Текст книги "Слабая, сильная, твоя…"

Глава 11

Зато разговор с моими родными Мир не мог взять на себя. А мне где-то надо было жить. Любимый не звал меня, пришлось возвращаться домой.

Дверь открыла мама. Ее глаза были покрасневшими и мокрыми, а увидев, что на пороге стоит ее ходячее несчастье, она снова расплакалась и посторонилась, пропуская меня в дом. Я прошла в знакомый коридор, вошла в комнату. Села на продавленный диван. В кресле у окна сидела бабушка. Она-то и начала атаку:

– Появилась, дура гулящая! Для чего тебя мать растила! Все силы отдала, ночей не спала! Неблагодарная девка! Связалась с женатым мужиком, через тебя женщина погибла. Нам во двор стыдно выйти – все пальцами показывают.

Почему же возраст не приносит мудрости? Почему же прожитая жизнь не дает понимания, терпимости? Почему возникает к старости лишь одно желание: поучать и унижать?

Я подошла к маме и попросила:

– Прости. Я люблю Мира. Я ничего плохого не хотела. Так получилось. Пойдем со мной, у меня есть деньги, мы снимем квартиру и будем жить.

В родном мамином лице мелькнуло что-то вроде улыбки, согласия, понимания. Но бабуля так давно пропитала своим духом эту квартиру, эту мамину жизнь! Мама так привыкла подчиняться, уютно соглашаться со строгой и иногда жестокой житейской мудростью старших. Единственно возможным путем в жизни ей казалась дорога, которую она проходила от места своей работы в магазине бытовых товаров до двери квартиры. Единственно возможным – образ жизни с телесериалом по вечерам. Она не верила, что в жизни бывает страсть, способная изменить даже постоянные величины. Зато она верила, что цены ежедневно растут, а зарплата и пенсия в сумме всегда составляют тысячу рублей. Она верила, что за неуплату коммунальных услуг выселяют из квартиры, что все мужчины пьют и гуляют, что ее дочь стала на скользкий путь и будет наказана. Освободить ее сознание было невозможно.

– Иди, Леночка. Иди, будь счастлива. Позвони мне, потом, потом.

С момента исхода из родных пенатов прошло две недели. У меня остались деньги из тех, что давал мне Мир во Франции. Я сняла квартиру, немного пришла в себя. Вскоре появился тот, кого я всегда ждала. Он рассказал мне, что встречался с Жорой, и они заключили негласный договор: Жора не рассказывает о похищении, а Мир сохраняет его долю в бизнесе и перечисляет долю прибыли Жоры на его банковский счет. Естественно, Мир будет заботиться о бывшей теще, пока Жора будет в тюрьме.

И еще Жора просил меня прийти к нему на свидание.

Но кому что, а вшивому – банька! Меня волновало лишь одно: женится ли Мир на мне после всего, что произошло? А любимый был очень занят своими делами. Его раздражало, что до суда он не сможет уехать во Францию, а ведь бизнес не ждал! Первая партия химикатов, из которых будет производиться удобрение для французских виноградников, уже готова. Поставщики торопили с оплатой и вывозом, заказчики хотели получить сырец до начала подготовительных сезонных работ. Суд намечался на конец апреля, все летело к черту!

Одно радовало меня: мы теперь жили вместе. Мир за три дня продал свое жилье, он нуждался в деньгах для предоплаты за товар.

В нашей квартире царил бардак, потому что экономный Мир не хотел арендовать офис. Он планировал обустроиться попозже и посолиднее. Но это потом, а сейчас главное – проруководить поставкой, не выходя из дому. Поэтому надрывался телефон, трещал подержанный факс, туда-сюда сновали какие-то люди. Я исполняла роль коммутатора и дико уставала от суеты и личных переживаний. К вечеру дурдом обычно стихал, только ночью звонили водители с маршрута, докладывая, как прошел день. Мир запретил им гнать грузовики с сырцом ночью, ему казалось, что это опасно, а спорить с ним считалось бесполезной тратой времени и сил, таким упрямым был мой любимый мужчина!

