Текст книги "Пиктограммы. Рассказы"

Автономия

Вековая тишина разбилась вдребезги.

Всё началось с едва уловимого механического шелеста. Ожили системы жизнеобеспечения, начал вырабатываться кислород. Домашний ИИ запустил тестовый режим. В помещениях загорался свет, полы становились то тёплыми, то холодными. По трубам и трубочкам циркулировала вода. Мигнули индикаторы сплит-панелей, холодильной камеры, посудомоечной машины. Принтер начал печатать еду.

Диагностика гибернационных капсул.

Комната, в шутку названная хозяевами «склепом», озарилась матовым сиянием. В стенах очертились окружности. Крышки отсеков неслышно сдвинулись, выпуская из помигивающих датчиками сумрачных недр четыре капсулы. Устройства плавно скользнули по направляющим и сошлись в центре комнаты, формируя крест. Прозрачные колпаки втянулись в корпуса.

Люди очнулись.

Каждая капсула хранила бесценный груз. Мужчина лет сорока, крепкий и подтянутый на вид. Красивая русоволосая женщина. Мальчик лет двенадцати с ёжиком непокорных тёмных волос. И шестилетняя девочка, улыбающаяся во сне.

Первым глаза открыл мужчина.

Разгерметизация капсул привела к распаду взвеси, поддерживавшей жизнь в хозяевах. Учёные называли эту взвесь контролируемой нанотехнологичной субстанцией, простые люди – туманом.

Мужчина закашлялся, прикрыл глаза рукой и медленно сел. Зрачки постепенно адаптировались к полумраку «склепа». Начали приходить в себя и остальные жители дома.

Его семья.

Те, кто провёл двести лет в криогенных грёзах.

***

Паланга была одной из земных колоний, отделившихся от метрополии в Эпоху Распада. Аграрный мирок, поднявшийся на туризме и биотехнологиях. Когда предки Дениса перебрались сюда с Эридана, они были уверены, что обрели надёжную гавань. Такие планеты не трогают. На Паланге жили мирные люди, а весь флот состоял из десятка катеров, расправлявшихся с опасными астероидами.

Денис, как и весь его род, занимался проектированием автономных домов. Штучный товар, которым интересовались единицы. Ритм жизни на Паланге всегда был неспешным, поэтому мобильностью зданий никто не интересовался. Люди покупали гектары плодородных земель и строили там родовые гнёзда. Даже с появлением крупных мегаполисов ситуация мало изменилась.

А потом к власти пришёл диктатор.

Правительство Паланги ввязалось в затяжной конфликт с Альянсом Змееносца. Это была сложная игра могучих политических блоков, объединивших десятки звёздных систем. Фаза «холодной войны» могла в любой момент перерасти в «горячую».

Денис помнил гнетущую атмосферу милитаризации, наращивание вооружений, финансовый кризис, поразивший все отрасли экономики. Туристы почти исчезли. Многие компании разорились либо вывели капиталы в другие миры. Выросли налоги, подскочили цены.

Именно тогда Денис решил потратить добрую половину сбережений на строительство автономного дома. Его не устраивали стационарные варианты, привязанные к земле. Хотелось чего-то мобильного, приспособленного к любым катаклизмам и вероятным сценариям Апокалипсиса.

Поэтому Денис построил дом-корабль, способный погружаться на дно океана, закапываться в землю и даже выходить на планетарную орбиту. Единственное, что было не подвластно жилищу нового поколения – прыжок к звёздам. Гипердвигатель стоил слишком дорого, такую покупку могло себе позволить лишь государство. Ну, и отдельные корпорации.

Денис не переживал.

Замкнутые циклы, реализованные в рамках проекта, позволяли дому автономно существовать столетиями. Жилище трансформировалось по желанию владельцев, выдвигая открытые террасы, убирая крышу либо полностью герметизируя всё внутреннее пространство. Энергетические накопители впитывали буквально всё – солнце, ветер, тепло планеты. Существовали и резервные генераторы, работающие на основе вырабатываемого конвертером водородного топлива. Атомы расщеплялись, перестраивались в новые структуры. Топливо делалось из всего, что могло окружать дом снаружи.

