Текст книги "Сны Великого Моря. Алаутар"

Позавтракали в итоге все вместе. Света ждала расспросов, почему ей взбрело в голову присоединиться к честной компании нелюдей, однако никто так ничего и не спросил, даже сияющий искренней радостью Дамард.

– Нам нужен Гаитоэрант, – заявила Марина, после того, как все окончательно проснулись и наелись, – Это сам господин Огонь в чистой своей ипостаси. Он подскажет нам где найти Арикарду, образ мышления у них схожий. К тому же, сомневаюсь, чтобы Гаитоэрант не вылезал из своих владений, возможно, он расскажет нам какие-нибудь новости.

Она окинула задумчивым взглядом слушателей и сочла нужным пояснить:

– Мой старый друг Гаитоэрант долго был человеком, жил в мире людей. В свои владения он вернулся совсем недавно, он очень любопытен и сможет быть нам полезным, если, конечно, настроение у него будет хорошее. И он не простит мне, если я лишу его такого приключения.

– Где ты возьмешь для него тело, хотел бы я знать? – хохотнул Кэрсо-Лас, окинув Свету неприкрыто оценивающим взглядом.

– Нет конечно, – фыркнула Марина, – В живого я его не пущу. То что она сильный маг не спасет ситуацию. Гаитоэрант выжжет и высушит все личное, заполонит тело своими собственными устремлениями, мотивами и сознанием.

Света инстинктивно поддалась назад, прижавшись к плечу Дамарда, очень уж не понравились эти слова.

– Не бойся, – улыбнулась Марина, – У тебя есть собственное «Я». Гаитоэранту нужно пространство, пустота, которую он мог бы заполнить своей силой. В тебе помимо огня мощно проявлены силы жизни и воздуха. То что ты сильный маг само по себе делает тебя недоступной для проникновения в твое тело Гаитоэранта, да и я бы не позволила никогда такому случиться.

– Ну так где тело возьмем? – не унимался Кэрсо-Лас, – Не пустишь же ты в мир людей подлинный Огонь. В таком случае не все ли равно каков будет Армагедон – сгорит ли этот мир или утонет.

– Тело делает вас способными жить в мире людей? – осторожно уточнил Дамард

– Да. Подобные нам рождаются, живут и умирают, не подозревая о собственном могуществе, – кивнула Марина, – по природе своей мы – я и Гаитоэрант, изначальны и не принадлежим миру людей, потому узнали кто мы. Так мы поняли, что нам надлежит вернуться домой. Гаитоэрант вернулся, а я пока тяну время. Собственно, я могу тянуть его миллионы лет без последствий для любого из миров.

– А я так, за компанию тут, – усмехнулся Кэрсо-Лас.

– Кстати, я не знаю до сих пор, где ты нарыл свое собственное тело? – вдруг опомнилась Марина, строго взглянув на супруга.

– Я подобрал его, когда прежний хозяин скончался в автокатастрофе и слегка изменил его по собственному усмотрению, чтоб больше на себя натурального походить.

У Светланы голова шла кругом. Могла ли она когда-нибудь подумать, что будет сидеть на кухне перед телевизором и за чашкой чая обсуждать «где лучше взять тело».

– Можно пойти в больницу, в отделение для тяжелых больных и подкараулить, когда кто-нибудь помрет, – Марина недовольно нахмурилась, – нет, там родственники, врачи, всем мозги не замутишь, обязательно кто-нибудь заметит, что умирающий сбежал. Это оставим на крайний случай.

– Тогда в психушку? – довольная улыбка змия искусителя пробежала по губам Великого Ветра, – Сама говорила, что некоторые шизофреники – это живые порталы в иные миры.

– Один на сотню, – буркнула Марина и, поколебавшись, призналась, – Я знаю один такой экземпляр, в Самаре, когда практику проходила, в интернатуре, встречала. Еще один здесь, но его достать сложнее, психушка понтовая, для категории VIP.

