Текст книги "Почему евреи не любят Сталина"

Убийство Соломона Михоэлса

Развитие драмы еврейского народа в СССР в послевоенный период, включавшей и «дело врачей», последовало в цепи событий, начавшихся убийством Соломона Михоэлса, знаменитого артиста, художественного директора Московского еврейского театра и председателя Еврейского антифашистского комитета, которое произошло в Минске поздно вечером 12 января 1948 г. Действительные обстоятельства этого убийства стали раскрываться, однако, лишь после смерти Сталина. 2 апреля 1953 г. Лаврентий Берия, бывший в то время главой вновь созданного Министерства внутренних дел, объединившего прежнее МВД с Министерством государственной безопасности, направил в Президиум ЦК КПСС секретную докладную записку «О привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в убийстве С. М. Михоэлса и В. И. Голубова». Эта записка была адресована Г. М. Маленкову, который, как глава Правительства СССР, председательствовал и на заседаниях Президиума ЦК КПСС. В записке Берии, в частности, говорилось:

№ 20/Б 2 апреля 1953 г.

Совершенно секретно

т. Маленкову Г. М.

В ходе проверки материалов следствия по так называемому «делу о врачах-вредителях», арестованных быв. Министерством государственной безопасности СССР, было установлено, что ряду видных деятелей советской медицины, по национальности евреям, в качестве одного из главных обвинений инкриминировалась связь с известным общественным деятелем – народным артистом СССР Михоэлсом. В этих материалах Михоэлс изображался как руководитель антисоветского еврейского националистического центра, якобы проводившего подрывную работу против Советского Союза по указаниям из США.

Версия о террористической и шпионской работе арестованных врачей Вовси М. С., Когана Б. Б. и Гринштейна А. М. «основывалась» на том, что они были знакомы, а Вовси состоял в родственной связи с Михоэлсом.

Следует отметить, что факт знакомства с Михоэлсом был также использован фальсификаторами из быв. МГБ СССР для провокационного измышления обвинения в антисоветской националистической деятельности П. С. Жемчужиной, которая на основании этих ложных данных была арестована и осуждена Особым Совещанием МГБ СССР к ссылке.

В связи с этими обстоятельствами Министерством внутренних дел СССР были подвергнуты проверке имеющиеся в быв. МГБ СССР материалы о Михоэлсе[142]142
  Берия Л. 1953. Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы / Сост. В. Наумов и Ю. Сигачев. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 25 (Серия: Россия. XX век).


[Закрыть].

Поскольку в 1948 г. министром государственной безопасности был генерал-полковник Виктор Абакумов, то именно его допросили по этому делу первым. В начале 1953 г. Абакумов находился в тюрьме, после ареста в июле 1951 г. по обвинению в причастности к «сионистскому заговору» в системе МГБ. Абакумов, как его цитирует Берия, показал:

«Насколько я помню, в 1948 году глава Советского правительства И. В. Сталин[143]143
  Имя Сталина в такого рода документах вписывалось от руки в одном экземпляре. Впечатка других имен производилась на второй стадии подготовки текста.


[Закрыть] дал мне срочное задание – быстро организовать работниками МГБ СССР ликвидацию Михоэлса, поручив это специальным лицам.

Тогда было известно, что Михоэлс, а вместе с ним и его друг, фамилию которого не помню, прибыли в Минск. Когда об этом было доложено И. В. Сталину, он сразу же дал указание именно в Минске и провести ликвидацию Михоэлса под видом несчастного случая, то есть чтобы Михоэлс и его спутник погибли, попав под автомашину.

В этом же разговоре перебирались руководящие работники МГБ СССР, которым можно было бы поручить проведение указанной операции. Было сказано – возложить проведение операции на Огольцова, Цанаву и Шубнякова.

После этого Огольцов и Шубняков, вместе с группой подготовленных ими для данной операции работников, выехали в Минск, где совместно с Цанавой и провели ликвидацию Михоэлса»[144]144
  Берия Л. 1953. Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы / Сост. В. Наумов и Ю. Сигачев. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 26 (Серия: Россия. XX век).


[Закрыть].

