Текст книги "Рейды Ариадны"

Глава 4. Танец элементалей

Бланка и Андрей уже с трудом пробирались через толпу людей, заполнивших площадь.

– Надо было другой улицей пройти, – проворчала Бланка. – Что за радость, смотреть на казнь?

На площадь въехала процессия: впереди шли монахи, потом телега с двумя осуждёнными, а за ней шли инквизиторы. Люди сторонились, пропуская повозку. На несколько мгновений Бланка с мужем оказались почти рядом с ней. Белокурая девушка в повозке с трудом удерживала седого мужчину, почти повисшего на ней. На них были надеты рваные мешки с пятнами крови. «Ведьма, ведьма!» – взметнулось со всех сторон. Кто-то кинул в девушку гнилой помидор. Она отвела рукой спутанные волосы и подняла голову. Её измученные глаза встретили сочувствующий взгляд Бланки. «Я невинна, – донеслось еле слышно, – Господи, не оставь меня, помоги мне и отцу в наших мучениях…»

– Выбирайся, уйдем отсюда скорей, – шепнула потрясённая Бланка Андрею. Перед тем, как свернуть с площади на нужную улочку, Бланка оглянулась. Осуждённые уже стояли на помосте рядом с палачом. «По Божьему велению взываю я: ведьм не оставляйте в живых! Огнём и мечом истребим эту чуму рода человеческого…» – гремел в тишине над площадью голос инквизитора.

Выпустив Алоль из склянки в фонтан на площади, я продиралась к помосту, обложенному вязанками дров. На ходу позвала Ветрана:

– Начинайте!

Ох, ты ж! Он привёл с собой целую ораву элементалей – смеющихся мальчишек, которые тут же начали кружиться над помостом. Между ними в совершеннейшем восторге танцевала красавица Алоль, обнимая каждого, кто попадался ей на пути. «Если б люди могли их видеть, разбежались бы в ужасе» – подумала я про себя. Воздух уплотнился, и тяжёлый белый туман пополз вниз. Вот он уже касается топора, и палач, глупо открыв рот, с недоумением смотрит, как тот покрывается ржавчиной. Выпустив его из рук, он торопливо сорвал маску и неуклюже сполз с помоста. Белая стена почти закрыла место казни от зрителей, когда Великий инквизитор, срываясь на визг, прокричал:

– Поджигайте!!!

Стражники кинули к поленьям факелы. Взметнулось пламя. Пора!

– Спасибо, Ветран, – шепнула я элементалю. И только сейчас разглядела мудрые, совсем не детские глаза на мальчишеском лице.

Я скользнула в белый саван, наползающий на первые ряды, чиркнула зажигалкой – Зрич мгновенно понёсся по кругу – огонь покорно опустился и стал еле тлеть. Миг – и я уже стояла на помосте, отвязывая девушку от столба. По лицу мужчины текли слёзы:

– Я знал, я верил, что вы нас найдёте, – потрясённо повторял он.

Я сорвала с шеи медальон, открыла, коснулась кольцом – портал увеличился в размерах.

– Алоль, домой! Скорей!

Красотка послушно ввинтилась в склянку, которую я немедленно спрятала в карман.

– Зрич! Торопись! Уходим!

– Идите, я не могу. Ты говорила, что никто не должен понять, что произошло. Мы с Ветраном устроим представление, какого они ещё не видели. Уходите же! – крикнул он.

Как же так!? Я не могу его оставить здесь! Костёр прогорит и… мой друг останется навсегда в этом городе. Но времени на раздумья не осталось. Потеряв Алоль, туман начал рассеиваться. Я схватила за руку Фабрициуса, обнимающего дочь, и мой портал принял нас. Последнее, что я увидела, оглянувшись, – вокруг помоста бушевала стена Огня…

Глава 5. Вечер в Альтерре

…В Отделе нас уже ждали. Врачи деловито и быстро забрали обессиленных отца с дочерью, не дав им вымолвить и слова. Всегда невозмутимый шеф, в этот раз был не похож на себя.