Однажды я набралась смелости и позвонила Элле. Подруга была потрясена моей ролью в произошедших событиях. Она и не предполагала, что я способна на такое.

– Так это ты с Миром встречалась у меня? Да? С ума сойти! Ну и как он в постели? А Жора? Да, да, я понимаю, что он в тюрьме, а Альбина убита. Но все-таки, как он в постели?

На вопрос о похоронах Альбины она бесхитростно ответила:

– Тебя все проклинали! Змея, втерлась в семью, погубила Альбину.

– А Мир?

– Его все жалели. Ну что с мужчины возьмешь? А теперь он из-за тебя такую жену потерял! А вы с ним встречаетесь? Трахаетесь?

Я опустила трубку на рычаг.

Глава 12

Смотреть в глаза Жоре было тяжело. Но он просил прийти, и я пришла.

Мы говорили по телефону, между нами было стекло, но я видела все: как ему плохо, как он устал и его решимость держаться до победного конца. Это вызывало уважение. Меня мучило раскаяние за всю причиненную его семье боль.

Разговор начинался банально:

– Здравствуй, как ты? – робко спросила я.

– Здравствуй, – ответил он безлично. – Я в порядке.

– Жора, мне нет оправдания! Это я во всем виновата. Я лгала тебе каждый день с того момента, как мы познакомились.

– Я знаю. – Правой рукой он держал телефонную трубку, а левой ладонью нервно постукивал по стеклу, разделяющему нас. – Мир рассказал мне все. И как ты позвонила ему, и как кинула меня на бабки. И как вы трахались на квартире Эллы. И все про похищение. Ты просто шлюшка. Права была Альбина. Ты просто лживая шлюшка.

По мере продолжения разговора Жора начинал раскаляться. Я пыталась удерживать процесс повышения эмоциональных температур.

– Ты просил меня прийти, чтобы оскорблять?

– Да! Чтобы оскорблять! – Теперь его крысиная мордочка покраснела, и он стал похож на свою сестру. – Чтобы оскорблять, блин. И еще: ты гадина, но я хочу, чтобы ты, блин, знала: я тебя люблю.

Зачем это вообще говорить, если говорить в таком тоне?

– Любимых принимают такими, какие они есть, поверь мне, – миролюбиво поделилась я личным опытом с мужем.

– А я и принимаю тебя такой. Альбина рассказала мне, что давно уже знает: между вами что-то есть. Это было наутро после первой ночи. Ей тогда позвонили в отель. Кто-то сказал по-французски, что Мир снял комнату, чтобы тебя там… Она не знала, что делать, и рассказала мне. Они потом мне звонили, и мы встречались. Я, блин, напился, чтобы только не думать, как вы с Миром трахаетесь. Хотел сразу, в отеле, тебя пришить, но они посоветовали ждать. Пусть бы вы расслабились, и мы бы вас накрыли. Потом тебя похитили. – Он хмыкнул. – Я выследил его по тому адресу, что они, блин, дали. Все понял. Я бы выплатил денежки, а вы бы потом на них жили. Тогда решил накрыть его с поличным. Мир мне врал. Ты во всем виновата!

– Да он врал тебе не из-за меня, а из-за вашего чертова бизнеса! Это вы деньги не поделили, а не меня! – не выдержала я. В конце концов, как бы ни была виновата, но Вторая мировая не на моей совести.

– Деньги? Что ты плетешь! Мы всегда ладили! Проблемы начались, когда ты появилась. Мир замутил фигню, чтобы с тобой жить. Вы сговорились, вы вместе, а я один против всех. Он не хотел мне верить, блин… Верить, что это ты виновата. Я озверел, когда все узнал, там, в кафе. Потом хотел убить его, но в последнюю секунду передумал и выстрелил в руку. Одно хорошо, что не убил его.

