Текст книги "Цветок Востока"

Глава 8

Кладу на стол вилку. И что это такое? Мне казалось, мы договорились.

Женщины… – вздыхаю я. «Семь пятниц на неделе!»

Наблюдаю, как она обувается и, бросив взгляд на свои драгоценности, на несколько секунд застывает. Затем опускает плечи и идёт к двери, захватив свою сумочку.

Молчу.

Дёргает за ручку. Естественно, закрыто.

Поворачивается, не поднимая глаз.

– Закрыто…

– Закрыто, Яся.

Растерянно стоит.

Перевожу взгляд на золото.

– А почему ты не взяла свои драгоценности?

– Ты забрал… Теперь не мои.

Закрываю глаза. Как же это сложно будет!

– Ясь, не забрал. Я с тебя их снял, чтобы ты отдохнула. Они твои.

– Я могу надеть? – поднимает глаза.

– Можешь. Но я прошу тебя: не надо. Убери их в свою сумочку, и пусть полежат пока там.

Нерешительно мнётся у двери.

– Иди сюда. Я помогу.

Подходит к столу. Открываю её сумку, складываю всё аккуратно внутрь.

– Это твоё.

– Дверь… – оглядывается.

– А дверь не могу открыть, – отрицательно качаю головой. – Садись, поговорим.

А это – мужчины, да.

Сажусь напротив неё, на кресло.

– В каждом доме, Яся, свои правила, так?

– Так… – неуверенно.

– В моём доме такие правила: никто никуда не убегает. Если есть какая-то проблема, то мы садимся, обсуждаем и решаем её. Вместе. Что за проблема с этими таблетками?

– Они дома.

– Что за таблетки?

– Не могу говорить такое, – категорично качает головой.

– Почему?

– Нельзя мужчине говорить. Только мужу.

– Яся. Нет его. НЕТ, – мне хочется оскалиться на неё, но я сдерживаюсь.

Нет, не на неё. На него, конечно же. И немножечко на её нелогичное упрямство.

– Я даже по-другому скажу. Тебя у него больше нет! Ты понимаешь разницу? Всё! – поднимаю руки ладонями к ней, как обычно делает это она. – Он тебя обижал. Он тебя бросил на улице в опасности. И теперь тебя нет у него. Он тебя потерял. Я – нашёл. Ты есть у меня, и я хочу заботиться о тебе лучше, чем заботился он. Позволь мне, пожалуйста.

Внимательно слушает.

– Тебе нужна забота. Ты не умеешь пока жить в нашей стране. Я буду тебя этому учить. Ладно?

– Ладно.

– Ты болеешь чем-то?

– Нет.

– От чего таблетки?

– Не могу говорить мужчина, – упрямо поджимает губы.

– Тебе нужно пить их каждый день?

– Да. Врач сказать каждый день.

– Какой врач? Что он лечит?

– Не могу говорить… – краснеет.

– Название таблеток?

Отрицательно качает головой.

Ну ё-моё… Что это может быть?!

– Почему ты не хочешь сказать?

– Только муж такое должен знать. Ты – не муж. Он сказал – пей. Я подчиниться.

– Ты хоть знаешь, что ты пьёшь и зачем пьёшь?!

– Да, – опускает глаза.

– Говори немедленно! – поднимаюсь на ноги.

Молчит, сжимаясь.

– Ты можешь их не пить?

– Да. Но… – кусает губы.

– Тогда не пей.

– Женщина такое сама не может решать!

Зависаю…

Восточные загадки, твою мать!

Не болеет… Каждый день…

– Противозачаточные, что ли?

Отводит глаза, закрывает их.

– Да?

– Да.

– Тоже мне проблема! Стой… Почему сама не можешь решать – предохраняться тебе или нет?

– Детей Бог даёт. Я – кто, чтобы против быть? Нужно рожать!

– Но ты же пьёшь, – недоумеваю я.

– Муж сказал. Не хочет детей. Обеспечивать не хочет.

– Муж выше Бога?

– Через муж Бог управлять женщиной. Не достойна, чтобы Бог прямо обращаться. Глупа. Не поймёт.

– Пока, что-то, я не понимаю.

– Что не понимаешь? – пожимает плечами. – Бог сказать исполнять все желания мужа. Он отвечать перед ним. Ты – если покорна, то нет.

– Ммм… Удобно. Но мы с тобой этим путём не пойдём. Ты сама хочешь предохраняться?