Сергей Огольцов, упомянутый в записке Берии, был в 1948 г. генерал-лейтенантом и первым заместителем министра государственной безопасности. Лаврентий Цанава, также генерал-лейтенант, занимал пост министра государственной безопасности Белорусской ССР. Федор Шубняков, полковник, был начальником отдела 2-го Главного управления МГБ, ведавшего контрразведкой. В системе этого управления существовало особое секретное подразделение по диверсиям и ликвидациям в пределах СССР. Такого же рода «спецоперации» проводились и за границей, но секретное подразделение для их осуществления находилось в составе 1-го Главного управления МГБ, занимавшегося разведкой.

«Ликвидация» Михоэлса планировалась как «несчастный случай», автомобильное происшествие. Следовало полностью исключить подозрения об убийстве, так как в этом случае было бы необходимо проводить серьезное расследование и находить виновных. Однако при осуществлении этой «спецоперации» были сделаны существенные отступления от первоначального плана. Вторым по этому делу был допрошен Огольцов, который в это время был начальником Главного разведывательного управления, перешедшего из МГБ в объединенное МВД. В докладной записке Берии сообщается, что Огольцов следующим образом объяснил необходимость изменения схемы операции:

«Поскольку уверенности в благополучном исходе операции во время “автомобильной катастрофы” у нас не было, да и это могло привести к жертвам наших сотрудников, мы остановились на варианте – провести ликвидацию Михоэлса путем наезда на него грузовой машины на малолюдной улице. Но этот вариант хотя был и лучше первого, но также не гарантировал успех операции наверняка. Поэтому было решено Михоэлса через агентуру пригласить в ночное время в гости к каким-либо знакомым, подать ему машину к гостинице, где он проживал, привезти его на территорию загородной дачи Цанава Л. Ф., где и ликвидировать, а потом труп вывезти на малолюдную (глухую) улицу города, положить на дороге, ведущей к гостинице, и произвести наезд грузовой машиной. Этим самым создавалась правдоподобная картина несчастного случая наезда автомашины на возвращавшихся с гулянки людей, тем паче подобные случаи в Минске в то время были очень часты. Так было и сделано»[145]145
  Берия Л. 1953. Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы / Сост. В. Наумов и Ю. Сигачев. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 27 (Серия: Россия. XX век).


[Закрыть].

Бывший министр государственной безопасности Белоруссии Цанава, который с 1952 г. находился «на пенсии», также допрошенный по этому делу, дополнил эти показания Абакумова и Огольцова рассказом об исполнении. Как следует из докладной записки Берии, в Минск Цанаве по секретной связи позвонил Абакумов и, объяснив задание, сообщил, что руководство «операцией» поручено Огольцову.

«…При приезде Огольцов сказал нам, что по решению Правительства и личному указанию И. В. Сталина должен быть ликвидирован Михоэлс, который через день или два приезжает в Минск по делам службы… Убийство Михоэлса было осуществлено в точном соответствии с этим планом… Примерно в 10 часов вечера Михоэлса и Голубова завезли во двор дачи (речь идет о даче Цанавы на окраине Минска). Они немедленно с машины были сняты и раздавлены грузовой автомашиной. Примерно в 12 часов ночи, когда по городу Минску движение публики сокращается, трупы Михоэлса и Голубова были погружены на грузовую машину, отвезены и брошены на одной из глухих улиц города. Утром они были обнаружены рабочими, которые об этом сообщили в милицию»[146]146
  Берия Л. 1953. Стенограмма июльского Пленума ЦК КПСС и другие документы / Сост. В. Наумов и Ю. Сигачев. М.: Международный фонд «Демократия», 1999. С. 27 (Серия: Россия. XX век).


[Закрыть].