– Ариадна, не представляешь, как я рад, что ты вернула их живыми! Да и тебе, похоже, досталось, – он неуклюже пригладил мои растрёпанные волосы. – Скажи только коротко: что произошло?

– Я не успела поговорить с ними. Ветран… элементаль Воздуха, – поправилась я, – сказал, что мужчину в Праге знали как аптекаря, поставщика снадобий для самого Рудольфа II. Судя по всему, его сосед донёс на него, а дочь объявил ведьмой. Инквизиция приговорила отца к отсечению головы, а девушку – к сожжению. Сегодня… – я сделала паузу и отдельно подчеркнула, – для города – казнь состоялась. Вот, – я достала из кармана плаща картину-неисправный портал, – пусть техники разбираются, что произошло.

Рэм внимательно вгляделся в моё лицо.

– Что-то ещё случилось?

– Нет, это личное, – устало выдавила я из себя. – Извини, можно я пойду?

– Конечно, конечно. Отчёт потом, когда отдохнёшь. Тебе точно не нужна помощь?

Я отрицательно покачала головой и, даже не поменяв платье, шагнула в свой портал.

Альтерра встретила меня закатным солнцем. Светились верхушки деревьев. Пересвистывались пичуги, кружились бабочки, журчал ручей, кивали головками огромные колокольчики. На руку заскочил кузнечик и тут же запрыгал дальше. Такой покой… мой мир… Из кустов выглянул Да-Гоб и, улыбаясь, вперевалку поковылял мне навстречу. Налетела Эльфилея, обдав меня свежестью и ароматом цветов, закружилась вокруг меня. Я вылила воду из склянки обратно в ручей. Алоль тут же закрутила небольшой водоворот и плеснула в Да-Гоба, рассказывая ему и Эльфи про наши приключения. Я видела, что они мне рады, как всегда. И, как всегда, будут ждать и встречать меня из странствий. Все, кроме Зрича… Конечно, придёт другой элементаль, но друга моего детства, весёлого и тёплого, больше не будет. Я присела у брошенного костра, и слёзы сами покатились по щекам. Друзья молчаливо остановились рядом. Я полезла в карман за платком, вытащила зажигалку, машинально щёлкнула и…

…И над поленьями, заботливо приготовленными Да-Гобом, неожиданно взвился неугомонный Зрич.

– Почему ты плачешь? Дома надо радоваться, – повис он надо мной вопросительным знаком.

– Ты!? Ты же там остался, – не удержавшись, я попыталась прикоснуться к нему.

– Обожжешься! – отпрянул элементаль от меня. – А ты разве не знала, что я могу делиться? – неподдельно удивился он. – Часть меня осталась там, а я быстренько к тебе, в это устройство.

– Но я не видела тебя! – вытирая слёзы кулаком, проговорила я.

– Ну, я же маленьким стал, а ты как раз отвернулась. Я думал – ты поняла, – и он извиняюще улыбнулся.

– Мы славно там повеселились, правда, Зрич? – рассыпалась брызгами Алоль – Но в гостях хорошо, а дома лучше! Ты же всегда так говоришь, Ариадна.

– Так, а про Ледогорию? – вспомнила Эльфи.

И они с нетерпением маленьких детей окружили меня.

В небе мерцали далёкие звёзды, ровно горел костёр, а на поляне под несмолкаемую музыку цикад кружились в танце четверо элементалей и человек – друзья.

Часть 2. С судьбой не спорят

Глава 1

– Ну, и куда она отправилась в этот раз? – я почти физически ощущала, как раздражение клубится вокруг меня.

– Римская империя, 65 год нашей эры, римская провинция Кипр, – бодро предоставил необходимые сведения Рэм, шеф нашего Отдела.

_____________

Я люблю свою работу. Нас можно назвать спасателями для тех, кто заблудился на спирали времени, попал в опасные ситуации в прошлом или в параллельных мирах. И, хотя в Правилах для путешествующих всё расписано, случается всякое. И тогда в зале Артефактов вспыхивает сигнал тревоги на оставленном личном портале. Уменьшенная копия его всегда при владельце. Через большой мы и уходим на помощь. Сейчас, когда во Вселенной появились стационарные порталы, стало спокойней работать, но любители увидеть исторические события своими глазами не переводятся. Вот как сегодня.