Меня всегда удивляло, что с разных точек зрения одно и то же событие выглядит как несколько совершенно разных. И снова я попыталась уйти от разборок и поговорить о деле без эмоций:

– Ты сказал следователю, чей это был пистолет?

– Нет, – нехотя ответил он. – Надо было. И на пленке в банке есть кадр, как я достаю пистолет из кармана Мира. Но там непонятно. Мы боком стояли к камере. Она была слева, а я пистолет достал справа. Можно подумать, что это мое оружие.

– А ты сказал, что это пистолет Мира? – Меня волновало только одно: насколько влипнет Мир.

– Беспокоишься, блин? То был другой пистолет. Нет, выбросил я его. В реку. По дороге.

Я совсем запуталась:

– После ареста, что ли?

Жора смотрел на меня как на дуру.

– После ареста, блин, я был в наручниках и в машине! – издевательским тоном сказал он. – Тогда, когда тебя убить собрался, выбросил.

Ничего не прояснялось.

– А чем меня убивать собирался?

– Другим пистолетом.

– Каким? Так было два пистолета? Ты тоже привез оружие из России?

– Мне Альбина дала.

Я просто обалдела. Вот как все было серьезно! Она и вправду все знала и собиралась мстить! Это просто чудо, что я осталась вообще жива.

– А у нее откуда пистолет?

– Ей дал тот мужик в кафе. Следили за вами давно. Наверно, это Альбина их наняла. Она была в бешенстве, когда ей рассказали про квартиру и все такое.

Тут кое-что мне пришло на память:

– И ты спал со мной, уже зная, что я тебе изменяю? Утром, после того скандала…

– Да не мог я отказаться! Я и сейчас, блин, хочу тебя.

– Жора, я развожусь с тобой.

– Из-за него? – Его ладонь на стекле, разделяющем нас, задрожала.

– Думаю, нет. – Я не знала слов оправдания. Как же жестоки мы бываем к нелюбимым! – Я просто ухожу. Мир не любит меня. А после этого кошмара… Нет, я делаю это для себя.

Он вдруг рванулся к стеклу, и я увидела его больные глаза – мутные, покрасневшие. Боже мой, да у меня самой такие глаза!

– Не бросай меня! Знаешь, как страшно здесь! Они убьют меня! Не бросай меня!

– Не могу. Нельзя смешивать любовь и жалость. Они не имеют ничего общего. Постарайся простить меня, – сказала я и поднялась, уже вешая трубку, не услышала, а поняла по движению его губ:

– Сука!

Ну что мне стоило не бросать его хотя бы в тот день! Сказать что-то простое и ободряющее, так ли необходима была в тот момент правда? Надо было солгать, потом, наверное, было бы легче жить.

Глава 13

Вечером, когда закончился рабочий день в моей квартире и смолкли даже самые поздние звонки, оставшись наедине с бутылочкой грейпфрутового ликера, я размышляла о будущем. Мир уехал куда-то на пару дней. Он что-то рассказывал перед отъездом о машинах, рефрижераторах, виноградниках и прочем, но я не вникала. Поняла только, что вернется послезавтра. Таким образом, у меня есть время подумать! Самой приятной перспективой мне представлялось самоубийство.

Но способы самоубийства! Это ужас! Резать вены я не смогу никогда. Мысль о крови всегда вызывала у меня тошноту, а собственноручно резать бритвой запястья… Бр-р-р… подходящих лекарств у меня нет. Чтобы их купить, нужны рецепты. Травиться газом… Вонь, блевотина! Ох, нет.

Поразмыслив на эту тему, я пришла к мысли, что не смогу убить себя. Что же делать в таком случае? Жить, видимо. Наверное, надо устроиться на работу. Может, завести кошку или собаку. Лучше бы уехать, конечно. Далеко, в другой город. Вот только, как это люди говорят? «От себя не убежишь»?

