Текст книги "Нить надежды"

Синь неторопливо спустила ноги с топчана и занялась приведением в порядок прически при помощи собственных пальцев.

Ледариэн была действительно бледновата, но это ей даже шло. Вошедший замер, глядя на арестантку. Пожалуй, даже красива. Тонкое, правильное лицо, пепельно-светлые волосы чуть ниже ушей, слегка вьются, и это выглядит вполне очаровательно. Считаться совсем уж безупречной красавицей девушке, пожалуй, мешает нос – очень тонкий, прямой, но с сильно выраженной горбинкой. Однако скорее это та самая изюминка, которая не позволяет назвать ее личико кукольным, и придает своеобразие. Благородное такое своеобразие, аристократическое. А ведь – вошедший это знал, изучив досье – девчонка сирота, попала сюда из приюта, по какой-то государственной программе.

Особенно хороши у этой Ледариэн глаза. Синие. Не то, чтобы, как обычно, серые с синим отливом, а синие по-настоящему. Артиксийская кровь, видимо, пигмент цианотонин, артиксийская мутация. И не просто синие глаза, а огромные, еще и с длинными темными ресницами, и не просто огромные, а сияющие. Какие-то совсем особенные глаза.

А главное – она совсем не выглядит так, будто ее хорошенько побили и две недели продержали в одиночке. Она очень неплохо выглядит!

Вошедший сообразил, что разглядывает девушку уже несколько секунд и произнес сухо.

– Курсант Ледариэн, встать. На выход – марш!

– Есть, капитан, – звонким певучим голосом ответила девушка, разглядев нашивки незнакомца. И зашагала в коридор.

И вот я сижу в отсеке третьего класса в обыкновенном пассажирском корабле, на своем чемоданчике – здесь все сидят на полу. Отсек битком набит народом, в основном аборигенами колоний. Эта посудина через две недели доставит меня на Белларон, а оттуда уже – попуткой до четвертого спутника, Белгази, где находится место моей службы.

Все это мерзко. И особенно этот ужасный, мерзейший день, когда меня вывели из дисотсека. До сих пор вспоминать тошно. Почему-то они выстроили всю Школу, от первачков до командирского состава. И обиженный нами героический грал Сабана, конечно же, присутствовал. И даже его женушка, с головой, по обычаю замотанной шелковым голубым платком.

И я – в центре всего этого великолепия.

Редко у нас проводятся общие построения…

И главное, после всех ритуальных движений и речей, когда включили музыку, не могли выбрать ничего другого, нежели мой любимый марш.

 
Мы идем, чеканя шаг,
По пылающей равнине,
Пламя духа в нас не стынет!
 

…Потом, после всего, состоялся еще разговор в кабинете Дзури. Я была в полуоглушенном состоянии и из последних сил старалась делать вид, что не произошло ничего особенного. Что для меня все это так – трын-трава. Присутствовали только Дзури и этот странный тип, капитан хрен поймешь каких войск, который еще с утра ко мне зашел.

Симпатичный капитан, между прочим. Кареглазый такой, спокойный. Так и веет от него безмятежностью и силой. Но это к делу не относится.

– Ну вот, Ледариэн, нет-нет, теперь без чинов… По сути дела, мы к тебе теперь отношения не имеем. Но я вот хотел потолковать о твоей дальнейшей судьбе. Я хотел бы предложить тебе помощь…

Как сквозь вату я услышала свой голос, спокойный и звонкий… наверное, излишне звонкий.

– Благодарю вас… шен Дзури. В помощи я не нуждаюсь.

Дзури вдруг улыбнулся и покачал головой.

– Ледариэн! Я просто подыскал для вас подходящие вакансии, вот и все. Вы можете и сами заняться поиском, но у меня есть опыт и связи. Воспользоваться этим или нет – ваше дело. Вы готовы слушать?

– Да. Пожалуйста.

– Итак, первое… Вам предлагают перейти на последний курс школы Гражданской Космогации, отделение пассажирского сервиса.

– Только сервиса?

– Да, к сожалению. Вы знаете, навигаторы, пилоты, техники – все это малодоступное и дорогое образование. Для девушек и вовсе… Так что, Ледариэн, вы воспользуетесь этим предложением?

Я устало смотрела на него. Он специально решил еще поиздеваться? Меня – в стюардессы?!

