Текст книги "Сожженные цветы"

Геля догадалась, что он процитировал что-то ей неизвестное, спросить же, откуда цитата, не решилась. Этот Лис словно гасил ее дерзость, что оказалось абсолютно неведомым прежде, но странно приятным ощущением.

Порядком утомившись от приключений, она тем не менее ощущала готовность удирать из кафе, не заплатив. Только на этот раз Лис расплатился деньгами из борсетки.

На улице уже стемнело. Майский резвый ветерок касался холодными пальцами открытой шеи. Геля слегка протрезвела и вспомнила: забыла позвонить домой и предупредить, что задержится. Ладно, решила она, позвоню от Лиса. Пусть мама привыкает, что ее дочь выросла и поступает как хочет!

Обратный путь пролегал через центр, через площадь Революции. Злые языки утверждали, что, когда строили Гродин – город-спутник химического комбината, площадь хотели назвать площадью Реакции, подразумевая, понятно, химическую. Секретарь партийной организации завода, а это для Гродина был большой человек, даже обратился с таким предложением в партийные верхи, где все решалось. Предложение почти приняли, когда кто-то умный сообразил, что реакция бывает не только в химии, но и в политике тоже.

Они шли по площади, а когда добрались до пирамиды из красного гранита, на котором строились во время демонстраций и парадов местные чинуши, Лис потащил Гелю по порожкам вверх.

– Эй! Смотри, как красиво! Вся площадь как на ладони!

Они остановились на самом верху, у широкого парапета.

…На следующий день Геля не смогла объяснить самой себе, как это получилось, но факт остается фактом: Лис соблазнил ее в самом центре города, на мраморном парапете трибуны.

Они уже прожили несколько дней вместе, в квартире, принадлежавшей таинственным друзьям Лиса, но почти не виделись. Он уходил рано утром, а к вечеру появлялся усталый и голодный, чтобы поесть и снова исчезнуть до поздней ночи.

Часто Геля с балкона видела, как Лис выходит из очередной роскошной тачки, по-видимому снова угнанной. Он объяснил: его основной промысел – уводить иномарки и продавать их перекупщикам. Вырученные бабки Лис передает своим «друзьям». А тот самый вишневый «мерседес» пришлось уничтожить, потому что выяснилось – он принадлежал жене министра ЖКХ области, а такой автомобиль милиция будет искать на самом деле, а не для отмазки.

Еще у Лиса постоянно менялись мобильные телефоны, а уж золотые зажигалки, портсигары, дорогие фирменные аксессуары из кожи вроде ремней, бумажников и прочих мелочей вообще не задерживались дольше недели. Все это были ворованные вещи и вещи, купленные на ворованные деньги. Геля, привыкшая ценить дорогие предметы и аккуратно пользоваться ими долгие годы, испытывала нечто вроде священного ужаса, наблюдая небрежность Лиса по отношению к ценностям материального мира.

Спали Геля и Лис в разных комнатах, причем хозяин квартиры никак не показывал, что их связывает нечто большее, чем общее дело. Немного позже Геля поняла – он вообще признавал только отношения соратников, но никак не любовников.

А Геля теперь была соратницей. Она уволилась с работы, сидела дома и выполняла свою роль в деле: ждала телефонного звонка, запоминала информацию и, когда звонили позже снова, передавала услышанное незримому собеседнику. Это были абсолютно бессмысленные фразы типа: «И страусы поселятся там, и там скачут полевые духи» или совсем неудобоваримое: «Каждое действующее начало узнает свое действие из образа мыслей изменяемого создания». Геля, конечно же, узнала их: «Молот ведьм», читаный-перечитаный в студенческие годы. Что означали они в данном контексте для таинственных друзей Лиса, было непонятно. А задай вопрос – получишь лишь хитрую улыбку.

Она попыталась найти ответы на вопросы самостоятельно. В квартире стояли разнообразные коробки, в которых, как выяснила Геля, находились самые невероятные штуки. В одной – желтые мягкие брусочки, завернутые каждый в прозрачный полиэтилен, в другой – театральные костюмы, все мужские, современные, но только очень яркие, из блестящих и матовых шелков, с рубашками в рюшах. Там же лежало несколько круглых коробок со шляпами, имевшими несколько карнавальный вид. В ящике, стоявшем в прихожей, оказались свалены скучные для Гели книги по истории православия, учебники итальянского языка, театрального искусства, химии. Она равнодушно отложила «Легенду об Уленшпигеле», которую прочитала еще в далеком детстве, и противного Алистера Кроули, бредящего ерундой.