Идея была в том, чтобы погрузиться в гибернационные капсулы, заснуть и переждать бурю. В спящем режиме дом максимально экономит энергию. Оставалось разобраться с последней деталью головоломки.

На какое время ставить будильник.

***

Семья собралась в столовой, чтобы позавтракать. ИИ заменил одну из стен панорамной плоскостью с записью шумящего водопада. Комната наполнилась звоном тарелок и столового серебра.

– Папа, скоро мы выйдем на поверхность? – спросил Андрей.

Лия угрюмо ковырялась в каше.

– Давай-ка ешь, – строго сказала Нина, жена Дениса. – А то никуда не выйдешь.

– Там ничего нет, – огрызнулась девочка.

– В смысле? – опешила мать.

– Планета умерла, – девочка глубокомысленно подняла пальчик. – Так папа сказал.

– Постойте, – сказал Денис, дожевывая кусок отбивной. – Этого мы знать не можем. Костик ещё не подал отчёт.

Чтобы немного очеловечить ИИ, Денис назвал его Костиком.

– А долго ждать? – уточнил Андрей.

Денис покачал головой.

– Сегодня всё узнаем.

Отправляя семью в капсулы, он был готов к подобным разговорам. Дети нуждаются в просторе, чистом воздухе, в лесах и морях. Детям нужны домашние питомцы. Они хотят с кем-то дружить, общаться. Всего этого он им дать не мог. Но это лучше, чем смерть.

– Не хочу кашу, – Лия жалобно посмотрела на отца. – Можно её выбросить в утилизатор?

– Нет, – вступила в разговор мать.

– Ешь, – кивнул Денис. – Нам всем нужно набираться сил. И маленьким девочкам – тоже.

Они слишком долго прожили в тумане.

– Кто здесь маленький? – обиделась Лия.

– Я, наверное, – хмыкнул Андрей.

***

Денис вспомнил трёхнедельную панику, связанную с обострением конфликта. Поговаривали, что вражеский альянс готовит ударный флот для нападения. Об этом кричали все каналы.

Семья Дениса уже перебралась на дом-корабль. Отпуск они решили провести на Архипелаге Карлоса.

Прекрасные были деньки.

Дети сутками играли на пляже с местной ребятнёй. Там стояла рыбацкая деревушка. Домики, крытые широкими листьями, жестяной магазин, несколько лавок, кафешка… Ощущение безмятежности было разрушено новостными лентами. Дикторы в виртуальных средах прогуливались по призрачным мирам с видеовставками, графиками и прямыми трансляциями, вытаскивали из небытия изображения чужих кораблей и пугали, пугали, пугали…

Трижды они с женой поругались. Атмосфера была гнетущей. А затем прибыл корабль с беженцами из соседней системы. Эти люди рассказывали страшные вещи. Денис входил в сообщества беженцев, задавал вопросы. И понимал, что большой войны не избежать.

И тогда они приняли окончательное решение.

***

Костик собрал их в гостиной и включил панорамный обзор. Люди сидели, заворожённо глядя на бескрайний лесной массив. Колышущийся на ветру зелёный океан. Чистое голубое небо. Неужели Паланга так быстро восстановилась после войны? Денис думал, что проверит системы, выставит новую дату и снова уложит семью в капсулы. Из термоядерного ада так быстро не выбираются.

Но вот она, планета.

Чистая и безмятежная.

– Есть текстовый отчёт, – сообщил ИИ. – Озвучить?

– В сжатом виде, – попросила Нина. – Только суть.

Далеко на западе возвышался горный массив.

– Предварительный анализ показал, что планета пригодна для жизни, – сообщил Костик. – Радиационный фон в норме. Видимые разрушения не обнаружены. Экосистема в порядке.

– Папа, это же здорово! – обрадовался Андрей.

Денис остановил сына жестом.

– Продолжай, Костик.

– Согласно заложенной инструкции, я поднял дом на поверхность, воспользовавшись старой шахтой. Взял новые пробы. Сейчас мы летим на высоте трёхсот метров, держим курс на север.

– Воздух пригоден для дыхания? – с надеждой поинтересовался Денис.

– Вполне, – подтвердил ИИ. – Количество вредных веществ уменьшилось в сравнении с прошлыми столетиями.

