Текст книги "Весна предвечная (сборник)"

Вышеслав Филевский
Весна предвечная

От автора

Моё творчество посвящено описанию состояний духовного человека, пограничных между жизнью и смертью, бытийствия близ средостения и прохождение его, описанию существования души после расставания с телом… Всё это только на основании собственного молитвенного опыта, который лишь опосредованно связан с легендами Земли и устоявшимися традициями и представлениями. Поэтому будет неправильно оценивать мои работы в сравнении с ними. Это принесёт неудовлетворение. Судить о моих стихах благо, исходя только из них самих. А ещё лучше – попробовать не судить вовсе и просто погрузиться в мой мир. В нём всё другое, но общее для землян и, думается, для всего живого во Вселенной. Общее – а потому всепримиряющее. Этот мир полон любви к Высшему и сущему. Я никому ничего не хочу сказать, но только показать, что можно жить иначе. И не исключено, что моя любовь в ком-то найдёт отклик и послужит благодатным примером для подражания.

Автор

Предисловие

Моё бытие в теле – непрерывная, никем не утверждённая беззвучная молитва, части которой мне иногда удаётся выразить словами. В ней я обращаюсь к непостижимому Небу прямо, без посредников, или, как сейчас говорят в России торжествующие западники, без «модераторов». Обращаюсь, не задумываясь над тем, правильна ли моя любовь, правильно ли благоговение – или они не правильны…

Вопрос: может ли любовь быть неправильной?.. Вы сразу ответите, что нет, не может, имея в виду страстное влечение. То же, по моему опыту, касается и любви к Высшему. Если она есть, да ещё и захватывает всё ваше существо – она, конечно, правильная. И подгонка любви под установления чего бы то ни было, едва ли окажется разумной.

Долгое время власть пыталась управлять культурой. В одной из областей России культурное ведомство называется «Управление культурой», это дословно. С развитием цифрового интернета управлять культурой стало затруднительно. Сочувствую руководителю упомянутого ведомства. Может быть, подобные подвижки произойдут и в духовной области. И соответствующие чиновники также ослабнут во власти судить о правильности любви к Предвечному или её не правильности.

Прошу меня простить за эту мысль, но я считаю, что преодолеть весьма печальные нестроения человечества на почве верований не так уж и трудно. Для этого нужно сделать три вещи:

– Перестать утверждать, что ваше верование самое правильное, а все другие… нехорошие слова я стараюсь не писать.

– Принять мысль о том, что Нечто, творящее мир, наше бытие в том числе, не имеет образа, имени, речи, пола и вообще каких-то признаков… Да, легенды якобы о Нём очень привлекательные, они ласкают душу. Но суждения о них, как об истине, раз от раза приводят мир, народы к сильнейшему неблагополучию. Свою «правду» не докажет никогда и никто, потому что её нет.

– И, наконец, необходимо проникнуться любовью к этому великому Непостижимому и трепетным благоговением перед Ним, и исповедовать любовь к Нему и благоговение молча. В таком случае вы всегда будете правы, и вас нельзя будет ни в чём обвинить.

Вот и всё.

Вышеслав Юрьевич Филевский

Белу-Оризонти, 22.11.2017

Межпланетный язык

 
Межпланетный язык вне понятий и слов.
Я молчу – и понятен Вселенной,
Потому что сознание полнит любовь,
Потому что пою о нетленном –
 
 
О любви к Небесам. Как понятна она
Всем мирам – и духовным и тварным!
Всем причастна душа, что в Творца влюблена.
Всё в ней ясно, светло, лучезарно.
 
 
Я понятен без слов. Принижают они
Сокровенные мысли и счастье.
Сердце полно любви и молчанье хранит
Вне желаний земных, вне пристрастий.
 
 
Сторонится сознанье земных языков.
Полиглот – он не тот, кто владеет
Языками Земли, но чья сущность – любовь,
Пред Всевышним кто благоговеет.
 
 
Пусть телесному уху не ясен мой тон –
Ему сердцем сочувствуют бездны…
Тот, кто любит, поймёт мою песню,
Кто в Творца и творенье, как птица, влюблён –
И струит в мир любовь безвозмездно.
 

Выбор пути

 
Средь многих благ моё – одно.
Мне говорят: «Вот в том-то благо».
Поверил – и, обжегшись, плакал:
То благо было не моё.
 
 
Пришёл к развилке ста дорог.
В одной признал свою судьбу я.
Но указал мне мир иную –
И на страдание обрёк.
 