– Нет, – выдавила я с трудом.

– Тогда вот еще. Вы простите, но для девушек только такие места… Пилот-сопровождающий для сверхмалых кораблей.

Я вскочила. Это уж слишком!

Пилот! Возить всяких дипломатических и деловых шишек на дорогих супербезопасных медленных яхточках, и быть готовой в любой момент удовлетворить любое желание клиента… Как же, перелет длится неделями, господину станет невмоготу без здорового и разнообразного секса! Да только в этом мои знания довольно поверхностны. Некомпетентна я в этих вопросах.

– Извините, сэн Дзури, – овладев собой, сжав кулаки, я села, – мне это не подходит.

– Я понимаю вас, Ледариэн, – Дзури вздохнул, – но… вы простите, я не хочу вас задеть, но… вы много лет прожили в закрытой школе и плохо представляете внешнюю жизнь. Особенно в космосе – особенно! – практически все должности для женщин – вот такие, как я только что назвал. И ведь я выбрал для вас самые пристойные, престижные места. Вы это понимаете? Кем вы собираетесь работать на гражданке?

Каждым словом он будто гвозди заколачивал в крышку моего легионерского гроба. Я глубоко вдохнула и выдохнула.

– Сэн Дзури, если все обстоит так, я найду работу, не связанную с Космосом, – я помолчала, а потом не удержалась, – да лучше в курьеры пойти. Или в сборщицы на заводе! Чем… чем…

– Ваша мысль в целом понятна, – в разговор вступил незнакомый капитан. Я уставилась на него, и Дзури тоже.

– Ледариэн, а в армии вы не хотели бы остаться? Не в Легионе, но есть же обычные части.

– Смотря кем, – я пожала плечами. Надежда вновь вспыхнула… как знать… может, не все так ужасно.

Незнакомец улыбнулся.

– Рядовым… рядовой, – поправился он, – скажем, техником на базе. Как?

После всего услышанного я собиралась мгновенно ляпнуть «да», но, к счастью, помедлила.

– Это, наверное, меня бы устроило.

В самом деле. По моей квалификации работать я могу хоть в научном центре. Вычислителем. Программистом. Навигатором в любой экспедиции. Пилотом – после переобучения – любого транспорта. Инженером на заводе. Я ведь уни! Или даже младшим врачом на одной из колоний, к примеру.

Но! Меня никуда не возьмут – диплом-то я так и не получила. Плевать, что ты умеешь все. Важна бумажка. Об учебе где-то еще для меня, опять же, речи нет – любое образование стоит денег.

Все это я уже обдумала, сидя в дисотсеке. Для меня единственный реальный путь – неквалифицированная, примитивная и низкооплачиваемая работа (пилот-курьер на планете или телохранитель). И – копить деньги на какое-нибудь образование, точнее, на диплом. Ну хоть, гражданского пилота, скажем. Пожалуй, летать мне нравится больше всего.

А тут мне предлагают, во-первых, работу в Космосе, во-вторых, в армии (привыкла я к армии, змей забери, за столько лет). В-третьих, даже не самую примитивную работу, техник – это все же специалист.

Но как я и думала, все оказалось не так просто.

– Я мог бы вам помочь с такой должностью, – небрежно сказал незнакомец, – при одном условии…

Он встал и пересел в другое кресло, поближе ко мне. Посмотрел мне в глаза.

– Мне нужен постоянный сотрудник. Агент. Вас ведь этому учили?

Ну точно. Теперь можно не строить предположения относительно рода войск. Это – БИБ, Бюро Имперской Безопасности, две буковки – «би» – они носят на нашивках, если не изображают из себя инкогнито, как этот господин.

– Вы из БИБа? – наивно спросила я, взмахнув ресницами. Блондинка я, в конце концов, или нет?

– Совершенно верно, – сухо ответил господин би.

– В чем будет заключаться моя работа?

– На одной из наших военных колониальных баз – антиимперский заговор. Там много выходцев с присоединенной планеты, ну и… вы понимаете, что это нужно как-то выяснить. Наш агент на этой базе погиб. Есть еще один, но этого мало. Все это достаточно опасное занятие. Я исхожу из того, что вас готовили к реальным боевым действиям.

Я с интересом наблюдала за лицом би.

