Текст книги "Полное собрание сказок и легенд в одном томе"

48. Старый Султан

Был у мужика старый пес – Султаном звали. Пес состарился, и зубы все у него повыпадали, так что он уже ничего зубами и хватать не мог. Однажды стоял мужик с женою на пороге дома и говорил: «Старого Султана надо завтра пристрелить – он ни на что не годен стал». Жене жалко было старого верного пса, и она сказала: «Ведь он нам уже так давно служит и всегда так хорошо себя держал, так можно бы нам его и из милости покормить еще». – «Эк ты еще что выдумала! – отвечал муж. – У него уж ни одного зуба во рту нет, его уже ни один вор не боится – так уж пора с ним и прикончить. Ну служил у нас, так за то и еда была ему всегда хорошая!»

Бедный пес, невдалеке от них гревшийся на солнце, все слышал и крепко опечалился тем, что завтра должен наступить его последний день. Был у него один хороший приятель, волк; к нему и пошел он вечером в лес и жаловался на предстоявшую ему судьбу. «Слышь, куманек, – сказал волк, – подбодрись, я тебе в твоей беде помогу. Я кое-что придумал. Завтра ранехонько твой хозяин с женою пойдут на сенокос; они и малютку своего возьмут с собой, потому что в доме некого с ним оставить. Они обычно укладывают его спать около изгороди, в тени; и ты ляжешь там же, как бы для того, чтобы его оберечь. А я-то выбегу из лесу да и похищу ребенка; ты сейчас за мною, следом, как бы для того, чтобы у меня ребенка отбить. Я его оброню, а ты принесешь родителям. Они подумают, что ты ребенка спас, и из благодарности, конечно, уж не сделают тебе никакого зла. Напротив, ты опять войдешь в милость, и они будут стараться угодить тебе во всем».

Предложение понравилось старому псу; и все как было задумано, так и выполнено. Отец вскричал от ужаса, когда увидел, что волк уносит его ребенка, а когда Султан принес ребенка обратно, то отец очень обрадовался, гладил старого пса и сказал: «Теперь я на тебе волоска не трону и стану кормить тебя до самой твоей смерти». А жене своей тотчас приказал: «Ступай скорее домой, да свари старому Султану жидкой кашицы, которую бы он мог есть не пережевывая, и принеси ему головную подушку с моей кровати – я дарю эту подушку ему на постель».

И с той поры старому Султану жилось так хорошо, как только он мог пожелать. Вскоре после того волк пришел его навестить и порадовался вместе с приятелем, что все так хорошо уладилось. «Однако же, надеюсь, куманек, – сказал волк, – что ты станешь сквозь пальцы смотреть, если я при удобном случае сцапаю у твоего хозяина жирную овечку. Времена нынче тяжелые, и нелегко бывает иногда пробиться». – «В этом на меня не рассчитывай, – сказала собака, – я своему хозяину всегда останусь верна и ничего тебе не попущу». Волк подумал, что Султан говорит это все шутя, и пробрался как-то ночью, намереваясь утащить у хозяина овцу. Но верный Султан предупредил хозяина о намерении волка: тот его застал у себя на дворе и погладил его цепом против шерсти. Волк еле выскользнул и, убегая, закричал собаке: «Погоди, дурной товарищ, ты мне за все это отплатишь».

На следующее утро волк послал кабана вызвать собаку на поединок в лесу – там должны были они рассчитаться. Старый Султан никого не мог себе найти в свидетели поединка, кроме кошки, да и та была трехногая; как они вышли из дома, так она и заковыляла на трех ногах и от боли подняла, бедняжка, хвост вверх трубою. Волк и его свидетель, кабан, уже были на назначенном месте; но когда они завидели вдали своего противника, им показалось, что он несет с собою саблю: за саблю приняли они поднятый вверх хвост кошки. И хромота кошки показалась им подозрительна: они подумали, что она нагибается, собирая по дороге каменья, которыми станет в них бросать. Вот и напал на них обоих страх: кабан забрался в листву, а волк вспрыгнул на дерево. Собака и кошка, придя на место, очень удивились тому, что никого не видят. А кабан-то не весь залез в листву – концы его ушей из нее все же торчали. И между тем как кошка стала подозрительно оглядываться по сторонам, кабан тряхнул ушами; кошке и покажись, что это мышь шевелится, – она туда прыгнула и пребольно укусила кабана за ухо. Кабан с визгом рванулся с места, бросился бежать и крикнул: «Вон главный-то виновник, на дереве сидит!» Собака и кошка глянули вверх и точно увидели волка, который устыдился своей собственной трусости и помирился со старым Султаном.

