Текст книги "Зимородок"

Constructivism

Proof by construction is the path

That God Himself has set in math.

To prove that chaos can be transformed

Into a world, the world was formed.

A choir of angels came to be

Singing: “Hosanna! QED!”

But man, a thing of clay and dust,

Had little wit and too much trust.

Soon he was fooled and led astray.

And we, his children, to this day

Remain a weak and bounded race.

Induction for the finite case

Is all we do, till in the end

Each one must meet the final N.

But there is yet a baser proof.

It’s branded by a fiery hoof.

Proof by negation seeks to alter

The very truth. And should you falter,

And in your pride or desperation

Seek to invoke the dark negation,

Repent! Or you should ever rue

Your “Let the opposite be true”.

Double Negative

It is like a sword that wounds, but cannot wound itself…

Zenrinkushu translated by R. Blyth

Nothing is certain.

Nothing can be guaranteed.

Not even nothing.

American Gothic

She dressed properly,

She spoke quietly,

She loved modestly,

She died peacefully.

Harmless, humble,

God's lamb…

Damn!

Supernova

Loss drives concealed love

To go supernova.

It blows its cover

With a flood of blinding light.

It bursts out,

Piercing space with rays of radiation.

It screams and screams,

Pressing hard against the walls of reality,

Pushing apart the boundaries

Of the universe.

Trees dreaming in winter

In deep winter the sleeping trees

Dream of branching out,

Spreading wider

Than the reach of their earthly life.

Their roots drink in the stillness that pools

Beneath all layers of the ground.

Their crowns bloom with constellations.

They hum and sing with winged beings

Who are tinier than the smallest insect,

Greater than the largest bird.

They drop their luminous fruit

Into the stream

That flows far beyond

The shores of the known world.

Soap bubble

God as a soap bubble:

Water, breath, form.

Sublime, radiant,

Evanescent, eternal,

Emerging again and again,

Beguiling the senses

With rainbow illusions,

Holding the light of existence

With perfect clarity.

Kingfisher

Indigo and russet dandy,

Fearless diver,

You plunge from a tree

Into a stream;

Burst from the water

Into the sky.

Hungry hunter,

You snatch living quicksilver

From the swift current.

In your sharp beak

Quivers my soul.

Глина
Стихи на русском языке

Глина

Как луч, преображённый витражом,

Как воздух, в слово перекованный в гортани,

Душа желает влажной глиной стать,

Во всём покорной всемогущей длани.

Пускай пройти придётся сквозь огонь,

И век служить, и не копить заслуг,

Она желает и творит себе сама

Предназначение, и гончара, и круг.

Узор

Торговцы счастьем, продавцы спасенья

Лукаво зазывают: «Выбирай —

Душа иль тело, вечность иль мгновенье,

Там в ад дорога, тут тропинка в рай».

Но, страха и надежды не тая,

Познает дух, уверится сознанье:

Единой нитью по канве небытия

Расшит живой узор существованья.

Элементы

Геоцентрическая космология Аристотеля включала предположение, что вокруг центра Вселенной расположены последовательно сферы четырёх элементов в порядке уменьшения их тяжести – земли, воды, воздуха и огня; выше их расположены небесные сферы.

Из Википедии

1. Недра

В недрах, в сумеречной пещере,

Густ медвежьего логова дух.

Там не логика, и не логос,

И не зренье, а ощупь и нюх

Постигают древние корни,

Познают первозданный секрет,

Без которого ни разуменья,

Ни прозренья, ни логоса нет.

2. Сообщающиеся сосуды

Через кровь вода проходит и через лёд,

Помнит и соль пучины, и облака лёт,

Сплетает в толще молчания сеть корней,

Беззвучно друг с другом шепчущихся на дне,

Где, кажется, нет ни движенья, ни счёта дней.

Где, кажется, неколебима твердыня камней.

Вода размывает стену меж «да» и «нет»,

Встречает мрак отраженьем и радугой свет.

Поит весенним небом земную грязь

Сообщающихся сосудов живая связь.

3. Зимородок

В мире не так уж много птиц, нуждающихся сразу в трёх стихиях – водной, земной и воздушной. Зимородок – из таких.

Из Интернета

Зимородок,

Весёлый маленький франт,

Бесстрашный ныряльщик

С земли в воду,

Из воды в воздух,

Недолговечный ловец

Серебряных рыбок,

В твоём клюве

Трепещет моя душа.

4. Игра в бисер

Из речи зачерпывать пригоршни слов и созвучий

И капли нанизывать на паутинные сети —

Двойник, антипод, собеседник, у этих излучин

Так в бисер играть мы учились с тобой на рассвете

И мнили, что день бесконечен, что мы неразлучны.