– Враждебные формы жизни?

– Отсутствуют.

Денис обменялся красноречивыми взглядами с членами своей семьи. Дети были счастливы. Жена улыбалась.

– Выдвигай террасу, – приказал Денис.

Одна стена потемнела, сместилась вправо. За ней открылось обширное помещение, служившее в былые дни обзорной террасой. Купол крыши разъехался диафрагмой.

Свежий воздух ворвался внутрь.

Денис услышал пение птиц.

***

Мир принял их.

Дом-корабль несколько дней дрейфовал над лесистыми просторами, Костик разыскивал уцелевших людей. ИИ обшаривал эфир своими локаторами и приёмниками, пока не наткнулся на трансляцию. Это был странный сигнал, который искусственный разум не смог расшифровать.

Дважды они снижались, чтобы побродить по земле или искупаться в озере.

А потом взяли курс на источник сигнала.

Когда лес расступился, и показались дома, Нина едва не расплакалась. Человеку нужен человек. Они почти не надеялись на такой исход. Неужели Палангу повторно колонизировали? Или война выиграна?

Денис направил дом к пригородам.

– Оставайтесь здесь, – велел он жене. – Мало ли…

Дом приземлился рядом с одноэтажным зданием, по виду напоминавшим ресторан. Обедавшие за круглыми столиками люди с интересом посмотрели на визитёров.

Денис вставил в ухо каплю мультипереводчика и спустился по трапу с террасы. Ноги упёрлись в дорожное полотно. Ничего подобного раньше Денис не видел. Идеальная поверхность, без единой трещинки.

Двести лет прошло.

Удастся ли им найти общий язык?

Денис направился к ближайшему столику. Приветливо улыбнулся пожилому мужчине. И заговорил:

– Добрый день.

Мужчина что-то произнёс в ответ.

Капля, успевшая подключиться к мозгу Дениса, проанализировала чужую речь. Секундная заминка.

И Денис получил перевод:

– Здравствуйте. Слушаю вас.

Что ж, язык изменился незначительно.

– Мы с семьёй двести лет проспали в гибернационных камерах, – сообщил Денис. – Скажите, чем закончилась война? Паланга победила?

Мужчина посмотрел на собеседника с недоумением.

– Какая война?

– Два столетия назад, – терпеливо начал объяснять Денис. Возможно, посетитель ресторана плохо знал историю. – Конфликт с Альянсом Змееносца. К нам двигался мощный флот. Чем всё это закончилось? Есть другие уцелевшие города?

Мужчина рассмеялся.

– Ты серьёзно, приятель? Залёг на дно и ждал двести лет?

Денис начал закипать.

– И что в этом смешного?

Мужчина отставил бокал с прозрачной жидкостью.

– Никакой войны не было. Там, наверху, правительства договорились. Флот повернул обратно.

Внутри у Дениса всё оборвалось.

Предстоял долгий разговор с женой.

октябрь 2017

Час отправления

Вечером я выбрался на склон экокупола, чтобы полюбоваться закатом. Последним закатом на Земле. Я видел другие комплексы, разбросанные по равнине. Видел серебряную ленту реки, вьющуюся среди исполинских муравейников. Видел капли транспортных модулей, снующие в облаках. А ещё передо мной простиралась бледно-розовая закатная полоса, изрезанная облачными росчерками.

Подо мной простирался биомеханический купол, обеспечивающий жизнь пятитысячной армии квартирантов. Внешняя поверхность купола была усеяна солнечными коллекторами, ветряками, посадочными площадками и террасами для активного отдыха. Тут же высились баки с дождевой водой. Ярусы уступами спускались вниз, формируя отвесную стену с лоджиями и скоростными техническими лифтами. Внутри купола располагались сотни жилых этажей, гидропонных теплиц, магазинов, бассейнов, спортивных и развлекательных блоков. Многие жильцы годами не покидали купол.

Я вдохнул чистый вечерний воздух. Где-то трещали цикады. На уровне моих ног пролетела стайка стрижей. В голове ворочались неспешные мысли, мускулы приятно ныли от полученной в тренажёрном зале нагрузки.

Но это было вчера.

А сегодня мы с Аишей собирали вещи. Точнее, я собирал, а жена задумчиво смотрела в панорамное окно.