Поскольку убийство Михоэлса планировалось как «дорожное происшествие», то расследованием этого несчастного случая уже стихийно должна была заниматься минская милиция, которая до обнаружения трупов погибших уже только рано утром 13 января 1948 г. не получала, по-видимому, никаких секретных указаний. Трупы Михоэлса и Голубова обнаружил рабочий, шедший на утреннюю смену. Они были найдены на действительно глухой улице бывшего еврейского гетто, созданного в 1941 г. после оккупации Минска немецкой армией. Проблем с опознанием убитых не было, так как их документы и деньги не были похищены. Дополнительное опознание было сделано артисткой белорусского театра, которая уже в Минске встречалась с Михоэлсом[147]147
  Гай Давид. Черная книга. «Вечерняя Москва», 1989.15 февраля.


[Закрыть].

В связи с известностью погибшего артиста местная милиция в тот же день сообщила о гибели Михоэлса и Голубова-Потапова в Москву в МВД СССР. В Минск для участия в расследовании была срочно отправлена из Москвы оперативная группа.

Абакумов, как сейчас известно, доложил Сталину о выполнении «спецзадания» по телефону. Однако, независимо от Абакумова, рапорт о гибели Михоэлса и Голубова-Потапова поступил Сталину и от МВД СССР. По существовавшим правилам МВД СССР представляло Сталину официальные рапорты об основных происшествиях в стране. МВД докладывало главе правительства и обо всех серьезных криминальных актах, нарушениях границы, таможенных конфискациях и авариях. По каждому событию составлялся отдельный рапорт, и поэтому в некоторые дни Сталин мог получать из МВД по два-три самостоятельных рапорта.

В среднем на стол Сталина в 1948 г. поступало около шестидесяти рапортов МВД в месяц. Трупы Михоэлса и Голубова-Потапова были обнаружены в Минске утром 13 января. Но уже 14 января 1948 г. из секретариата МВД СССР за подписью министра генерал-полковника Сергея Круглова Сталину был отправлен рапорт об этом чрезвычайном происшествии[148]148
  Архив новейшей истории России: «Особая папка» И. В. Сталина / Под ред. В. А. Козлова и С. В. Мироненко // Из материалов Секретариата НКВД – МВД СССР 1944–1953: Каталог документов. М.: Благовест, 1994. Т. 1. С. 247.


[Закрыть]. Копии этого рапорта были отправлены также Молотову, Берии, Ворошилову и Жданову. Рапорт МВД был кратким и предварительным, основанным лишь на расследовании, проведенном местной белорусской милицией, с участием судебно-медицинского эксперта. Трупы были обнаружены в 7 часов 10 минут утра. Выехавшая на место происшествия группа обнаружила «…два мужских трупа, лежащих лицом вниз. Около трупов имелось большое количество крови. Одежда, документы и ценности были не тронуты… У обоих оказались поломанными ребра, а у Голубова-Потапова также и правая рука в локтевом изгибе. Возле трупов обнаружены следы грузовых машин, частично заметенные снегом. По данным осмотра места происшествия и первичному заключению медицинских экспертов, смерть Михоэлса и Голубова-Потапова последовала в результате наезда автомашины, которая ехала с превышающей скоростью и настигла их, следуя под крутым уклоном…»[149]149
  Этот документ в настоящее время хранится в Государственном архиве Российской Федерации в фонде «Особая папка» И. В. Сталина, д. 199, л. 53. Каждая копия документа была пронумерована.
  В архиве хранится копия № 7 из архива МВД. Копия этой записки была также послана в секретариат МГБ.


[Закрыть]

Этот первичный документ, достоверность которого не вызывает сомнений, противоречит показаниям Огольцова и Цанавы, приводившимся в записке Берии. По их признаниям, убийство путем наезда грузовой автомашины было совершено непосредственно на территории загородной дачи Цанавы около 10 часов вечера, и лишь после полуночи трупы убитых «были брошены на одной из глухих улиц города». Через два с лишним часа, причем зимой, возле трупов уже не могло быть «большого количества крови». Обильное кровотечение из ран происходит лишь в том случае, если сердце еще работает и сохраняется кровообращение. Не исключено, что организаторы убийства, как профессионалы, позаботились о том, чтобы привезти на «глухую улицу» не только уже холодные трупы, но и обеспечить с помощью обилия крови правдоподобность случайного «наезда».