 
Средь сонма правд моя одна.
Она ли Истина, как мнится?
Хотел в земное я влюбиться,
Но Дух сказал: «Люби Меня!»
 
 
Ему поверив, бросил всё я,
Стал нищ, меж звёздами летал,
Стихи о Вечности слагал,
Питался горнею росою…
 
 
Счастливым стал ли я? – О, да!
Хоть безалаберна судьба
Моя в глазах других, презренна…
Обычай так несовершенен!
Ему последовать – беда,
Ведь всё земное зыбко, тленно.
 

Как открыть дверь в Рай

 
Душа, ты частица прекрасного сада.
Он – Рай, существующий в каждом из нас.
Вот ключ: он – молитва о внутреннем ладе,
О даре любить – так, чтоб слёзы из глаз! –
 
 
Любить Небеса и в любви истончиться,
Оставив в покое сомнительный мир:
Он – ложь. Правда ж в том, чтобы в Небо влюбиться
И жить только им – в океане Любви,
 
 
Сойти с экипажа, что в пропасть несётся…
Исчез – будто не было… Пыль улеглась –
И птицы в тиши, и священное Солнце,
В котором душа от блаженства зашлась,
 
 
И радость огромная, как Само Небо…
Убога, ничтожна пред ней суета.
Молитва чиста, как младенческий лепет:
О, жизнь, ты свята, ты – сама красота!
 
 
Ты – Рай!.. Дверь любовным ключом отомкнулась.
Всевышний, спасибо за счастье любить!
Я ожил!.. Как будто бы в детство вернулся
К родимому дому… Вот счастье! Вот жизнь!..
 
 
Божественно Солнце в ответ улыбнулось,
Суля непрерывно молитву творить.
 

Как поступить?

 
Если неладно так и сяк, как поступить?! –
Чтить человеческий закон бесстрастно.
Лишь это с жизнью на земле согласно.
А главное – Непостижимое любить,
 
 
Преодолев безумье разноверья:
Писанья прошлого раздор, войну сулят.
Их соблюдать – и на Земле устроить ад,
Взорвать, остановить навеки время…
 
 
О, беззаконная любовь, как ты свята!
Ты – примирение в земном законе.
Безмерно счастье жить в Творца влюблённым,
Забыть смущающие душу имена.
 
 
Сколь благодатна безымянная любовь!
Она бездонна, будто мирозданье.
Шепчу «Люблю!» духовными устами
И тем, кто заблуждаясь, проливает кровь,
 
 
И тем, кто предпочёл своё хотенье
Закону, страстному желанью уступив…
Любя, утратить собственное мненье,
Страсть, разлагающую душу, истончив –
Вот путь попранья смерти, путь спасенья.
 

Объятье любви

Элизабет Шавер Диниз

 
Хочу обнимать, целоваться и плакать
От счастья, любить Небеса и всех вас,
Живое Земли, и испытывать радость,
И не отнимать очарованных глаз
 
 
От сущностей ваших духовных, пречистых –
Насельниц прекрасной планеты Любовь,
Кто чужды страстей, праздно-суетных мыслей,
Кто жаждет лелеять в душе Божество
 
 
И в благоговенье иного не чаять:
Иное ль не сон, не телесный обман?
Обличьем слабея, теряю и память
О море житейском планеты Земля,
 
 
В пространстве бытийствуя близ средостенья,
Объятием став, и в него заключив
Животных, людей, горы, реки, растенья
И, радостно тратя любовь без причин,
 
 
Бесцветно сияю звездой неприметной,
То вдруг исчезаю, рассеясь в весь мир…
Пусть Землю карающий огнь обагрит,
Но мой поцелуй, как и ты, он бессмертен –
Объятье любви, что в сознанье царит.
 

После богослужения в день рождения мамы

 
Бытийствует То, Что нельзя описать,
Но можно наполниться Им, пропитаться,
Его полюбить – и стяжать благодать:
Небесным покоем в миру наслаждаться.
 
 
Бытийствует То, Что осмыслить нельзя,
Но можно сердечно принять и заплакать,
Любить – и, взамен ничего не прося,
Вкусить неземные духовные блага.
 
 
О Нём рассказать не дано никому,
И я тщусь поведать о Высшем бесплодно,
Наверное, зная: Предвечность люблю,
«Взирая» восторженно и изумлённо
 
 
На ангельский мир, настоящую жизнь,
Житейского моря покинув пучину.
В сознание счастья сего не вместить,
Но можно, с ним слившись, стать нерасторжимым:
 
 
Я – счастье любви, мира горнего часть,
Незнанье Земли, сокровенное знанье!
О нём я бессилен в словах рассказать.
Могу лишь любовь мою вам описать,
Смиренно стихи окропляя слезами.
 