– Я понимаю, что это не ваша прямая специальность, но основы агентурного дела вам известны…

Эх, попросить бы неделю на размышление! Что за странный выверт! Недавно только я думала, что за Империю отдам жизнь, а вот… почему-то пилотом служить Империи – почетно, а вот би… не знаю. Может, потому, что к ним все относятся как-то…

А впрочем, глупо это. Не все ли равно, как служить Империи? Наверное, сказался только что пережитый позор и ужас, но я ответила решительно.

– Я готова. Я согласна на ваше предложение, капитан.

Но это все было потом, а сначала я стояла в центре огромного каре, в «наградном квадрате» – сверкающий металлопластовый четырехугольник в сером покрытии плаца. Здесь мне уже доводилось стоять, как и многим другим, после Л-13 мне вручали «Орленка», то есть медаль Орла Империи III степени, мою первую боевую награду. «Орленок» и теперь гордо сверкает на парадке – мне выдали ее перед выходом, и четыре Знака Отличия, разноцветные ромбы, за отличную учебу. И серебряная эмблема Школы. И серебряные буковки «КУ» – курсант-уни – на нашивках.

И маленький школьный оркестр сзади играет «Марш легионеров».

Мы идем, чеканя шаг.

Серый пепел лег на кожу.

Только что же сердце гложет?

Нету радости без боли.

Нет победы без потерь.

Чья же очередь теперь?

Самое главное – не заплакать. Вот стыд-то будет! Да плевать я хотела с высокого дерева на ваш Легион…

Начальник школы тан Агилец завел речь. Мол, сегодня мы должны пережить горечь поражения. Один, мол, из нас оказался недостойным звания легионера. Напрасным оказался многолетний труд воспитателей, многолетнее доверие… И так далее, и тому подобное. Он еще много гадостей про меня сказал. Я перестала слушать и разглядывала лица курсантов, тем более, наша группа оказалась прямо против меня. Лица все были холодные, неподвижные, мертвенные. Как на похоронах…

Впрочем, может, лучше хоронить человека, чем его честь.

И залповыми ударами впечатались мне в мозг последние слова Агилеца:

– Курсант Ледариэн изгоняется не только из школы, но и из рядов Легиона. Без возможности обжалования. Навсегда.

Это «навсегда» окончательно вколотило меня в землю. Только сейчас я все поняла с ужасающей ясностью. Адон-творец, да ведь я никогда не мыслила своей жизни вне Легиона! Моя жизнь с пяти лет определена. И настоящее, и будущее… И неужели это все?! Из-за такой случайной, глупой, детской выходки…

Легион не знает жалости. Не примет оправданий и извинений.

Я замерла. Раздался барабанный бой. Прямо на меня, как стратегический крейсер, пер всей своей массой, изображая что-то вроде строевого шага, обиженный мною грал Сабана. За ним вышагивал, как робот, курсант Рейлин из нашей группы.

И в эти секунды, пока они шли ко мне, пока я стояла, стиснув зубы, замерев неподвижно, с бьющимся от ужаса сердцем, я все поняла. Уже окончательно! Я поняла свою непоправимую ошибку. Свою низость!

Грал Сабана – плохой человек. Наверное. Но он – грал, часть Легиона. Как и я. Как и весь этот сверкающий парадками, грозный молчаливый строй. И вся эта несокрушимая стена, из тех, кто погиб в боях, и кто защищает ныне Империю, и кто только еще готовится ее защищать… Я оскорбила вовсе не конкретного человека, а – Легион. Весь Легион в лице Сабаны.

Я недостойна…

Я хочу умереть…

Грал Сабана встал напротив меня. И Рейлин сделал ко мне шаг. Я смотрела в его лицо, очень бледное и совершенно каменное, а он отводил глаза. Вдруг, протянув руку, он рванул «Орленка» с моего мундира. Медаль держалась крепко, Рейлин дернул сильнее, для упора держа меня за плечо другой рукой. Тонкая ткань парадки подалась, «Орленок» выскочил с треском, оставив лохматую дыру – как рваную рану. Рейлин передал медаль Сабане, а тот со вкусом швырнул ее на покрытие. Рейлин взялся за знаки отличия – те пошли легче. Под конец с меня содрали курсантские нашивки. Моя парадка превратилась в лазоревые лохмотья. Рейлин куда-то отодвинулся, и только тут я поняла, что все мое лицо залито слезами. Я плакала беззвучно, ничего не замечая, не чувствуя, словно на время всего этого кошмара включилась некая внутренняя анестезия.