Давно, так давно… но сплетения зыбкие эти

Сверкают в закатных лучах среди сонных соцветий.

А всё остальное лишь судеб развилка, лишь случай.

5. Сад

Я хочу, чтобы все вошли в рай.

Тата Гаенко

Смертному в смерти не усомниться.

До золы, костёр, догорай.

Моя душа не умеет молиться

И не ищет дороги в рай.

Но если ты за меня попросишь,

Буду рада молитве твоей.

Пусть из забвенья на миг возвратится

Имя моё. На твоей странице

В дальнем саду быстрой тенью птицы

Промелькнёт за сплетеньем ветвей.

«Оставь, оставь… Что было, то прошло.…»

…Это была главная церковь Лиссабона. Землетрясение 1755 года, вызвавшее пожар, уничтожило большую часть монастыря, его церковь и библиотеку. Разрушенную церковь решили не восстанавливать. Эти благородные руины можно осмотреть за 3.50 € с 10 до 18.00.

Из Интернета

* * *

Оставь, оставь… Что было, то прошло.

Что не было, тому уже не сбыться.

Пытаться подсчитать добро и зло —

Напрасный труд.

     …Взмывает в небо птица

Над остовом готического храма.

Не здесь, а в Лиссабоне. Не сейчас,

А в памяти.

     Всё остальное – рама,

Стремленье заключить и подровнять

Безмерное.

     …Премудрый свинопас,

Который тщится сделать состоянье

На перлах, свиньям брошенных, смешней

И бестолковей всех своих свиней.

Двойник заслуженной награды – подаянье.

В дарёной жизни не считают дней.

Круг

Что же, любовь, всё зовёшь ты, всё ищешь

То в небе своё божество, то в толпе?

Алхимик, школяр в фолиантовой чаще,

Усталый паломник на горной тропе,

Пути не найдёшь, не услышишь ответа

И тень не поймаешь, лови не лови.

Нет тайны иной, нет источника света

Иного, чем тот, что трепещет в любви.

Кантата

Словно музыка Баха,

Спокойна и высока

Летнего вечера синь

Над тихим сумраком сада.

Звёзды и светляки

Мерцают над влажной травой,

И благодарна душа

За тишину и прохладу.

И благодарна душа

Творцу, которого нет,

За то, что небытие его

Сокрыто от взора,

Что звёзды и светляки

О Боге всю ночь говорят,

За то, что причастна она

К безмолвному их разговору.

Молитва плотоядному божеству

Не расставляй мне силки,

Не заточай меня в клетку.

Не губи моего птенца

До меня.

Не руби обжитую мною ветку.

В осеннем лесу на закате дня

Высмотри, подкрадись,

И да будет стрела твоя меткой.

Душа
Триптих

1. Тайком от разума

Сквозь шум и хаос,

Задыхаясь и спеша,

Расслышишь

И признаешь понемногу,

Что молится озябшая душа

Тайком от разума

Низверженному Богу.

2. Прозренье

Душа, не верящая в Бога, —

Нагая, смертная душа.

Её не манят песни рая

И муки ада не страшат.

Ей некуда нести молитвы:

Смиренье, благодарность, лесть.

Она в пути своём бездомна.

Ей сострадание и честь

В ненастье служат маяками.

Она живёт в последний раз.

И пусть прозреньем озарится

Весь путь её в предсмертный час.

3. Свобода

Душа печальна и пуглива,

Нежна, насмешлива, беспечна,

Мудра, бесхитростна, лукава.

Со смертным телом неразлучна,

С ним смертна.

Век свой быстротечный

Познав, приняв, она свободна,

Светла, неповторима, вечна.

Жасмин

Весенняя душа в больном, согбенном теле,

Жасминная, цветущая душа,

Как ты утомлена, как ты близка к пределу

И как благоуханно хороша!

Молчанье

Обряд принятия молчанья

Печален.

Молчалив обряд

Печали.

Предрассветной ранью

Теней неторопливый ряд

Скользит меж темнотой и светом,

Меж сном и явью.

Не спеши

Облечь в слова, в дневные мысли

Посланцев призрачных души.

Зеркальная симметрия

Если Бог создаёт человека

По своему образу и подобию,

То Бог многообразен и изменчив:

Женщина, мужчина,

Младенец, девушка, старик.

Если человек создаёт Бога

По своему образу и подобию,

То Бог противоречив и разнороден:

Отец, мать, судья,

Сестра милосердия, палач,

Самодержец, пастух, поэт.

