Текст книги "Соблазн"

Глава 7
Утопия

Мы с Илюшкой сидим в машине на заднем, он испуганно прячется под моей рукой, уткнувшись носом в грудь. Успокаивающе глажу…

Меня трясёт от предстоящего разноса, но я пытаюсь отыскать в себе броню, чтобы прикрыть хотя бы сына. Что он сделал страшного, в конце концов? Он просто… ребёнок!

Но мне давно кажется, что Борис никогда не был ребёнком сам, настолько ему чужды спонтанность и непосредственность.

– Папа будет ругать… – бормочет Илюшка.

Извинившись сто тысяч раз, взмокший Борис наконец-то садится в машину.

Тишина звенит.

Мы едем в этой тишине, как в кислоте. Я не смею её нарушить и просто обнимаю сына посильнее, чтобы перекрыть ему эту «кислоту».

Так же молча мы идём в дом.

Из сына будто вытекла вся энергия, он вялый, щёки горят. Беру его на руки.

– Поставь немедленно. Не поднимай тяжести.

Мне хочется сказать, что это не тяжесть, а мой испуганный ребёнок! Но ссориться при сыне не хочу.

Илюшка вжимается в меня крепче. Отрицательно кручу головой.

Концентрация кислоты нарастает.

– Мамочка… животик болит…

Усаживаю его на пуфик в коридоре, разуваю. У него бывает, если перенервничает.

– Я сделаю тебе чай с мятой и молоком.

– Перестань подпитывать его симуляции, Тори. Он просто пытается избежать наказания!

– Наказание для вас должно быть одинаковое. Вы в равной мере поучаствовали в трагедии. Ты его напугал!

– Не говори чушь! Илья, быстро в свою комнату.

У меня всё горит внутри от этой кислоты предстоящего наказания, порицания, отторжения. И мне страшно представить, что чувствует мой ребёнок.

Пока делаю чай, ощущаю солнечным сплетением, в котором поселилась тяжесть, что там что-то происходит. Быстро выплёскиваю чай в алюминиевую чашку, чтобы немного остудить, выливаю снова в кружку и спешу в детскую.

Илья беззащитно стоит посреди комнаты, теребя в руках своего уже старенького тряпочного кота, словно пытаясь прикрыться им. Я шила этого кота сама, когда была беременна. До сих пор без него не засыпает.

Борис нависает над ним.

По щекам сына текут слёзы.

– Не ожидал, что мой сын станет моим позором.

– Я не хотел… – не поднимая глаз, рвано вздыхает Илюшка. – Прости, папочка.

– Мне жаль говорить это, но ты меня разочаровал. И, конечно, ты будешь наказан. Ты должен быть более ответственным и серьёзным. Думаю, лишить тебя сладкого и игрушек на неделю будет полезно… для осознания правил поведения в приличном обществе.

– Это нечестно… – рыдает сын. – Все вели себя плохо. Их никто не ругал. А я нечаянно.

– Мне плевать на «всех»! Мой сын должен вести себя достойно! Дай сюда эту тряпку, – требует он кота.

– Это Сплюшка… – делает шаг назад сын. – Его нельзя. В нём хорошие сны.

– Это не тебе решать. Дай сюда!

Выдёргивает из рук.

Сын взрывается слезами.

– Веди себя как мужчина, не смей рыдать из-за пустяков!

– Отдай! – тянет руки Илья.

С грохотом ставлю кружку на стол. Меня трясёт. Но у нас в семье не принято противоречить друг другу при ребёнке. «Родители должны выступать единым фронтом». Впрочем, это правило работает только в одну сторону. Не смею противоречить только лишь я. А Борис постоянно позволяет себе любые поправки в мои решения и правила.

– Борис… – выразительно одёргиваю его. – Отдай ему Сплюшку.

– Выйди, Тори. Это мой сын. И я не позволю ему вырасти никчёмным клоуном.

– Это и мой сын! И я не позволю делать из него невротика. Отдай игрушку!

Борис рассерженно разворачивается. Пусть лучше направит свою кислоту на меня. Я переживу!

– Выйди! – рявкает он.

– Не надо мамочку… ругать! – обнимает меня за бедро рыдающий сын.

Отодрав его от меня, Борис подхватывает меня за локоть и молча вытаскивает за дверь детской.

– Не мешай нам разговаривать.

Дверь перед моим носом захлопывается.

У меня все трясётся внутри. Должен же быть способ остановить это всё?? Но я совершенно не умею скандалить и конфликтовать! Я очень болею после этого.

