Текст книги "«Свет и Тени» Шарля Мориса де Талейрана – то ли, Главного Большого Подонка от Большой Политики, то ли, все же… Деловые качества «колченогого дьявола/шулера в сутане»"

«Свет и Тени» Шарля Мориса де Талейрана – то ли, Главного Большого Подонка от Большой Политики, то ли, все же…
Деловые качества «колченогого дьявола/шулера в сутане»
Яков Николаевич Нерсесов

Автор выражает благодарность за ценные консультации сотрудникам РИДЕРО М.Э. Рявиной и А.В. Турушкиной, а также дизайнеру Александру Грохотову за творческий подход к оформлению его книги.

Дизайнер обложки А. Грохотов

© Яков Николаевич Нерсесов, 2023

© А. Грохотов, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0059-9452-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

*…Кстати, называя именно ТАК свою «зарисовку» финансовой стороны судьбы «колченого дьявола в сутане» (и далее «по списку»! ), я предлагаю любознательному читателю самостоятельно оценить этого выдающегося бизнес-дипломата и просто успешного мужчину…

Светлой памяти моей дорогой мамочки, Иды Тарасовны Нерсесовой, скончавшейся во сне (!) за пять дней (!) до своего 95-летия…, очень достойно прошедшей столь долгий жизненный путь (коллективизация, индустриализация, ВОВ – труженица тыла (лесоповал и лесосплав в 14 лет), хрущевский волюнтаризм, брежневский «застой», горбачевская «перестройка» и… все остальное), более полувека работавшей руководителем самого большого отдела в ГМИИ им. А. С. Пушкина с 1961 г. по 2014 г. до 87 лет (!), посвящаю…

Человек растет с детства.

(древнеперсидская поговорка)

…боль, перенесенная в детстве, как

правило, не проходит бесследно.

(житейская мудрость)

Мы живем один раз, но если жить правильно,

то одного раза достаточно…

(древнеперсидская поговорка)

«Не дай вам/нам бог жить в эпоху перемен»

(древневосточная мудрость)

Все дело в мгновении: оно определяет жизнь

(Кафка)

Мой долг передать все, что мне известно,

но, конечно, верить всему не обязательно…

(Геродот)

Свет показывает тень, а правда – загадку

(древнеперсидская поговорка)

«Мысль любит тишину»

(сугубо авторское «оценочное» суждение)

Так гов`аривал [либо ему (им) это приписывают!?] Талейран, или так высказывались о нем:

«То, как проходят первые годы нашей жизни, – влияет на всю жизнь, и если бы я раскрыл вам, как я провел свою юность, то вы бы меньше удивлялись очень многому во мне» (говорил Талейран уже в старости придворной даме императрицы Жозефины, госпоже де Ремюза)

«Я сгибаюсь, но не ломаюсь» (Талейран)

«Никогда не будьте бедным…» (Талейран)

«Оставляйте на завтра то, что не можете с легкостью сделать сегодня. Это избавит вас от ошибок, которые вы совершите, торопясь и перегружая себя работой» (Талейран)

«С окончанием дела следует торопиться, когда имеешь дело с людьми со слабым характером» (Талейран)

«Только глупцы никогда не меняют своих мнений!» (Талейран)

«… У меня одно мнение утром, другое – после полудня, а вечером я больше уже не имею никакого мнения» (Тайлеран)

«… Терпение должно быть одним из первых принципов в искусстве переговоров» (Талейран)

«Обещание тем и хорошо, что от него всегда можно отказаться» (Талейран)

«Ложь это такая прекрасная вещь, что не стоит ей злоупотреблять» (Талейран)

«Осмотрительность, то есть искусство обнаруживать лишь часть своей жизни, своих мыслей, чувств и впечатлений, – составляет главное достоинство» (Талейран)

«Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли» (Талейран)

«Единственное вложение, которое ничего не стоит, но приносит большой доход – это лесть» (Талейран)