Очень хотелось вытереть лицо рукавом, но это было бы совсем уж глупо. Я стояла неподвижно, и мокрые дорожки на моих щеках сушил ветер.

Недостойна…

Я смотрела в лица ребят. Через полгода они пойдут в бой. Легионеры. Они – слава Империи. Мне казалось, что все они смотрят на меня холодно и осуждающе. Они-то понимают то, что до меня дошло только сейчас.

Девчонки. У Кари совершенно белое лицо, такой вид, будто она вот-вот упадет.

Что они должны чувствовать? Ведь в этой проделке участвовали мы все – все пятеро! Идея принадлежала Лус, Мика достала краску, проявляющуюся только после высыхания, Кари рисовала, у нее рука лучше всех, мы с Глин стояли на стреме…

Но поймали только меня. Я случайно запачкала краской рукав. Не заметила.

Мне не обидно. Я рада за девчонок, что им всего этого не пришлось пережить. Мне не обидно, это случай, на случай глупо обижаться.

И вдруг стоящий рядом со мной Сабана хрюкнул. Еще и еще раз. Это он так дышит, и когда волнуется, начинает дышать часто и шумно хрюкает. Как самая настоящая свинья. Я медленно повернула голову.

Свинья. Никакая не Часть Легиона. Жирная хрюкающая свинья. Пошел к Змею, если не способен простить. Если не видишь ничего дальше своего драгоценного пятачка. Если лишен чувства юмора и хотя бы проблесков благородства. Если из-за неудачной шутки в твой адрес сопливой девчонке ломают всю жизнь, и ты не можешь отказаться от мести и жаждешь моей крови. Свинья. И козел.

А все-таки это было здорово! Никогда не забуду. Стройные лазоревые ряды легионеров, медленно плывущий над самой землей парадный черный флаер, свиноподобная рожа Сабаны впереди, за низко опущенным лобовым стеклом. И медленно выступающие на капоте машины, сверкающие на солнце серебристые буквы:

«ФУРГОН ДЛЯ ПЕРЕВОЗКИ СВИНЕЙ».

…Сабана, видно, почувствовал мой взгляд. Его заплывшие светлые глазки обернулись ко мне, и на моем лице, еще заплаканном, он увидел невольную, рвущуюся с губ улыбку.

Боров.

Глазки Сабаны сверкнули, и я поняла, что отныне у меня завелся пожизненный, личный и к тому же высокопоставленный враг.

Глава 1. Безопасность Империи.

Через две недели лайнер исправно сел в Чиндаге, главном космопорте Белларона, одной из развитых и не так уж давно присоединенных серетанских колоний.

Чиндаг был, конечно, и поменьше и победнее нашего Савойса, не говоря уже о великолепной Деместре, столице Империи. Да что там, в Деместре один общественный туалет если не больше, то роскошнее этого так называемого космопорта.

Задерживаться здесь мне не хотелось. Хотя я и подозревала, что через полгода работы на спутнике этот космопорт станет казаться мне вершиной цивилизации.

Я раскрыла свою планшетку. Включилась в местную сеть и через 5 минут выяснила, что никаких рейсов на Белгази не бывает.

У Белларона 12 лун – случай достаточно уникальный. Хотя Белларон и стандартного типа, климат и условия на нем из-за этих лун – змей знает, какие. Белгази – четвертый спутник, один из мелких. Судя по всему, кроме этой хреновоенной базы, там ни змея нет.

А на базу, конечно, регулярных рейсов нет. Я попыталась выяснить, не делают ли там остановку какие-нибудь грузовики – забрасывают же на эту змееву каменюку продовольствие как-то! И выяснила, что да, ходит системный трейлер раз в две недели. Вот как раз вчера ушел.

Здесь все дешево, денег на две недели у меня хватит. Но что-то нет настроения торчать так долго в этой дыре. Ладно, посмотрим.

Я быстренько сориентировалась в обстановке и для начала решила покушать. На лайнере нас кормили последний раз перед входом в систему, четыре часа в системе, три на таможне… Короче, жрать хотелось основательно.