О чем речь? Я буду жить дальше без Мира? Без его черных глаз, глубоких и прохладных, манящих, как самоубийство. А хрен с ним, со страхом! Умирание все равно короче жизни! Сегодня на смерть я потрачу полчаса, а если нет, то умирать буду долгие годы. А потом умру и даже не замечу этого. Буду существовать, как моя бабуля или мама – без любви, без слез, думая о том, что скажут люди, большинство из которых такие же ходячие мертвецы. И словно ходячие мертвецы они алчут живой плоти и крови, ее страдания, ее любви, ее жизни. Жадно ловят сплетни, хватают грязными мыслями чужие чувства.

Я встала, и пустая бутылка из-под ликера упала на пол. Я подняла ее, благодарно поцеловала округлые губки и вышла в кухню. Там я взяла нож, направилась в ванную, открыла кран с горячей водой, пошла в комнату за сигаретами. Я как отупела, может, поэтому с трудом понимала последовательность действий, совершая явно нелогичные поступки.

В комнате села на диван, потом встала, подошла к столу, стала искать бумагу, ручку, наверное, для предсмертной записки. Не нашла. Подошла к зеркалу, не видя своего лица, попыталась накрасить губы, потом расчесалась, закурила. Вернулась в ванную, взяла нож, посмотрела на воду, но ничего не увидела и резанула левую руку. Кровь полилась сразу так сильно, что я немного растерялась. Через несколько секунд я услышала звонок в дверь, провела ножом по правому запястью и пошла открывать дверь. О том, что меня могут спасти, я не подумала.

На пороге стоял Мир. Это показалось мне чудесным сном. Только вот что-то мешает смотреть, вроде тумана. Я потерла руками усталые глаза.

– Что это? – в ужасе прошептал Мир. – Кровь? Это нож у тебя в руках? Ты порезалась? Покажи руки!

– Ага, – сказала я и стала оседать вниз, все ниже и ниже.

Возвращение с того света было омерзительным. Еще не открывая глаз, поняла: я лечу на вертолете, слышу, как шумят лопасти, вертолет по широкой спирали несется в пропасть, меня мутит от этого движения, но скоро вертолет встретится с землей и я разобьюсь.

Послышался голос Мира:

– Ленка, ты не спишь?

Я открыла глаза. В комнате царил полумрак. Мир сидел возле кровати, его лицо было закрытым, пасмурным. Голос звучал странно, будто он выдавливал из себя каждое слово, скрывая свои настоящие мысли. Тем не менее он постарался ободряюще улыбнуться.

– Мне показалось, что ты приходишь в себя.

– Как же мне плохо! Слабость, и тошнит, и руки болят. – Тут я сообразила, что кисти накрепко перетянуты пропитавшимися кровью бинтами и привязаны к спинке кровати выше головы. – Это ты придумал? Очень умно!

– Это придумал доктор из «Скорой». Сказал, чтобы я держал тебя так сутки, а потом…

– Ладно, ладно, все неважно. Зачем ты пришел?

– Спасти тебя от смерти.

Я все вспомнила – ликер, нож, ванну… Какая ирония, я не хочу жить без Мира, а он приходит и спасает меня от смерти.

– Зря. Уходи.

Он, похоже, взял себя в руки, потому что улыбка стала шире и тон был почти как в старые добрые времена:

– Я побуду тут. Тебе нужна помощь, а посторонних пускать нельзя – ты очень страшненькая сейчас. Синяя вся, помада размазана, лицо в пятнах крови пополам с каким-то липким пойлом. Просто ужас!

И, как это бывало всегда в его присутствии, я согрелась. Вот загадка: Мир будто снеговик с носом птеродактиля, а я оттаиваю рядом с ним.

