Книга: Знаки любви - Ян Хьярстад

Впрочем, интересная идея в книге все же есть. Это стремление главной героини Сесилии создать такой шрифт, который сделает любой напечатанный на нем текст совершенным, достигающим глубины души читателя. Сесилия с детства видит в буквах нечто большее, чем просто значки. Для нее знаки - живые, а каждая буква - инструмент: оружие для убийства или же снадобье для исцеления. И однажды - она в этом убеждена - ей удастся создать такой шрифт, что набранный им текст окажется сильнее смерти.

К сожалению, у Хьярстада то ли не было желания, то ли возможности раскрыть эту идею до конца и создать именно книгу, а не текст. В финале повествование становится смутным и скомканным, как будто автор вконец обессилел или же ему наскучило писать. Поэтому нам, читателям, остается только форма. Но эта форма действительно хороша. Уж не знаю, дело ли тут в некой особой разновидности шрифта)) или чем-то еще, но повествование Сесилии с картинами-мизансценами ее собственной жизни обладает запахом, вкусом, объемом. Гранитная пыль в мастерской каменотеса, запах нагретых солнцем сосновых игл, тяжесть свинца типографских литер, вкус хлеба из пекарни, где работает возлюбленный Сесилии - все это реальность, данная в ощущениях. Так что если вы способны оценить текст исключительно в части эстетики, то “Знаки любви” - вполне подходящее чтиво.

Сесилия — дизайнер шрифтов из Осло. Она достаточно необычно воспринимает мир и видит, как мне кажется, чуть больше, чем все мы. И как и все мы, мечтает о большой и настоящей любви. Сесилия работает над новым шрифтом, постоянно ищет вдохновение, потому что верит, что буквы способны изменить мир. Однажды она встречает того самого, пахнущего сдобой и делающего хлеб, с большими нежными руками и умеющего рассказывать удивительные истории. Но так ли велика сила букв? Смогут ли они сделать девушку счастливой или даже оживить любимого?

Прекрасно написано. Очень насыщенный, объёмный текст, но не перегруженный. Ощущается уникальный авторский стиль, талант рассказывать, рисовать образы, делать аллюзии и играть с оттенками.

Очень откликается часть, где главная героиня вспоминает своего деда и его мастерскую по изготовлению памятников. Дедушка — интересный и глубокий персонаж, и, сказать откровенно, понравился он мне больше основных героев с их почти маниакальными увлечениями. Да и любовь у него была самая-пресамая настоящая.

Рекомендую всем ценителям хорошей, тонкой, не однодневной литературы. Хотя мне, например, чуть не хватило полноты основной линии: как я уже говорила, про деда мне читалось более увлекательно.

«Не умирай! Не умирай! Не умирай!». Героиня была зациклена не столько на буквах, сколько на любви, в её понимании это было одно и то же. Все её отношения с мужчинами были нездоровыми, в каждой женщине она видела соперницу, расставания были как под копирку: порча дорогой для бывшего вещи, отчаяние, хандра... и новое призрачное «* * *», озарённое надеждой, которой вскоре будет суждено истлеть. Казалось бы, встретив Артура, она нашла то самое, но нет. Сама история их отношений способна тронуть: волшебная виолончель, рецепты хлеба, зарисовки из жизни, но то, к чему всё это привело... Сесилиа добилась того, о чём мечтала, она смогла создать идеальный шрифт, так ей, по крайней мере, казалось, но какой ценой? Она предала Артура, тут не может быть никаких “но”, и это не столько разозлило, сколько расстроило, потому что она, одурманенная не столько чувствами, сколько мыслями о чувствах, лишь под конец поняла, что как человека она его совсем не знала. Было в этом что-то трагичное, и всё последующее действо с воскрешением меня нисколько не тронуло, точка для меня была поставлена на той скамье под златом опадающих листьев. Она хотела устроить шрифтовую революцию и потрясти людей, ей казалось, что все находятся в стагнации, а меж тем она сама же в ней и пребывала, да и в себе разобраться совсем не могла. Себя бы для начала спасла, дева. «Живи! Живи! Живи!».

«А что, если буквы на самом деле звёзды, уплотнённые до знаков?». Тема букв мне близка, я и по жизни с этим связана, и просто люблю «высекать искры», на меня и египетская иероглифика влияла, и школьная учительница оставила свой след, и “волшебная” перьевая ручка тоже имеется, как и рукописные дневники и письма, – это всё моё, но магии с этой историей несмотря на множество точек соприкосновения не случилось. Я пыталась понять рассказчицу, почувствовать её, но она вызывала у меня одно лишь отторжение, как и всё происходящее на этих страницах; я такое не люблю. Самим текстом я наслаждалась, он идеален и звучен, но всё хорошее было перебито всем тем, что крылось за словом. Впрочем, не всё. Мне понравились истории о дедушке, хотя и было ясно, что вся эта агрессивная зацикленность Сесилии на определённых вещах явно передалась ей от него, и в этом нет ничего хорошего. Сама идея того, что текст чудотворен, до боли прекрасна, и дело не в шрифте, дело в сути, сколько раз лично меня книги буквально оживляли (героиня, к слову, читать не любила, потому и не поняла, что изданная книга обрела популярность не благодаря её шрифту, людям полюбилась украденная ею история). А ещё мне понравились лапки, красные кошачьи лапки, эта удивительная путеводная нить. Возможно, это и есть то самое чудо. Возможно... «Красный след. Живое письмо. Знаки, твердящие „быть”, „быть”, „быть”».