На втором этаже обнаружилась вполне симпатичная ксиоровая прозрачная забегаловка под романтичным названием «Волна». Не рискуя доверять местным блюдам, я взяла обычный бифштекс, картофельный салат и зелень, бокал чая по-савойски и не смогла отказаться от пирожного. Ужин оказался на удивление приятным. Я уселась к углу спиной, так что все кафе и входная дверь отлично просматривались. По правилам, нужно еще предусмотреть путь отхода, но какого змея мне сейчас сдались эти правила?

Меня пока никто разоблачать и ловить не собирается.

Я ела и глазела на беллари. На этой планете, в отличие от многонационального Серетана, смогла развиться лишь одна раса. Внешность у них очень характерная, что облегчит мне агентурное задание. Пока что все беллари казались мне на одно лицо. Лицо своеобразно красивое: очень большие, миндалевидные, широко расставленные глаза, внешними уголками кверху. Радужки желтовато-зеленые или зелено-серые. Смугловато-золотистая кожа, прямые длинные носы, прямые жесткие волосы от рыжеватых до почти черных, но в основном – темно-русые.

Одевались они обычно, по крайней мере здесь, в космопорте. И в «Волне», и вокруг на скамейках было немало детей, мамаш с грудничками, наглых подростков. Я сразу вспомнила из курса политологии, что основная проблема Белларона – высокая рождаемость, перенаселение, с чем Империя борется отработанным путем пропаганды.

Белларийские детишки показались мне симпатичными – их огромные глаза напоминали раскинутые блестящие перламутровые крылья редких бабочек. По соседству со мной расположилась семья с четырьмя детьмя, двое младших, мальчик и девочка, носились друг за другом вокруг стола, причем малыш то и дело налетал на стулья, а девочка сердилась. Время от времени мать начинала на них кричать, злобно, но негромко, дети затихали, но тут же начинали игру заново. Я понимала в их речи почти все.

Конечно, колониальные языки в нашу программу не входили. Но в лайнере я не теряла времени даром. У Даргела – капитана би, с которым мы еще поработали до отъезда – мне удалось получить мнемообруч и пленки с языком беллари, так что теперь я говорила на нем довольно сносно. К тому же и попрактиковаться в лайнере удалось, в основном третий класс занимали шумные небогатые большие семьи беллари. Вот такие, как эта. Молодой симпатичный отец негромко разговаривал с женой-толстушкой.

Малыш, спасаясь от сестры, вдруг побежал в мою сторону, зацепился за ножку стула и, конечно, брякнулся, скользнув ручонками по моим ногам. Я мгновенно подхватила готовящегося зареветь бутуза на руки.

– Лио! – закричала мамаша сердито и, смерив меня взглядом, начала усиленно извиняться на линкосе с жутким акцентом, – простите, шэни, это не есть хорошо получиться…

Она забрала у меня ребенка. Я улыбнулась ободряюще.

– Ничего, – сказала я на беллари, – такой замечательный мальчик.

Надеюсь, что акцент был не слишком сильным. Впрочем, неважно, я совершенно не похожа на беллари, этот расовый тип невозможно подделать. Однако мои слова на родном языке произвели на семейство прямо-таки волшебное действие. Мадам расцвела.

– Вы простите, он такой шустрый, мне никак за ним не уследить, – зачастила она, – надеюсь, мы вам не слишком мешаем?

– Конечно, нет, – сказала я, – ведь я же не сплю, верно?

Беллари рассмеялись, на мой взгляд, преувеличенно. Мадам продолжила беседу.

– Так долго ждать этого лихтера… А вы тоже ждете корабль?

– Я… собственно, да, – не посвящать же простодушное семейство в детали моих приключений.

– А вот мой муж летит на работу, завербовался, представляете? – поделилась беллари. Муж скромно покраснел и потупил глаза.

– А куда, если не секрет? – спросила я из вежливости.

– На Белгази, – сообщил муж. Я едва не подскочила.

Через минуту все проблемы были решены. Молодой отец семейства, Танг Втан, завербовался на военную базу кибертехником, на два года с отпусками. Рейсы туда нерегулярные, но вот сегодня очередной курьер отвезет Танга на работу. Прихватить и меня? Никаких проблем!