Явление исповедника

 
Ничем не омрачаемое счастье.
Недéянье, молчанье, царственный покой.
В нём плоти непорочное зачатье –
Тот свет, пленяющий сознанье белизной,
 
 
Что мягко обращается в бесцветье –
Животворящее священное ничто…
Так в тварный мир приходит исповедник,
Кто благодатью видеть Небо облечён
 
 
Во всём, во всех в молитвенном безумье,
Чей взгляд преображает в рай нечистоту,
Кто тишина в язвящем душу шуме,
Благословенье изнывающим в аду,
 
 
Кто бескорыстно благодать бесстрастья,
Распространяет в мир бесцельно, просто так:
Оно – дверь в Рай. Примите ж, люди, счастье,
Придите в горний мир, воистину он благ.
 
 
В нём быт земной покажется нелепым:
Страданья, нестроенья, горе, суета…
О, жизнь, в любви к Всевышнему, как ты проста!
Как непостижно и блаженно Небо,
Кому поют «люблю!» мои духовные уста!..
 

Наша звезда

Сеньоре Элизабет Шавер Диниз

 
Любить бессловесно, бесстрастно, бесцельно,
Ланиты, подобно иконе, лобзать.
Купаясь в тишайшем восторге молельном,
В блаженстве, как в море цветов, утопать.
 
 
Прижавшись сознаньем к душе, будто вместе
Вошли мы уже в вечной жизни чертог
Под звуки изысканной ангельской песни,
С слезами склонились у Вышнего «ног»…
 
 
Как радостен плач, как рыданье безгласно,
Как трепетно благоговенье пред Ним!
Любить бескорыстно, не это ль прекрасно?
И знать, что ответно ты тоже любим.
 
 
Люблю Божество. В том святая порука,
Что нашу любовь не разлучит и смерть,
Что вечно объятья творить будут руки,
Что чувство продолжит вне тела гореть.
 
 
И будет пылать в славу Небу бесстрастно,
Огромной, как счастье, духовной звездой,
Которую время разрушить не властно,
И ладить псалмы с горним клиром согласно,
Луну затмевая своей белизной.
 

Инакомыслие

Ана-Лусии Диниз Гусмао

 
Многие жизни не мыслят вне шума.
Звучаньям же я тишину предпочту,
Благом молчанье с улыбкой сочту
И счастьем – святое бессловье в бездумье.
 
 
Конёк для иных – интернет, кинофильмы,
Слушанье, чтение, рой новостной…
Я ж, благостью Неба питаясь обильно,
В молитве найду вожделенный покой.
 
 
А третьи привязаны к мыслеблужданью:
Им всё б обсуждать, философствуя, мир.
А я шлю любовные Духу признанья
И светоч Небес орошаю слезми.
 
 
Другие стремятся объехать полсвета,
Развлечься… Но вот от чего – не пойму.
Моё же сознанье Предвечным согрето.
В любви к Нему в счастье безбрежном тону,
 
 
Вкушая плоды сокровенного Рая…
Пустое, хоть в чём-то меня убедить.
Внушаю я миру потребность любить
Всевышнего, духом Его созерцая,
Стремясь в состоянье сем вечно пребыть.
 

Капли из переполненного сосуда

Элизабет Шавер Диниз

 
Не объяснить Любовь: Она нисходит
Иль только проявляется в душе?
Я волен, коль ушла, её возжечь
Мольбою ко среде Любви бесплотной…
 
 
Важней Любви не знаю ничего.
Всё предпочту Ей, не свершая жертвы,
Поняв себя творением бессмертным –
Молитвой непрерывной и живой.
 
 
Теку… Но неподвижен во хваленье.
Оно переполняет мой сосуд.
Восторг безмолвный, радость в мир текут…
Утратил разум от благоговенья.
 
 
К чему он, ведь Предвечное люблю?
Любовь иное в сердце истончила,
Обожествила, одухотворила…
Не чувствен ко иному, Ей внемлю.
 
 
Её в очах неразличимый образ.
В Её дыханье книги создаю…
Всё шире меж людьми и мною пропасть…
Как много слов… Но суть одна – люблю:
И я любовь по капле миру отдаю.
 