– Поправьте меня, если я не поняла, вы не люди, но в телах людей, при этом у вас есть собственный облик, похожий на человеческий, но в нем вы здесь пребывать не можете, так, как это опасно для целого мира? Но тогда как быть с тем, что у вас есть родители? – Света решила все выяснить до конца и больше не возвращаться к этому вопросу.

Марина ничуть не рассердилась на ее непонятливость, кивнула и, тщательно подбирая слова, принялась объяснять:

– Этот мир, так же как Изначальный и мир Дамарда не мог бы существовать без сил Воды, Огня, Воздуха, Живой и Мертвой материи и Эфира. Однако мы – проводники этих сил, часто не подозреваем, что что-либо проводим, силы ведут нас, контролируют нашу судьбу, ей достаточно того, что мы есть. Многие века мы существовали лишь в качестве проводников и лишь несколько лет назад я и Гаитоэрант узнали, что мы и есть представители подлинной изначальной силы, то есть берущей начало совсем в ином мире. Кстати, хочу сразу предупредить, помимо тех трех миров, о которых ты знаешь, есть еще куча других.

– Так вы и Гаитоэрант родились и выросли здесь? – Света никак не могла перейти на «ты».

– Да, но после того, как я узнала, кто я есть, я получила контроль над силой и теперь назвать меня человеком можно лишь с большой натяжкой. Я не старею, я неуязвима в плане травм и болезней, Гаитоэрант же вернувшись домой, в свои пределы, оставил свое здешнее тело здесь и оно умерло в тот же год.

– Как интересно! – глаза Дамарда восторженно блестели, – Вы возьмете нас искать подходящее тело для господина Гаитоэранта?

– Кстати! – Марина прищелкнула пальцами перед его носом, – При господине Гаитоэранте о схожести тафов и некоторых людей ни слова! По крайней мере, пока не уйдем в Изначальный мир, ясно? Я не хочу, чтобы он вздумал заниматься здесь евгеникой, не хочу цапаться с ним по мелочам, – закончила она, будто бы уже ни к кому не обращаясь.

Дамард согласился, и хоть и не понял смысла запрета, переспрашивать и уточнять ничего не стал.

Через пару часов, сложив все необходимые вещи, которые Кэрсо-Лас уменьшил до кукольных размеров, собрались на кухне. Только корзинка с кошками осталась в своем истинном виде, их также решено было взять с собой.

– Я перенесу нас в парк перед больницей, – объявила Марина, – держитесь рядом друг с другом.

Кэрсо-Лас взял под руку Светлану, Дамард взял ее за другую руку и подхватил корзинку с безмятежно наблюдающими за происходящим представителями семейства кошачьих. Марина приобняла мужа за пояс и в следующую секунду вся компания стояла посреди широкой асфальтированной аллеи. По обочинам еще лежали горы грязного снега, голые корявые ветви деревьев низко нависали над головами, в воздухе пахло прелыми прошлогодними листьями и сырой землей. Парк казался запущенным и пустым. Вдалеке виднелось старое здание из красно-коричневого кирпича, от него веяло безнадегой и тоской, буквально разлитой во влажном, саднящем горло воздухе.

– Идем, – позвала Марина и повела всех в противоположную от жуткого здания сторону.

Скоро дорога сделала крутой поворот и перед глазами предстал более современный корпус с широким крыльцом и несколькими машинами у входа. На некоторых окнах красовались решетки, что не придавало зданию привлекательности – массивный, мрачный под стать нерадужному пейзажу вокруг, каземат.

Света невольно представила пациентов, находящихся на излечении. Как тут вылечишься, если от одной обстановки хочется удавиться.