Нам не повезло.

Как и все жители Земли, мы с Аишей были бессмертными. Мне исполнилось триста десять лет, жене – двести шесть. Разница кажется большой, но после первой сотни это не ощущается. Влад, наш единственный ребёнок, давно вырос, женился и сейчас воспитывает дочь. Видимся мы редко, сын поселился на другом континенте.

Мечтал ли я о двоих или троих детях? Да, как и все люди этого мира. Но законом многодетность запрещена. Вечная жизнь, знаете ли, имеет обратную сторону. Планета перенаселена. Смерть до поры выступала естественным регулятором, позволявшим сохранять нашу экосистему в относительном балансе. Даже один ребёнок – серьёзная нагрузка. Поэтому и началась эпоха колонизации. Мы активно обживаем Солнечную систему, добрались уже и до соседних звёзд.

Вот только иные миры – не подарок.

Представьте, что коренной лондонец викторианской эпохи вдруг решил добровольно переселиться в Австралию или Индокитай. Или ещё лучше – в Африку. Сложно такое вообразить, да? И мы не могли. Земля при всех своих проблемах с рождаемостью – центр цивилизованного космоса. Известного нам космоса. Это обжитый мирок, комфортабельный и приятный во всех отношениях. Отсюда не хочется улетать. Тем более – на планету с метановой атмосферой и повышенной (или пониженной) гравитацией. Следовательно, государство должно было изобрести механизм принуждения.

И такой механизм был изобретён.

Бессмертных ссылают в чужие миры за малейшие провинности. Второй ребёнок? Готовься к старту. Не выполнил квартальный план? Собирай вещи. Поругался с соседом, превысил порог конфликтности? Звездолёт готов к отправлению.

Я избил своего начальника.

Это случилось на церемонии подведения итогов. Мы сдали раньше срока проект жилого купола на Ганимеде, и в честь этого руководство организовало вечеринку. Все пришли с родственниками, я – с Аишей. И неожиданно руководитель проектного бюро начал откровенно флиртовать с моей женой. Слово за слово…

Нас едва растащили.

Я помню его лицо, перекошенное от ненависти и недоумения. Помню ссадины на костяшках пальцев. Помню хруст челюсти… Не своей, к счастью. Крики, переполох… Служба внутренней безопасности…

И вот я собираю вещи.

Ссылка касается только меня. Аиша может остаться на Земле, но жёны изгнанников обычно следуют за своими мужьями. Так что мы оба покидаем купол.

Мне стыдно за свою несдержанность.

Но что оставалось делать?

– Аиша.

Жена не шелохнулась.

– Ты уже собрала вещи?

Нет ответа.

Пожав плечами, я запихнул в рюкзак кубик квантового компьютера. Существовало ограничение по весу багажа. Двадцать килограммов на одного пассажира. Поэтому изгнанники брали самое необходимое. То, что пробуждало воспоминания. Дорогие сердцу вещи. И минимум одежды. Всё остальное генерируется на звездолёте.

Корабль отправляется через шестнадцать часов.

Нам предстоит сесть в беспилотный модуль, прибыть к ближайшему космическому лифту и вознестись на орбиту. Несколько часов мы с Аишей проведём на пересадочной станции, улаживая формальности. Затем – погрузка на корабль.

Переселенцев давно перестали замораживать. Корабли были просторными и уютными. Мы научились достигать светового порога, так что перелёты растягивались всего лишь на пару десятков лет. Да и куда нам спешить? Бессмертие имеет свои преимущества.

– Аиша?

Жена нехотя повернула голову.

– Времени в обрез, – терпеливо сказал я. – Ты ещё не собрала вещи. Что с тобой?

– Всё в порядке.

– Принести рюкзак?

– Нет.

Я начал закипать.

Жена у меня была черноволосой красавицей. Как и все её предки, веками жившие в Бомбее. На неё сложно злиться.

Выпрямляюсь.

– Модуль уже вызван.

Аиша впервые за время разговора встретилась со мной взглядом.

– Ты не должен был драться с Кирком.

– Что?

– Ты ведь меня не спросил. Нас отправляют в другую звёздную систему. Там красное солнце. Терраформинговые станции ещё не запущены. Пройдёт около ста лет, прежде чем планету приведут в порядок.