«В политике нет убеждений, есть обстоятельства» (Талейран)

«… Вовремя предать – значит предвидеть» (Талейран)

«Есть штука пострашнее клеветы. Это – истина» (Талейран)

«Еда – одна из форм управления людьми!» (Талейран)

«Режимы приходят и уходят, а Франция остается. Иногда ревностно служа какому-то режиму, вы можете поступиться интересами страны, но служа стране, вам непременно придется поступаться интересами преходящего режима» (Талейран)

«Тот, кто не жил до 1789 г., тот не знает всей сладости жизни» (Талейран)

«Да у него карманы всегда полны женщинами!» (Наполеон)

«Женщины и есть политика…» (Талейран)

«Дорогая, в Ваших (Твоих – как более наглая вариация) глазах я увидел всю свою будущую (оставшуюся – как более сильнодействующая на женскую психику вариация) жизнь!» («сладкая песенка-охмурялка» «дон-жуанов-ловеласов и прочих «мачо» всех времен и народов)

«… я тянулась к нему, как птичка, зачарованная взглядом змеи» (слова одной из оставшихся нам безымянной, молодой графини – любовницы Талейрана)

«…в Америке честный человек может жить хорошо, но не так хорошо, как подлец, у которого, как вы понимаете, гораздо больше преимуществ» (Талейран)

«Адьё, мой друг, люблю вас всем сердцем!» (такими словами Талейран завершал все свои письма, как любовницам, так и… деловым партнерам)

«Такие люди, как мёсье де Талейран, подобны скальпелям, с которыми опасно играть…» (Меттерних)

«… Она индуска, очень красивая, но самая ленивая и бездеятельная из всех женщин, какие мне встречались» (Талейран – Баррасу о свой супруге Катрин Ноэль Гран)

«Кто бы мог подумать, что мы совершим такую глупость! У нас всегда было столько славных женщин!» (слуга Куртиад о женитьбе своего хозяина Талейрана на Катрин Ноэль Гран)

«Талейран не ошибается» (Наполеон)

«Древний Рим и Карл Великий вскружили ему голову» (Талейран о Наполеоне)

«… Я бы хотел, чтобы это была последняя победа, которую Ваше Величество вынудили одержать…» (Талейран – Наполеону о «ничьей» с русскими под Прейсиш-Эйлау)

«У такой дороги нет конца!» (Талейран о наполеоновских амбициях генерала Бонапарта)

«Все было хорошо, пока Талейран находился при мне…» (Наполеон)

«Как жаль, что такой великий человек так плохо воспитан…» (Талейран о Наполеоне)

«Если подкрасться к увлеченному беседой Талейрану сзади и дать ему мощного пинка под зад, то на его лице никак это не отразится!» (то ли Мюрат, то ли Ланн о Талейране)

«…надо дать времени поработать на вас и довериться стечению обстоятельств» (Талейран о постулате Ришелье)

«Надо убрать Наполеона! Неважно, каким образом. Этот человек уже не может принести никакой пользы. Его время прошло… Пришло время от него избавиться» (Талейран о Русском походе 1812 г.)

«Пока он (имелся ввиду Наполеон – Я.Н.) жив, все так неопределенно, ничего невозможно предугадать» (Талейран)

«…Я прощаю Талейрана. Я слишком плохо к нему относился… Бурбоны будут им довольны. Он любит деньги и интриги, но он очень способный человек. Я всегда питал к нему слабость» (Наполеон)

«Самое большое несчастье Наполеона – несчастье, от которого нет избавления, – его одиночество. Он одинок, как сам того и хотел. Одинок в Европе. Но это еще полбеды. Он одинок и во Франции» (Талейран)

«Почему я не расстрелял Талейрана!?» (Наполеон)

«Через несколько недель Наполеон выдохнется» (Талейран о возвращении Наполеона с о-ва Эльба)

«Это больше не событие, а просто новость» (Талейран о смерти Бонапарта)