Растерянно оглядываюсь, слыша рыдания сына и то, как тихо продолжает выговаривать ему Борис. Но не кидаться же на мужа при ребёнке. Меня перекрывает от возмущения и беспомощности. И я сама начинаю плакать. Мне тоже хочется сказать, как Илюшка: «Нечестно!» Я была морально готова на игнор. Но не на это!

И, не найдя ничего лучше, чтобы отвлечь его от ребёнка, снимаю с крючка в прихожей большую стальную ложку для обуви. И, размахнувшись как клюшкой от гольфа, бью в наше огромное зеркало. Грохот, звон… Я зажмуриваюсь. Быстро вешаю её на место, стоя в груде осколков.

Борис выходит из комнаты, обескураженно оглядывает коридор.

– Как это произошло?

– Не знаю… – тяжело дышу я. – Оно просто лопнуло.

– Ты ранена?

– Не знаю…

– Мамочка… – выглядывает Илья.

– Всё хорошо, пирожок, зеркало разбилось. Попей чай и ложись.

– Тебе не больно? – волнуясь.

– Нет! – немного натянуто улыбаюсь я.

– Не двигайся, я помогу сейчас! – отмирает Борис.

Бросив в угол Сплюшку, уходит за щёткой и совком. Выразительно киваю сыну на игрушку. Подхватывает с пола и убегает в детскую.

Борис аккуратно сметает осколки. Протирает пуфик, усаживает меня, внимательно разглядывает ступни.

– Не надо вмешиваться в наши разговоры, Тори. Я его не бил, не орал на него, не унижал, не запугивал. Это нормальный воспитательный процесс. Кто ещё объяснит ему, как правильно вести себя в обществе?

– Ты наказал его!

– И это тоже нормально.

– За что, Борь?

– Борис… – поправляет он. – Мне очень жаль, что ты не понимаешь, «за что». Он опозорил нас.

– Случайным выстрелом игрушки?

– Какая разница, чем? Он должен уже понимать, как вести себя при взрослых. Всё… Ты цела. Иди в душ и поторопись, сегодня вторник. А у меня ещё тренинг в одиннадцать.

Вода льётся сверху, я просто стою, позволяя ей смывать с себя сегодняшнюю катастрофу. Тоска и возмущение во мне нарастают с новой силой. Чёртов вторник…

Откладываю лосьон в сторону. Всё равно никто ко мне не прикасается… От обиды кусаю губы. Волосы оборачиваю полотенцем, надеваю пеньюар. Захожу в комнату и останавливаюсь перед кроватью.

– Ты готова? Я в душ, сейчас приду.

«Нет, я не готова!» – хочется проорать ему вслед. Так и стою возле нашей огромной кровати, когда он возвращается.

– Давай только без истерик сегодня, мне необходимо снять стресс. Тем более что мы пропустили пятницу. Ложись.

Не глядя на меня, листает что-то в телефоне.

– А если я не хочу?

– Достань смазку, – не отрываясь от телефона.

Что-то во мне лопается в очередной раз.

– Нет. Я отменяю вторники и пятницы.

– Ты хочешь изменить график?

– Я хочу его отменить.

– И как ты себе это представляешь? – скептически и раздражённо ведёт бровью, отрываясь от экрана.

– Если ты делаешь так, что я хочу тебя, секс будет. Если не делаешь – не будет.

– Это утопия. Секс не зря называют супружескими обязанностями. Не догадываешься, почему?

– Не у всех так!!! – взрывает меня.

– Но у нас с тобой так.

От этой логики я безнадёжно закрываю глаза и начинаю плакать.

– Тори, – обнимает он меня за плечи. – Дорогая… Ты выдумала то, чего не существует. И страдаешь теперь от отсутствия этого. И заставляешь страдать меня! Столько лет у нас было всё хорошо…

– Плохо! Женского оргазма не существует?!

– Существует… Но он не стоит того, чтобы рушить всё, что есть между нами.

– Но ты же можешь просто попробовать сделать мне приятно.

– Если ты так чувствуешь… коитус… то здесь ничего нельзя поделать, Тори. Это либо нравится, либо нет. А создавать культ из естественной потребности я не готов. Но это потребность, и её надо справлять. И как жена ты…

– Проблема во мне?! – в шоке смотрю на него.

– Нет, возможно, не только. Но я таков, каков есть. И другим не буду. А терять всё, что я даю тебе… Поверь, это двухсекундное удовольствие не стоит того, чтобы это всё потерять!