В вестибюле унылого вида вахтерша в сине-зеленом халате и импозантном платке тюрбане на голове коротала время за вязанием, слонялся из угла в угол позевывающий охранник и две молодые девушки в белых халатах жевали чебуреки, сидя у окна. По виду студентки, сомнительно, чтобы у персонала этой клиники в ходу было выглаживать волосы и ходить на шпильках. Все, как по команде, обернулись на звучный «чпок» захлопнувшейся за посетителями железной двери и, как ни в чем не бывало, продолжили свои нехитрые занятия, будто ничего необычного не заметив.

Марина высоко подняла над головой руки, из кольца на безымянном пальце лилось неоново-синее сияние, заполонившее все помещение.

– Молчите только, – предупредила она, уверенно двинувшись по больничному коридору.

Эта больница отличалась от всех когда-либо виденных Светой. Кабинеты врачей располагались в одних коридорах, с высокими окнами, без всяких решеток. Здесь вдоль стен стояли удобные диваны и кадки с декоративными пальмами. Коридоры с палатами пациентов отделялись от врачебных кабинетов закрывающимися на ключ дверями. Они беспрепятственно прошли мимо десяти врачей, в упор их не замечавших, поднялись на четвертый этаж. Марина вдруг поймала за рукав солидного мужчину по виду ничем не похожего на врача. Белый халат был накинут на плечи, поверх самой обыкновенной повседневной одежды, если бы не этот халат то врача в нем точно никто не опознал бы. Вот только глаза были весьма своеобразные – холодные и оценивающие.

– Добрый день, коллега, не подскажите где найти Бахрунину Валентину? – мило улыбнулась Марина, выступив вперед из окружавшего ее синего ореола.

От неожиданности мужчина странно дернулся, губы сложились в неприязненно – саркастическую улыбку, но взглянув на собеседницу, он как будто струхнул, глаза округлились, от лица отлила кровь, его будто пригвоздили к полу. Марина недовольно поморщилась и провела рукой перед его лицом. Выражение испуга исчезло, морщины разгладились.

– Где Бахрунина Валентина? – нетерпеливо повторила она.

– В одиннадцатой палате на третьем этаже, – широко улыбнулся врач.

– Спасибо, свободен, – Марина вновь отступила назад.

Врач тряхнул головой, удивленно огляделся по сторонам и, как ни в чем не бывало, заспешил по своим делам. Странная процессия в полном молчании спустилась на этаж ниже, миновала «врачебный» коридор, остановившись у закрытых дверей женского отделения.

Кэрсо-Лас постучал пальцем по замку и тот защелкал в нужную сторону. Едва дверь открылась, в нос ударил омерзительный, ни с чем не сравнимый запах. Света прикрыла нос, с беспокойством взглянув на Дамарда. Тому сделалось явно нехорошо, бронзовый загар куда-то пропал, на бледном лице полыхал лихорадочный румянец, глаза неестественно блестели. Она сильнее сдавила его руку, в ответ он лишь благодарно улыбнулся.

– Скоро уже, потерпите, – не оборачиваясь, прошипела Марина.

В коридоре никого не оказалось, видимо, их визит пришелся на время тихого часа. Из туалета показалась швабра уборщицы, старательно намывающий совершенно чистый, даже блестящий пол. Вокруг царили хлорированная чистота и порядок. Тогда откуда же этот запах, от которого в желудке бесновался съеденный завтрак?

Дверь одиннадцатой палаты также закрывалась на ключ, естественно, это не остановило посетителей.

– За мной? – захихикала сидящая с ногами на кровати старушенка в розовой ночной рубашке, – Какая встреча! Громовержец Зевс пожаловал! А кто это с тобой? – она захлопала в ладоши, – На Олимп меня заберите! Всегда знала, что Европой мне уготовано стать, – она картинно откинула одеяло, оголив худые морщинистые коленки.

– Спать! – фыркнула Марина.

«Европа» неловко повалилась на подушки.

– Это она мне что ли? – засмеялся Кэрсо-Лас.

– Угу, читал же мифы мифы Древней Греции. Как углядела только нас!

– Талант, – хмыкнул он, оглядываясь по сторонам.