49. Шесть лебедей

В большом лесу охотился однажды король и так рьяно гнал по следу за каким-то зверем, что никто из его людей не мог за ним поспеть, и все от него отстали. Когда завечерело, он сдержал коня и стал вокруг себя оглядываться и понял, что он заблудился. Стал он искать выход из леса и никак его найти не мог. Вот и увидел он, что идет ему навстречу старушка старенькая-престаренькая, такая, что у нее уж и голова тряслась от старости; а он и не знал, что эта старушка – ведьма. «Голубушка, – сказал он ей, – не можешь ли ты мне показать дорогу из лесу?» – «О, конечно, могу, – отвечала старушка, – только при одном условии; и если вы, господин король, его не исполните, то никогда из этого леса не выберетесь и должны будете здесь умереть с голода». – «А какое же это условие?» – спросил король. «У меня есть дочь, – сказала старуха, – она краше всех на свете и, конечно, заслуживает чести быть вам супругой. Вот если вы ее возьмете в жены, так я вам укажу дорогу из леса». Король, перепугавшись, согласился, и старуха повела его к своей избушке, где ее дочь сидела у огня. Эта дочь приняла короля так, как будто уже ожидала его прихода; и король увидел, что она действительно очень хороша собой, но ее лицо все же ему не понравилось, и он не мог смотреть на нее без затаенного страха. После того как он посадил девушку к себе на коня, старуха показала ему дорогу из леса, и король снова мог вернуться в свой королевский замок, где и отпраздновал свадьбу.

До того времени король уже был однажды женат, и от первой его супруги у него было семеро детей, шесть сыновей и дочь, которую он любил более всего на свете. Но так как он боялся, что мачеха с ними будет недостаточно хорошо обращаться или даже причинит им какое-нибудь зло, то он и свез их в уединенный замок, который стоял в самой чаще леса. Он так был в этой чаще укрыт и дорогу к этому замку было так трудно отыскать, что он и сам бы, пожалуй, не отыскал ее, если бы одна ведунья не подарила ему клубок ниток дивного свойства: стоило ему только тот клубок бросить перед собой, клубок сам собой начинал развиваться, катился впереди и указывал ему дорогу. Но король так часто отлучался для свидания со своими милыми детушками, что эти отлучки наконец обратили на себя внимание королевы. Она захотела узнать, что он там один-одинешенек делает в лесу? Подкупила его слуг, и те выдали ей тайну короля да рассказали и о клубке, который один только мог туда указать дорогу.

Она же до тех пор не успокоилась, пока не выведала, где король прячет тот клубок, и тогда нашила она много маленьких белых шелковых рубашечек, а так как она от матери своей была обучена колдовству, то сумела и в эти рубашечки зашить некоторые чары. И вот, когда однажды король выехал на охоту, она взяла рубашечки и пошла в лес, а клубочек ей показывал дорогу. Дети, еще издали увидавшие, что к ним идет кто-то, подумали, что это идет отец, и радостно побежали навстречу. Тогда она на каждого из них накинула по рубашечке, и едва только эти рубашечки касались тела ребенка, он превращался в лебедя и улетал за лес. Королева вернулась домой очень довольная своей поездкой и думала, что она уж навсегда отделалась от своих пасынков; но дочка не выбежала к ней навстречу вместе с братьями, и королева ничего о ней не знала. На другой день явился король в лесной замок к детям и никого в замке не нашел, кроме дочки. «А где же твои братья?» – спросил король. «Ах, батюшка, – отвечала она, – они улетели и оставили меня одну». И рассказала ему, что из своего окошечка видела, как ее братья, обернувшись лебедями, улетели за лес, и даже показала ему перья, которые они обронили во дворе, а она подобрала. Король запечалился; но ему и в голову не приходило, чтобы это злое дело могло быть совершено королевой; а так как он опасался, что и дочку его могут также похитить, то задумал он взять ее с собой. Но дочка боялась мачехи и упросила короля, чтобы он ей дозволил еще хоть эту ночь остаться в лесном замке. Бедная девочка подумала, что ее уже не оставят долее в этом замке, а она решилась во что бы то ни стало отыскать своих братьев. И чуть только наступила ночь, она убежала из замка в самую чащу леса. Она шла всю ночь напролет и весь следующий день, пока уже не утомилась окончательно. Тогда увидела она охотничий домик, вошла в него и нашла в нем комнатку с шестью маленькими кроватками; но она не решилась лечь, а залезла под одну из этих кроваток, улеглась на крепком полу и задумала там провести ночь. Но когда солнце стало близиться к западу, она услышала шум в воздухе и увидела, что в окошко влетели шесть лебедей. Они опустились на пол и стали сдувать друг другу перья, сдули все перья, и их лебединые шкурки свалились с них, как рубашки. Тогда девочка взглянула на них, узнала своих братьев и вылезла из-под кроватки. Братцы тоже очень обрадовались, увидев свою сестричку; но радость их была недолгой. «Ты здесь не можешь оставаться, – сказали они ей, – это разбойничий притон; если разбойники придут и найдут тебя здесь, то убьют тебя». – «А разве вы не сумеете меня защитить?» – «Нет, – отвечали они, – потому что мы можем каждый вечер только на четверть часа сбрасывать с себя свои лебединые шкурки и принимать человеческий образ, а потом опять обращаемся в лебедей». Сестричка заплакала и сказала: «Так неужели же нет возможности вас освободить от заклятия?» – «Есть, – отвечали братья, – но с такими тяжелыми условиями, что выполнить их невозможно. Ты должна шесть лет сряду не говорить и не смеяться, и за это время должна нам сшить шесть рубашек из цветков астры. И если хоть одно словечко у тебя вырвется в течение этих шести лет, то все твои труды пропадут даром». И когда братцы это проговорили, четверть часа миновала, и они снова, обратившись в лебедей, вылетели в окно.