– Откуда мне знать?! – рявкаю я зло.

– Хм… действительно. Я подумаю об этом.

– Подумай!

Подхватываю свою подушку и отправляюсь спать к сыну.

– То-ри! – гневно.

– Я сказала – НЕТ.

Глава 8
Таблетка

Губы – как спелые ягоды виктории… Веду пальцем по нижней. Сминается, оголяя ровный ряд жемчужных зубов. Задыхаясь от возбуждения, прикусываю сочную «ягодку», лаская пленённую мякоть языком. Не прокусить бы! Тело наливается тестостероном. Пальцы рефлекторно сжимают одеяло. Меня тянет и крутит от возбуждения. Пытаюсь углубить поцелуй, но перестаю чувствовать эти сладкие губы. Только слышу, как она мурлыкает… урчит… и втыкается мокрым носом мне в ухо…

– А-а-ай… Зидан, зараза! – отталкиваю рыжую морду. – Такой сон обломал!

Переворачиваюсь на живот, практически вспарывая стояком диван. Страдальчески мычу в подушку. Ну не решает проблему просто подрочить! Нужен запах, упругость тела, гормоны-феромоны… чтобы эта ненасытная скотина немного расслабилась.

Это всё эта мадам с фотографии… Нечего было облизываться на неё перед сном!

Дотягиваюсь до полки и снова разглядываю фото. Провожу пальцем по её лицу ещё раз. В сотый уже раз. Скоро фотку сотру.

Ладно тебе, Стеф, что ты, баб красивых не трахал?

Она не баба…

Но сегодня ж ты её трахнешь?

Чёрт… Нет! Ты же мне не позволишь, правда, красивая девочка?

Дотягиваюсь до телефона. Там адрес и время в сообщении мессенджера.

Ильницкий Борис.

Ой, не понять мне тебя, мужик!

Может, он какой болезный?.. Непохоже. Да и пальцами, как заказано, он её и сам трахнуть может. Все на месте.

Телефон на тумбочке дрожит и начинает ползти по поверхности от вибрации будильника.

Бекхэм со своим обычным аристократичным выражением морды с любопытством подталкивает его лапой к краю.

– Эй! – дёргаюсь я, успевая перехватить и спасти от падения. – Вредители! Бесите меня с утра…

Включаю звук. Три пропущенных от Альбины.

Вот прямо все бесите. Нахрена ты звонишь?

Гадливое ощущение предательства возвращается. А мне казалось, я только его выплюнул.

Но в руке у меня «таблетка», которая эффективно отвлекает.

А глаза-то какие у неё. И взгляд… И глубокий, и одновременно наивный.

«Чистая девочка»…

Верю.

«Таблетка» помогает от Альбины, но обостряет эрекцию. Идеальных лекарств не бывает! Везде побочка…

Коты, обгоняя друг друга, летят вперёд меня, пытаясь заманить в кухню. Но я сворачиваю в душ. По-любому я более голодный!

Упираясь рукой в стену душевой кабины, включаю музыку и тропический дождь. Зубная паста, слетев под водой со щётки, плюхается мне на головку, обжигая слизистую ментолом.

– Оу, фак!..

Смываю пальцами с подрагивающей от возбуждения головки пасту, но она только размазывается сильнее. Глаза закрываются от остроты ощущений. И только собираюсь расслабиться, поизвращавшись в своих фантазиях с новой пациенткой, как телефон снова начинает звонить.

Выглядываю из душевой. Пододвигаю ближе телефон, лежащий на стиральной машинке.

Пропущенный от Синицина и смска: «Стеф, подъедь пораньше, здесь пациент с острой болью».

АААА!!! Ну пиздец тебе сегодня, моя «виктория», сорвусь и загрызу! И член в тебя засуну! Да!

Ррррр…

Быстро покормив свою банду вчерашним тунцом, натягиваю на сырое тело одежду. Пинаю снова их мячик подальше, чтобы не щемили любопытные морды в дверной проём и, пока кубарем летят за ним, выхожу.

И тут новый сюрприз незадавшегося утра! Нос к носу с моей тачкой машина Тихорецкого и он собственной персоной.

Я был у него в интернатуре. Бездарный врач, но хороший менеджер. Чаще всего так и бывает, да.

Иду к своей машине, меня окутывает адреналином. Как самцу, мне хочется втащить ему. Все знали, что мы с Альбиной любовники. И он знал – не идиот же. И не обломался залезть в мою постель.