Расследование всех обстоятельств смерти Михоэлса и Голубова-Потапова оперативной группой МВД СССР продолжалось почти месяц. Ее отчет в форме докладной записки Главного управления милиции МВД заместителю министра внутренних дел генерал-полковнику И. А. Серову был датирован 11 февраля 1948 г. Полный текст этой записки был опубликован в 1996 г.[150]150
  Еврейский антифашистский комитет в СССР. 1941–1948. Документированная история / Ред. Геннадий Костырченко. М.: Международные отношения, 1996. С. 354–356.


[Закрыть] По ее содержанию можно предположить, что следствие обстоятельств гибели Михоэлса уже было взято под контроль МГБ. С одной стороны, докладная записка констатирует, что «никаких данных о том, что Михоэлс и Голубов-Потапов погибли не от случайного на них наезда, а от каких-либо других причин, расследованием не добыто». С другой стороны, сообщается, что «трупы были обнаружены на временной малопроезжей дороге… Указанной дорогой, несмотря на то что она находится в черте города, водители автотранспорта мало пользовались, так как она проходила по пустырю и представлялась неудобной».

Не было никаких попыток выяснить, каким образом Михоэлс и Голубов-Потапов, находившиеся до 8 часов вечера в гостинице в центре города, оказались на пустыре, на окраине. По степени переваривания именно той пищи, которую погибшие ели во время ужина в гостинице, смерть наступила примерно через два часа после ужина. Экспертиза не установила и наличия алкоголя в крови умерших. Согласно записке, основные «агентурно-оперативные» мероприятия расследования было решено проводить силами 2-го Управления МГБ БССР по плану, составленному министром госбезопасности БССР генерал-лейтенантом тов. Цанавой. По линии МВД проводились лишь мероприятия «…в части выявления автомашины и водителя, совершившего наезд».

Однако это расследование не дало никаких результатов, хотя в автохозяйствах Минска были проверены все грузовые машины, около четырех тысяч, которые отсутствовали в гаражах в ночь на 13 января. Поскольку погибшие были одеты в меховые шубы, то милиция искала машины, на колесах которых могли быть прилипшие к ним волосы. Была обнаружена одна такая машина. «…Однако экспертизой, производившейся в Москве… было установлено, что волосы эти отношения к делу не имеют, так как они оказались овечьей шерстью». На этом следствие на уровне МВД СССР в Москве было закончено.

Берия в своей записке в Президиум ЦК КПСС по этому делу предлагал не только арест и привлечение к уголовной ответственности С. И. Огольцова и Л. Ф. Цанавы, но и отмену указа Президиума Верховного Совета СССР о награждении орденами и медалями участников этой ликвидации. Речь шла в этом случае о секретном указе ПВС, принятом 26 октября 1948 г. Кроме Цанавы и Шубнякова ордена за «успешно проведенную операцию» получили еще четыре работника МГБ в чине от старшего лейтенанта до полковника[151]151
  Костырченко Г. В. Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм. М.: Международные отношения, 2001. С. 392.


[Закрыть].

Обращает на себя внимание еще одно противоречие в записке Берии в Президиум ЦК КПСС от 2 апреля 1953 г. С одной стороны, по рассказу Абакумова, Сталин дал ему «срочное задание» о «ликвидации» после того, когда ему доложили о том, что Михоэлс и его друг прибыли в Минск. Михоэлс приехал в Минск утром 8 января на просмотр спектаклей местного театра, выдвинутых на присуждение Сталинской премии. Это говорит о том, что «срочное задание» было получено Абакумовым 8 или 9 января 1948 г. С другой стороны, по показаниям Цанавы, руководивший всей операцией Огольцов прибыл в Минск за день или два до приезда Михоэлса и с уже готовым планом «ликвидации».

Сергей Огольцов был арестован на следующий день после записки Берии. Лаврентия Цанаву арестовали 4 апреля 1953 г. При аресте им были предъявлены обвинения в организации убийства Михоэлса и Голубова-Потапова. Ф. Г. Шубняков был арестован раньше, в 1951 г., по делу Абакумова. Однако после ареста в конце июня 1953 г. самого Берии Огольцов и Шубняков были реабилитированы и освобождены. Огольцов не получил никаких назначений и был зачислен в «резерв МВД». Шубняков был возвращен в контрразведку, но уже как заместитель начальника. При создании КГБ в 1954 г. Шубняков стал заместителем начальника 2-го Главного управления этого ведомства[152]152
  Берия Л. Указ. соч. С. 497.