А сестричка твердо решилась избавить своих братьев от заклятия, хотя бы даже ценою своей жизни. Она вышла из охотничьего домика, пошла в самую чащу леса, влезла на дерево и там просидела всю ночь. На другое утро она сошла с дерева, набрала много цветов астры и стала шить. Говорить ей было не с кем, а смеяться не было охоты; она сидела на своем дереве и смотрела только на свою работу. Много прошло времени с тех пор, как она удалилась в эту глушь, и случилось однажды, что король той страны в лесу охотился, а его егеря подошли к тому дереву, на котором сидела девушка. Они стали ее звать и спрашивали: «Кто ты такая?» – но она им ни слова не отвечала. «Сходи сюда к нам, – сказали они, – мы тебе никакого зла не сделаем». Она в ответ только отрицательно покачала головой. Так как они продолжали приставать к ней с вопросами, то она сбросила им с дерева свою золотую цепь с шеи и думала их этим удовлетворить. Но они все продолжали ее допрашивать; тогда она сбросила им свой пояс, а когда и это не помогло – свои подвязки и так мало-помалу все, что на ней было надето, и осталась наконец в одной сорочке. Но егеря и тут от нее не отстали, влезли на дерево, сняли оттуда девушку и привели ее к королю. Король спросил: «Кто ты такая? Что ты делала там на дереве?» Но девушка не отвечала ни словечка. Он задал ей те же вопросы на всех языках, какие ему были известны, но девушка по-прежнему оставалась нема как рыба. А так как она была прекрасна собою, то сердце короля было тронуто, и он вдруг воспылал к ней горячей любовью. Окинув ее своим плащом, посадил на коня перед собою и отвез в свой замок. Там приказал он одеть ее в богатое платье, и она блистала красотой, как ясный день, но от нее нельзя было добиться ни одного слова. Он посадил ее за стол рядом с собой, и ее скромное выражение лица, ее уменье держать себя до такой степени понравились ему, что он сказал: «Я хочу взять ее за себя замуж и ни на ком другом, кроме нее, не женюсь». И несколько дней спустя он действительно обвенчался с нею.

У того короля мать была женщина злая, да притом еще и недовольна этою женитьбою сына. Она злословила на молодую королеву. «Кто ее знает, откуда она родом, – говорила она, – от нее, немой, не дознаешься; а только она королю не пара». Год спустя, когда королева родила первого ребенка, старуха унесла его, а королеве во время сна вымазала рот кровью. Затем она пошла к королю и обвинила королеву в том, что она людоедка и съела своего ребенка. Король не хотел этому верить и не дозволил причинить королеве никакого зла. А королева постоянно сидела над своей работой и шила рубашечки, не обращая внимания ни на что другое. В следующий раз, когда она снова родила красавца мальчика, лукавая старуха опять пустила в ход подобный же обман, однако же король не решился поверить ее клевете на королеву. Он сказал: «Она слишком добра и богобоязненна, чтобы совершить что-нибудь подобное; не будь она нема, она смогла бы сама себя защитить, и ее невинность, конечно, тотчас же обнаружилась бы. Когда же старуха и в третий раз похитила новорожденного ребенка и взвела на королеву то же обвинение, а та ни слова не могла сказать в свое оправдание, то король уже не мог защитить ее и должен был предать ее суду, который и приговорил ее сжечь на костре.