Но, блять… Имеет право, если женщина не против. Все вопросы к ней, не к нему. И всё-таки кулаки мои сжимаются и зудят.

Узкоплечий, немного оплывший, с большими залысинами. Приторно пахнущий каким-то сладковатым унисексом. Кривит свой капризный рот.

Не сработались мы с ним сразу. Но по работе Альбина всегда стояла между нами, помогая мне избегать прямых контактов.

– Утро доброе… Державин.

Он смотрит на меня с холодным презрением и ревностью. Пытаясь спрятать это за напускным равнодушием и деловитостью.

– Доброе, – так же прохладно отвечаю я. – Чем обязан?

– У меня к тебе предложение.

– Не много ли предложений, Валерий Петрович, на наше отделение? – срывает мне тормоза.

Его ноздри агрессивно вздрагивают.

– Я хочу предложить тебе стажировку в Китае. На год. По гранту.

– Хм…

Как щедро. Из двадцати претендентов выбрать того, кто в неоплачиваемом отпуске и трахал твою будущую жену?

– А что взамен?

– Ты останешься там. Года на три-четыре.

И получу волчий билет на практику в России во все приличные клиники за нарушение контракта по гранту? Круто!

Я зло ухмыляюсь.

– Неинтересно. Предложи следующему…

«…её любовнику» проглатываю я, но он читает по взгляду.

– Слушай сюда, Державин… – слетает с него маска невозмутимости.

Хватает меня своей клешнёй за футболку. Мой кулак машинально сжимается. Отталкиваю его в плечо.

– Я тебя, сучонка, по статье уволю, если ты по-хорошему не понимаешь! Я же всё знаю про вас…

– Что ж ты такой нервный, Тихорецкий? Вроде от меня к тебе она ушла, не наоборот. Да и ты в нашу постель залез, не я в вашу. Или всё-таки не идиот и понимаешь, «что, как и почему»?

Пространство между нами взрывается животными инстинктами. Совершенно неожиданно славливаю подачу в скулу, и рефлекторно и слепо вколачиваю кулак ему в лицо в ответ. Делаю пару шагов назад, чтобы остыть и остановить эту бессмысленную и глупую сцепку.

– Нахуй она мне теперь не нужна. Можешь землю рогами не копать, Тихорецкий.

– Ты же мне нос сломал, кретин!

– До свадьбы заживёт! – хмыкаю я цинично.

– У меня же конференция!

– А нехуй кидаться рогами на грейдер.

– Рога-то у тебя, Державин, – мстительно.

– По всем канонам должны быть. Но что-то пошло не так, да? Иначе бы ты не суетился.

Смотрю на часы. Чёрт! Пациент же.

Оборвав этот разговор, сажусь в тачку. Выезжаю на дорогу, набирая Альбину.

– Стеф… доброе утро. Спасибо, что перезвонил.

– Я не перезвонил. Уйми своего оленя, ясно?

Скидываю.

На ресепшене меня встречает Зоя.

– Я в кабинет к Вам отправила.

– Правильно. Халат…

Подаёт мне выглаженный короткий халат и сложенные форменные брюки.

– Степан Дмитриевич… – шепчет она, – на скуле… ммм… ссадина… Где же Вы так?

– Твою мать. Мирамистин мне занеси, и пластырь. Пожалуйста.

Иду по коридору в кабинет, Зоя семенит рядом, зачитывая мне жалобы пациента.

– Понял, – открываю дверь кабинета, – и никого не записывай после четырёх. У меня вызов.

– На дом?

– По всей видимости – да.

Чем ближе к четырём, тем сильней у меня мандраж. Какого я согласился на это? Я то хватаюсь за телефон, собираясь позвонить ему и отказаться, то наоборот, пускаю как пацан слюни от предвкушения, что… что? Ведь я же не собираюсь? Я просто сделаю массаж, да?

Ловлю своё отражение в зеркале. Как гопник с разбитым лицом!

Ха… Понравиться ей хочешь?

А вот хочу!

Замужняя дама…

Всё равно хочу. Без всяких продолжений. Хочу словить те самые гормоны-феромоны, услышать, какой у неё голос, как она разговаривает, посмотреть, как двигается, ощутить запах… Зарядиться от этой сногсшибательной батарейки. Меня выкачали до нуля… А источники попроще типа Зои не срабатывают.