______________

Конечно, как Контролёр восьмого уровня Отдела помощи путешественникам во времени, я должна легко владеть своими эмоциями, но речь шла о Розе Варт, молодом даровании из Академии. В прошлый раз команде из трёх человек пришлось вытаскивать её из так называемого Лабиринта Минотавра – Кносского дворца, чуть ли не за минуты до землетрясения. К счастью, в тот момент меня там не было. Но коллеги в красках описывали, как Роза рвалась к главному Святилищу, как сопротивлялась. Она, видите ли, нашла ошибку в схеме дворца и ещё не до конца зарисовала лабиринт.

К тому же сегодня выдался весьма хлопотный день: я едва успела заглянуть в свой дом в Альтерре, а поговорить с друзьями – элементалями и вовсе не хватило времени: торопилась на ночное дежурство. Успела только заметить, что Да-Гоб выглядел обеспокоенным.

А ещё этот странный филин. Странный, потому что им полагается спать в это время. Пока я шла по набережной Смоленки, он раза три пересёк мою дорогу перед самым лицом, как будто хотел заглянуть в глаза. Перед входом в Отдел как-то недовольно гугукнул и, тяжело хлопая крыльями, скрылся в зарослях сирени. А меня кольнуло чувство тревоги, и какое-то смутное воспоминание тенью пробежало по сердцу.

– Но в Зале артефактов не было сигнала тревоги, – справившись, наконец, с раздражением, сухо бросила я.

– Роза Варт уже полгода находится в империи, должна была вернуться пять дней назад, – шеф понимающе глянул на меня. – Надо прояснить обстановку. В любом случае – возвращай её обратно.

– Рэм, я же ещё тогда сказала, что фанатиков от науки нельзя пускать в прошлое.

– Ну что я могу поделать? – Рэм развёл руками. – Она принесла ходатайство от ректора Академии. Скоро защита её диссертации.

– И какова тема?

– «Ученик и Учитель». Они оплатили самую дорогую страховку.

Конечно же! Нерон и Сенека. Судя по тому, что её путешествие началось с Кипра, выдавать себя она будет за гетеру.

– А ты не боишься, что она не даст выпить яд Сенеке или его жене?

– Тогда мы бы уже знали это из истории, согласись, – хохотнул Рэм. – Иди, собирайся, капсула готова.

В комнате-капсуле мягко светился круг портала-браслета Розы. На другой стене – мой портал, большое фото четырёх стихий. Я включила голограммы эпохи правления Нерона – не помешает освежить память. Мелькание картинок не мешало мыслям. Почему всё-таки у Учителя, проповедующего стоицизм, различные добродетели («Пусть будет нашей высшей целью одно: говорить, как чувствуем; и жить, как говорим»), вырос ученик-чудовище, отравившее своего дядю и брата, убившее свою мать, а впоследствии и жену? Хотя, если припомнить детство Люция Домиция Агенобарба (так тогда звали Нерона), когда мальчик во время ссылки своей матери жил в доме родственницы, распутной Домиции Лепиды, а та в свою очередь была матерью Мессалины, легкомысленной императрицы, то многое становится понятным. Калигула, Мессалина… Короче, мальчишка всё детство купался в море разврата, полном интриг, заговоров, отравлений. Кажется, Сенека стал его наставником только к 12 годам. Меня, несомненно, больше интересует сам воспитатель, чем воспитанник.

Ладно, пора переодеться. Это, пожалуй, один из самых приятных моментов перед прыжком в прошлое. Как я уже говорила, браслеты в Отделе – особенные. Ввод данных – и вуаля! – комбинезон сменился на столу сиреневого цвета. Я разглядывала себя в зеркало. Так… пояс на тунике уберём под грудь. Нынче я буду уважаемой замужней матроной, поэтому концом паллы прикроем мою красивую причёску (но локоны, однако пусть виднеются, как и повязка с драгоценностями).