Вот наступил день исполнения приговора, наступил в то же время и последний день тех шести лет, в течение которых она не смела ни смеяться, ни говорить, – и таким образом ее милые братья были уже избавлены ею от заклятия. И шесть рубашечек из цветков астры были также изготовлены; только у последней не хватало левого рукавчика. Когда ее повели на костер, она сложила все рубашечки на руку; а когда уж она была на костре и костер уже собирались зажигать, то она огляделась кругом и увидела, что к ней летят шесть лебедей. Тут она убедилась, что и ее избавление близко, и сердце ее затрепетало от радости. Лебеди закружились около нее и спустились настолько низко, что она могла им перебросить рубашечки; и едва только те рубашечки их коснулись, лебединые шкурки с них свалились, ее братцы стали перед нею, молодец к молодцу, живехоньки и здоровехоньки; только у младшего не хватало левой руки, а вместо нее осталось лебединое крыло за спиною. Целовались-миловались братцы с сестрицею, и королева подошла к королю, который был всем случившимся изумлен, и сказала ему: «Дорогой супруг! Теперь я смею говорить и могу открыть тебе, что я невинна и обвинена напрасно». И она сообщила об обманах старой свекрови, которая похитила и скрыла ее троих деток. Дети, к великой радости короля, были разысканы и возвращены, а злая свекровь в наказание привязана на тот же костер и сожжена. Король же с королевою и ее шестерыми братьями еще долгие годы жили в мире и счастии.

50. Шиповничек

Давным-давно жили да были король с королевою, и бывало что ни день, то говаривали: «Ах, если бы у нас мог быть ребенок!» А детей у них все же не было. И вот однажды, когда королева купалась, лягушка вылезла из воды на берег и сказала королеве: «Твое желание будет исполнено; ранее истечения года у тебя родится дочка». Что лягушка сказала, то и случилось: королева действительно родила дочку, которая была такая хорошенькая, что король себя не помнил от радости, и затеял по этому поводу великолепный праздник. Он пригласил на праздник не только своих родных, друзей и знакомых, но также и всех ведуний, чтобы они были к его ребенку добры и благосклонны. Этих ведуний в том королевстве было тринадцать, но так как у короля было только двенадцать золотых тарелочек, на которых им следовало подавать кушанья, то одну из них пришлось не приглашать. Праздник был отпразднован великолепно, и, когда уж он заканчивался, ведуньи одарили ребенка разными чудесными дарами: одна – добродетелью, другая – красотою, третья – богатством и всем-всем, чего только можно было пожелать себе на земле. Когда уже одиннадцать ведуний высказали свои пожелания, вдруг вошла тринадцатая ведунья. Она явилась отомстить королю с королевою за то, что ее не пригласили на праздник; и вот, никому не кланяясь и ни на кого не глядя, она громко крикнула: «Королевна на пятнадцатом году уколется веретеном и тут же упадет замертво». И, не прибавив ни слова более, повернулась и вышла из зала. Все были этим страшно перепуганы; но вот выступила двенадцатая ведунья, которая еще не успела высказать своего пожелания, и так как она не могла отменить злого желания своей предшественницы, а могла только смягчить его, то она сказала: «Королевна падет замертво, но не умрет, а впадет в глубокий, непробудный сон, который продлится сто лет».

Король, конечно, хотел уберечь свое дорогое дитятко от предсказанной страшной беды, а потому и выдал такой указ: чтобы все веретёна во всем его королевстве были сожжены. А между тем дары ведуний стали мало-помалу проявляться в юной королевне: она была и прекрасна, и скромна, и ласкова, и разумна – так что приходилась по сердцу каждому, кто ее видел.