– Я всё это знаю.

Аиша вздохнула.

– Мы разводимся.

– Что? – Я не поверил своим ушам. Взрослый сын, десятилетия счастливого, как мне казалось, брака. Мы, конечно, не идеальная пара. Ссорились, как и все. Иногда разбегались по разным квартирам, чтобы отдохнуть друг от друга. Но я не думал…

Висит тягостное молчание.

Не думал, что Аиша предаст меня сейчас.

За окном моросит дождь.

– Не смотри на меня так, – жена отвела глаза в сторону. – Ты же знаешь, я люблю Землю. И потом, я не хочу расставаться с нашим сыном.

– Туристические полёты разрешены, – напомнил я.

Она не ответила.

Я подумал о бездне, которая пролегла между нами прямо сейчас. Весь этот холод, вакуум. Несущиеся сквозь тьму фотоны. Комната на миг поплыла перед глазами. Грудь что-то сдавило.

Молча подхватив собранный рюкзак, я направился к двери. Остановился. Хотелось что-то сказать… Нет. Хотелось кричать, ругаться, умолять… Склеить то, что разбилось.

Прошла целая вечность.

Или несколько секунд.

– Прощай, – выдавила Аиша.

Я ушёл, не оборачиваясь.

Чтобы попасть в модуль, пристыкованный к стене купола, мне нужно было покинуть жилой сектор, выйти на кольцевую прогулочную галерею и прошагать ещё около пятидесяти метров. Дальше – тамбур, связывающий пять парковочных шлюзов, закреплённых за нашими квартирами. Этой дорогой я ходил бесконечное количество раз. Утром и вечером. Во время отпускных вылазок… Всё это в прошлом.

Радиальные переходы и галереи представляли собой оживлённые улицы, по которым непрерывно сновали люди. В часы пик здесь было не протолкнуться. Сейчас по коридорам прогуливались лишь одинокие прохожие.

Мне казалось, что все соседи знают мою историю. Они знают и сочувствуют мне. Отчасти – презирают.

Неудачник.

Так я думал, сворачивая на галерею.

Конечно, я рассматривал идею побега. Задумался об этом вчера, всего на пару минут. Всех ловили. Стопроцентная раскрываемость. На каждом углу прячутся биометрические датчики, реальность давно срослась в единое целое с аналитическими машинами. Всё контролируется. Вы не можете кого-то подкупить, не можете обзавестись поддельными документами, как это было во времена моей молодости. Теперь ваша личность – ходячий протокол.

Бежать нельзя.

Это глупо.

Свернув за угол, я столкнулся с Владом. Мой сын за прошедшие двадцать лет практически не изменился. Да и как можно измениться на планете вечной молодости? Вы застываете в том возрасте, который сами для себя выбрали. При желании можете пополнеть, нарастить мышцы или отпустить бороду. Но это лишь косметические нюансы.

Останавливаюсь.

Смотрю на него.

И чувствую, как душивший меня с самого утра комок разрастается, готовится перерасти в предательскую влагу, стекающую по щекам.

Я вижу перед собой Влада, его жену Киру и маленькую девочку, которую они назвали Джаей, в честь прабабушки. Все трое были с рюкзаками. Стояли, улыбались.

Ждали меня.

– Твоя мать остаётся, – сообщил я. – Знаешь об этом?

Влад кивнул.

Понимаю, что отговорить их не получится. Все семейные советы проведены, все решения приняты.

– Однажды мы вернёмся, – говорит Кира. – Туристические полёты никто не отменял.

ноябрь 2017

Дом у колодца

Возвращение на Землю было шоком для всех.

Экипаж «Новы» провел три столетия в анабиозе и еще десять лет – исследуя систему Грумбриджа. За это время должно было измениться многое. Должны были умереть близкие и друзья. Лик планеты неизбежно преобразился бы. Возможно, люди совершили бы эволюционный скачок и смотрели бы на астронавтов из прошлого свысока, как на примитивных дикарей, безнадежный анахронизм.

Мир преобразился.