– Поменяй сандалии, – шеф заглянул в капсулу, – на этих нет жемчуга.

Это мы, пожалуйста, со всем удовольствием, на раз.

– Ты восхитительна! И прошу тебя, будь поделикатней с этой особой, – добавил совсем мягко Рэм.

– Так точно, мой Цезарь, – улыбаясь, ответствовала я и, поправив на груди медальон с фотографией стихий, шагнула к мерцающему кругу. В последний момент я услышала чуть слышимый свист крыльев (крыльев?) за спиной, но оглянуться не успела…

_____________

Я вошла в портал в прохладном Старом Петербурге, а на выходе окунулась в жаркие объятия Средиземноморья. Я не успела даже понять, где нахожусь, как на меня налетел филин – он тоже успел пройти со мной этим путём. Мне никак не удавалось достать стилет. (Третье Правило гласит: убийство запрещено. Для защиты применять оружие только той эпохи, где находишься).

– Эй, красавица! Твоя птичка, кажется, взбесилась. Помощь нужна?

Рядом с разрушенной башней, возле которой я очутилась, проходила выложенная плитами дорога. По ней в походном порядке шли легионеры. Их предводитель придержал пляшущего коня и уже нацелил пилум в филина. Тот метнулся в сторону и полетел к дальним деревьям.

– Почему ты одна на дороге? Не желаешь ли прогуляться с нами? – улыбнулся командир. – Или ты кого-то поджидаешь?

– Я…я гостья хозяев этой виллы, – ткнула я пальцем в сторону строений, видневшихся неподалёку.

Лицо легионера посуровело.

– Позволь мне тогда, досточтимая, проводить тебя до дома консула.

– Не утруждайся, декан, это рядом. Благодарю за помощь.

Всадник отсалютовал мне и двинулся за своими солдатами. Я же отправилась, как полагаю, к загородной вилле Сенеки…

Глава 2

В саду имения было пустынно. «Наверно, все в доме, отдыхают от полуденной жары» – подумала я. Хотя в коридоре из колонн, куда я зашла, было терпимо, потому что арочные своды прикрывал от солнца тент. Мимо, не обращая на меня внимания, пробежал мальчик-раб с амфорой. Я осторожно двинулась по коридору к жилым помещениям, разглядывая стоящие повсюду статуи. Мне повезло – наша путешественница находилась в глубине ближайшей комнаты. Юная красивая девушка сидела перед большим серебряным зеркалом и укладывала роскошные чёрные волосы в замысловатую причёску, напевая что-то себе под нос. Заколов последнюю шпильку и удовлетворённо улыбнувшись своему отражению, она подхватила со скамьи оранжевое покрывало, повернулась к входу и испуганно ахнула при виде меня, неподвижной, как изваяние.

– Кто ты, почтеннейшая? Я не видела тебя среди гостей.

– Меня зовут Ариадна. Почему ты не вернулась в назначенное время, – вкрадчиво спросила я, не забывая, однако, добавить в голос немного металла.

Надо отдать должное, Роза всё поняла, и на её лице появилась гримаска, словно она собиралась заплакать.

– У меня пропал браслет Возврата.

Врёт, ой, врёт!

– Это невозможно, портал переместил меня к разрушенной башне, – просветила я обманщицу. – Забери его оттуда.

– Ну-у, я везде искала его. Может, он где-то здесь потерялся, – она явно затягивала время.

– Хорошо, – согласилась я. – Тогда отправляемся обратно через мой портал.

– Ливия! – раздался в коридоре женский голос. – Луций приглашает нас к ужину.

– Это Паулина, жена Сенеки, – шепнула мне Роза-Ливия, прикладывая палец к губам, и бросилась навстречу входящей в комнату Помпее Паулине.

– Знакомься, Паулина, это моя тётя, Ариадна. В Риме ей сказали, что я здесь. Она только что приехала, привезла радостные вести с Кипра, – щебетала девушка, не давая Паулине вставить ни единого слова. – Брат подыскал мне супруга, мне придётся уехать.