– Лёша, – закрывает лицо руками. – Не надо говорить со мной. Нельзя про это!

– Да что здесь такого!? Давай по-вашему тогда? Я же мужчина? И вот я тебе разрешаю решить самой: пить эти таблетки или не пить.

– Ты – не муж.

Мне хочется вытрясти из неё всю эту чепуху!

Присаживаюсь к её ногам, отрываю от лица руки.

– Ясенька. Тогда не пей их, ладно? Чёрт с ними.

– Врач сказал, если не пить, то… Не могу сказать, – отрицательно качает головой.

Встаю, делаю пару кругов по комнате. Никогда я не был сильным в схоластике, но, видимо, придётся начинать это противостояние. Приз того стоит.

Присаживаюсь снова к её ногам.

– Яся…

Подбираю слова, чтобы она поняла меня. Мысль непростая…

– Бог создаёт нам различные ситуации, правильно?

– Что заслужили?

– Да. И даёт нам различные…ммм… возможности, средства, таланты, людей… чтобы мы смогли преодолеть эти ситуации, так?

– Прео-до-леть?

– Решить, справиться.

– Так… – подозрительно.

– И вот тебе дал Бог такую ситуацию. Так?

– Заслужила, – опускает глаза.

– И дал меня. Мужчины же от Бога?

– Только муж!

– Да чёрт возьми! Давай по-другому. Вот ты сейчас хочешь пойти к мужу. Расскажи мне последовательно, что будет. Вот ты выйдешь, постучишь в его дверь… давай…

С её внимательного лица исчезает интерес, выражение меняется на обречённое.

– Откроет. Пустит. Вопросы задаст. Отвечу правду…

– Дальше.

– Бить будет. Скажет – развод. Пошла прочь.

– Дальше.

– Всё.

– Дальше!!

– Всё.

– Всё – это умерла?

– Я не знаю. Уходить куда-то надо…

– Куда?

– Я не знаю. В моей семье никого не прогоняли.

– Ну что-то же делают те женщины, которых прогоняют!

– Да. Кто себя убивать. Кто просить у всех. Кто тело продать. Кто в слуги просится к бывшим родным. Если есть золото – продать. Живут как-то, наверное.

– Тебе какой вариант больше симпатичен? – со злостью всматриваюсь в её лицо, по которому текут слёзы.

Ну что ж такое… – пытаюсь стереть, но она отстраняется от моей руки.

– Я тебе предлагаю другой вариант. Ты не идёшь к мужу. Тебя никто не бьёт. Ты остаёшься со мной. Я тебя берегу, забочусь, помогаю! Яся, ну я же по взгляду вижу, что ты умная девчонка. Ну что ты заладила, как запрограммированная, «к мужу, к мужу, заслужила»! Чего ты там заслужила?! Нельзя тебе туда. Нет смысла! Ты понимаешь?

– Я понимаю. Мне просто… страшно, – закрывает лицо руками и всхлипывает.

Сажусь рядом и обнимаю её, прижимая крепко к себе. Не позволяя отстраниться и вырваться.

А она пытается, отталкивая меня и выворачиваясь.

– Нет! – рявкаю я. – Всё, Яся. Конец света у тебя. Твоя версия мира разрушена. Старых правил больше нет. Теперь будешь жить в моей. В моей версии, когда женщине страшно, мужчина её утешает. Я несу ответственность перед Богом, ты – покорная и ни за что не отвечаешь. Покорная – необязательно. Но не убегаешь никуда. Хорошо? Всё обсуждаем и находим решение.

Глажу по волосам. Вдыхаю глубже её будоражащий запах. Губы тянутся к идеальной коже. И голова кружится от этой резкой близости.

Перестаёт вырываться.

– Всё хорошо будет, – перехожу на шёпот. – Ты же видишь, я тебя не обижаю. Чувствуешь?…

Чуть заметно кивает.

– Прикасаться – плохо.

– Почему? – поправляю волосы, поднимаю её лицо. – Не отвечай. Знаю я, что ты ответишь. Послушай меня лучше. Ты очень красивая. И меня, как мужчину, очень к тебе тянет. Но я не буду насильно ничего делать. Обнимать иногда буду. Потому что вижу, что тебе это надо сейчас – принадлежать кому-то, чтобы чувствовать защиту. У нас в России так принято: плохо человеку – обними! Я хочу стать тебе самым близким. И мне очень нужен небольшой аванс доверия от тебя.