Молоко и кофе, горечь и сладость

Смешаны по-разному в разных чашках.

Одно постоянно и неизменно:

Уязвимый и конечный создаёт слово,

Отделяющее темноту от света.

Познавший свою смертность

Становится творцом.

Дары звездочёта

Посвящается Елене Касьян

1. Слова

Крыши присыпало снегом, как стрептоцидом.

И кажется, что вот-вот всем должно полегчать.

Елена Касьян

«Крыши присыпало снегом, как стрептоцидом.

И кажется, что вот-вот всем должно полегчать».

По ниточке этих слов я карабкаюсь к дальнему свету.

У них я учусь стихами не говорить, а молчать.

2. Хлеб

…у памяти не было веских причин

нас кормить от души воробьиным усушенным хлебом…

Елена Касьян

Без крошек птичьего хлеба

В сытости нет утоленья.

Асфальт городской был бы мёртвым,

Если бы не воробьи.

Душа благодарна за россыпь

Воробьиного угощенья —

Слова любви и печали,

Простые строки твои.

3. Метель

Смотри, как перевозят снег

В небесной лодке…

Елена Касьян

Небо придумывает снежинки —

Созвездия, рои, кружевные вихри

Бессчётных танцовщиц, мотыльков, соцветий.

У каждой, у каждого есть миг рожденья,

Свой путь, своё место, своя кончина,

Заветное, неповторимое имя,

Строка на тайных, вечных скрижалях.

4. Свет

Мы войдём в этот свет, в этот год,

           в этот белый предел…

Елена Касьян

На обледеневшей крыше

(О, как высоко, как страшно!)

Звездочёт разгребает,

Как первый снег, облака.

Приподнявшись чуть выше,

В ладонь собирает неспешно

Созвездья… Не оскудевает

Дарящая звёзды рука.

«Не зверь, не человек, не бог…»

* * *

Не зверь, не человек, не бог…

Но кто-то смотрит вслед,

Высвечивая дальний путь

Сквозь толщу миль и лет.

Сквозь ночь, сквозь штормовую мглу

Мне вдруг издалека —

Луч взора этого как знак,

Как проблеск маяка.

Не зверь, не человек, не бог…

Но знаю – выйдет срок,

И прочитавший тайный смысл

Всех дел моих и строк

Заглянет прямо мне в глаза

И подведёт итог.

Исход из центра Сансары

Ты же бог

Или демон, что однофигственно…

Тата Гаенко

1

Вылупиться из скорлупы своего я.

Не нарекать своё отражение

Ни демоном, ни богом.

Обнаружить, что предназначение зеркала —

Пускать солнечных зайчиков.

2

Река, и солнце, и деревья.

В движении – вода, и свет, и листья.

Рябь отражений серебрит изнанки листьев.

И ветви шелестят, колеблют блики,

Играя светом на поверхности воды.

«Не там и не тогда – сейчас и здесь…»

* * *

Не там и не тогда – сейчас и здесь.

Не то, что быть могло, а то, что есть:

Ладонь открытая и вольное дыханье.

На полпути между твореньем и творцом

Конец с началом сомкнуты в кольцо,

И молнией – мгновение познанья.

«Скажи, откуда это воспоминанье…»

* * *

Скажи, откуда это воспоминанье:

Взмах, толчок, упругость под плавником.

Движение вверх, вода омывает жабры,

Мерцанье чешуйчатых тел – идём косяком.

А может быть, правы индусы и все мы – скитальцы,

Кочуем из жизни в жизнь, из сюжета в сюжет?

Скажи, что снится тебе?

Железные цепи,

Браслеты из львиных когтей, белоснежность манжет…

Но, значит, всё-таки руки? Меняются только

Костюмы да реквизит – то стилет, то стило.

А мне всё чудится снег, морозящий лапы,

И свет предвечерний, ложащийся на крыло.

Свет

У Ангела крыла

Обожжены…

Наталья Мурадова

Не веруя, верю лишь вере твоей.

Под свод не ступив, я стою у дверей.

Я странник здесь, а не паломник.

Но видит душа и запомнит

В молитве воздетые руки свечей,

Над ними простёрты ответом

Крыла небывалого света

В дыму золотом опалённых лучей.

«До ночи донести набухшие глаза…»

* * *

До ночи донести набухшие глаза,

Сдавить до темноты звериный вой тоски.

А там уж вскрыть сосуд отточенным серпом.

Пусть хлещет чёрный ток на звёздные пески,

Пусть молится душа, кощунствует язык —

Бог ночи тугоух и ко всему привык.