Высокая женщина, немногим старше меня, склонила голову в знак приветствия.

– Мы рады видеть Ариадну из Кипра в нашем доме. Позволь, я провожу тебя умыться с дороги. А ты, дорогая, – обратилась она к Розе, – иди в триклиний. Луций не любит опозданий, все уже за столом.

Пиршество было в разгаре, когда мы с Паулиной вошли в триклиний. Полы в большой столовой были выложены красивым мозаичным узором. На стенах яркие, тоже мозаичные, картины. Меж колонн стояли статуи богов и священных животных. По углам высокие амфоры и растения в кадках. Чуть поодаль виднелся небольшой бассейн с фонтаном. Вокруг низкого мраморного стола, на ложах, с раскиданными там и сям подушками, сидели и полулежали сам хозяин, несколько мужчин и женщин, пара подростков и две юных девушки, включая Розу. Пользуясь тем, что Сенека не обратил на меня внимания, я присела рядом с Розой, болтающей с девушкой. Она оказалась приёмной дочерью Паулины.

Меж тем Сенека возвысил голос:

– …я принимаю общее правило всех стоиков: «Живи сообразно с природой вещей». Не уклоняться от неё, руководствоваться её законом, брать с неё пример, – в этом и заключается мудрость. Следовательно, жизнь – счастлива, если она согласуется со своей природой. Такая жизнь возможна лишь в том случае, если, во-первых, человек постоянно обладает здравым умом; затем, если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам; если он, не впадая в тревожную мнительность, заботится об удовлетворении физических потребностей; если он вообще интересуется материальными сторонами жизни, не соблазняясь ни одной из них; наконец, если он умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом… ¹

В этот момент я заметила, что рубин в цепочке на руке у Розы-Ливии почти незаметно мигает. Восхитилась: «Записывает. Молодец!». И, почувствовав, что проголодалась, отключилась от пламенной речи Учителя и перешла к закускам, отдав должное и фаршированным яйцам с оливками, спарже, грибам и сыру. От устриц воздержалась, но от жаркого с печенью не отказалась. Блюда подавались на серебряных тарелках, а мальчик за спиной постоянно подливал в чашу чудесное вино, правда, разбавленное.

Трапеза не мешала мне наблюдать за Сенекой. Благородное лицо с высоким лбом не портили глубокие складки. Они не говорили об измождённости, скорее, просто давал знать о себе возраст. Но в глазах таилась печаль. Мог ли он предчувствовать свой конец? Каково это – предполагать, что твой ученик стремится тебя уничтожить? Вспоминал ли он о той торжественной речи, которую сочинил для Нерона к похоронам отравленного Клавдия? Или искренен он был в пасквиле, отомстив умершему императору за прежние немилости? Не желание ли власти сделало его причастным к убийству матери Нерона? А ведь именно она, Агриппина, вернула его из 8-летней ссылки. Как это – быть консулом, первым советником своего ученика, нового императора; стоять во главе управления огромной империей; слыть великим моралистом, лучшим писателем и философом своего времени – и, понимая, что не справляется с буйным воспитанником, совершающим всё новые безумства, уйти в добровольное изгнание? Одно несомненно – превратности биографии Луций Анней Сенека переносил как настоящий стоик, готовый к любым поворотам судьбы.

В этот момент я прислушалась к очередному высказыванию блестящего оратора.

– Кто сохранил себя, тот ничего не потерял, но многим ли удается сохранить себя?²

«Вот что его мучает» – подумалось мне.

Мне становилось душно, подкатила дурнота. Я тронула за локоть Розу:

– Пойдём, пора поговорить.

Роза покорно вышла за мной в сад. Чудесное благоухание цветов наполняло сиреневый сумрак. Легкий ветерок нёс прохладу. Мы присели на скамью.

– Роза, нам необходимо вернуться в своё время, – головокружение и не думало отступать. «Слишком много вина» – мелькнула мысль.

– Ариадна, пожалуйста, – девушка молитвенно сложила руки, – ещё хотя бы день!