И в четыре, быстро ополоснувшись в душе и переодевшись в футболку и джинсы, я закрываю кабинет и отдаю ключи на ресепшен.

– Стеф…

Разворачиваюсь.

– Что?

Но на ресепшене звонит телефон, и Зоя берёт трубку, отрицательно качая головой. Будет что-то срочное – позвонит.

Ильницкие живут в элитном коттеджном посёлке американского типа – невысокие заборчики, обширные газоны, одинаковые, как под копирку, дома, отличающиеся только количеством цветов у входных дверей, формой бассейнов и стоящими на парковках тачками. Пару раз был здесь. Родители моих маленьких пациентов просили приехать на дом. На входе охрана. Называю адрес и фамилию. Пропускают.

Пустые, чистые, но словно немного выхолощенные улочки. Небольшой супермаркет. Пара подростков на скейтах навстречу. Рассекают прямо по проезжей части. Скидываю скорость, останавливаясь у нужного дома.

Тру ноющую скулу и телесного цвета пластырь отваливается. Да и чёрт с ним.

Забираю рюкзак с заднего сиденья и жму на кнопку звонка входной двери. Потрясывает от предвкушения так, как будто я в первый раз иду в гости к едва знакомой девушке и знаю уже, что трахну её.

Собственно, направление в меде я выбрал именно из этой логики, когда, впечатлившись профессиональным массажем, совсем потерял башню от возбуждения и прямо на сеансе отымел массажистку. Тогда мне показалось, что это прекрасный навык для молодого и всегда голодного до секса парня. И я с удовольствием практиковал его на однокурсницах, стремясь к совершенству! А потом увлекло профессионально. Но слава о моих пальцах в определённых кругах до сих пор осталась специфическая… И, возможно, именно благодаря ей я здесь!

Дверь открывается автоматически. Иду между двумя газонами к дому.

Сердцебиение ускоряется…

Входная приоткрыта.

Стукнув пару раз, захожу внутрь.

Она…

В тонком шёлковом халате в пол. Пояс, затянутый на тонкой талии, подчёркивает роскошную грудь. Волосы небрежно собраны наверх. Несколько светлых прядей спускаются вниз по точёной шее. Нервно накручивает на пальчик одну из них, с кем-то разговаривая по телефону.

– Минуточку… – хмурясь, шепчет она.

Напряжена и заметно расстроена. Практически до слёз.

– Борис… нет. Я не соглашалась… нет… Я не хочу массаж! – срывается её голос на дрожание.

Смотрит на меня с извинением. Отводит от лица телефон.

– Простите, – с сожалением пожимает плечами. – Но… Я Вам оплачу вызов!

По специфической мимике и слишком напряжённым плечам я вижу, что у неё гипертонус некоторых мышц. Касается пальчиками виска и массирует, морщась.

Мхм…

– У Вас голова болит, да?

– Да… – растерянно касается снова головы, тут же отдёргивая пальцы.

Скидываю рюкзак на диванчик.

– Раз уж приехал, давайте хоть избавлю Вас от мигрени.

– Да?.. – поднимаются удивлённо её брови. – Вы умеете?

– Нужно поправить шею и проработать пару точек.

– А я уже три таблетки выпила…

– Таблетки не помогут. А я могу. Можно Вашу кисть?.. – протягиваю ей руку.

Глава 9
Так и должно быть?

Борис с Илюшкой полчаса как уехали на дурацкий хоккей. И я наконец-то одна дома. Разминаю шею, пытаясь расслабиться.

Постоянно чувствую психологический пресс от Бориса. Он молчит. Грудь моя сдавлена, словно корсетом, никак не вдохнуть полноценно. Живот всё время ноет. И такое ощущение, что меня придавило сверху бетонной плитой. Голова постоянно пытается вжаться в плечи! Их уже ломит от постоянного напряжения. И мигрень мучает меня вторые сутки.

Выпиваю очередную таблетку, прикладывая мокрую руку к виску. Хочется лечь и поплакать. Просто как-то снять этот стресс. Мама говорит – поплакать иногда помогает.

Набираю её.

– Виктория… Дорогая… очень рада, что ты позвонила, – на своём официозном автомате.

– Мам! – раздражаюсь я.

– Что-то срочное? У меня гости.

– Да. У меня жуткая головная боль вторые сутки. Обезболивающее не помогает.

– Какие ты приняла?

Перечисляю.

– Это всё ерунда. Выпей бокал коньяка, детка. Сверху.

– Разве не вредно смешивать алкоголь и такие таблетки?