В палате помимо ожидавшей своего Зевса красотки обитали еще две женщины – одна совсем молодая, но немытая и нечесаная обгрызала ногти, читая пустой лист бумаги, другая лет сорока лежала с открытыми глазами и выглядела бы вполне нормально, если бы не блаженно отсутствующее выражение лица.

– Валентина? – Марина присела на краешек кровати предварительно заставив читательницу пустого листа уснуть.

– Что ты хочешь? – пациентка не повернула головы, глаза остались широко распахнутыми.

– Видеть Гаитоэранта, – голос Марины неузнаваемо изменился, став мелодично-певучим и гулким.

– Вах! – Валентина вдруг поднялась, преобразившись на глазах. Русые волосы стали черными, глаза засверкали живыми озорными искорками, – Неужели ты вспомнила обо мне? – голос же определено стал мужским, – Я рад тебя видеть!

Валентина и Марина бросились друг другу в объятия.

– Нет! Только не вздумай говорить, что ничего лучшего ты для меня не нашла, – спустя минуту всполошилась Валентина ощупывая себя со всех сторон.

– Не капризничай, нам нужна твоя помощь.

– Не буду я больше женщиной, хватит! – в глазах полыхнули красноватые языки пламени, – Я к твоим услугам, но не на таких условиях.

– Гаитоэрант, ну пожалуйста, – Марина прикусила губу.

– Найди мне нормальное тело, дальше все, что угодно, – отрезала Валентина и враз обмякла, глаза потухли и ввалились, волосы вернули себе первоначальный цвет, а сама она вновь опустилась на кровать, застыв в той же позе, в которой они ее застали.

Дамард охнул и рухнул на колени, уронив корзинку с кошками, Света испугано метнулась к нему, но Марина ее опередила.

– Собери всех и встретимся в парке, – крикнула она, растворяясь в воздухе вместе с аркельдом.

Кэрсо-Лас пожал плечами, осторожно поднял кошачью корзинку, из которой его определено обругали на кошачьем языке (настолько возмущенным показалось «мяу» и, слегка коснувшись руки девушки, перенес ее на аллею у старого красно-коричневого корпуса.

Марина и Дамард сидели на поваленном бревне, считавшемся здесь скамейкой. Тот шумно втягивал ртом воздух, будто выброшенная на лед рыба.

– Что случилось? – спросил Кэрсо-Лас, поставив на бревно корзинку с кошками. Маркиз воспользовался моментом, переместился на руки к хозяйке.

Света присела рядом с Дамардом.

– У нашего друга повышенная чувствительность к некоторым проявлениям людской сущности, – улыбнулась Марина, – Этот запах – продукт нарушенного обмена веществ в организме больных шизофренией, к тому же лекарства, которыми их лечат выделяются через кожу. Когда я проходила здесь практику, то мучилась с халатами. Жуткое дело, запах въедается во все ткани, обивку мебели, даже в письменные принадлежности.

Дамард обнял Светлану и глухо заговорил:

– Это нельзя вылечить. У этой женщины внутри пустота, это просто сосуд без содержимого. Когда господин Гаитоэрант ушел, эта пустота начала подбираться ко мне.

– Тебя надо учить закрываться, – хмыкнула Марина, но, поразмыслив, покачала головой, – Ты сказал, подбираться?

Дамард кивнул.

– У меня возникло искушение поделиться с ней своей силой. Я знаю, этого делать нельзя и я закрылся вовсе, а это проще всего сделать лишившись чувств. Глупо, знаю…

– Нет, нет, совсем не глупо, – озадачено сдвинув брови перебила его Марина, – Все верно. В теле Валентины с рождения обитал какой-то дух, по каким-то причинам он ушел, вроде в ее анамнезе значится какое-то изгнание беса или что-то в этом духе, я не помню толком. Так или иначе, суть исчезла, а оболочка осталась и она готова заполнить себя любой силой, она жаждет этого. Для Гаитоэранта идеально, но видите ли, ему подавай мужскую фактуру.