Случилось однажды, именно в тот день, когда ей исполнилось пятнадцать лет, что короля и королевы не было дома, и королевна оставалась дома одна-одинешенька во всем замке. Вот и пошла она бродить повсюду, стала осматривать комнаты и всякие каморки, как ей вздумалось, и наконец пришла к одной старой башне. Поднявшись в эту башню по узенькой витой лестнице, она подошла к низенькой двери. В дверной скважине торчал ржавый ключ, и, когда она его повернула, дверь перед ней распахнулась, и увидела она там в маленькой комнатке старушоночку, которая усердно пряла лен, быстро поворачивая веретено между пальцами. «Здравствуй, бабушка, – сказала королевна, – ты что тут поделываешь?» – «А вот видишь: пряду», – отвечала старушоночка и кивнула королевне головой. «А это что за штучка такая, что так весело кружится?» – спросила королевна, взяла в руки веретено и также захотела прясть. Но едва только она коснулась веретена, как волшебное заклятие сбылось: королевна уколола себе палец веретеном и в тот же самый миг упала на кровать, стоявшую в этой маленькой комнатке, и погрузилась в глубокий сон. Этот сон распространился на весь замок: король и королева, которые только что вернулись домой и входили в зал, стали мало-помалу засыпать, и все придворные их одновременно с ними. Заснули также и лошади в стойле, и собаки на дворе, и голуби на крыше, и мухи на стенах, и даже огонь, пылавший на очаге, как бы застыл, и жаркое, которое на огне жарилось, перестало шипеть, и повар, ухвативший было поваренка за волосы за какую-то провинность, выпустил его волосы из рук и заснул. И ветер тоже улегся, и на деревьях перед замком не шелохнулся ни один листок…

А вокруг замка стала мало-помалу вырастать непроницаемо-густая изгородь из терновника, и каждый год поднималась все выше и выше, и наконец окружила весь замок, и даже переросла его настолько, что не только замка из-за нее не стало видно, но даже и флага на крыше его. Во всей окрестной стране шла, однако же, молва о спящей красавице-королевне, которую прозвали Шиповничком; а потому от времени до времени наезжали королевичи и пытались сквозь ту изгородь проникнуть в замок. Но это оказывалось невозможно, потому что терновник, переплетясь, стоял сплошною стеною, и юноши, пытавшиеся сквозь него пробиться, цеплялись за него, не могли уже из него выпутаться и умирали напрасною смертью. Много-много лет спустя пришел в ту сторону еще один королевич и услышал от одного старика рассказ об ограде из терновника и о том, что за этою оградою, должно быть, есть замок, в котором уже лет сто подряд лежит в глубоком сне дивная красавица-королевна, прозванная Шиповничком, а около нее, погруженные в такой же сон, спят и король, и королева, и весь их двор. Старик слыхал еще от своего деда, что многие королевичи приходили и пытались проникнуть сквозь терновую изгородь, но в ней застряли и покончили жизнь преждевременной смертью. Но юноша сказал: «Я этого не боюсь, я хочу туда пройти и хочу видеть красавицу-королевну». И как ни отговаривал его старик – он не внимал его словам.

А тем временем и минули сто лет, и наступил тот именно день, в который надлежало Шиповничку очнуться от своего долгого сна. Когда юный королевич подошел к изгороди, то вместо терновника увидел множество больших прекрасных цветов, которые сами собою раздвинулись настолько, что он мог пройти сквозь эту изгородь невредимый, а позади него они опять сомкнулись непроницаемой стеною. Во дворе замка он увидел лошадей и гончих охотничьих собак, которые лежали и спали; на крыше сидели голуби, подвернув головки под крылышки, и тоже спали. А когда он вступил в дом, там спали мухи на стене, повар в кухне все еще протягивал во сне руку к мальчишке, которого собирался ухватить за волосы, и служанка сидела сонная перед тою черною курицею, которую предстояло ей ощипать. Он пошел далее и увидел в зале всех придворных, спавших глубоким сном, около короля и королевы, уснувших близ трона. Пошел он далее – и такая была тишина кругом, что он мог слышать свое собственное дыхание; наконец приблизился он к старой башне и отворил дверь маленькой каморки, в которой спала красавица-королевна. И она показалась ему так хороша, что он от нее глаз оторвать не мог, наклонился к ней и поцеловал ее. Чуть только уста его в поцелуе коснулись уст королевны, она раскрыла очи, проснулась и ласково глянула на королевича. И сошли они с башни вниз рука об руку – и что же? И король очнулся от сна, и королева, и все придворные их и с изумлением взглянули друг на друга. И лошади во дворе вскочили на ноги и стали отряхиваться; и собаки поднялись и стали махать хвостами; а голубки на крыше встрепенулись, оглянулись и полетели в поле. Поползли и мухи по стенам, и огонь в кухне вновь запылал и стал варить кушанье; и жаркое зашипело на вертеле; и повар закатил здоровую оплеуху поваренку, так что тот заревел; а служанка дочистила черную курицу. Тогда-то и была торжественно отпразднована свадьба королевича с красавицей королевной, и жили они счастливо до самой кончины.