– Вредно. Оно всё и по отдельности очень вредно. Но здесь приходится выбирать, милая. Просто выбери, что важнее.

– Ясно…

С сомнением смотрю на початую бутылку Хеннесси в баре. Терпеть не могу крепкое. Мой максимум – пара бокалов шампанского. Но сейчас я готова выпить хоть спирт, чтобы эта пульсация в голове отпустила.

Ставлю пузатенький бокал. Мне кажется, целый – это перебор. И я наливаю чуть больше половины. Задерживая дыхание, давясь, залпом выпиваю эту гадость в несколько больших глотков.

– Ооо… мерзость…

Засовываю в рот кусочек засахаренного лайма. Запиваю стаканом воды. Горячая волна идёт по телу, колени становятся мягкие. Ставлю ладони на стол. Ещё одна долька лайма… Прислушиваюсь к боли. Стала чуть тупее. Но не особенно помогло. Во рту всё горит. Голова кружится.

Звонок во входную дверь. И в комнате трезвонит телефон. Добегаю сначала до него.

– Да?

– Тори, открой входную дверь. Внешнюю я открыл с телефона. У тебя гость…

– Какой ещё гость? – растерянно приоткрываю входную дверь, дохожу до зеркала, проверить, в порядке ли я.

– Массажист. Я хочу подарить тебе массаж.

В нашем доме не бывает мужчин. Никого, кроме моего отца, который бывал здесь пару раз. И когда этот высокий молодой мужчина заходит в наш дом, мне становится очень неловко.

Он не в костюме… Я отвыкла в своём окружении от мужчин, одетых так неформально. В нашем кругу джинсы – это табу.

Мужчина смотрит на меня так, словно я голая, а он слишком хорошо воспитан, чтобы открыто шокироваться этим фактом.

Отнекиваясь от этой странной идеи с массажем, ещё раз смотрю на себя в зеркало – не голая ли. Нет, не голая. Просто немного пьяная…

Борис давяще настаивает. Но может именно потому, что я пьяная, мне плевать.

– Я не хочу массаж!

Скидываю вызов. Идея, что посторонний мужчина будет прикасаться ко мне, скорее вызывает ступор и неловкость.

Он смотрит на меня теперь изучающе. Молодой такой… и рельефный, как… Аполлон! Бицепсы растягивают рукава футболки.

Оу… как неудобно-то вышло. Только зря человека сорвали.

– Простите! Но… я Вам оплачу вызов.

Висок опять взрывает тупой болью.

– У Вас голова болит, да?

Так запросто, открыто и тепло. Мне кажется, Борис не говорил так со мной никогда. Страшно вспомнить – даже в наш первый раз! Меня передёргивает от воспоминаний, и я растерянно смотрю на массажиста.

– Да…

Снимает с плеча небольшой эргономичный рюкзак.

– Раз уж приехал, давайте избавлю Вас от мигрени.

– Да?.. Вы умеете?

Бог послал мне ангела-спасителя?

Кивает.

– Нужно поправить шею и проработать пару точек.

– А я уже три таблетки выпила… – делюсь я с ним зачем-то.

Не хочется оскорбить его своей чопорностью.

– Таблетки не помогут. А я могу…

Ещё одна болевая волна…

Кому продать душу? Я согласна, чёрт возьми! Пусть попробует. Переживу я прикосновение к своей шее!

– Можно Вашу кисть?

Нерешительно протягиваю руку. Обхватывает её своими горячими ладонями. Держит. Смотрит мне в глаза. Голубоглазый… Хорошенький…

Я пьяная?..

– Что Вы делаете?

– Плохое кровообращение… Пальчики у Вас ледяные…

Начинает не спеша массировать мои пальцы.

Я стою, замерев и прислушиваясь к ощущениям от его горячих рук. От него пахнет «Эгоистом». Незаметно вдыхаю поглубже… Да, точно… Мой муж любит другие запахи. Поспокойней и поинтеллигентней. А этот слишком дерзкий…

Прикрываю глаза и вдыхаю снова. Голова кружится.

– Это из-за спазма… Застой крови в шейно-плечевой зоне… Я это исправлю. Мы можем где-то присесть? – обводит он взглядом прихожую.

– О… конечно. Проходите.

Вытягиваю руку из плена его ладоней.

– Сюда, – показываю на гостиную.

– Мне нужно помыть руки.

– Тогда сначала сюда, – открываю дверь ванной.