«Лучше бы лет пять назад жизнь этого феноменального человека оборвалась от пушечного ядра» (Талейран о смерти Бонапарта)

«Он был самым исключительным человеком из всех, которых я когда-либо видел». (Талейран о Наполеоне)

«…Он был, без сомнения, выдающейся личностью, человеком необыкновенных талантов и необыкновенной судьбы – я бы сказал, самым необыкновенным человеком не только нашей эпохи, но и многих столетий» (Талейран о Наполеоне)

«… если когда-либо человек с именем Бонапарт окажется в положении, когда ему потребуется помощь или содействие, то он может получить от моих прямых наследников и их потомков любую помощь, какую они в силах предоставить…» (Талейран)

«…Господин де Талейран <<…>> ставил под событиями свою подпись, но не он вершил их» (Шатобриан о Талейране)

«Он продал Директорию, он продал Консульство, Империю, императора, он продал Реставрацию, он все продал и не перестанет продавать до последнего своего дня все что сможет и даже чего не сможет продать» (говорила о нем госпожа Сталь, которая горько каялась, что помогла его карьере в 1797 г., упросив Барраса дать ему портфель министра иностранных дел.)

«Талейрана не смущала проблема добра и зла, ибо он не отличал одного от другого: он был лишен нравственного чувства и потому вечно ошибался в своих предвидениях». (Шатобриан)

«Это был человек странный, грозный и значительный» (Гюго о Талейране)

«… наибольшая каналья всего столетия, «la plus grande canaille du si`ecle». (прозвище Талейрана на Венском конгрессе в 1814 г.)

«Я хочу, чтобы на протяжении веков продолжали спорить о том, кем я был, о чем думал и чего хотел» (Талейран о самом себе)…

Шарля Мориса де Талейрана-Перигора (2.II.1754, ул. Грансьен 4, Париж – 15.IX.1838, замок Валансэ, Франция) – выдающегося (великого!?) французского политика и дипломата, князя Беневентского (5.VI.1806), герцога Дин`о, епископа Отёнского (с 2 ноября/15 декабря 1788 г. по 13 апреля 1791 г., лишенного сана и отлученного от Церкви Папой Римским за участие в революционной деятельности), занимавшего пост министра иностранных дел при трёх режимах (при Директории с 15 июля 1797 г. по 20 июля 1799 г.; при Наполеоне с 22 ноября 1799 г. по 9 августа 1807 г.; при Бурбонах 13 мая 1814 г. по 20 марта 1815 г.), председателя Национального собрания с 16 февраля по 27 февраля 1790 г., главу временного правительства с 9 июля по 26 сентября 1815 г., обладателя не менее чем 22 престижных французских и иностранных орденов той поры, в истории дипломатии, принято считать величайшим виртуозом политической интриги и… феноменально беспринципным человеком.

Талейрану довелось жить в эпоху полномасштабного социального разложения, когда события накатывались одно на другое с бешеной скоростью, т.е. в очень смутные, переломные времена. Древняя восточная мудрость, как известно, гласит: «Не дай нам/ВАМ бог жить в эпоху перемен». Вот он и «ловил рыбку в мутной воде» и вертелся как флюгер, когда не был уверен, чья сторона возьмет вверх. При этом он почти никогда не вставал окончательно на чью-либо сторону, а потому, по сути дела, никогда, в конечном счете, не проигрывал, а это очень редкое явление в Мире Большой Политики.

Изменить одному ради другого – для него не считалось бесчестным, кроме интересов его родины – Франции (королевской, республиканской, имперской…)?! Он всегда гордился тем, что при любых обстоятельствах оставался ее сыном!? Недаром вся его дипломатическая деятельность на ее благо получала международное признание. «Режимы приходят и уходят, а Франция остается. Иногда ревностно служа какому-то режиму, вы можете поступиться интересами страны, но служа стране, вам непременно придется поступаться интересами преходящего режима» – как-то изрек он или это приписывают ему.