На экраны мостика выводились пейзажи, демонстрируемые дроидами-разведчиками. Испарившиеся реки и озера, бескрайние пустыни, скелеты городов с невероятно высоким радиационным фоном, заброшенные, поросшие бурьяном автострады. Выбросившиеся на берег исполинские туши авианосцев. Оспины кратеров от давно разорвавшихся бомб. Причудливые твари в океанских глубинах. Оборванцы и мародеры, скитающиеся по угрюмым пустошам. Некогда великая раса.

– Что это? – спросила Кира.

– Наша планета, – хмыкнул Семен.

– Неправда! – выкрикнула Марина. – Это не наш дом. Компьютер ошибся, надо запустить навигатора.

– Контуры материков, – прервал ее Денис. – Посмотри. Это все наше. И Луна.

– А что с полюсами? – тихо проговорила Марина.

– Сместились, – пояснил Семен. – Видишь снежные шапки? Там, где раньше были умеренные пояса.

Вряд ли им суждено выяснить, как началось это безумие. Ни о каких архивах и видеозаписях и речи быть не может. Если только они не сохранились в каких-нибудь подземных правительственных бункерах. Или в метро. Как в той книге, что Семену довелось прочесть в детстве.

Корабль людей проделал путь в тридцать световых и триста земных лет, чтобы вернуться на пепелище.

– И что нам теперь делать? – прошептала Кира.

Посреди пустыни высилась башня ретранслятора. Металлическая конструкция, которую трудно не заметить. Ее предназначение затерялось в пыли веков, а на самой верхотуре кто-то устроил наблюдательный пункт – площадку из кое-как сколоченных досок и веревочного ограждения. У подножия башни стоял покосившийся деревянный дом с затянутыми целлофановой пленкой оконными проемами, а еще чуть поодаль – каменный колодец. Единственный источник воды на сотни километров вокруг.

В доме жила девочка.

На вид ей было около тринадцати. Бледная, несмотря на палящее солнце. В выцветшей клетчатой рубахе и замызганных джинсах. На голове – кепка с потертым козырьком и очертаниями забытой страны, давно переставшей существовать. Большую часть дня она пряталась в доме. Порой взбиралась на смотровую площадку и подолгу всматривалась в мертвые холмы, подкручивая резкость в армейском полевом бинокле. Возможно, она ждала кого-то.

Иногда пустыня разрешала добраться сюда гостям. Тем, кто искал воду или место для ночевки. Иные были каннибалами или грабителями. Сейчас почти все были такими. Они приходили с оружием. Топорами, копьями, луками и стрелами. Обязательно – с опустевшими бурдюками. У некоторых колодец был отмечен на карте. Кто-то ориентировался по компасу, кто-то – по солнцу и звездам.

У всех было нечто общее.

Они заходили в дом.

И больше оттуда не выходили.

Последний человеческий корабль кружил по орбите, всеми своими электронными органами чувств, всматриваясь, вслушиваясь, внюхиваясь в останки цивилизации. Картины жизни вымирающих анклавов круглосуточно транслировались на экраны мостика и кают-компании. Ни одно из скоплений людей нельзя было назвать обществом в полном смысле этого слова. Ни законов, ни правил. Отсутствие институтов экономики, власти, образования.

Особи, живущие внизу, не имели представления о какой-либо организации. У некоторых, правда, наблюдались зачатки родоплеменных отношений.

– Нам негде жить, – сказала Кира.

Остальные хмуро молчали.

– Вот, – Денис шагнул к интерактивной панели, тронул пальцем одну из пиктограмм и вывел карту, составленную дроидами. – Я обвел участки суши, пригодные для существования. Никакой радиации, химических загрязнений. Есть вода. Приемлемая экосистема.

– Это же острова, – заметил Семен.

– Верно. Острова, удаленные от материков и развитых государств середины двадцать первого века. Они практически не пострадали от ядерных ударов и биологических атак.

– Здесь можно жить, – с надеждой произнесла Марина.

– Дело не только в этом, – покачал головой Семен. – Мы ведь не собираемся провести остаток дней в изоляции. Наши дети будут родственниками. Это, в конечном итоге приведет к вырождению. Недопустимо.

– И что ты предлагаешь? – подала голос Марина.