– Я не понимаю. Ты что, хочешь посмотреть, как он будет резать себе вены?

– Да, ты не понимаешь. Я хочу услышать его последние слова. Современники написали разную чепуху, а я буду знать наверняка. Вот же он, здесь, – запальчиво проговорила Роза.

Среди ветвей платана, над скамьёй, заухал филин. Я вздрогнула. Подняла голову вверх – никого. И в этот момент из-за ствола дерева вышел человек. Я растерянно оглянулась на Розу, но на скамье было пусто. Что такое? Я перевела взгляд на незнакомца. Кого он мне напоминает? Если б не жёсткое мужское лицо, я бы сказала, что вижу своё отражение. По-своему он был даже красив. Белая прядь в чёрных волосах падала на высокий лоб. Но в закутанном в чёрный плащ человеке чувствовалась угроза.

– Что, не узнаёшь– ш-шь, – почти прошипел он, наклонившись ко мне. Жёлтые глаза с цилиндрическими зрачками приблизились почти вплотную. Какой-то древний страх подымался из глубины моего существа, грозя затопить полностью. Я мотнула головой, пытаясь совладать с ним.

– Не помнишь, – удовлетворённо произнёс незнакомец. – Кто стёр тебе память, обладательница метаморфоз, Аритэ-тумна, сова-первёртыш? Не помнишь, зачем тебя отправили в этот мир? – он вдруг схватил меня за плечо. – Ты уйдёшь сейчас со мной туда, где тебя давно ждут.

– Нет!!! – крикнула я, пытаясь освободиться от руки, которая стремительно начала покрываться перьями. – Не-е-е-т! Кто ты? – и рванулась, выдираясь из цепких когтей…

Глава 3

Я с трудом вынырнула из темноты. Роза изо всех сил трясла меня за плечо.

– Что с тобой? Ты кричала. Приснилось что-то страшное?

Сон? Просто сон? Ну, конечно, жара, вино…

– Ты задремала, я отошла к фонтану. Тебя, наверно, птица напугала?

– Птица?!!

– Я умылась. Поворачиваюсь, а около тебя птица кружит. Темно же, но мне показалось – филин. Я подбежала, он улетел, а ты кричишь.

Я попыталась улыбнуться, губы не слушались:

– Всё в порядке, просто очень болит голова.

Голову, и, правда, словно обруч сдавил. Роза подхватила меня под руку.

– Тебе надо отдохнуть, выспаться, пойдём.

В комнате девушка раскинула на ложе матрас с подушками, заботливо помогла мне улечься и ушла, оставив на столике светильник. Какое-то время я бездумно смотрела на ровное пламя, глаза закрылись, и я уснула. На этот раз, к счастью, без сновидений.

Утро застало меня у зеркала. Отражение говорило мне, что я вполне отдохнула, чувствую себя прекрасно. А ещё – что пора убираться отсюда. Я вгляделась в зеркало – что это? Где медальон? Не веря своим глазам, схватилась рукой за грудь – мой личный портал исчез! Он не мог потеряться! Я закрыла глаза, сосредоточилась. Как этот человек проник в мой сон? Как смог дотянуться из сна до моего медальона? Кто он??? Злость быстро погасила шевелящийся страх. Надо действовать!

Я бросилась к комнате Розы, чуть не сбив с ног рабыню, несущую корзину с фруктами.

– Роза! Вставай! Надо уходить. Я знаю, что браслет ты где-то спрятала. Мой медальон пропал.

Заспанная мордашка девушки оживилась.

– Так чего торопиться? За нами всё равно через день-два прибудут твои коллеги. А мы пока приятно проведём время с Сенекой. Я заметила, что он тебе чем-то не нравится. Почему?