Он на минуту вышел, вернулся с большой кружкой и вафельным полотенцем. Намочил его край в кружке и стал протирать мне лицо. Мы молчали. Я почувствовала, что он темнит, но задавать вопросов не стала: а вдруг произошло что-нибудь серьезное? У меня совсем нет сил на неприятные новости. Я закрыла глаза.

Тем временем влажное полотенце закончило облизывать мою шею. Остановилось на миг в яремной впадине, потом вновь двинулось в свой освежающий путь. Чуть приоткрыв глаза, увидела: смуглая мужская рука освобождала полотенцу путь, расстегивая на мне блузку. Я вновь закрыла глаза.

Полотенце опять остановилось – теперь препятствием стал черный плотный лифчик. Интересно, как мы будем выкручиваться теперь, ведь мои руки привязаны над головой, а бретельки без крючочков? Блузка уже была распахнута, когда быстрые пальцы оценили размер препятствия, не забыв ласковым движением заглянуть в чашечки бюстгальтера. Дальше последовали боевые действия. Я почувствовала на коже горячее дыхание, что-то вроде щелчка, и ощутила освобождение слева. То же повторилось справа. Потом так же быстро жадные руки нырнули мне за спину, повозились там несколько мгновений, и моя грудь ощутила прикосновение остывшей влажной ткани. Наконец стало ясно: Мир просто перекусил своими крепкими зубами пластмассовые колечки, через которые были пропущены бретельки лифчика.

Остальная одежда не долго сопротивлялась. Вскоре холодное полотенце елозило по всему обнаженному телу. Я хихикала и пыталась увернуться. Куда подевались мое дурное самочувствие и суицидальные мысли? Впервые за долгое время мне было просто хорошо.

Но такие игры невозможно продолжать вечно, иначе они теряют всякий смысл. Основательно разогрев меня холодным полотенцем, Мир разделся и плюхнулся рядом. Я так соскучилась по его телу, что даже застонала.

Секс со связанными руками произвел странное впечатление. Обычно к кровати привязывают мужчину, и теперь я знаю почему – женщины не любят попадать в дурацкие ситуации. Я изгибалась, извивалась, растекалась, выворачивалась и сворачивалась, пытаясь оптимально использовать свои ограниченные возможности. При этом нельзя забывать, что мои руки болели и затекали, а Мир еще не оправился от огнестрельного ранения.

Через час, скорее усталые, чем удовлетворенные, мы замерли. Сон не хотел принести нам забвения. Я попросила Мира зажечь мне сигарету. Он дал мне затянуться, стряхнул щелчком пепел с горящего в темноте кончика сигареты и сказал:

– Хочу, чтобы ты поехала со мной.

Утром я уже сама варила кофе и вообще была в полном порядке. Мир собирался уходить, но к вечеру обещал вернуться. На правах невесты я игриво поинтересовалась, чем это он будет заниматься весь день.

– Организацией похорон, – спокойно сказал он. И добавил, расставив все точки над i: – Вчера в своей камере повесился Жора.

Глава 14

За день я выкурила две пачки сигарет и выпила двенадцать чашек кофе. Просто не знала, что мне делать дальше. Смерть Жоры показалась мне нелогичным и страшным завершением цепи совершенно обычных явлений. Я полюбила, но вышла замуж за другого, его сестра и она же жена того, кого я любила, меня терпеть не могла, я изменяла мужу с любимым, но муж убил свою сестру и себя. Вот если бы пострадали я или, не дай бог, Мир – это было бы понятно и даже… справедливо, но Альбина и Жора ни при чем!

Вечером я открыла дверь Миру, маясь от головной боли и теряясь в догадках.

– Что-то не так! – сказала я вместо приветствия.

– Да уж, видно, с ужином что-то не так. Пахнет совсем не пирожками. Хоть топор вешай, – ответил Мир, потянув своим большим голодным носом.