Деревянный ящик, запертый на висячий замок, показался особенно перспективным. Один его угол был разбит, сквозь щель Геля разглядела приклад какого-то оружия. О пугающей находке Геля решила помалкивать…

Единственным темным пятном стал скандал с родителями. Геле пришлось зайти домой за своими вещами, и вот тут-то она и наслушалась: шлюха, распоясавшаяся хамка, наркоманка и дура! Вернувшись к Лису, Геля еще раз порадовалась, что встретила его, тем более что именно благодаря ему наконец-то почувствовала себя отомщенной.

«Песня мести» началась с Вики Петренко. Геля как-то пожаловалась Лису на самодовольную и самовлюбленную бывшую сотрудницу, позволявшую себе злобные выпады и нравоучения.

– Надо проучить, – недобро усмехнулся он. Буквально через пару дней Геля узнала, что Вика и ее муж избиты хулиганами. Теперь чета Петренко лежала в травматологии Гродинской городской больницы. Сначала Геля испытала шок и ужас – слишком жестоко, слишком грубо. Но спустя некоторое время появилось ощущение скрытого могущества, своей власти над судьбами людей и даже удовлетворение от мысли, что по ее милости Вика со своим колбасником валяются в больничной палате.

– Ну ты крут!

Разговор происходил вечером за ужином в тот день, когда Геля узнала об избиении. Лис возразил – к произошедшему он не имеет отношения.

– Не ты, так кто-то из твоих этих друзей!

– Они такой мелочью мараться не будут. Это совсем другие люди тебе помогли.

– Какие люди?

– Не важно. У тебя еще пожелания есть?

– Есть…

Она подумала, что хорошо бы и Корытникову насолить, но ей не хотелось, чтобы его били. Корытников уже немолод и тучен, подобная наука могла бы его и в могилу свести.

– Только… можно по-другому?

– Без проблем! – отозвался Лис, закуривая.

– Мой заведующий кафедрой со студентов взятки берет. В эту летнюю сессию, говорят, тысяч двадцать долларов скосил! Пусть его квартиру ограбят! Они могут такое?

– Мы с тобой можем.

– Я?! Я не могу! Нет!

– Можешь. Нельзя же всегда перекладывать свои заботы на других. И потом, это станет не только местью, но и проверкой. Если пройдешь ее, значит, тебе можно доверять, и тогда, возможно, я познакомлю тебя со своими друзьями.

Геля поняла – он прав. Так даже лучше.

Лис объяснил, что самое важное в деле домушника – подготовка, то есть сбор полезной информации. Он заставил Гелю разузнать как можно больше о привычках и быте своего шефа, а также о его чадах и домочадцах. Кроме того, от Гели требовалось найти предлог и зайти к Михаилу Терентьевичу домой. Посмотреть, где, что и как.

Геля внаглую пришла в дом Корытникова и попросила занять ей десять тысяч рублей.

Несмотря на всю свою жадность, заведующий решил помочь бедной глупышке. Присутствовал и воспитательный момент – пусть теперь покусает локти, бросив стабильную работу!

– Простите меня, Михаил Терентьевич, мне и вправду не к кому больше обратиться! – тараторила она, следуя за шефом в комнату, куда Корытников пригласил бывшую коллегу, согласно своим старомодным представлениям о правилах приема гостей. – С тех пор как уволилась – совсем без денег. Но скоро я найду новую работу и отдам…

Квартира Корытникова располагалась в доме, пятьдесят лет назад построенном для партийных деятелей Гродина. «Элитная хрущоба» – так это называлось теперь. Узкие двери скучились в тесной прихожей, кухонька притаилась за куцым коридорчиком.

За деньгами он полез в свой бумажник, и Геля уже было расстроилась, что не попросила тысячу долларов. За такой суммой ему пришлось бы заглянуть в закрома, и стало бы ясно, где эти закрома располагаются. К счастью, в кошельке десяти тысяч не нашлось, и заведующий, не стесняясь Гели, открыл резную створку старинного буфета. Геля возбужденно следила за тем, как он достал из жестяной коробочки толстую пачку денег.