– Аванс?

– Да. Долг. Взаймы. Я его оправдаю!

– Прости. Сложно понять.

Закрываю глаза. Вдох поглубже. Ведь ей, и правда, сложно.

– Как будто ты маленькая, а я – брат. Так буду обнимать. Чтобы успокоить.

И нет, мне нисколько не стыдно за эту маленькую ложь! Не могу, как брат её обнимать. Тело сходит с ума! Но я же держу себя в руках…

– Разберёмся и с твоими таблетками. Но только мы с тобой должны действовать как команда, понимаешь? Вместе.

– Команда?

– Всё вместе. Всегда вместе. Ты под моей защитой и слушаешься, всё мне говоришь. Я – забочусь. Решаю все проблемы, вопросы.

– Семья.

– Семья! – соглашаюсь я.

– Но ты – не муж. Как брат? – опасливо.

– Да. Пока – как брат. Яся, ты мужа ведь не любишь своего?

Отрицательно качает головой.

– Тебя насильно выдали за него?

– Нет. Отец сказал: «Достойная семья. Джан молодой, здоровый, образованный. Пора замуж». Что делать? Надо подчиниться. Джан обещал, что в России будет хорошо. Свободнее. Жить буду так же. Разрешит учиться. Может быть, даже работать в достойный место. Всё по-другому оказалось. Нервы… долги… вино… Я плохая всегда… Люди недостойные всегда с ним… смотрят как на… фахище! – выплёвывает она. – Он угождает им! Так же на меня смотрит с ними. Отец достоинство всегда к жёнам. Честь! Так не было!

– Подай документы на развод. Вас быстро разведут. И ты не будешь никак связана с ним. Тогда уже… – сглатываю я. – Если ты захочешь…

– Документы? Никаких документов. Должен муж сказать «развод» – и всё.

– Как так?…

– Так.

– И всё? Вы не женаты?!

– Женаты.

– Паспорт? Свидетельство о браке? В России женаты? По нашим законам?

Отрицательно качает головой.

– По нашим законам. Имам Никях.

Это что ещё такое?

– Паспорт твой у него?

– Россия – в сумке. Турция – у мужа.

Дотягиваюсь, достаю. Открываю страничку семейного положения – печати нет!

– Кемал Жасмин, гражданка России… – читаю я вслух. – Год рождения…Тебе восемнадцать только исполнилось?

– Да.

– Как давно ты замужем?

– Пять месяцев. Плохо ещё говорю по-русски… Мало со мной говорил.

– А гражданство как ты получила так быстро?

– Мама русская. Её нашли. Она помогла. Я не видеть её. Муж сказать – нельзя.

– Ладно. Это всё потом. Почему тебя так расстроили эти таблетки?

– Перестаёшь пить – через день… – кусает губы, не глядя в глаза. – Нельзя находиться рядом с мужчина. Только в своей комнате. Женская половина. Харем. Готовить нельзя. Ничего нельзя. Здесь нет женская половина. Как остаться?!

– А, – доходит до меня. – Тоже мне трагедия! В твоей новой версии мира, утвержденной мною, в такие дни можно находиться рядом мужчиной. Даже нужно! Лежать на диванчике, пить чай и смотреть сериалы, – улыбаюсь я. – А… я… буду тебе готовить что-нибудь вкусное и носить шоколадки. Обещаю, тебе понравится! Как таблетки назывались? Пойдём, закажем.

Открываю на ноутбуке сайт аптеки и свой аккаунт. Находим её таблетки. Заказываю.

– Выбери всё, что тебе будет нужно, как девочке. Понимаешь меня?

Кивает.

– Кликаешь на картинку – и всё. Здесь шампуни… здесь средства гигиены… Там всё упакуют и привезут сюда. Вот ещё один магазин. В этой вкладке. Умеешь пользоваться?

– Немножко.

– Магазин одежды. Ты, конечно, очень красивая в этом платье. Но… Наверное, ужасно неудобно в нём дома. Выбери то, в чём тебе будет комфортно. И бельё… С размерами разберёшься? Если что, я могу…

– Я сама!

– Хорошо. Если не подойдёт, можно будет потом поменять.

От отсутствия привычной ей дистанции между нами плечи Яси напрягаются, и она вся сжимается.