Коньяк заставляет моё сердце истошно колотиться. Тело едва слушается.

Пока он в ванной, оглядываю гостиную. Что ему нужно? Кресло? Стул?

Вынимаю из волос шпильки, чтобы собрать их чуть потуже.

– Волосы лучше убрать… – близко за спиной проникновенным хрипловатым голосом.

Вздрагиваю.

– Или я испачкаю их маслом.

Разворачиваюсь, опуская глаза на его руки. В руках масляный спрей.

– Это не страшно… – качаю я головой.

Пару раз нажимает на дозатор. Брызги масла летят ему на ладонь. Бросает спрей на диван. И, не отводя от меня своих бездонных голубых глаз, размазывает его по кистям. Словно под гипнозом смотрю на то, как двигаются его мощные красивые кисти. Вздутые выраженные вены обвивают их, уходя на крепкие предплечья. Пару раз сжав пальцы, с хрустом разминает их.

А руки у него ласковые… Не смотря на то, что такие мощные. Они обхватывают мою шею, одна ладонь скользит дальше, ниже затылка. Он разминает меня медленными, скользящими сжатиями. И я замираю, как котёнок, которого взяли за шкирку. От неожиданно приятных ощущений мои глаза закатываются. Зажмуриваюсь, закусываю губу, чтобы не стонать, как шлюшка от удовольствия, в руках постороннего человека.

– Лицо нужно расслабить… губы приоткрыть…

Пальцы продавливают какие-то неизвестные мне точки. Ладони сжимают меня крепче, фиксируя голову. Хруст! И я испуганно вскрикиваю от силы и яркости ощущений, не в силах различить, больно мне или приятно.

– Всё хорошо… Я не сделаю больно. Голова часто болит?

– Да.

– Вы пьёте оральные контрацептивы?

– Да.

– Их надо временно отменить. Возможно, это побочка.

– Мхм…

Борис точно не одобрит этой рекомендации! Презервативов в его мире не существует. При попытке надеть сразу пропадает эрекция…

– Вам нужен бассейн… и периодический массаж…

От его голоса и пальцев по телу идёт дрожь, и мурашки пляшут по затылку. Словно пытаясь ими управлять, одна его кисть скользит именно туда. И пальцы выводят ошеломительно приятные рисунки. Ощущение сродни щекотке, только от него импульсивно сжимается всё между бёдер.

– Так полегче?..

Судорожно вдыхаю:

– М??

– Голова?

– Аа…

А я её где-то потеряла!

– Да, – запоздало отвечаю я. – Это всё?

Боги, в моём голосе сожаление! Я – позорище…

– Если Вы не против, я продолжу.

И, не дожидаясь ответа, скользящие пальцы сжимают мочки моих ушей, массируя и двигаясь по кромке вверх-вниз.

Боже мой… Пальцы на ногах поджимаются от удовольствия. Я даже не знала, что такие ощущения живут в моём теле! Мне страшно открывать глаза, чувствуя, как полыхает лицо.

Но это же просто лечебный массаж, да?

Перемещается мне за спину. Пальцы двигаются за уши. Спускаются по шее ниже. И он разводит в стороны ворот моего халата, тяжёлые ладони ложатся на плечи, и пальцы чуть болезненно вдавливаются в спину.

Взмахиваю руками, теряя равновесие от слишком острых для меня ощущений. Тело резко расслабляется.

Его кисть тут же оказывается на моём животе, крепко вжимая в мужское тело. Я громко, судорожно вдыхаю. Чувствую спиной, как бьётся его сердце. Мои трусики становятся мокрыми, и, кажется, бёдра тоже.

– Нужно присесть… – на ушко… хрипло, тихо.

Кровь стучит в виски, голова кружится, тело как гуттаперчевая кукла.

Он усаживает меня. Я чувствую его тело спиной. Это слишком! Где-то там глубоко я это осознаю. Но… ничего не могу сказать. Он же взялся помочь – и помогает… Голова моя больше не болит…

Пока пьяные, невнятные и противоречивые мысли несутся в моих мозгах, его смазанные маслом руки скользят по моей коже, с каждым движением всё сильнее сдвигая ткань халата по плечам вниз. Придерживаю его на груди.

Мои плечи тонут в его ладонях… И это так хорошо, что я сейчас зарыдаю… Он отыскивает какие-то пронзительные точки…

И я ловлю себя на том, что прогибаюсь, подставляя ему шею для поцелуя. Мне кажется, если он случится сейчас, я умру от удовольствия.