Мир перестал вредничать только после ужина. Я снова пристала к нему:

– Что делать? Нельзя все пускать на самотек. Я не верю, что Жора просто покончил с собой! Он слишком рассудителен. Он всегда знал, что делать. Он бы дрался до конца. Знаешь, что он сказал мне на прощание?

– Что?

– «Сука»!

– И что?

– И то! Он злился, он во всем меня обвинял. Он не был подавлен или убит горем. Главное, что ты пообещал ему сохранять долю в бизнесе. После этого Жора никогда бы не покончил с собой.

Я так ясно представила себе Жору живым, что на глаза навернулись слезы.

– Что-то не так! – резюмировала я и открыла третью пачку сигарет.

Мир желал побыстрее забыть обо всем. Его интересовал только бизнес. И еще он прекрасно понимал: произошедшее может здорово повредить его репутации делового человека. То, что он спал с женой своего компаньона, а потом этот компаньон убил свою сестру, не могло не отразиться на делах. Думаю, наш брак и был призван отмыть черного кобеля добела. И все же я была права – с этим Мир не мог не согласиться.

– Как вдова Жоры ты можешь встретиться со следователем, который вел дело твоего мужа. Полагаю, он и сам захочет встретиться с тобой. Постарайся заглянуть в дело. Может, что и прояснится. Например, не было ли у Жоры посетителей после тебя?

Мне понравилась эта идея. Довольно долго мы обсуждали линию поведения со следователем и разные версии смерти Жоры. Так и не найдя причин для его смерти, пошли спать.

Дело моего покойного мужа вел усталый следователь из разряда озлобленных пофигистов. Его звали Анатолий Петрович Ефремов. Он вяло согласился на встречу. Я решила проявить немного дипломатии.

– Подумала, что вам надо закрыть дело, и поэтому решила прийти.

– Да, все равно я бы вызвал вас на днях. К делу подшиты показания, которые вы давали французской полиции, но у меня есть к вам вопросы. Кстати, вас не удивляет, что вашего мужа переправили в Россию?

– Нет. Он же русский и убил русскую. Так что…

– Что вы знаете о пистолете, из которого стрелял ваш муж?

– Ничего. – Вот странный человек! Я сюда не болтать пришла! Впрочем, пока он был не в курсе моих планов. Я спокойно ответила: – Никогда не видела у него оружия.

– Вы знаете, что партнер вашего мужа ранен из пистолета, привезенного из России, а Альбина Шахова убита из мелкокалиберного револьвера немецкого производства?

– Точно! – не удержалась я, но спохватилась. Слава богу, пофигисты не отличаются хорошей реакцией! – То есть я ничего такого не знаю.

А Мир об этом знает?

– Употреблял ли ваш муж наркотики? Или какие-нибудь другие препараты?

– Жора? Да что вы! Никаких наркотиков. И лекарства ему были ни к чему: вполне здоровый парень. При мне лишь раз напился, и все. Они с Альбиной вели здоровый образ жизни и всех вокруг поучали.

– Кстати, – Ефремов закурил жутко вонючие сигареты, – вы никогда не замечали разногласий между братом и сестрой?

Вопросов была еще куча, но все они явно задавались для проформы. Дело еще попылится в кабинете следователя и будет благополучно закрыто. И разбираться не будут, почему, собственно, умер Жора. Я перешла в наступление:

– Мне тоже многое непонятно, и я хочу посмотреть дело. Я знаю, что не положено, но при вас, недолго. Пожалуйста.

– Зачем вам? Вы оказались в выигрыше: ваш муж убит, жена вашего любовника – тоже. Живите и радуйтесь!

У меня потемнело в глазах. Надо было залепить ему по морде, и все! Какое его дело? Вот он, гродинский менталитет: каждый в Гродине – праведник, и все всё знают о чужих грехах!

Но у меня была цель. Я задолжала Жоре. Наверное, впервые ситуация со всей ясностью предстала передо мной таким образом: чтобы избавиться от чувства вины, надо разобраться в смерти мужа и его сестры. Поэтому я правой рукой потянула к себе картонную папку с делом, а левой подтолкнула к Анатолию Петровичу маленький конвертик, выданный Миром как раз для такого случая.