Кэрсо-Лас с трудом подавил смешок..

Света достала из корзинки жалобно смотревшего на нее котенка, завернула в шарф и посадила запазуху. Саня довольно заурчала.

– Ну, что, придется испробовать второй вариант, – вздохнула Марина, – Посидите здесь, одна я быстрее управлюсь.

– Удачи, – хохотнул Кэрсо-Лас, протянув руку разлегшемуся на коленях у Марины коту. Тот нехотя принял приглашение, с комфортом расположившись на его плече, – Коктейльчику бы еще сюда, – мечтательно улыбнулся Кэрсо-Лас.

– Я куплю по дороге, – заверила его Марина и исчезла.

Свету одолел смех, смех оказался заразным.

– Нет, в самом деле, мир людей неплох, но слишком здесь много условностей, – смеясь, пожаловался Кэрсо-Лас, – Я могу летать, я могу просто влететь в окно, мне это было бы приятно, но я поднимаюсь на лифте или появляюсь прямо в квартире, потому что меня не должны видеть летающим. Кому какое дело, как я прихожу к себе домой…

– Прихожу, от слова ходить, – хихикнула Света, – Согласна, несправедливо, чертовски тяжелая у вас жизнь.

– Маркиз сказал, что по квартире вы можете летать сколько вам заблагорассудится, но вы ведь предпочитаете ходить по полу, – подал голос Дамард.

– Скажи этому всезнайке, я могу устроить ему полет по квартире.

Маркиз предупреждающе выпустил когти на передних лапах, вцепившись в его пальто. Дамард вновь засмеялся.

– Он протестует и требует, чтобы вы уважали его право быть котом, которому надлежит ходить по ровной поверхности.

– Я думала, вы тоже понимаете кошачий язык, – заметила Света.

– Нет, только те, в ком развита способность чувствовать суть окружающего на уровне сознания. Это свойство воды, – пояснил Кэрсо-Лас, – хорошо, что я не понимаю его кошачьих премудростей, иначе давно летал бы он по квартире вверх лапами.

Маркиз с достоинством отвернулся, однако с плеча обидчика так и не слез.

К Дамарду вернулся его естественный цвет лица, из глаз исчезла паника. Он вновь казался веселым и беззаботным.

– Как твоя рука? – спросила Света, когда дотронувшись до его запястья заметила скользнувшую по его губам задавившую стон судорогу.

– Арвирнянки нет. Утром я разбередил рану, не хотел чтобы образовался такой же шрам как на ноге, заклинанием зашить сумел, но без арвирнянки болеть будет долго, хоть шрама и не останется.

– Скажи Марине, – зевнул Кэрсо-Лас, – она быстро вылечит. Без всяких там арвирнянок.

Посредине пустой дороги материализовались двое – Марина под руку с высоким брюнетом лет тридцати в пижаме, тапках и форменной куртке с надписью «охрана» во всю спину. Прямые черные волосы до плеч, красивое лицо с тонкими чертами, черные блестящие безумством глаза на дне которых сонно подрагивало пламя, красиво очерченная жесткая линия губ, растянутая толи в иронической усмешке, толи в капризном притворстве. Он манил и притягивал к себе одним взглядом, казался непосредственным, искренним и великодушным, при этом грозным и опасным

– Ты не помнишь меня, засранец? – улыбаясь во все тридцать два белоснежных зуба, осведомился он, протягивая руку Кэрсо-Ласу

Тот также улыбнулся и, ответив на рукопожатие, виновато пожал плечами.

– Этот нехороший редиска сослал меня в мир людей, – пояснил он в ответ на удивленные взгляды Светы и Дамарда, – но, оказавшись теперь в моей шкуре, даже думать об этом забыл.

– Все еще злишься? – сокрушенно вздохнул Кэрсо-Лас.