О Правде молчат

 
О Правде молчат, говорят о ничтожном.
Развязен крикун, нем в молитве святой.
Как сладко молчать о Любви, святый Боже,
К Тебе, непостижный, Родитель родной!
 
 
Любовь для меня с суетой не согласна.
Любовь в шуме вянет, как в засуху злак.
Молюсь – и стяжаю огромное счастье,
Превыше которого в мире нет благ:
 
 
Поток непрерывный молитвы неспешной.
Он преображает телесную жизнь.
В нём – слеп для людей. Но духовные вежды
Отчётливо зрят запредельную высь:
 
 
Вас, ангелы, милые души умерших.
Смерть – пресная сказка для любящих шум.
Заря вечной жизни пленительно брезжит,
Собой упраздняя кощунственный ум:
 
 
Творенья его, что без Вышнего ложны –
Без тока любовной молитвы в душе…
Как грустно, что люди кричат о ничтожном!
 
 
Я ж, благоговея пред Духом, блажен.
Целуясь со ангелы денно и нощно,
Как бог, недоступный ни тле и ни рже.
 

В шорах

 
Жизнь лишь в том, что зрят духовные глаза.
Всё остальное – морок, наважденье.
Жизнь – то, что чисто, вечно и нетленно,
Что было, есть и не исчезнет никогда…
 
 
Не видят образов духовные глаза,
Но чувствуют без-óбразный мир горний.
Молитва, сладостны твои мне шоры!
Любовь к Творцу – вот путеводная звезда,
 
 
Что не огонь, не свет, но состоянье.
Она и в чреве, и во мне – она мой мир.
Она и Божество, и сослужáщий клир,
Духовный труд в телесном недеянье.
 
 
Тот труд, что созидает истинную жизнь,
Невидимую для очей телесных…
Земля, в твоих оковах сердцу тесно,
Что страждет Небо непостижное любить…
 
 
Слепой средь суеты в небесном мире зряч.
Он будто свят и мудрецу подобен…
В любви – меня с нечистотой минует срящ,
Мой дух благоговеен и спокоен,
И – само счастье радостный духовный плач.
 

Спор земной правды с псевдообманом веры

 
Меж ложью и правдой нет видимой грани.
Невидимой – тоже. Есть жизнь, есть любовь.
Как жить было б трудно без псевдообмана –
Без веры в Творца – будто в дождь проливной,
 
 
Что хлещет наотмашь и жжёт молоньями.
Гром правды Земли, я тебя не страшусь:
Я благоговею во «лжи» окаянной –
В сердечной любви к Небесам – я молюсь.
 
 
Вкусил эту «ложь» – и в мечтах истончился.
Пусть правда Земли за живое берёт.
Мне истинно то, что я в Небо влюбился,
Что душу к Предвечному властно влечёт.
 
 
Пускай это ложь по земным представленьям.
Гром «правды» не в силах Любовь заглушить.
Ничто молоньи перед благоговеньем.
Любовь к Небесам – это вечная жизнь.
 
 
Земное же в бездну житейскую манит.
Телесно погиб, как считают, во «лжи» –
Во правде любви, непонятной землянам.
С ней ложь бытия не имеет межи –
С любовью к Творцу, что одна не обманна.
 

В стремлении ко чреву мира

 
Творит сознанье мира тишину.
Она бесцветна и духовно огненосна.
Я к ней, как к матери, всем сердцем льну,
Загадочно сияю в ней, как звёзды…
 
 
Всё, что не тишь, так грубо для души!
Она, израненная шумом, кровоточит,
Рыдает, что не может в шуме жить,
В объятьях Вседержителя забыться хочет,
 
 
Покинув царство шума навсегда…
Что в нём? – Боренья, страсти, морок, заблужденья…
Не в тишине ли Истина, в беззвучном сладкопенье?
Она ли не молитв святых чреда
В том состоянии любви, благоговенья,
В котором жажду раствориться без следа:
 
 
В Раю, в его траве, цветах, деревьях, птицах,
Чтоб тишины блаженной досыта напиться,
Чтоб тишиной во чреве мира зреть,
Чтоб ей необжигающе гореть
И, улыбаясь, нудить мир в Творца влюбиться.
 

Весна изначальная

Землянам

 
Райскому саду неведома осень.
Зима непонятна душе, что цветёт
В любви к Небесам и ликует сквозь слёзы,
И чашу бессмертья восторженно пьёт.
 