– Выборочно изучить представителей местного населения. Взять анклав, состоящий из одной семьи. Или одного человека. Войти в контакт. Перевезти на корабль и поместить в лабораторию. Тогда мы поймем, есть ли у нас совместное будущее.

– А если те, внизу, – Кира сморщилась, – тупиковая ветвь?

– Тогда, – Семен вздохнул. – Грядущее Земли туманно. Модель, которую выстроил бортовой компьютер, указывает на то, что через три поколения все закончится.

– Что – все? – не поняла Марина.

– Мы, – ответил Семен. – Наш вид.

Бородатый мужчина в фетровой шляпе, обрезанных у колен холщовых штанах и майке с оторванными рукавами всю ночь крутил педали. Велосипед он получил в наследство от родителей, перед тем как убил их. В сарае отца он обнаружил старенький дробовик, завернутый в промасленную тряпку. В стволах сохранилось два патрона. Других он не нашел. Поэтому дробовик берег на крайний случай. А в дороге пользовался дальнобойным луком и тесаком. Почти все, что у него было, бородач забрал у убитых прохожих. Даже их мясо пригодилось.

Его целью была деревенька к западу от того места, где он охотился. По карте выходило, что до нее четыреста километров. И на маршруте отмечены всего три точки, где можно набрать воду и хорошо отдохнуть.

Водой с ним делиться не хотели.

Пришлось всех убить.

И вот бородач подъезжал к последнему перевалочному пункту. Вышка ретранслятора. На карте был нарисован кружок и неровными буквами на старорусском языке выведено: «Колодец». Место пользовалось дурной славой. Оно и понятно. Бородач готовился к ожесточенному сопротивлению, но у него не было выбора.

Потому что бурдюки пусты.

Солнце палило нещадно. С него градом тек пот. Прошлое потускнело и смазалось, человек на велосипеде не помнил даже, как его зовут. Но это не имело значения. Имя – для тех, кто ведет переговоры. Бородач обладал практичными аргументами – луком и тесаком.

На миг ему показалось, что кто-то спускается с ретранслятора.

Привиделось, наверное.

Велосипед нещадно скрипел, но послушно нес своего седока. Расстояние до желанной цели сокращалось. Медленно, но верно.

Дорога, по которой ехал бородач – истресканное древнее шоссе – пролегло чуть в стороне от дома с колодцем. Кряхтя, путешественник слез с седла и двинулся пешком, оставив велосипед у заброшенной автозаправки. Сейчас ему ничто не должно мешать.

В ста шагах от дома бородач снял с плеча лук. Наложил стрелу с кремниевым наконечником и всмотрелся в ветхую постройку.

Никого.

Дверь распахнута. Колодец – на месте. И при этом ни единой живой души.

Затаились, подумал бородач. И сделал круг по широкой траектории, вслушиваясь в каждый шорох. Затем, приблизившись вплотную к дому, закинул лук за спину и убрал стрелу в колчан. Достал тесак.

Таинственные обитатели дома по-прежнему ничего не предпринимали.

Он вошел, держа тесак наготове.

Дверь резко захлопнулась.

Грохот. Хруст. Крик. Звуки схватки.

И тишина.

Человек был страшен.

Она до сих пор не сталкивалась с настолько черными душами. И опытен в бою, что заставило ее приложить максимум усилий.

Спустя некоторое время весь ужас его тела влился в ее разум. Наполнил память свежими воспоминаниями и навыками.

Вечером она заберет велосипед.

А пока – спать.

И переваривать.

– Взгляните, – сказал Семен.

На экранах застыл мертвенный пустынный ландшафт. Стальные опоры башни, некогда передававшей в эфир телевизионные изображения. Срубный дом, черные бревна. И бетонное кольцо с воротом и обмотанной вокруг него цепочкой. Ко второму концу цепочки крепилось ведро. Сейчас оно висело сбоку, на вбитом в землю колышке.

Вышка, дом и колодец.

– Зачем ты нам это показываешь? – задала вопрос Марина.

Семен коснулся соседней пиктограммы.

Картинка смерилась.

Теперь они видели маленькую девочку, взбирающуюся с биноклем на вышку. Ветер трепал ее волосы, торчащие во все стороны из-под кепки.

– Ребенок, – сказал Семен. – Лучший объект для изучения.