Из кафе мы прямо отправились к служебному отделению. Разыскали капитана лихтера, и пока я объяснялась с ним и демонстрировала документы, Танг Втан прощался со своей многочисленной семьей.

Через два часа лихтер стартовал.

Я осмотрелась в помещении – мне выделили крохотную комнатку чуть больше камеры дисотсека, на третьем, нижнем ярусе, рядом с ангарами.

В принципе, неплохо, для базы на безатмосферной планете теснота – это норма. У меня отдельная комната лишь потому, что все остальные звездолетные техники – мужчины. Они живут в комнатах по двое-трое. Я обернулась к сопровождающему – беллари Крни, которому старший техник поручил ввести меня в курс дела.

– Спасибо, Крни. Замечательная комната.

– Вы можете оставить вещи здесь. У нас люди честные, но… – он протянул мне электронную защелку. Я набрала шифр и прикрепила защелку к двери. Оставив в комнате мой чемодан, мы вышли.

Почему это Крни меня на «вы» называет? Неужели я своим видом внушаю страх и почтение? Или это нормальное обращение к жителю метрополии? Национальные комплексы?

– Ангары я вам показал, – продолжил беллари, когда мы выбрались в основной коридор, – хозчасть, пищеблок и прочее вы найдете. Радзан будет свободен после трех, мы вас записали на прием. Корабль подробнее осмотрим позже, во время работы. Теперь я советую вам познакомиться с латом Сварном, нашим пилотом. Вылет у него через шестнадцать часов, готовить машину мы начинаем за четыре часа. К этому времени прошу вас подойти в ангар.

Я бросила взгляд на спайс. Слишком правильная, старательная речь Крни начинала раздражать.

– Лат Сварн проживает на первом ярусе, комната 126. Впрочем, подождите…

Крни набрал номер на своем наручном спайсе. Вскоре раздался недовольный голос – в нем слышалось что-то родное, серетанское, я даже обрадовалась.

– Что еще, Крни?

– Простите, Лат. Здесь новый техник. Когда можно подойти к вам, чтобы познакомиться и получить указания?

– О, Адоне-творец! – пробурчал голос из спайса, – ну сейчас пусть идет. Через четверть часа меня здесь не будет, понял, белг?

Белг – прозвище, оскорбительное для беллари. Я покосилась на Крни, но он и ухом не повел.

– Благодарю, лат, – он отключил спайс.

– Вы серетанка, Синагет…

– Можно просто Синь.

– Вы серетанка, и без труда найдете общий язык с латом. Думаю, я буду лишним.

Видно, парню не очень-то хочется встречаться с Ларкиссом Сварном, пилотом нашей подшефной машины.

– Да, конечно, Крни, я разберусь. Спасибо. Комната 126, да?

На первом ярусе и воздух был почище и вообще – попросторнее. Оно и понятно. Все-таки офицер. Не легионер, правда, обычный армеец. Здесь всего несколько пилотов-легионеров, понятно – база захудалая. И руководитель, Дербис, легионер.

Стены широкого коридора первого, верхнего яруса Базы, увивал темно-зеленый виноград, нежным кружевом пушилась традесканция. Да, здесь жить можно, это не наше подземелье… Я прошла мимо ксиоровой стены, заглянула внутрь. Что-то вроде кафе, столики, салфетки, очень мило. Внезапно я стала свидетелем пикантной сцены – раскрылась внутренняя дверь кафе, и в проеме мелькнуло что-то розовое, кружевное, ослепительная белая кожа, раздался женский смех. Я застыла на месте и успела увидеть роскошную с неестественно белыми волосами девицу, совершенно голую, которую чья-то смуглая рука тащила в глубь помещения. Дверь снова захлопнулась, я опомнилась и пошла дальше.

Комната 126 располагалась неподалеку от кафе. Я постучалась и получила приглашение войти в следующем тоне:

– Давай, вали!

Дверь отползла. Я шагнула внутрь, и пилот лат Ларкисс Сварн предстал моему взору.

Я поморщилась. Внешний вид пилота и порядок в помещении тянули на четыре или пять нарядов или даже пару суток ареста. Ларк валялся на смятой койке, грязная рубаха наполовину торчала из штанов, морда небрита дня два, окурки торчат батареей из вертикальной щели в стене, чуть не до потолка, на полу какие-то подтеки. Тем временем густые белесые брови Ларка медленно ползли вверх. Он вскочил и даже сделал попытку заправить рубаху в штаны.