– Еще чего, ты этого не стоишь, – фыркнул Гаитоэрант, оглядываясь по сторонам.

Марина протянула Кэрсо-Ласу банку с алкогольным коктейлем, незаметно подмигнув. Тот щелкнул пальцами и импозантный наряд бывшего пациента психушки превратился в тривиальный – джинсы и обыкновенную кожаную куртку, а на ногах вместо тапочек оказались кроссовки.

– Э, нет, так не пойдет, иллюзия не греет, я не мерзну, но дело принципа, знаешь ли, – безапелляционно заявил Гаитоэрант, критически осматривая свой новый облик.

– Ладно, купим что-нибудь, – фыркнула Марина, открывая банку пива, – Будешь?

– Будешь! – Гаитоэрант с видимым удовольствием выхлебал половину, – Вот за это я люблю жизнь! – он глубоко вдохнул холодный влажный воздух и впервые взглянул на притихших Дамарда и Свету с интересом, от которого им стало не по себе.

Свету окатило волной дурманящего тепла, сопротивляться которому не хотелось, несмотря на все предостережения рассудка, страшащегося даже близко подпустить мысль о возможности такой «близости» с изначальным огнем. Дамард стиснул зубы, взгляд обратился во внутрь, он снова побледнел.

– Прекрати, – Марина толкнула приятеля в бок, – мальчишка силен, но смертен.

– Серьезно? – присвистнул Гаитоэрант, подойдя ближе, – Ты смертный?

Будто в ответ Дамард охнул и завалился за бревно, потеряв сознание.

– Черт побери, прости пожалуйста! – Гаитоэрант помог Свете, с которой в миг слетел всякий дурман, поднять его и привести в чувство.

– Прости, я думал ты не человек, в людях я такой силищи отродясь не видел, – Гаитоэрант действительно раскаивался, по крайней мере, выглядел виноватым, – ты такой щит создал…

Дамард попытался что-то ответить, но не смог, устало прикрыл глаза. Марина присела на корточки рядом с ним, положила одну руку ему на лоб, вторую на пульс.

– Он чуть не кончился на этом своем щите.

– Ну я же нечаянно! Честно слово, не знал!

Света упала в обморок.

* * *

Очнулась она в светлой комнате и первым, что она увидела перед собой было лицо Гаитоэранта.

– Извини, я был человеком, знаю какого чувствовать себя беспомощным. Это было жестоко и глупо с моей стороны. С твоим другом все в порядке.

Света села на диване, мутный взгляд обшарил окружающее пространство, восстанавливая в памяти картину произошедшего. Они вновь оказались дома у Ветра и Моря, в той самой спальне, где ночевали с Дамардом.

Дамард лежал на кровати и, судя по спокойному глубокому дыханию, крепко спал. На коленях у Гаитоэранта лежал свернувшись калачиком и громко мурлыча Маркиз. Саня сидела на спинке дивана, недоуменно уставившись на нее. Марины и Кэрсо-Ласа в поле зрения не было.

– Если честно, я не поняла, что случилось, – Света потерла гудящие виски. В глаза будто песка насыпали, они отказывались открываться как должно.

– Я хотел соблазнить тебя. Подумал, если уж я в теле живого, почему бы не воспользоваться его преимуществами, – улыбнулся Гаитоэрант и, кивнув на Дамарда, продолжил несколько тише, – Он моментально раскусил мой хитрый план и напал на меня на энергетическом уровне. Это чистое безумие со стороны смертного, но к его чести я не понял, что он смертный. Думал представитель стихии воды, я решил с ним поиграть, а он чуть в ящик не сыграл. Мари сказала, он сын наших общих знакомых. Это, конечно, многое объясняет, – хохотнул он, почесывая за ухом Маркиза.

– Почему мы вернулись? – вдруг опомнилась Света, окончательно пройдя в себя, – Разве мы не должны как можно скорее отправиться в Изначальный мир?