Мало кто из мировых величин умудрился заработать столь… запятнанную репутацию, что впрочем, естественно, поскольку в Большой Политике никогда не было и не будет ни Законченных Идеалистов, ни Клинических Идиотов, а лишь Большие Подонки. Таковы ее правила, когда приходится работать со всеми, кто может обеспечить результат, поскольку именно он правит миром. При этом, Главный Большой Подонок Большой Политики в своих расчетах не ошибался и не «делал ставок на дурную лошадь»…

Современники нарекли его ходячей коллекцией всех людских пороков!

Действительно, всю жизнь Талейран увлекался картами, винами и женщинами (перемена мест слагаемых не имеет значения) и во всем этом был очень успешен: играл за карточным столом очень и очень по-крупному и выигрывал, умел «расслабиться после трудовых будней» с помощью обширного ассортимента коллекционных напитков, любил и был любим первыми красавицами своего времени, причем, уже в весьма преклонном возрасте, т.е. был еще весьма бодр (хотя, порой, по слухам… платонически?). Сочетание неотразимой красоты и ясного ума было характерно для его «пассией». Однако он умел вскружить голову и дурнушкам, если это было необходимо для его карьеры, вспомним, хотя бы полулегендарную Жермену де Сталь. Более того, Шарля-Мориса мало интересовала собственная «аморальность» и еще меньше мнение о нем других людей.

Если все ЭТО – так, то весьма любопытно «пробежаться» по некоторым моментам его государственной деятельности (в частности, «бизнес-дипломатии»: СЕКС, ВИН`О И КАРТЫ… ждут вас ВО ВТОРОЙ моей КНИГЕ О ТАЛЕЙРАНЕ). Тем более, что все его многочисленные недруги (как современники, так и многочисленные представители последующих поколений) признавали, что при всех своих немыслимых пороках Талейран никогда (он служил своему Отечеству при семи режимах!), не забывая себя любимого (!), не шел на предательство национальных интересов. (Извините за повтор!) Причем, он никогда не смешивал такие понятия, как Франция (родина) и государство (правитель/правители/режим).

Вот лишь некоторые из его (либо, все же, приписываемых ему?) емких и доходчивых высказываний на профессиональную для него тему, между прочим, весьма информативных для последующих поколений… дипломатов:

«Оставляйте на завтра то, что не можете с легкостью сделать сегодня. Это избавит вас от ошибок, которые вы совершите, торопясь и перегружая себя работой»;

«С окончанием дела следует торопиться, когда имеешь дело с людьми со слабым характером»;

«Только глупцы никогда не меняют своих мнений!»;

«… У меня одно мнение утром, другое – после полудня, а вечером я больше уже не имею никакого мнения»;

«… Терпение должно быть одним из первых принципов в искусстве переговоров»;

«Обещание тем и хорошо, что от него всегда можно отказаться»;

«Ложь это такая прекрасная вещь, что не стоит ей злоупотреблять»;

«Осмотрительность, то есть искусство обнаруживать лишь часть своей жизни, своих мыслей, чувств и впечатлений, – составляет главное достоинство»;

«Язык дан человеку для того, чтобы скрывать свои мысли»;

«Единственное вложение, которое ничего не стоит, но приносит большой доход – это лесть»;

«В политике нет убеждений, есть обстоятельства»;

«… Вовремя предать – значит предвидеть»;

«Есть штука пострашнее клеветы. Это – истина»;

«Еда – одна из форм управления людьми!»

А вот крайне популярную фразу – «Это не просто преступление. Это – ошибка!» (есть и другие трактовки этого выражения) – он на самом деле никогда не произносил, точно так же как и его антагонист, но временами «подельник», министр полиции у Наполеона, Фуше.