[Закрыть]. Новое руководство ЦК КПСС, после «ликвидации» уже самого Берии, не стало создавать «дела об убийстве Михоэлса и Голубова-Потапова». Цанава, однако, не был освобожден, так как в прошлом он был близким другом Берии. Он под руководством Берии начинал работу еще в ЧК Грузии в 1921 г. Именно Берия назначил Цанаву наркомом внутренних дел Белоруссии в 1938 г. После расстрела Берии в декабре 1953 г. Цанава, ожидая, очевидно, такой же участи, покончил в тюрьме жизнь самоубийством[153]153
  Залесский К. А. Империя Сталина. Биографический энциклопедический словарь. М.: ВЕЧЕ, 2000. С. 475.


[Закрыть].

14 января 1948 г. по радио было объявлено о трагической смерти в Минске народного артиста СССР Соломона Михайловича Михоэлса. В некрологе, опубликованном в газетах на следующий день, не было никаких сведений о причинах смерти. «Советский театр понес большую утрату… Умер Соломон Михайлович Михоэлс… Смерть вырвала из наших рядов…» Под некрологом, однако, не было подписей каких-либо известных государственных и партийных работников. Первой под некрологом стояла подпись Михаила Храпченко, председателя Комитета по делам искусств при Совете Министров СССР, затем шли подписи председателей творческих союзов и известных артистов. Похороны погибшего артиста состоялись в Москве 16 января 1948 г. Открытый гроб с телом покойного был выставлен на сцене Еврейского театра. Гражданская панихида, на которой выступали известные деятели советской культуры и искусства, продолжалась несколько часов. На похоронах присутствовала жена Молотова Полина Жемчужина. Она была другом Михоэлса и частым посетителем Еврейского театра.

Н. Крикун, театральный критик, принимавший участие в панихиде, впоследствии вспоминал: «…На похоронах Михоэлса, гроб с телом которого стоял на сцене, обращала на себя внимание изуродованная, в кровоподтеках голова…»[154]154
  Крикун Н. Абрам Эфрос // Театр. 1992. № 4. С. 110.


[Закрыть]. Вот стихотворение Переца Маркиша, прочитанное, разумеется на идиш, на гражданской панихиде по Соломону Михоэлсу.

МИХОЭЛСУ – НЕУГАСИМЫЙ СВЕТИЛЬНИК

1

Прощальный твой спектакль среди руин, зимой…

Сугробы снежные, подобные могилам.

Ни слов, ни голоса. Лишь в тишине немой

Как будто все полно твоим дыханьем стылым.

Но внятен смутный плеск твоих орлиных крыл,

Еще трепещущих на саване широком;

Их дал тебе народ, чтоб для него ты был

И утешением, и эхом, и упреком.

В дремоте львиная сияет голова.

Распахнут занавес, не меркнут люстры в зале.

Великих призраков бессмертные слова

В последнем действии еще не отзвучали.

И мы пришли тебе сказать: «Навек прости!»

Тебе, кто столько лет, по-царски правя сценой,

С шолом-алейхемовской солью нес в пути

Стон поколений и слез алмаз бесценный.

…

…

3

 
Разбитое лицо колючий снег занес,
От жадной тьмы укрыв бесчисленные шрамы.
Но вытекли глаза двумя ручьями слез,
В продавленной груди клокочет крик упрямый:
 
 
– О, Вечность! Я на твой поруганный порог
Иду зарубленный, убитый, бездыханный.
Следы злодейства я, как мой народ, сберег,
Чтоб ты узнала нас, вглядевшись в эти раны.
 
 
Сочти их до одной. Я спас от палачей
Детей и матерей ценой моих увечий.
За тех, кто избежал и газа, и печей,
Я жизнью заплатил и мукой человечьей!
 