– Сенека, Сенека, – раздражение опять подхватило меня. Да что это со мной? – А ты не заметила, как он относится к женщинам? Он считает нас неразумными существами. А ведь он, несомненно, знает и о Гипатии Александрийской, что изобрела астролябию и руководила школой своего отца-философа, и о б астрономе Аганис Фессалийской. Я уж молчу о дочери Пифагора – Дамо, тоже, кстати, философе. А Арета из Кирены? Как будто их не существовало. И вообще… приспособленец он. Даже те, кто был рядом с ним, говорили, что он поступает вразрез со своими нравственными понятиями. Проповедует одно, а сам…

– Ты не имеешь права говорить так о нём, – маска юной гетеры слетела с лица Розы, оно стало как будто более взрослым. – Не забывай, в каком времени он живёт. Ты провела здесь всего один день, а я – полгода. И нагляделась, поверь, на двор Нерона. То, что описывают учебники, лишь малая часть того, что происходит на самом деле.

Я промолчала. Она была права. Я не судья, а она не Ливия с Кипра, а учёный с именем, Роза Варт.

– Историк Джон Актон когда-то сказал: «Власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». Здесь я видела это собственными глазами, – строго произнесла она и добавила, как припечатала. – А Сенека – гений.

Наш разговор был прерван криками: «Преторианцы! Преторианцы!». Раздался топот ног по коридору, гул нарастал. Вместе со всеми мы выбежали во двор. По дороге, между стройными рядами платанов и лавров, к вилле величаво приближались трое всадников с императорским штандартом. Ярко сверкали их шлемы в лучах солнца. За ними бежали рабы с носилками. Сенека, раздвинув столпившихся близких, спокойно вышел вперёд. Преторианцы остановились. Один из них, не слезая с коня, достал свиток.

– Достопочтенный Луций Анней Сенека, ты обвиняешься в заговоре против Нерона Клавдия Цезаря Августа Германского, Великого Понтифика и Отца отечества. Приговорён к смерти. По высочайшему повелению императора тебе даруется право выбора самоубийства.

Эхо звучного голоса центуриона в полной тишине отскакивало от стен окружающих двор строений и, казалось, падало осколками к ногам собравшихся. Все взгляды были направлены на хозяина дома. Воин протянул свиток Сенеке. Ни один мускул не дрогнул на мужественном лице Луция. Он с достоинством принял приказ.

– Мы останемся и проследим за выполнением повеления, – добавил центурион и достал ещё один свиток.

– Гетере Ливии из Кипра надлежит немедленно прибыть ко двору императора. Носилки для несравненной, – мне показалось, что он усмехнулся, – готовы.

Роза побледнела и схватила меня за руку.

– Ты позволишь, чтобы моя тётя сопровождала меня? – дрожащим голосом обратилась она к преторианцу. – Разреши взять свои вещи и попрощаться с хозяевами этого дома.

Плюмаж на шлеме согласно качнулся:

– И поторопись, император не должен ждать.

В коридоре Роза метнулась к статуе Афродиты, стоящей возле её комнаты, и вытащила из ниши браслет. Я только головой покачала. И когда успела перепрятать?

– Мы не можем сейчас исчезнуть. Кто знает, что Нерон тогда сделает с семьёй.

– Но я не могу появиться в Риме, Нерон пугает меня. Про него рассказывают ужасные вещи!

Кажется, только сейчас она осознала, что может ожидать её в конце пути.

– Придумаем что-нибудь по дороге, – твёрдо ответила я.

В триклинии собрались заплаканные домочадцы. Наскоро обнявшись с ними, мы с плачущей Розой опустились на колени перед Сенекой.

Он положил руки нам на голову и спокойно сказал всем:

– Приходит смерть: её можно было бы бояться, если бы она осталась с тобою. Напротив, совсем не тяжело потерять такую вещь, по утрате которой вторично её не пожелаешь. Ты придёшь именно к тому концу, к которому шёл всю жизнь. Зачем обманывать себя и только теперь замечать факт, с которым давно уже следовало примириться? Верьте мне – вы неизбежно умрете уже в силу того, что родились. В этом роде должны мы рассуждать, если хотим спокойно и твёрдо встретить последний час. ³

И, поднимая нас с колен, вполголоса произнёс мне:

– Досточтимая матрона, постарайся спасти это юное создание.

Носилки тронулись по дороге в Рим. Пришла пора обдумать варианты исчезновения…