Получив заем и рассыпавшись в благодарностях, она удалилась. Через день вернула долг, снова заявившись к заведующему домой. Объяснила, что ее спонсировал отец. Уходя, небрежно спросила:

– А семья ваша где?

– Так сын у жены живет, а моя половина в санаторий укатила.

– Наслаждаетесь тишиной? У вас тут, наверное, соседи все интеллигентные люди, как вы?

Польщенный дешево слепленным комплиментом, Михаил Терентьевич распушил перья и разболтался. Геля всегда знала, что он сплетник, но в этот раз заведующий даже удивил: о своих соседях он знал все. Надо было только направлять разговор в нужное русло и запоминать. Так выяснилось, что опасность на лестничной клетке представляла только молодая и любопытная девка из сороковой квартиры. Остальных – глуховатую одинокую бабушку и молодую семью, почти не бывавшую дома, – в расчет можно не брать.

– А вы к жене на курорте присоединиться не хотите?

– Вряд ли, – вздохнул Корытников. – Мне ремонт надо делать. В среду бригада придет, все ломать и крушить будут. А я приглядывать за ними стану.

– Ну что же, удачи вам в этом нелегком деле! – заторопилась Геля.

– Спасибо, Ангелина Николаевна.

Лис встретил ее новости и нетерпеливые предложения без особого энтузиазма. Съел обед и ушел. Вернулся он поздно ночью, разбудив уснувшую в кресле Гелю.

– Что? – спросила она, сразу придя в себя. – Мы идем завтра?

– Да, идем… Соседка твоего шефа обезврежена.

Он пошел в кухню и полез в холодильник. Геля побежала за ним.

– На плите отбивные и картошка, я подам!.. Слушай, а как одеваться? Меня же в доме видели!

– Одевайся как хочешь, это не имеет никакого значения.

– А что ты сделал с соседкой?

– Трахнул.

– Ты переспал с ней?

Геля замерла посередине кухни с тарелкой в руках.

– А что еще мне с бабой делать? Вы все дуры – до старости принцев ждете, а пока он не появился, раздвигаете ноги направо и налево. Я познакомился с ней, привел ее на хату к одному парню и трахнул. И назначил свидание на завтра. Возле того дома, где сегодня встречались, а это за тридевять земель от дома твоего шефа.

– Но как же так? Как это? Я же с тобой, а ты…

– Ладно, заткнись! Дело есть дело! И ты то же самое сделаешь, если надо будет. Парням бабки нужны, это важнее всего, а ты бред несешь: ты со мной, я с тобой!

Он и раньше позволял себе срываться, что доставляло Геле безотчетное удовольствие. Ей казалось, что так и должен вести себя по-настоящему крутой мужик. Но лицо она старалась сохранить. Вот и сейчас Геля приняла обиженный вид (для себя не меньше, чем для Лиса) и ушла спать.

Всю ночь ей мерещились кошмары: их застигает в своей квартире неожиданно вернувшийся хозяин, их ловит милиция, они попадаются на сбыте краденого… Засыпая под утро, решила, что попросит Лиса отменить испытание. Ну не домушница она!

Утром она так и сделала.

– Глупая, – усмехнулся Лис, ловко снимавший опасной бритвой отросшую щетину со своей головы. – Совсем глупая! Я же уже пообещал двадцать тысяч зелени своим парням! Не хочешь грабить – зарабатывай. Это все равно что тебя на счетчик поставили. Ты знаешь, что такое счетчик?

– Они же твои… друзья…

– Ага. – Лис отложил бритву, взял ее за подбородок и сказал четко, глядя прямо в глаза:

– Вот именно, что друзья. Друзей я подвести не могу, поняла?

Он ушел, назначив операцию на час дня.

К этому времени нервы Гели превратились в раздерганные провисшие нити, которые уже не могли удерживать натиск стресса. Она страшно паниковала. Лис появился только около половины третьего и, лишь увидев ее, сразу налил полную рюмку водки.

– Я не буду! – отбивалась Геля.

Тогда Лис силой запрокинул ей голову и влил содержимое рюмки в горло. Она чихнула, помотала головой, а через минуту действительно немного расслабилась.

– Пошли, – сказал Лис. – Что расселась?