 
Твою тропу вовек не скроют лед и снег.
Твой крик не заглушит заплечный кат наемный.
Боль твоих мудрых глаз струится из-под век
И рвется к небесам, как скальный кряж огромный.
 

4

 
Течет людской поток – и счета нет друзьям,
Скорбящим о тебе на траурных поминах.
Тебя почтить встают из рвов и смрадных ям
Шесть миллионов жертв, замученных, невинных.
 
 
Ты тоже их почтил, как жертва, пав за них
На камни минские, на минские сугробы,
Один, среди руин кварталов ледяных,
Среди студеной тьмы и дикой вьюжной злобы.
 
 
Шесть миллионов жертв… Но ты и мертвый смог
Стать искуплением их чести, их страданий.
Ты всей Земле швырнул кровавый свой упрек,
Погибнув на снегу, среди промерзших зданий.
 
 
Рекой течет печаль. Она скорбит без слов.
К тебе идет народ с последним целованьем.
Шесть миллионов жертв из ям и смрадных рвов
С живыми заодно тебя почтут вставаньем[155]155
  Перевод с идиш Аркадия Штейнберга.


[Закрыть].
 

Однако все формальности похорон выдающегося человека были соблюдены. Государственный еврейский театр в Москве был назван именем С. М. Михоэлса. В газетах публиковали соболезнования, приходившие от многих знаменитостей из разных стран. Эпизоды похорон были показаны и в так называемой кинохронике. В 1948 г., когда в СССР большинство семей не имело телевизоров, в кинотеатрах страны перед началом основных фильмов показывали «кинохронику» – 10–15 минут – об основных событиях в СССР и в мире.

После торжественных похорон Михоэлс еще около года иногда упоминался в советской прессе как «великий артист». Государственный еврейский театр имени С. М. Михоэлса продолжал свои постановки. В конце ноября 1948 г. этот театр был закрыт, это было связано с роспуском Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) и с арестом членов его руководства. Михоэлс, как бывший председатель ЕАК, был переквалифицирован в «буржуазного националиста». Именно Михоэлс был поставлен во главе «сионистского заговора» против руководства СССР.

В знаменитом сообщении ТАСС, опубликованном в «Правде» и в «Известиях» 13 января 1953 г., в котором сообщалось о раскрытии в СССР «террористической группы врачей, ставившей своей целью, путем вредительского лечения, сократить жизнь активным деятелям Советского Союза», роль лидера этой группы была отведена профессору Мирону Семеновичу Вовси, главному врачу-терапевту Советской армии и генерал-майору медицинской службы. Он, по сообщению ТАСС, получал директивы от организации «Джойнт», созданной американской разведкой, «через известного буржуазного националиста Михоэлса». М. С. Вовси был двоюродным братом Михоэлса. «Михоэлс» – это был псевдоним артиста, его настоящая фамилия была Вовси.

Братья были друзьями. Они родились в небольшом белорусском городе Двинске (в настоящее время это латвийский город Даугавпилс). Почти все члены их семей не успели спастись от немецкой оккупации в 1941 г. и были расстреляны фашистами.

По сценарию «дела врачей» Соломону Михоэлсу отвели роль представителя американской разведки и сионистских организаций, так как Михоэлс, как председатель ЕАК, совершил в 1943 г. почти восьмимесячную поездку по многим городам США, агитируя за поддержку в США военных усилий СССР. В этой поездке Михоэлс приобрел много друзей.

Однако в январе 1948 г. убийство Михоэлса не могло быть связано ни с «делом ЕАК», ни с «делом врачей». Этих дел не было даже в зародыше. К записке Берии от 2 апреля 1953 г. нельзя относиться как к документу, полно отражающему действительные обстоятельства этого преступления. Маловероятно, что Сталин дал Абакумову столь срочное задание, на подготовку которого отводилось лишь два-три дня.

Существует немалое число признаков того, что «ликвидация» Михоэлса готовилась заблаговременно и что сама поездка в Минск по командировке Комитета по Сталинским премиям, решение о которой было принято 2 января 1948 г., была частью сценария. Голубов-Потапов, сопровождавший Михоэлса в этой поездке, был, как сейчас известно, тайным осведомителем МГБ[156]156
  Борщаговский А. Обвиняется кровь. Документальная повесть. М.: Прогресс и Культура, 1994.