Как же давно меня не целовали в шею… Только в самом начале… когда мы только начали встречаться с мужем.

Не хочу о нём думать!

Но, слава Богу, поцелуя в шею не случается. Потому что, если бы он произошёл, мне срочно пришлось бы прогнать эти ласковые умелые руки… А я не хочу.

Отпускает меня. Встаёт…

Всё???

Но второй раз я не осмеливаюсь задать этот вопрос вслух. И мы просто смотрим друг другу в глаза. Слишком долго. Слишком слишком! И он садится напротив меня, покусывая губу. Ведёт плечами, разминая их.

– Как Вас зовут?

– Виктория… – наблюдаю за ним, как кролик за удавом.

Улыбается, опуская взгляд. На щеках ямочки… Это немного расслабляет и обезоруживает.

– А Вас?

– Стеф.

– Стеф…

– Мне нужны Ваши стопы, – белые зубы скользят по губе, он облизывает её, – Виктория.

Я залипаю взглядом на этих губах. Мои непослушные глаза неконтролируемо скользят ниже на крепкую шею и выступающие под футболкой грудные мышцы. Что он просит?.. Пусть забирает всё! Только ещё немного его рук на моём теле… Стопы?

– Зачем?

– Мм… это акупунктурная зона. Нужно проработать.

Ах, да… это же массаж. Просто массаж!

Опираясь на спинку углового дивана, я нерешительно протягиваю ему ступни. Когда они оказываются в его умелых руках, не сдержав стона, закрываю глаза, уплывая в восхитительные ощущения.

Масло, пальцы, ладони…

Скольжение, теплота, давление…

От каждого его прикосновения внутри моего живота выстрелы. Как от полёта вниз на качелях… Сердце колотится…

Подхватив за щиколотку, он тянет меня на себя. Я с тихим писком съезжаю со спинки дивана на его горизонтальную поверхность. Распахиваю глаза…

– Всё хорошо… Позвоночник должен быть прямой…

Он ставит ступню себе на бедро, принимаясь за вторую.

Ох, мамочка…

Мои колени после изменения позы согнуты, и шёлк халата скользит, оголяя их. Прижимаю ткань к бёдрам.

Вдавливается в какую-то точку под пяткой. Со стоном выгибаюсь, совершенно позабыв про то, что полы моего халата распахнуты. Это надо остановить! Прямо сейчас…

Но я чувствую, как он сжимает и массирует мои пальцы. В голове звенит, я перестаю соображать. По затылку мурашки… Тело больше не слушается. Бёдра предательски дрожат. Между ног требовательно пульсирует. Гораздо сильнее, чем после моих эротических снов.

Мне кажется, даже запах в комнате меняется… Я чувствую только «Эгоиста», оттенённого тяжёлыми нотками незнакомого мужского запаха. Он окутывает, пронзает, забирает в плен…

– Всё хорошо… Нужно расслабиться…

Попробуй не подчиниться этому голосу и волшебным рукам!

Они скользят выше, ныряя мне под халат. Вскрикнув, приподнимаюсь на локтях. Моё лоно судорожно сжимается. Теряюсь от ощущений и происходящего.

Он что-то говорит, спокойно глядя мне в глаза.

– Что?

Растворяюсь в его взгляде, с ужасом понимая, что его ладонь давит мне на голый живот. Он подхватывает меня под колено.

– Это не больно…

Аккуратный рывок в сторону – и я чувствую тихий хруст в тазобедренном. Открываю шокированно рот. Он, управляя вторым моим коленом, делает ту же манипуляцию со вторым бедром.

Ах… массаж, да. Это нормально? Это так и должно быть?

Уже ничего не контролируя, я просто падаю на спину. Уплывая в ощущения и чувствуя, как его пальцы сдвигаются ко мне на талию. Подтягивает ещё ближе мои дрожащие бёдра… оказываясь у меня между ног. Внутри живота словно надувается большой вибрирующий шар. Большие пальцы неожиданно вдавливаются в лобок, низко-низко… Тот самый шар взрывается! Меня прошивает судорогой удовольствия через всё тело, и немеет голова так, словно те самые мурашки, которыми он управлял, забрались под черепную коробку прямо в мозг! Я слепну… Тело встряхивает.

Господи!

Рывком присаживаюсь, влетая прямо в его объятья. Копна моих волос окутывает нас. Тяжело дыша, мы замираем губы в губы… Он медленно закрывает свои затуманенные от возбуждения глаза… И…