Кража проходила необыкновенно споро. Лис легко подобрал отмычки ко всем трем хитрым замкам квартиры Корытникова, описанным глазастой Гелей. Один раз у нее чуть не выпрыгнуло из груди сердце – когда хлопнула дверь этажом ниже.

Сам Лис выглядел спокойным и даже небрежным. Захлопнув входную дверь, он первым делом прошел в гостиную, залез в буфет и достал жестянку с деньгами. Открыв сокровищницу, присвистнул, позвал сообщницу. Геля подошла с ощущением, будто ступает по раскаленным углям, и опасливо заглянула в коробок. Там лежали несколько пачек стодолларовых купюр и стопка рублями, каждая достоинством в пять тысяч.

– Вот это да! – невольно выдохнула она, оценив масштаб культурных мероприятий Корытникова на предмет вымогания у студентов уважения к своей экзаменационной деятельности. – Тут больше двадцати штук будет!

– Умница, детка, очень нужные денежки! Работу сделал – гуляй смело!

Лис ухватил трясущуюся Гелю за руку и потянул в спальню. Там, не слушая возражений, повалил на супружеское ложе четы Корытниковых и ловко избавил от лишней одежды. От страха Геля просто одеревенела, но решила не возражать. Пусть быстрее сделает, что хочет, и они смоются.

Однако Лис не спешил, растягивая прелюдию. Несколько раз он делал вид, будто слышит какие-то звуки – уж не хозяин ли вернулся домой?.. Геля пугалась до судорог. Взболтанный, но несмешанный коктейль из страха и секса все же подействовал. Она ощутила желание, потом удовольствие, а через минуту подумала, что надо успеть кончить, до того как их застигнут…

Последствия совершенного преступления воров не коснулись. Геля специально притащилась следующим утром на кафедру – якобы за какими-то бумажками. Она мечтала увидеть Михаила Терентьевича, мечущегося с заломленными руками, но он не метался, а сидел за своим столом и молчал как рыба. На вопросы о самочувствии отвечал туманно.

– Конечно, – разъяснил ситуацию Лис. – Вор у вора украл! В какой такой милиции он расскажет об украденных тысячах долларов, сэкономленных от пятнадцати штук рублей своей официальной зарплаты? То, что мы сделали с тобой, – идеальное преступление!

– Да? А отчего же я так боюсь?

– Ну, не от большого ума!

Лис отвернулся от Гели. Надев медицинские перчатки, он готовил партию бутылок с зажигательной смесью. Готовые бутылки укладывал в небольшие картонные ящики, которые относил на балкон.

– Лис, – позвала она. – А когда ты познакомишь меня с твоими друзьями?

– Двадцать первого июня.

Сегодня было девятнадцатое. Геля подумала, что лето проходит, а она никуда не съездила и не съездит, так как Лис уже заявил, что отдыхать еще рано. А он и впрямь работал. Ему звонили люди, он постоянно разговаривал с ними обрывками непонятных фраз. Кстати, Геля больше не передавала информации – Лис вообще запретил ей подходить к телефону.

– Понимаешь, у нас не принято жить с бабами, – оправдывался он. – Я же привязался к тебе, привык. Ты первая женщина в мире, от которой я ничего не скрываю в своей жизни. То есть я имею ввиду, конечно, свои собственные секреты. И знаешь, на днях случится то, ради чего я здесь. Обустрой все так, чтобы тебя никто не искал! Ни семья, ни друзья. Не ссорься ни с кем, помни, для дела надо, чтобы все вокруг думали, что ты уехала, уехала надолго. Поняла, родная?

Геля удивилась его ласковому тону, ощутив, как трепещет ее сердце. А ведь в последнее время Лис стал больше говорить с ней, теперь они вместе спали, он завел привычку сажать ее к себе на колени и гладить губами ее висок. Геле казалось, что она приручила Лиса, при этом изменилась и сама. Теперь она – боевая подруга, любовница, единомышленница, соратница борца за идеи. Она сильная, умная, хитрая, ловкая. Как и ее друг, она служит великому делу, которое выше понятий о счастье жирных лицемерных обывателей, самодовольных шлюх и прочей швали. Ее жизнь – чистый и высокий полет над копошащейся массой жалких людишек, думающих лишь об удовлетворении своих низменных инстинктов. Все исчезло: семья, друзья, законы, мораль, приличия… Она ощущала удивительную, беспредельную свободу.