– Извини, – вновь покаянно вздохнул Гаитоэрант, – Из-за моей дурацкой выходки твой приятель не то, что куда-то отправиться, встать до утра не сможет, придется повременить.

Света смотрела на его тонкие пальцы, перебирающие кошачью шерсть. Кот на его коленях безмятежно дремал, видимо, не ощущая для себя никакой угрозы.

Где-то в квартире хлопнула дверь. Гаитоэрант осторожно переложил кота на диван и хитро подмигнув девушке, вышел из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.

Света сняла пальто и присела на кровать рядом с Дамардом. Никому не пришло в голову снять с него верхнюю одежду. Однако, когда она только растегнула на нем пальто, Дамард съежился будто от ледяного ветра. Его руки походили на ледышки, несмотря на то, что в комнате было не меньше 25 градусов тепла. Света обняла его, прикорнув на его плече. Спустя пять минут Дамард начал согреваться, руки потеплели, из тела ушла дрожь. Света тоже пригрелась, глаза воспользовались ситуацией, закрылись сами собой. Она почти уснула, когда Дамард, проснувшись, слегка сжал ее плечо. Света широко зевнула и, убрав с его лица волосы, заглянула в глаза.

– Как ты?

Ответ был перед глазами – синие веки, усталый больной взгляд, запавшие щеки, противоестественная бледность. Слабая улыбка тронула уголки губ, но на то, чтобы ответить что-то, сил у него не хватило.

– Все в порядке, Гаитоэрант уверяет, что сожалеет…

Дамард закрыл и вновь открыл глаза, давая понять, что знает об этом.

– Отдохни, – Света провела ладонью по его гладкой щеке, осторожно поцеловав в висок.

– Останься со мной, – едва слышно пробормотал он, прежде чем вновь провалиться в сон.

Безумие. Чистой воды безумие и пути назад уже нет. Света поспешила выбросить тревожащие мысли из головы. Будет лишь то, что будет, судьба столкнула ее с событиями, от которых следовало сойти с ума и успокоиться, но подобная перспектива не входила в ее планы. Значит нужно расслабиться и хотя бы попробовать получить удовольствие.

– Идем, поедим, – позвала ее Марина, чуть приоткрыв дверь, – никуда он не денется.

– Я не голодна.

– Не болтай. Накрой его одеялом, с ним все в порядке, ему надо просто отоспаться.

Поколебавшись, Света последовала совету. Есть действительно хотелось, а Дамард хоть и неважно выглядел, пребывал вне опасности.

Поужинали втроем. Гаитоэрант изъявил желание «побродить» по городу и вернулся только под утро. От новенькой куртки за 500 баксов тянуло сладким кальянным табаком и несколькими видами женских духов. Судя по всему, Великий Огонь отдохнул по полной программе.

В ту ночь сгорел популярный среди золотой молодежи ночной клуб. Жертв не было, спаслась даже случайно оказавшаяся там собака. Гаитоэрант категорически отрицал свою причастность, несмотря на то что где-то сподобился разжиться клубной картой и фирменной пепельницей с эмблемой этого клуба.

Марина и Кэрсо-Лас также не ночевали дома, гуляли по океанскому побережью где-то в Новой Зеландии. Кошки дрыхли на хозяйской кровати, Света слонялась из угла в угол, не зная куда себя деть. Злость то закипала, то остывала, сменяясь тревогой и усталостью. Злилась на себя – за безрассудство, малодушие, на обстоятельства за их бредовость, на прошлое за его никчемность, на будущее за его бесперспективность, на всех и все разом. Дамард спал, не подозревая о ее душевных метаниях.

На рассвете усталость вытеснила собой все прочие переживания и ощущения. Света заснула сидя за столом на кухне с бокалом вина в одной руке и фисташкой в другой. Набитая окурками пепельница стояла почти перед носом, но раздражающий запах не мешал сну, полному сумбурных отрывочных детских воспоминаний.