 
Цветы возникают и тают в сознанье,
Предвечной весны источив аромат…
В молитве нет слов, но она, как дыханье.
Молясь, я вкушаю божественный лад.
 
 
Он благоухает весной сокровенной.
Других Присносущий не знает времён.
Да были ль они? Всё я предал забвенью.
Зачем они? Я в Творца мира влюблён.
 
 
В весне изначальной, как ангел, бытую,
Рождаю цветы, поглощаю их дух.
И трепетно Вечность младую целую
И лаской чаруюсь её дивных рук.
 
 
Счастливое сердце в цветущем сознанье
Духовную кровь – ощущенье весны,
Струит – и лучится любовным признаньем
Творенью, что спит, видя райские сны
 
 
О крае чудесном, не знающем осень,
О Древе бытья, что извечно в цветах…
И вижу, текут по щекам вашим слёзы
Раскаянья, счастья, любви и стыда.
 

Любовночувствие

Родриго Майа

 
Любовночувствие, не ты ли свято,
Не ты ли отменяешь низменную мысль
И, душу унося в заоблачную высь,
Сознанье исполняешь горним ладом?
 
 
В тебе духовному подобен солнцу стал.
Лучу улыбку тучам нестроений –
Шлю суете Земли благословенье,
И истончаются мирские облака,
 
 
Боренья, страсти кажутся смешными.
– Какие ж мелочи тревожат вам сердца,
И заслоняют огненосный лик Творца? –
Хочу сказать я вам, мои родные,
 
 
Зову в страну любовночувствия, ко мне,
В пространство, где за засями земными
Царят установления иные,
Где Правда, Справедливость, как в волшебном сне…
 
 
Но сон сей явь: он – мир в моём сознанье…
Любовночувствие, духовная броня,
Ты ограждаешь от телесных свар меня,
Уничтожая противостоянье,
Души счастливой серебристая струна,
Ты – радость, ты – блаженное незнанье.
 

Из лжей земных не выбрал ни одну

 
У множества лжей свой порядок и правда.
В них тщетно старался себя утвердить,
Подспудно стремясь к сокровенному ладу –
Творца и творенье сердечно любить.
 
 
О, Вышний, без имени, образа, речи,
Преданий, учений и прочих лукавств,
Ты – то, что люблю, что незыблемо, вечно.
Себя понимаю как малую часть
 
 
Предвечного Царства, где души трепещут
От благоговенья пред «ликом» Твоим.
Зарницы Любви там пленительно блещут,
Там каждый любовен и каждый любим.
 
 
Как все, я теку непрерывной молитвой,
Рыдая от счастья сим даром владеть –
Быть радостью тихою и молчаливой,
Творящей среде всем собою радеть –
 
 
Тебе, Непостижному, душам умерших
И тем, что томятся в телах на Земле.
О, Небо, нутро для любви их отвержи,
Сознанье к моленьям направь и хвале,
Любовью унизив телесные мрежи,
И ложь упразднив о Добре и о Зле.
 

Я – Земля!

 
Спросите у меня, что чувствует Земля.
Я расскажу, ведь я её частица.
Я пью любовь – и не могу напиться.
Не в состоянье жить иначе, чем любя
 
 
Тебя, Земля, длить дни иным календарём:
Не угасать, затем не возрождаться,
Проснувшись, солнечно не улыбаться,
Не забываться ночью благодатным сном…
 
 
Тебе, планета, сердцем сострадаю
В неразделённой с человечеством любви…
«Благоговей, Земля, Всевышнего хвали! –
Тебя, целуя духом, утешаю.
 
 
Любовь для наших ран целительная мазь.
В любви грядущая кончина – радость…»
Люблю – и свят от внутреннего лада.
Нас истязают – мы ж, улыбкою лучась,
 
 
В молитв космическом пространстве тонем,
Со всей вселенною единство обретя…
Существовать молением влюблённым
В благоговении к Предвечному цветя –
Вот счастье, что вневременно, бездонно.
 

Блаженная безответность

 
Любить безответно… Не то ли прекрасно
Любить ничего не желая взамен,
В глаза не глядеть, пребывая в бесстрастье,
Объятий не чувствовать мóрочный плен
 
 
И чувствам прещать? Пусть духовное сердце
Горит ярче солнца и тысячи звёзд!
Люблю – и, как ангел, не ведаю смерти,
Но благодарю, что любить довелось
 
 
Творца, что внял гласу молитвы упорной
Любить Присносущее, благоговеть
И, будучи в теле, узреть берег горний,
В любви обретя нерушимую твердь.
 