«Ослепший разум следует покорно…»

* * *

Ослепший разум следует покорно,

Душе поверив.

Недогадливый слепец

Не ведает, что поводырь

Незряч и претендует на бессмертие.

…А впрочем,

Короче путь, зато богаче счастьем.

Пределам горизонта неподвластный,

На слух, на вкус, на ощупь

Мир – прекрасен.

Пляска

Этой ночью ты зажгись, ты спляши,

Огонёк, на белой свечке души.

Тьма предзимняя безлунна, длинна.

Не робей, пляши, огонь, у окна.

Ты маши своим атласным платком

Перед чёрным неподвижным зрачком

И задорным золотым язычком

Со своим зеркальным спорь двойником.

Не жалея воска белой свечи,

Ты отплясывай в кромешной ночи.

Без усталости, без страха, без сна

До зари пляши, огонь, у окна.

Солнцеворот

В ночь зимнего солнцестоянья

Не верится в солнцеворот.

Груз тьмы придавливает веки,

От холода немеет рот.

Но ловит ухо, как под снегом

Во сне шевелится трава,

И мир во мраке приникает

К сосцам набухшим божества.

Дикие гуси

Владимиру Шнейдеру с благодарностью за «ясную воду» из «Антологии дзенских фраз»

Дикие гуси не стремятся отбрасывать тень,

а вода не стремится хранить отраженье.

«Антология дзенских фраз»

1

Как пронзительна

Осенняя перекличка гусей!

Острокрылый клин рассекает

Темнеющее золото неба.

Озеро, научи меня

Беспечальной пристальности взгляда,

Одинаковой ясности – и в миг прилёта птиц,

И в миг их исчезновения.

2

Невод разорван.

Снова неуловима

Рыба бытия.

«Нас боги обжигают, как горшки…»

* * *

Нас боги обжигают, как горшки,

И мы вопим, и молимся, и молим.

Но не вольны избавить нас от боли

Из глины слепленные нами же божки.

Поскольку для того, чтоб стать богами,

Они должны пройти сквозь то же пламя.

Vine
English language poems

Vine

Do not struggle to pull out

This gnarled vine.

By nature, its grasping roots

Sink into the darkness;

Anchor themselves among rocks,

Grope for the bones

Of the long-buried past.

It chooses its seasons.

You might as well accept it:

Every spring it wakes up

Before any other plant;

Its shoots come up not green,

But crimson, their buds unfolding

From balled fists into palms

Shiny, as if dipped in gore.

Adjust your expectations:

It will not reward you with sweet fruit

For allowing it to have its share

Of rain and sunshine.

You might as well learn to laugh

As it mocks the gardening catalogs

With their gushing promises

Of enchanting scents and delicate petals,

Of silvery autumn parachutes

Wafting out of the meekly shriveling pods

To proclaim hope and faith in the next spring.

This vine grew here, in this soil,

Long before you claimed this land

For your garden.

Sea

It is futile to search

For the edge of the sea,

To draw a line in the sand

And tell the water: “No further!”

Neither cunning nor strength

Can change the flow of the tide.

Prayers and offerings won’t

Avert a gathering storm.

Seeking to fathom the depths,

Saving a stranded starfish,

Can only alter the course

Of one fate at a time.

Portrait of an ancestor

By the end of her life

Her mind was an uninhabited island.

The jungle had taken over:

Every spire and rut of civilization

Had been smothered by a creeping tangle.

Dark, luxuriant and chaotic,

It was filled with carnivorous wildlife,

Bubbling with bloodshed,

Howling with mayhem.

It defied all attempts at description.

This distant past would hardly concern me

If it were not for the blade of grass

Pushing apart the flagstones

Of my garden path.

I wish

“I wish” – a seed falls to the ground.

Not much chance

That it will land on fertile soil,

Find water, reach sunlight.

The substance of reality is hard.

It is mostly rocks:

“Impossible”, “Forbidden”, “Or else”.

It is riddled with petrified bones:

“I regret”, “I never”, “I always”.

It is swarming with voracious mouths:

“I should”, “I promised”, “I must”.

“I wish” – a seed falls to the ground.

Not much chance,

But a chance nonetheless.

May it take root: “I am”,

May it send up a shoot: “I will”.

Black Cat

Cat.

Feral black cat.

No name that I know of,

No name that I would presume to bestow.

For ten years I have addressed him

By his title:

“Cat”.

Sometimes he comes by for a leisurely visit.

He meows, I sing-song: “kitty-cat”.