…Кстати, скорее всего, этот афоризм изрек член Совета Пятисот – Антуан Буле де ля Мёрт, принимавший участие в разработке Гражданского кодекса Наполеона, да и потом пребывавший отнюдь не в тени…

Прекрасные манеры, образованность, утонченность, начитанность, умение убеждать и красиво говорить, более того, дар выслушать, и конечно, тонкий и невероятно проницательный ум создали ему славу одного из самых обаятельных мужчин Парижа. Только очень опытный человек мог, порой, прочитать хоть что-то в его равнодушном взгляде.

Талейран никогда не повышал голоса, говорил ровно, бесцветно и намеренно не очень ясно по существу. Знавшие его люди отмечали его своеобразную манеру ведения разговора: в его словах всегда оставалась какая-то недосказанность, что, в свою очередь вынуждало его собеседников задавать уточняющие вопросы. Такая манера говорить, со временем вошедшая в привычку, была одним из его психологических приемов, позволяющих прощупать позицию своего визави. Более того, Шарль-Морис как никто другой умел слушать и извлекать пользу из малейшей необдуманности собеседника, из любого неосторожно сказанного слова. Естественно, что всем режимам нужен был именно такой человек на посту министра иностранных дел – наиумнейший, наиосторожнейший, очень изворотливый и законченный… Подонок, т.е. способный путем долгих и сложных переговоров «вырезать из любого свинства хороший кусок ветчины».

Будучи человеком незаурядным, дальновидным, циничным, с феноменальной интуицией он прекрасно видел, когда надо вовремя покинуть своего очередного «кормчего». Более того, его невероятная способность просчитывать ситуацию позволила ему не только сделать блестящую политическую карьеру, но и сколотить огромное состояние. Было бы странным, если бы этот столь одаренный человек не стремился разбогатеть. Всю свою жизнь – и до Революции, и при Директории, и при Наполеоне, и после реставрации Бурбонов – находясь на госслужбе, он делал деньги… из «воздуха», причем, не только на госспоставках (в том числе, в армию), валютных скачк`ах, игрой на бирже, но и на дипломатической ниве.

Принято считать, что одной из его первых серьезных «коррупционных схем» была секуляризация церковных земель в ходе революционных событий.

Хитрость состояла в том, что Талейран, как главный разработчик этого «законопроекта» заведомо сильно занизил их стоимость. И не только потому, что продать ее ради насущных нужд революции следовало как можно быстрее – главная причина явно была в другом: желающих приобрести землю по дешевке было бы намного больше, чем предлагаемых к продаже земельных участков. Поскольку продажей этих участков полагалось ведать именно Талейрану, то именно ему покупатели вынуждены были предлагать взятки, чтобы обойти конкурентов и задешево скупить отменные церковные угодья. Правда, оговоримся, что нам доподлинно неизвестно, как все было на самом деле: Талейран умел заметать следы, как никто другой: на то он и был Главным Большим Подонком Всех Времен и Народов!? Не так ли!?.

Интересно и то, что именно эта психологически очень точно рассчитанная комбинация с «реализацией» церковных земель показывала, как Талейран собирался на госслужбе «делать деньги», поскольку государственная служба во все времена (и у всех народов) дает огромные возможности для личного обогащения и надо лишь во время увидеть возможность для обогащения, придумать «коррупционную схему» и, конечно, «лечь на дно с кислородным баллоном», а по возможности «ударить по тапкам (так говорит современная продвинутая молодежь!) за тридевять земель»…

Рассказывали, что получив сообщение о своем назначении, Шарль-Морис с огромным удовлетворением принялся повторять одну и ту же фразу: «…имея эту должность, нужно делать громадное состояние, громадное состояние… громадное состояние». Все очень просто: в ту пору (и не только?) было обычным делом брать комиссионные вознаграждения за предоставление особых услуг в международных переговорах. Без этих «подмазок» (взяток) не решался ни один вопрос. Другое дело – каковы были размеры этих «подсластителей» (зачастую так тогда назывались взятки на высшем уровне). Их он считал неотъемлемым элементом дипломатии, поскольку всегда наглядно думал о… безбедной старости и на эту тему сохранилось немало весьма едких анекдотов.

