, позвонила Глебу на сотовый. Он как будто ждал ее звонка. Наверное, знал, что, просмотрев пленку, она не утерпит и позвонит ему сама. И не ошибся.

– Глеб, ты сволочь! – выпалила она в трубку. Он ничуть не обиделся. Даже более того, хотя Даша и не видела его лица, но ей казалось, что, разговаривая с ней, Глеб скалится в улыбке. Он привык всегда добиваться своего. Похоже, и в отношениях с ней у него появляются существенные сдвиги. Знает, подонок, деваться Даше некуда. Федору она жаловаться не станет. И он наслаждается ее беспомощностью.

– Милая, ты плохо думаешь о людях. В частности обо мне. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была со мной. Как поступить, выбор за тобой. Только уверен, стоит твоему менту посмотреть содержание той кассеты…

– Молчи, Глеб, – с ужасом воскликнула Даша. Не стоило продолжать то, в чем Даша и сама была уверена. Чуть не расплакалась от горя. Ну, почему, жизнь такая подлая штука? А Глеб как бы в насмешку спросил:

– Ну, так чего ты решила?

Даша горько вздохнула. Видно, уж ничего не поделаешь. Шантаж всегда в ходу у негодяев. И ей придется согласиться на его условия.

– Ладно. Я приеду к тебе. Только, чтобы Федор ничего не узнал… Понял, о чем я?

– Он ни о чем не узнает, – пообещал Глеб. Хотя цену его обещаниям определить нетрудно. Такому ублюдку не долго отказаться от всего.

Даша положила трубку и пошла в прихожую. Как бы там ни было, а от этой проклятой кассеты стоит избавиться и побыстрей, чтобы на нее случайно не наткнулся Федор. Она быстро надела туфли, но выскочить на площадку не успела. Услышала, как с той стороны двери, сначала в замочную скважину влез ключ, а потом послышались щелчки замка.

Даша почувствовала, как лихорадочно у нее бьется сердце. Это Федор. У него нет привычки, лазать по ее сумочкам, но все же. Она запихала кассету на самое дно сумочки, прикрыла ее сверху носовым платком и косметичкой.

Дверь открылась.

– Дашка, ты куда собралась? – Федор наклонился и поцеловал Дашу. А Даша украдкой вздохнула. Не думала, что он придет раньше. Хорошо еще, что он не заявился, когда она просматривала кассету.

– Собралась? Да я только что пришла, – соврала она. – Видишь, еще туфли даже не сняла. А ты что-то сегодня рановато.

Федор улыбнулся.

– По тебе соскучился. Вот и смотался пораньше, – сказал он и, заметив в ее глазах грусть, спросил озабоченно: – Случилось, что ль чего?

Изо всех сил Даша старалась не показать, как она взволнована. Только бы Федор не догадался ни о чем. Поспешила ответить:

– Да нет, ничего не случилось. Почему ты спросил?

– Показалось, глаза у тебя грустные.

Чтобы убедить его в обратном, Даша заставила себя улыбнуться. Причем, улыбка отразилась у нее и в глазах, и они из грустных, стали веселыми. Только так можно убедить подозрительного майора.

– Ну и хорошо. Мне так нравится, когда ты улыбаешься, – сказал он и поцеловал Дашу. И Даше ничего другого не оставалось, как ответить взаимной лаской. Она почувствовала, как его пальцы старательно залезли под кофточку, нащупали там застежку лифчика и без труда расстегнули ее. Потом переместились к поясу, расстегнули пуговичку и молнию на юбке.

– Федор, ты сумасшедший. Ты хочешь со мной заняться сексом прямо в прихожей? – спросила Даша, когда он уже снял с нее юбку и приспустил трусики.

– А почему бы и нет. Я так за день наскучался без тебя, что боюсь, не дотерплю до комнаты. Да и что тебе тут мешает? Разве тут мало места? – он окинул взглядом просторную прихожую.

– Надеюсь, мы хотя бы заниматься этим будем не на коврике у двери?

Федор улыбнулся, поворачивая Дашу задом к себе.

– Вообще-то, я думаю, как-нибудь нам стоит попробовать на этом коврике. А пока предлагаю тебе более упрощенный вариант. Наклонись, пожалуйста, – попросил он, расстегивая брюки.

– Федор, ты самец, – это отнюдь не было укором. Скорее, похвалой. Даше всегда нравилась его решительность, чего нельзя было сказать про Глеба. Тот хочет женщину. Но в то же время хочет, чтобы инициатива как бы исходила не от него, а от женщины. Даше, это не нравилось. А Федор, ничего не ждет. Тот инициативой владеет сам. Вот как сейчас. Наклонив Дашу, он взялся за ее бедра и…

Даша почувствовала себя на седьмом небе. Как же все-таки хорошо, что сзади нее не Глеб, а Федор. Даша тихонько застонала, и, поддаваясь его толчкам, задвигала упругой попкой.