[Закрыть]. Он учился в Минске, и у него там было много друзей. Голубов-Потапов был ленинградский театровед еврейского происхождения. По архивным материалам МГБ, изучавшимся Г. В. Костырченко, полковнику МГБ Ф. Г. Шубнякову «поручалось установление контактов с Голубовым в целях получения от пего информации о настроениях и планах Михоэлса»[157]157
  Костырченко Г. В. Указ. соч. С. 389–390.


[Закрыть]. Именно Голубов-Потапов уговорил Михоэлса выйти из гостиницы вечером 12 января для посещения его друга «инженера Сергеева». Опергруппа из МВД СССР, расследовавшая происшествие в Минске, пыталась найти этого «инженера Сергеева», но безуспешно. Для директивы о «ликвидации» Михоэлса у Сталина, очевидно, были какие-то другие причины.

Судя по архивным материалам МГБ, которые приведены в книге Г. В. Костырченко, поводом для решения Сталина могла быть причастность Михоэлса к «делу Аллилуевых», по которому в 1947 г. были арестованы почти все родственники самого Сталина по линии его покойной жены Надежды Аллилуевой[158]158
  Там же. С. 381–387.


[Закрыть].

В показаниях Цанавы, приведенных в записке Берии, утверждается, что по приезде в Минск Огольцов сказал им (т. е. Цанаве и каким-то еще белорусским сотрудникам) о том, что ликвидация Михоэлса проводится «по решению Правительства и личному указанию И. В. Сталина». Такое заявление Огольцова совершенно исключено для профессионального работника государственной безопасности. Совершенно невероятно и то, что Абакумов, получив подобное задание от Сталина, мог рассказать об этом и своему подчиненному Огольцову. В этом просто не было необходимости.

Дочь Сталина Светлана была невольным свидетелем участия своего отца в «ликвидации» Михоэлса. Зимой 1948 г., когда Светлана гостила у отца на даче в Кунцеве, она, зайдя в его кабинет, застала его говорящим по телефону: «Ему что-то докладывали, а он слушал. Потом, как резюме, он сказал: "Ну автомобильная катастрофа”. Я отлично помню эту интонацию. Это был не вопрос, а утверждение, ответ. Он не спрашивал, а предлагал». Закончив разговор по телефону, Сталин сказал Светлане: «В автомобильной катастрофе разбился Михоэлс»[159]159
  Аллилуева Светлана. Только один год. London: Hutchinson, 1969. С. 134.


[Закрыть]. Можно предположить, что это был телефонный разговор Сталина с Абакумовым.

Министр госбезопасности, получая суперсекретное задание о «спецоперации» от главы правительства, не имел права информировать всех исполнителей о том, что это задание исходит «лично от Сталина», и в дополнение придумывать, что по этому поводу было какое-то «решение Правительства». Министр госбезопасности дает своим подчиненным приказы, а не объяснения. Нельзя исключить и того, что имя Сталина, вписывавшееся в этой записке от руки самим Берией, в действительности отсутствовало в показаниях Цанавы.

Берия в этот период, апрель – май 1953 г., начав пересмотр нескольких крупных дел по собственной инициативе, проводил в секретных записках в Президиум ЦК КПСС очень быстрое разоблачение преступлений именно Сталина. Этим он, с одной стороны, усиливал собственные позиции, стараясь подчеркнуть свою непричастность к репрессиям, и, с другой стороны, шантажировал и запугивал других членов Президиума ЦК КПСС, так как некоторые из них, и прежде всего премьер-министр Маленков, отвечавший в прежнем Политбюро за все еврейские проблемы, активно участвовали в антисемитских кампаниях послевоенного времени. Именно поэтому они, после ликвидации самого Берии, не стали продолжать «дело об убийстве Михоэлса» и отпустили на свободу Огольцова и Шубнякова, оставив, однако, в заключении Цанаву, которого допрашивали уже по делу самого Берии.