Считается, что при этом он ничего (?) не продавал и не выходил за рамки (?) тех условий или уступок, которые ему определяла та или иная власть во Франции. Он просто умышленно ужесточал требования своего правительства (руководителя), самочинно и в тайне от вышестоящего начальника вносил в черновики каких-либо договоров, пактов или конвенций дополнительные пункты, которые заметно осложняли положение противной (переговаривающейся) стороны. На все возможные недоуменные, прознавшего о «творческой инициативе» Талейрана, вопросы своего «сюзерена» (правителей), у него всегда был готов вразумительный ответ в том духе, что это всего-навсего лишь политические уловки-маневры, позволяющие прощупать позицию других государств в плане того, как далеко они готовы уступить требованиям Франции. Именно такой «маневр» позволял министру всегда оставаться на плаву и в тоже время приносить своей стране (и ее правителю) ощутимую политическую выгоду, т.е. то, что при всех режимах приносит их руководству положительный результат. А результат, как известно во все времена правит миром.

В этой схеме есть одно весьма существенное «но»!

Правители других стран оказывались в весьма затруднительном положении – не зная сколько и чего тот добавил от себя и до каких «заранее подготовленных рубежей» он может отступать (давать им послабление) в ходе переговоров!? Эта, так называемая зарезервированная Талейраном, фора серьезно облегчала выполнение поставленной задачи, способствовала успешному решению многих внешнеполитических проблем Франции. Вместе с тем она создавала Талейрану славу ловкого дипломата и… взяточника, с которым правда, всегда можно договориться «за ширмой»/«за занавесом» о помощи в столь деликатном вопросе как снизить требуемое, облегчить условия и т. п. в пределах разумного. Получив «подсластитель», Талейран тут же давал «задний ход» и убирал все свои собственные «навороты» из предлагаемого документа, оставаясь в пределах того, что было ему спущено сверху или оговорено высшим начальником.

Весьма характерно, что Талейран очень точно оценивал возможности того или иного партера по переговорам, которые остро нуждались в его услугах в данный момент или вскоре им они потребуются. Поэтому он редко оставался в проигрыше: «курочка по зернышку клюет» (так любит, доверительно-назидательно понизив голос, намекать президент РФ)! В этой схеме все было «тип-топ»: «и овцы были целы, и волки – сыты», причем, и себя любимого он не оставлял без «пирожного» (быть у воды – не утолить жажду – это клиническая глупость!?) – вознаграждения за исключительно эффективно проведенные дипломатические манипуляции. Более того, повторимся, что никакой измены своему правительству (государю) не было и в помине: он никого не предавал (?), а просто играл (с выгодой для «себя любимого») на нервах у того, кто был по другую сторону «переговорного стола».

Интересно и другое!

Шарль Морис в сходе этих сделок дважды получал в свой карман «подсластитель»: сначала за то, что как бы в тайне показывал – как бы «черновик договора» с «требованиями» своей страны и за эту «информашку» к размышлению получал свою мзду, а потом еще и за то, что «редактировал» его в соответствии с «секретной договоренностью» за смягчение условий договора, а на самом деле во втором случае это был подлинный документ, который ему «спустили» сверху. Таким образом, «оба кармана» (и правый, и левый) его сюртука/камзола оказывались полны деньгами.

В Европе (в отличии от скупердяев американцев, которые, будучи за океаном, чувствовали себя в полной безопасности; кстати, будучи в Америке в середине 1790-х гг., он там так и не преуспел в своих разнообразных бизнеспроектах) предпочитали выторговывать себе «скидки» в тех пределах на которые шел Талейран, т.е. в тех рамках которые он обозначал как сумму «подсластителя».

Характерно, что деньги он никогда не брал сам, а сугубо через своих особо доверенных лиц, причем, судя по всему (дабы не подставиться!), существовала некая цепочка эмиссаров в Лондоне, Гамбурге, Амстердаме и прочих деловых центрах Европы, куда на «совершенно» секретные счета переводились талейрановские «подсластители».