 
Иного ответа не ждать, чем блаженство
Любить человечество и Небеса.
Любить – нет для мира целебнее средства –
Лелеять любовь и в сознанье ласкать,
 
 
Дерзая, пылать ею богоподобно,
Незримо для взоров людских, будто нет
Ни рифм, ни меня: стыдно нудить, бесплодно
На чувства небесные бренный ответ.
 

Услышь

 
Земля, страдая, о спасенье вопиёт!
Так ангельскою нежностью телесное житьё
 
 
Преобрази ж и научись по-райски петь.
Да так, чтоб и во сне душа могла благоговеть
 
 
И, дивный сон продлив, понять его, как явь…
Земля, твоим обычьям верю. Не лукавь.
 
 
Не им внимаю я, но сердцу, что звучит
Любовью к Присносущему, но для землян – молчит.
 
 
Как услыхать Беззвучное, любовь Его постичь?
Всё очень просто: Вышнее, сознание, величь!
 
 
Ласкай Его в признаниях любовных, тихо плачь.
Пусть тот, кто видит Небо, для людей незряч.
 
 
Пусть слышащий Неслышное к земному глух.
Пусть ощутить Всевышнее землянам недосуг,
 
 
Отречься суеты и Небо обрести.
Угаснуть на Земле, но сердцем в Небе расцвести
 
 
Цветком любви незримым, ярким, как сто солнц.
Залить планету радостью – лучами тёплых слёз.
 
 
Молитв благоуханьем тленное покрыть
И жить одним желанием: Творца и мир любить.
 

Корень Древа Мира

Сергею Меркулову

 
Стяжает тишину сознанье.
Душа – молитвенный покой,
Чтоб зреть духовными очами,
Сияя радугой-дугой,
 
 
«Лик» Не-имеющего-образ,
Быть нимбом над Его «главой»,
Петь сердцем, истончивши голос.
Стать любопразднственной молвой –
 
 
Гонцом Любви, объять творенье,
Зацеловать и подчинить,
Внушая жажду воскресенья,
И гибель мира отменить
 
 
В любви, слезах благоговенья
Путь указать иной, чем смерть:
Под жизнью понимать моленье,
Под верой – неземную твердь,
 
 
Несокрушимую опору,
Что корень Древа Бытия…
Он – столп духовного огня,
Что нежно, царственно и кротко
Сошёл на Землю чрез меня.
 

Жизнь, как Любовь, неистребима

(Сонет цветку, выбившемуся на пожарище в парке Маркоса Маззони)

 
Трудно выжечь всё. И жизнь сквозь пепелище
Зелёными ростками ввысь стремится вновь,
И славит солнце, дольный мир и вышний,
Творца неистребимую к Земле любовь…
 
 
Его любовь к творенью беспричинна,
Пусть неразумно, зло, кощунственно дитя.
Любить убийц и ближних, и незримых –
Вот путеводный знак святого жития,
 
 
Вот благодать. В мольбе – и вне желаний,
Претензий, недовольств. Всё благо, коль молюсь.
И ничьего не нужно пониманья.
 
 
Небесною любовью осиянный,
Сквозь пепел я цвету благоуханно
И всем собой к Непостижимому тянусь.
 

Неразборчивая любовь

Марилуси Гомес Гимараэс

 
Вот ангел нисшёл в дуновении ветра
И обнял за плечи, и слёзы исторг,
Покрыл поцелуями стать мою щедро,
Любовью небесною дух обволок,
 
 
Объял и вознёс выше сумрачных облак –
Ввысь счастья и в нём приневолил парить,
Оставя от тела лишь призрачный облик.
– Иначе тебя не смогу я любить. –
 
 
Таким был ответ на вопрос удивлённый…
В объятье сомкнувшись, устами слились…
Какое блаженство быть в духа влюблённым
И в ласке бесстрастной вплыть в вечную жизнь,
 
 
Пройдя средостенье. В сем действе интимном
Понять в себе ангела, Землю забыть,
От тленья уйдя, стать младенцем невинным,
И жить только мыслью, желаньем любить,
 
 
Любить неразборчиво дальних и ближних
Без ложных причин, словно ангел в Раю.
Спасибо за дар этот, отче Всевышний,
Спасибо за духов блаженных семью.
 
 
Днесь, райскую жизнь пригубив, я сойду
На Землю, чтоб славить в поэмах неслышно,
Как ангел, священную волю Твою.