– Э…а…

– Звездолетный техник Синагет Ледариэн, – представилась я, – прибыла по вашему приказанию.

– А… гм…– пилот, видимо, не знал, как реагировать, наконец, он нашелся, – садись.

Он смахнул со стула пепел и какие-то крошки. Я выполнила указание начальства.

– Так ты, значит, мой новый техник, – Ларк привел себя в относительный порядо и сел напротив меня, закинув правую ногу на левое бедро, – да без чинов, не дергайся. Как бишь тебя зовут?

Я повторила свое имя.

– А покороче?

– Синь.

– Отлично, Синь, – Ларк достал сигарету, протянул мне пачку. Я отрицательно покачала головой.

– Надо же, – Ларк раскурил сигаретку, – уже баб техниками ставят. Ну ладно, я думаю, мы сработаемся? – он похабно подмигнул. Я выпрямилась и пристально на него посмотрела.

– Я хотела узнать, когда приступать к работе. Машину мы уже посмотрели.

Ларк вздохнул.

– Расслабься, малышка, – сказал он, – вылет у меня завтра в двенадцать, с утра приступите к работе. Да этот змеев белг тебе все покажет, не дергайся. Время еще есть. Ну как тебе наша база?

– Бывает хуже, – ответила я дипломатично.

– Ты с Серетана, что ли?

– Ага, из Савойса.

– А я с Белларона, – сообщил Ларк, – знаешь, как эти белги осточертели, аж сил нет… Слушай, а ты как насчет грапса? У меня вишневка есть.

Он полез в шкафчик и зашуровал там. Но мне что-то не хотелось с ним пить. Хотя и неплохо, наверное, было бы… Я заколебалась. Тут мне в голову пришло «Правило агентурной работы номер 1», преподанное нам незабвенным офицером-би Гведиком:

«Агент от выпивки не отказывается».

Ларк разлил грапс по стаканам. Грохнул на стол шмат колбасы и отрезал от него пару кусков.

– Только не свисти, – предупредил он озабоченно, – а то залетим.

Ну да, пилот же. Сухой закон.

– Господин лат, а…

– Да без чинов, Синь! Попросту – Ларк.

– Как-то непривычно, – засомневалась я.

– А брось, тут все так. Только из училища, что ли?

– Да, что-то в этом роде.

– Ну там, на работе, ясный пень, будешь по форме обращаться. Ну, – Ларк поднял стакан, – за дружбу и любовь!

Тост, по-моему, двусмысленный, но я решила его поддержать. Грапс оказался сладковатым и противным. Ларк снова припрятал бутылку. Он явно повеселел.

– Ларк, ну а если тревога?

– А, какая тревога, о чем ты, золотая рыбка? Четыре года здесь служу, и сроду ничего такого не было. У нас одни плановые вылеты. Кому, блин, нужно на нас нападать? А ты, Синь, из какого Савойса? Это где легионерская школа, что ли?

– Ага, – кивнула я, – притом из самой школы.

– Ух ты, легионерша, что ли? – вытаращился на меня Ларк.

– Ага.

Ларк накрыл своей лапищей мою ладонь и засмеялся.

– Не думал, что баб берут в Легион.

– Не баб, а девушек, – я осторожно высвободила руку, – берут, хоть и немного.

Ларк вдруг замер, словно прислушиваясь к происходящему в животе, и звучно икнул.

– Пардон… Ну, я рад, что с тобой познакомился. Думал, блин, мне опять белга поставят. А ты ничего, – откровенно заявил он, глядя на меня, – щупловата только малость.

Он подошел сзади, вскочил на краешек стола и покровительственно положил руку мне на плечо.

С точки зрения моего агентурного задания Ларк вряд ли представлял ценность. Как мужчина он меня тоже не привлекал. Я выскользнула из-под его руки и встала.

– Разрешите идти, господин лат?

Я выпрямилась и смотрела на Ларка неподвижно-официально. Пилот, видно, застеснялся такого обращения.

– Да че ты, – забормотал он, – торопишься, что ли?

– С вашего разрешения, мне нужно посетить тана Радзана.