Следователь оставил меня наедине с делом. Так, так. Это все я знаю, это мне рассказывал Мир, это я видела своими глазами. Фото убитой Альбины я перелистнула, даже не глядя. А вот что это такое?

Свидетельство медицинского эксперта. В заключении было черным по белому написано, что в крови Георгия Маркова обнаружена приличная доза препарата, возбуждающего центральную нервную систему. Судя по всему, человек, принявший этот препарат, становится просто неуправляемым. Препарат попал в кровь вместе с кофе. Марков сказал, что кофе пил в кафе по дороге на квартиру, снятую Шаховым.

Вот еще что-то непонятное. Какие-то распечатки разговоров. Бумага отличалась хорошим качеством, разговор велся на французском языке. Я читала по-французски очень плохо, но поняла, что это Жора разговаривает с кем-то, кто… Боже мой! С кем-то, кто следил за Миром еще в его первый приезд во Францию. Сами тексты разговоров были переведены на листе рядом. Ага, «…она ждет по этому адресу ее мужа».

«Он встречается с моей женой?» – Это, конечно, Жора.

«Все при встрече. Сегодня в десять утра. Приходите вместе с сестрой, раз она так этого хочет».

Ага! Кто-то следил за Миром, причем давно. И это не Жора нанял детектива, иначе о снятой квартире и нашей связи вообще он знал бы раньше.

Что еще? Картинка вырисовывалась непонятная. Подноготная Жоры была расписана от и до. Спрашивается, зачем? При чем тут его деловые встречи и другие мероприятия? Он убил свою сестру, но это изложено всего на пяти листках. Было там такое, что шокировало меня в первую минуту и дало мне почву для размышлений и терзаний на долгие часы. По порядку все выглядело так.

Георгий Марков после общеобразовательной школы поступил в школу милиции. Потом стал работать в органах. Затем произошло кое-что, после чего ему пришлось сменить профессию. Вроде бы пропали деньги, большая сумма, после задержания наркоторговца по имени Эльдар Мирзоев. Предъявить обоснованные обвинения Жоре не смогли. Он все отрицал, а неопровержимых фактов не накопали. Проработав еще полгода в своем отделе, он снял мундир и стал… сутенером.

Сначала я не поверила своим глазам. Бред, да и только. Но потом… Сухим протокольным языком были изложены вполне убедительные факты. Оперативники выяснили, что у моего мужа было около десятка девочек, работавших на улице. Он обеспечивал им крышу с помощью связей в милиции. А они отдавали ему фиксированную сумму наличкой. А может, и чем другим.

Я закурила, поискала пепельницу. Не нашла. Посмотрела на пол – он был загажен донельзя. Стряхнула пепел под стол. Надо же! А жениться мы хотели на чистенькой маменькиной доченьке. Ненавижу!

Через пару лет он знакомится с женихом своей сестры, Альбины Марковой, Владимиром Шаховым. Владимир занимается бизнесом, точнее, он открыл небольшую автомастерскую. Молодые люди находят общий язык. Они оба предприимчивы, стремятся к большим деньгам и, как выяснилось, достаточно беспринципны. Вскоре Владимир Шахов женится на Альбине, продает принадлежащую ему квартиру по адресу такому-то и переезжает в семью жены. На деньги, вырученные за квартиру, Жора и Владимир открывают массажный салон «Релакс». Понятно, массаж каких органов получают клиенты салона. Лучшие из девочек Жоры идут работать «массажистками». Жора продолжает использовать свои связи в милиции, чтобы обеспечить предприятию надежную крышу.

Официально дело принадлежало Жоре, Мир лишь отмывал денежки в своем СТО. Но мне даже думать не хотелось, как же все выглядело в жизни.