– Как она выжила в пустыне? – удивился Денис. – Одна, без семьи.

Девочка на экране продолжала карабкаться вверх.

– Хороший вопрос, – Семен скрестил руки на груди. – И ответа у меня нет. Мир внизу слишком жесток для маленького ребенка. Она как-то приспособилась. Вам не интересно узнать – как?

– Интересно, – согласилась Марина. – Но цель нашего исследования лежит в иной плоскости. С объектом нужно вступить в контакт.

– Я полечу, – сказал Семен. – И займусь этим вопросом. Если получится – заберу девочку на корабль.

– Полетишь один? – в голосе Дениса звучало сомнение. – Это риск.

– Всего лишь девочка, – отмахнулся Семен.

– Возьми пистолет, – предложила Кира.

– Конечно, – Семен кивнул. – Я возьму оружие. И настрою спускаемый аппарат. Если со мной что-либо случится – через восемь часов он автоматически стартует и пристыкуется к «Нове». Нам нельзя рисовать единственной капсулой.

– Нам нельзя рисковать и собой, – добавил Денис. – Включи браслет с телеметрией.

Кира поднялась.

– Я расконсервирую капсулу.

Она видела сны бородатого человека. Висела под крышей вниз головой и просматривала его воспоминания. Ничего светлого. Сплошное насилие. Он был двуногим хищником. Устаревшим, как и все особи, приходившие сюда прежде.

Ее метаболизм замедлился. Переваренного белка и ментального сгустка хватит надолго – недели, а то и месяцы. Можно висеть вот так, наслаждаясь свежими впечатлениями, и ждать очередного визитера.

Она переварила многих.

И понимала, что ее организм более совершенен. Она ела двуногих существ, похожих на нее. Так называемых людей. Экономно тратила полученную энергию. В основном – на внесение усовершенствований в организм. Ее разум, подобно губке, впитывал их души. Анализировал их воспоминания. Улучшался, аккумулируя чужой опыт. В нее вливались картины окружающего мира, зарисовки дальних странствий. Тела обучали ее различным языкам и ремеслам.

Сегодня она научилась водить велосипед.

Просто села на него и поехала. Словно всю жизнь провела на скрипучем кожаном седле. Карту она выбросила за ненадобностью – подсознание бородача в мельчайших деталях запомнило этот клочок бумаги.

И вот она под крышей.

Висит, как и сто лет назад. Клетки перестраиваются. Органы модернизируются. Послушные ее воле.

Воле постчеловека.

Сперва она услышала гул. Что-то массивное упало с неба. Нет, не упало. Плавно приземлилось, сопровождаемое странными звуками и запахами.

Девочка привела себя в боевую готовность.

По ее внутренним часам прошло десять минут.

– Эй! – раздался голос у дверей. – Есть кто?

Трое астронавтов следили за каждым движением Семена. Вот он посадил капсулу. Заглушил двигатели. Разгерметизировал шлюз. Вот он неспешно направляется к дому. Достает пистолет. Что-то произносит.

– Почему она все время в доме? – нарушила молчание Кира.

– Кто? – переспросил Денис.

– Девочка.

– Боится, – предположила Марина. – Она же маленькая.

Семен вошел в дом.

– Замолчите, – приказал Денис. – Он внутри.

Девочка вырастила крылья и спланировала на вошедшего человека. Он вскинул оружие, но выстрелить не успел. Ногой девочка выбила пистолет. И повалила его на пол. Вместо крыльев сформировала когтистые лапы. Открыла рот, превратив его в пасть, усеянную рядами клыков.

Пришелец с неба закричал.

Как и сотни гостей до него.

Она вгрызлась в тело. Комбинезон ошметками разлетелся по сторонам. Хлестала кровь, человек дергался в конвульсиях.

Она ела.

С каждым куском мяса в нее проникало знание. О корабле на орбите. О чудовищном пути сквозь черноту. О звездах и других мирах. Об экипаже и его планах.

Девочка осознала, что перед ней открываются бесконечные перспективы. Охотничьи угодья в тысячи световых лет. В нее хлынули миры, исследованные экипажем «Новы». Миры, информация о которых была запечатлена в анналах бортового компьютера.