– Ну ладно, иди, – растерялся Ларк. Я двинулась к двери, он крикнул мне вслед, – поговорим потом. Заходи в гости вечером!

К Радзану, техническому начальнику Базы, идти было еще рано.

Я спустилась к себе на третий ярус. Здесь располагались ангары, открывающиеся в глубокий кратер, а из кратера корабли уже стартовали в небо. За ангарами – технические помещения и комнаты обслуживающего персонала, одна из которых принадлежала мне.

Наводя в комнате марафет, я размышляла, почему на базе такая смесь – и легионеры, и армейцы, а среди низшего персонала куча штатских. Тот же Втан, например. Хорошо бы, конечно, списки изучить. Да кто мне, простому технику, даст такую сверхсекретную вещь?

В результате приложенных усилий комната приобрела более жилой вид. Я решила, что при первой возможности сопру краску и перекрашу стены из цвета утренней мочи в нормальный белый. Обшарпанное покрытие пола нуждалось в замене, но тут уж ничего не поделаешь. Я вытерла везде пыль (похоже, автоматических уборщиков здесь не знали… хорошо еще, нас на 1-2й ступени учили все делать самостоятельно). Разложила свои вещи в шкафу. На подушку и на монитор бросила вязаные коврики, подаренные Кари. На стенку повесила снимки – мы с девчонками в парадках, сидим на крыле носителя «Рубина», обнявшись и свесив ноги. Вид на Савойс со стороны бухты. Мой любимый «Единорог» в полете, в лазоревом небе, серебряные крылья в четвертой позиции, ракеты и сопла посверкивают на солнце.

Радзан понравился мне больше, чем Ларк. Тоже обычный армеец, в Легионе и не готовят технический персонал. Но аккуратный, скромный и в то же время уютный, кругленький весь какой-то. К тому же и обстановка его кабинета настраивала на деловой лад.

Радзан покопался в своей планшетке, перевел на меня взгляд.

– Вы, значит, из школы Легиона? Рад, очень рад.

Удивительно, что никто не спрашивает, почему я не закончила школу, почему мне дали эту вакансию. Впрочем, не спрашивают – и хорошо.

Начтех посмотрел мне в лицо и заговорил.

– Ледариэн, я должен вас предупредить. Постарайтесь не допускать грубых нарушений дисциплины. Я это говорю потому, извините, что вы женщина. У нас тут была девушка-кибертехник. И произошел несчастный случай, погиб человек. На почве ревности… ну вы понимаете. Я не вмешиваюсь и не ограничиваю вашу личную жизнь, но насколько это от вас зависит, постарайтесь… э… поскромнее. Вы поняли меня?

– Поняла, господин тан, – я кивнула, – я постараюсь вести себя скромно.

Ну и порядочки, судя по всему, у них тут на базе.

– Ну вот и отлично. У вас контракт на 5 лет? – похоже, Радзан воспрянул духом,– если будут какие-то вопросы, обращайтесь ко мне. Машину посмотрели? По технической части проблемы есть?

– Машина хорошая, – ответила я, – мне приходилось на таких летать.

И бросила на него гордый взгляд – пусть знает, что я не всегда была техперсоналом. Да и готовилась не к этому.

– Ну вот и хорошо. Идите, Ледариэн. И… будьте осторожнее, – заключил Радзан.

Вечером я размышляла, лежа на койке и глядя в потолок.

Пора вспомнить о главной цели моего пребывания здесь. Даргел обещал, что если удастся выявить заговор (а он, судя по всему, довольно серьезный), мой контракт будет разорван досрочно, и меня переведут в одно из армейских (или, по моему желанию, гражданских) училищ на последний курс. В Легион не возвращаются – изгнание навсегда. Но кто мешает мне выбрать подходящую специальность?

Может, и гражданскую, почему бы и нет? Меня тянет в армию, но может, это просто потому, что я ничего иного и не знала… А интересно, хорошо быть обычным ребенком? Я уже не помню времени, когда не вскакивала с постели, едва продрав глаза, и не натягивала одежду, одновременно заправляя койку, за одну минуту… Мне кажется, я делала так с рождения. Но ведь наверное нет. Я же видела фильмы, читала – дети живут совсем иначе. Как нас научили всему этому – тоже не помню. Но вообще-то уже и на первой ступени с нами довольно жестко обращались.