На свою беду, именно в это время Геля встретила Антона, бывшего парня. Случилось это на улице, когда она бродила по магазинам, скучая в ожидании Лиса.

Антон имел наглость поздороваться. Геля ответила сладкой улыбочкой, решив в тот самый момент, что он будет долго вспоминать свою брошенную подругу. А его плебейка – еще дольше!

В преддверии новой жизни, в которой ей не будет дела до глупого Антона, она сочла важным завершить все дела и отношения жизни старой.

Дома взяла пару бутылок с коктейлем Молотова, приготовленных ее другом накануне, сложила их в пакет, добавила две проверенные зажигалки и опасную бритву Лиса.

Вечером отправилась к дому Антона, так как тот упомянул в их последнем разговоре, что жена переселится к нему и заживут они в любви и счастье под крылом любящей тещи.

Геля шла, веселая, бодрая, обладающая решимостью и силой, впитавшими в себя обиду, горечь, зависть, злобу и боль. Сейчас ее сердце было свободным и радостным, а после исполнения замысла оно будет еще и спокойным.

Частный сектор, где жила будущая жертва Гелиной мести, словно вымер. Народ наслаждался сериалами, отдыхая после длинного трудного дня, ведь для большинства здешних обитателей работа не заканчивалась в восемнадцать ноль-ноль, а удлинялась до наступления темноты поливкой огорода и сбором небогатого урожая.

В окнах частного дома, где проживали молодые, горел свет и вопил какой-то гнусавый представитель российской эстрады.

«Будем дохнуть под тра-ля-ля!» – усмехнулась Геля, не признававшая отечественной попсы.

Ей ничего не стоило перемахнуть через низенький и реденький заборчик. Да уж, хозяин из Антона вышел никудышный! Вблизи его дом представлял еще более жалкое зрелище, чем на расстоянии: покосившаяся мазанка, на которую жильцы жалеют побелки. В окно, которое никто не потрудился завесить, виднелся кухонный стол, застеленный яркой клеенкой. На белых общепитовских тарелках лежали помидоры, колбаса и хлеб. Натюрморт дополняла открытая банка кильки в томате и бутылка дешевой водки.

За столом собралась семья: Антон с красным от алкоголя лицом, уже клюющий носом над своей тарелкой, его мясистая благоверная в грязном халате, половина пуговиц на котором была выдрана с мясом, и Антонова теща, постаревшая версия жены, толстая и пьяная. Родился ли ребенок, и если да, то где он находился в тот момент, Геля так и не узнала.

Трясущимися от бешенства руками она достала из сумки бутылку с коктейлем, подожгла пропитанный огнеопасной смесью фитиль, дождалась, пока он разгорится, и со всей силы запустила бутыль в окно. Она пробила стекло и разбилась на столе. Горючее (Геля понятия не имела, что именно заливал внутрь Лис) выплеснулось на Антона, его жену и тещу, весело заполыхало, заставив всех троих вскочить, заорать и бестолково заметаться по кухне.

Скрываемая мраком ночи, Геля рассмеялась. Антон, видимо желая вызвать помощь, выскочил во двор. Увидев его, мстительница достала опасную бритву, обнажила лезвие и выступила из темноты.

– Гадина! – сказала она, полоснув бритвой по его лицу.

Сначала метила попасть по шее, но в последний момент передумала и решила резать по глазам. Однако промахнулась и попала только по подбородку.

Антон закричал, схватился руками за лицо, а она, сочтя миссию выполненной, ретировалась в темноту, оставив за собой вопли, беспорядок и вообще – все неудачи прежних лет.

Дома с наслаждением приняла душ, а потом информировала Лиса о сделанном. Тот усмехнулся:

– «Природа жестока; ну так и я садист».

Неожиданно Геля вспомнила, чьи слова цитирует Лис.

– Это же Алистер Кроули, так? Я читала его, еще когда в институте училась.

Он кивнул.

Двадцать первого Геля проснулась в отличном настроении. День улыбался ей, жизнь улыбалась ей, Лис улыбался ей. Сегодня она станет полноправным членом сообщества, в которое входит Лис. Сегодня начнется новая жизнь, увертюра к которой показалась ей изумительным праздником, карнавалом наоборот, когда ей удалось оторвать от своего лица прилепленную другими маску и стать собой, такой, какой она должна быть.