После того как оговоренные «суммы падали на счета» хитроумного хромого «дьявола от Дипломатии» (и далее по «списку») он всячески содействовал скорейшему выполнению всех условий заключенных договоров. И в этом он видел резон: «партнеры» (одно из наихарактернейших по своей емкости и доходчивости выражений главной персоны в российском истеблишменте первой четверти XXI века) наглядно видели, что с Талейраном дело иметь можно – он Партнер…

Тем более, что если у него что-то не складывалось, то он возвращал уже полученные деньги: так завоевывалась репутация Делового Партнера…

Есть мнение (и мы его повторяем), что Талейран всегда старался выдерживать «генеральный курс» внешней политики Франции (не путать с правительством или государем) и не шел ни на какие-либо сделки, которые могли навредить его родине.

Характерно, что все вокруг (и во Франции, и его оппоненты по переговорам) догадывались о «художествах» Талейрана, но предпочитали идти с ним «на мировую», поскольку он как никто другой умел решать самые сложные и запутанные международные проблемы. К тому же, никто во Франции не мог обвинить его в том, что он-де «запускает лапу в госказну», причем, по… локоть! Все «подсластители» шли к нему в карман из казенных денег иностранных государств либо частных кошельков тех «персон», которые заинтересованы в его услугах. Объем «взятки» зависел от платежеспособности «просителя». Талейран почти никогда не ошибался в том, сколько – от кого затребовать для урегулирование той или иной проблемы.

…Впрочем, тема взяточничества Талейрана – «мнимого и настоящего» – совершенно особая и вникать в нее чревато «заблудиться в трех соснах», тем более, что прямых неопровержимых (!!!) улик у властей (всех мастей и калибров) его поры никогда не оставалось: Шарль-Морис всегда был удивительно осторожен и умел вовремя заметать следы. «Свои деньги» на дипломатической ниве он получал и очень немалые, но исключительно мастерски камуфлировал все свои «финансовые манипуляции». (Современных «оффшоров» тогда не было, но были другие «схемы» и они работали.) Тем более, что история редко сохраняет для потомков подлинные документы, подтверждающие открытое стяжательство и спекуляции государственных деятелей: если что-то и всплывает, то зачастую много лет спустя. Другое дело, что взяточничество было всегда – оно неистребимо (точно так же, как мафия и сыск, проституция и торговля наркотиками и оружием), тем более, должностное. Политические услуги во все времена и у всех народов стоили дорого и, как особо «щепетильный товар» оплачивались согласно прейскуранту. Талейран всегда был исключительно деловым человеком, но эта сторона в его биографии «сокрыта под грифом „совершенно секретно“», в ней очень много разных версий и покопаться в ней может любой желающий самостоятельно. Скажем лишь, что Шарль-Морис не был откровенным глупцом и когда на кону стояло очень много для него лично, банальным воровством вряд ли (?) занимался.

Его, взявшего от жизни все или почти все, чего он так добивался всю свою очень долгую карьеру, обвиняли черт знает в чем. А ведь на самом деле это были типичные поступки, характерные для человеческой натуры во все времена. По сути дела это были всего лишь… соблазны, с которыми трудно совладать и простому смертному. Другое дело, что во всех своих пороках он, прозванный современниками «обителью пороков», проявлял исключительную изворотливость.

Не секрет, что современники отреагировали на известие о смерти не просто лжеца, а «Отца Лжи», весьма оригинально: «Неужели князь Талейран умер? Любопытно узнать, зачем это ему теперь понадобилось!»…

Талейран оставил после себя мемуары, но завещал опубликовать их лишь спустя 30 после своей смерти, дабы к тому времени уже никого не осталось в живых из очевидцев и участников его кипучей «под коверной» дипломатии и никто не смог был подвергнуть аргументированной «редакции» его – Отца Лжи и Патриарха Предательства – заковыристую автобиографию.

Впрочем, он знал, что делал!