His four paws step delicately in a single line,

The tail flicks my knees.

As I stroke his slick arched back,

He weaves infinity signs

Around and around my ankles —

A hypnotic ritual of joy.

Sometimes he shows up

Skittish, bristling,

Not wishing to be touched.

He eats the offered food quickly,

Silently melts into the night,

Black into black.

Sometimes he meets me

As I am taking a walk in the evening:

Emerges from the cover of a bush,

Follows me to my house,

Flickering as he passes through the shadows.

Sometimes he appears on my porch

Night after night, for a week.

Sometimes he is gone for a month or more.

I fret, walk around the neighborhood,

Pausing by every promising bush,

Calling him, knowing it is in vain.

His comings and goings are not predictable,

Are not governed by my concerns.

It would be a human conceit

To imagine that the cat intends

To teach me non-attachment.

But I learn, nonetheless.

In the supermarket,

I pack seven cans of “seafood dinner” into my bag.

The purchase is an act of hope.

I have not seen him in weeks.

The cashier asks with genuine interest:

“What kind of cat do you have?”

“I do not have a cat.”

Responding to her unspoken question,

I add, wistfully:

“This is for a friend.”

She stares, perturbed.

I wade deeper into the truth:

“My friend is a cat.”

Self-knowledge

The early bird gets the worm.

The early worm gets a one-way ticket

For a trip down the bird’s intestines.

Therefore, seek self-knowledge.

If you are a bird,

Do not feather your bed overmuch.

If you are a worm,

Do not delude yourself into expecting

That your wings will be sprouting any day now.

Instead, dig deep

And stay away from alarm clocks.

River Lethe

On love, on grief, on every human thing,

Time sprinkles Lethe's water with his wing.

Walter Savage Landor

Dr. William T.G. Morton, who first publicly demonstrated the use of ether as an anesthetic, called his ether «Letheon»

River Lethe,

Your name

Flows from the distant myth,

Stealthily seeps

Into the language

Of the here and now,

Glimmers

In the shadowy words:

Letheon, lethal, lethargic.

Your luminous waters

Wash away

All loss,

All longing.

Your silver whirlpools

Sweep away

All burdens,

All bonds.

It is not yet my time.

I walk on solid ground,

Though my feet

Sense the soft path

Sloping down to your shore.

I do not quench my thirst,

Though I know the taste

Of each syllable

Of your name.

River Lethe,

River Lethe,

River Lethe.

After the end. Lamentation

I love this child of mine

Like no other.

I remember

This one rising,

Striving, passing

Like no other.

My wounds still fester,

I still burn with fever,

Convulse and shudder

With the aftershocks.

I am still haunted

By the bitter end

To all the building,

Worshipping, contending,

To all the restless seeking…

The bitter, self-inflicted end.

This child of mine

Was not content

To live day after day,

To let the seasons

Revolve without change,

To let each generation

Pass through life

From start to finish.

This child strove

To subdue the flow of time,

To master life,

To conquer death,

To slip out of my embrace.

To this child any bond

Was bondage.

But still I love,

Remember,

Long for

This one child of mine

Who was like no other.

I keep the imprints

Of the footsteps

Pressed into my clay,

The bones fused with my stone.

The soaring, crumbling towers

Reach for the sky.

The rusting bridges

Sway across the chasms.

The words still sing:

Praise,

Lamentation,

Knowledge,

Love,

Despair…

The words still sing,

Though there is no longer

A voice to give them sound,

An ear to hear and comprehend.

The words still sing

On the singed, moldering pages,

Even as all that was created

By this child,

My child,

The human,

Returns to dust.

Pine Tree

This pine tree does not end

At the tips of its needles.

Its shade soothes wilted grass.

Its seeds feed a squirrel

And a family of grosbeaks.

Its progeny can be found

As far as the next ridge.

Its sap sticks to my fingers,

Holding my words together.

Longing

Silent waters are swiftly rising,

Engulfing dead leaves and last year’s grasses,

Deepening

Under the rippling lace

Of the inverted bare trees,

Darkening under the bright reflections

Of white clouds in the April sky.

This flood of longing

Is unlike all the upheavals

That I remember:

The scorching dust-devils of desire,

Despair’s armor of hard black ice.

Back then

I retreated,

Hid in my house,

Shuttered the windows.

Now, enchanted, oblivious to danger

I draw closer, closer

To the water’s edge.

Roots of memory

How tenacious

Are the roots of memory!

Their grip endures

Long after the tree is gone.

In my dreams,

I still turn to you,

The way a blind woman

Turns her face towards the sun.