Впервые ей захотелось поговорить с кем-нибудь, кто знал ее прежнюю. Но для начала следовало исполнить обещанное Лису: предупредить мать о скором отбытии.

Набирая мамин номер, она еще не знала, что сказать, но, начав разговор с родительницей, сообразила. Извинилась, покаялась, признала свои грехи, а потом, когда мамин голос слегка расплавился под влиянием материнского инстинкта, сообщила, что нашла работу за границей, в Германии. Там есть русская школа для русских эмигрантов, нужны молодые учителя. Геле повезло, что ее заявку приняли… Пусть мама передаст привет папе, а Геля будет звонить. Правда, раньше чем через пару месяцев звонков ждать не надо. Зайти до отъезда тоже не получится – некогда уже.

Сделав дело, Геля решила расслабиться. Для этого набрала номер Светы Фирсовой.

– Светка, привет! Узнаешь?

– О! – сказала Светка так, будто они не расставались на добрых полгода. – Ты? Как дела?

– Нормально, как у тебя? Маринка пишет?

– Да, но только через Интернет. А я такой хреновый спец по компьютерам, что каждый раз получаю сюрпризы: то фото открыть не могу, то вложение не читается, то вообще пароль свой забуду!

– Старые мы, – согласилась Геля. – Не в то время выросли, теперь нас учить – только время терять!

– Ага, точно. Знаешь, последний раз такая хренота пришла – закачаешься. Я Маринку пыталась потрясти, зачем она это прислала, а она говорит, что ни при чем. Тогда кто?

– Какая хренота?

– Ой, ну ужас! Какая-то цитата, не цитата… Что-то про тиски из маленьких палочек из дерева и что палач одним движением ломал пальцы… Ужас просто! Еще и вложение пришло, видеофайл. Но я не смогла открыть. Наверное, так лучше.

– А Ваня что, не может помочь?

– Ваня-то? – иронично переспросила Света. – Ваня может! Да недосуг ему! Государственный человек!

– А-а! Ну-ну! Привет передавай!

– Конечно передам, вот только передавалку починю и передам.

Голос Светки мало изменился за десять лет, промелькнувших после института, только яду в нем стало больше, да хрипотцы прибавилось от беспрерывного курения. В последнюю встречу Геля заметила, что Светка не выпускала сигарету изо рта и даже прикуривала от собственного окурка, будто и дышать без дыма не могла. Вот и сейчас она услышала, как Света затягивается и выдыхает сигаретный дым.

– Светка, ты курить бросай! По телевизору сказали – вредно!

– А я смотрю телевизор, а не слушаю! А ты бросила?

– Да.

– Умница! Может, с Иркой в церковь ходить начала? Кстати, ты Ирку давно видела?

– Давно… Года полтора прошло, не меньше! В последний раз с Новым годом поздравляла, только она со мной таким тоном говорила, будто я сожгла ее дом и украла ее Библию.

– А мне она позвонила в конце марта. Мне показалось, что она хотела мне что-то рассказать, но так и не решилась. А ты в курсе, что церковь, в которую она все время ходит, сгорела?

– Да, в газетах читала…

– Я хотела Ирке посочувствовать, но не дозвонилась.

– Может, она в монастырь ушла?

– Зря ты зубы скалишь! – Света сделала паузу, чтобы затянуться. – Я бы в это поверила.

– Слушай, я тоже пропаду на время. Только пока не могу рассказать, куда уезжаю.

– Вот так, да?! И это дружба? Все пропадают, никто ничего не говорит!

– Свет, ну прости! Ладно?

– Хоть с мужиком?

– В общем… да, с мужиком. Это не совсем то, что ты думаешь. Не могу тебе пока рассказать – не мой секрет.

– Но ты счастлива?

– Да, очень.

– Ну, если у тебя все хорошо, то я не волнуюсь… Черт, Ваня прибыл, больше говорить не могу! Удачи тебе. Пока!

– Пока!

Света положила трубку, а Геле стало грустно. Что ждет ее? О каком деле говорил Лис? Вдруг это что-то глупое, жестокое? Хотя… Все, что угодно, будет лучше того, что было в жизни Гели до этого.

Надвигался вечер.

З. А.

«Умерла вторая ведьма, ведьма Марса».