Рассматриваю её профиль. На левой скуле красивая родинка в стиле когда-то очень модной «мушки», которую приклеивали модницы старых времён. Не зря клеили…

Мне хочется впиться в эти чуть опухшие губки. Но я ещё так далёк от этого момента, как от…

– Лёша… – поднимает на меня свои огромные ясные глаза.

– М? – застываю, тут же забывая, куда девать руки.

Мы молча смотрим друг на друга.

Ресницы густым веером ложатся на скулы.

– Спасибо.

Глава 9

Пришлось практически нарычать, чтобы выпроводить её с кухни и вымыть посуду самому. Убираю еду в холодильник, она с недоумением поглядывает на меня.

– Я что-то делаю не так, как ты привыкла?

– Выбросить надо…

– Вот это всё… – обвожу глазами многочисленную вкуснятину, – выбросить?! Нет уж! Все одинокие мужчины меня проклянут!

– Как это? – прищуривается она удивлённо.

– Это шутка! Зачем выбросить-то?

– Или отдать.

Отдать некому. Мне не съесть столько.

– Я не хочу это выбрасывать или отдавать. Я хочу это съесть сам. Немного позже.

– Ещё приготовлю. Нельзя второй раз подавать. Только женщины могут есть. Мужчине нельзя.

– Мм… Знаешь, я не такой уж привередливый, чтобы вынуждать тебя готовить три раза в день. Буду тебе безумно благодарен хотя бы за один. Но и этот один ты не обязана. Особенно когда плохо себя чувствуешь. Ты готовишь, только если тебе этого хочется. Договорились? Посуду мою я, по возможности.

Вытираю руки полотенцем, сажусь напротив.

Знаю, что её напрягает, но совершенно не могу удержаться. Тянет как магнитом.

– Договорились?

– Я буду… – ресницы падают и снова взлетают. – Как ещё мне… отдать тебе… платить? Отплатить?

– За что отплатить?

– Что я здесь. Я… не хочу… – качает головой. – Платить другим. Ты так смотришь… Говоришь – брат. А смотришь, как…

Отвожу глаза.

А я не могу это контролировать. И врать тоже не хочу. Но и откровенно давить, открыто выражая свои чувства… А если не выражать, то никогда мы с мёртвой точки не сдвинемся.

Растерянно разглядываю свои руки, не поднимая на неё глаз.

Мне хочется обнять и ничего не объяснять. Но я чувствую её тревожный взгляд.

Делаю вдох поглубже.

– Тема «отплатить» в этом доме объявляется запрещённой.

– Не понимаю.

– Ты остаёшься здесь, потому что здесь тебе лучше и безопаснее, чем в любом другом месте сейчас. Я рад, что ты здесь, потому что… потому что… мне это очень приятно – иметь возможность помочь тебе в сложной ситуации, быть к тебе ближе. И я тебе благодарен, что ты позволяешь. Но я не собираюсь этим пользоваться так, как ты думаешь. Ты меня понимаешь?

Неуверенно кивает.

– Не хочешь… ммм… как женщина? – склоняет голову набок.

Падаю ладонями в лицо и потираю его.

А затем поднимаю глаза и выпускаю то, что бушует внутри меня, откровенно съедая её взглядом. Дыхание сбивается.

– Хочу.

Застывает. Медленно и испуганно отстраняется от меня дальше.

– Но! – продолжаю я. – Стой! Я не хочу получить тебя, как… – подбираю слова, – трофей, добычу. Не хочу, чтобы ты от безвыходности позволила мне использовать себя, взять себя. Я хочу, чтобы между нами были чувства. Чтобы ты сама захотела быть со мной. Узнала меня ближе и начала чувствовать то же самое, что и я. Хочу тебя завоевать.

– Не надо воевать! – качает головой. – Из-за женщины нельзя…

Улыбаюсь ей.

– Все войны из-за женщин!

– Джихад – нет. За веру. Это можно. Другое – нельзя!

– Уговорила, воевать не будем. Я имел в виду – завоевать. Это… сделать так, чтобы ты меня полюбила.

– Любовь – плохо…

– Почему?

– Больно. Тяжело. Обидно.

– Любовь… – прислушиваюсь к себе. – Нежность… Тепло… Удовольствие… Страсть… Близость!

Внимательно слушает.

– Если ты захочешь, в любой момент я возьму тебя в жены. По нашим законам. Чтобы тебе было спокойно.

– Зачем? Ты хороший будешь муж. Тебе другая нужна. Чистая. Покорная. Что отец тебе говорить будет?

– Мне не нужна другая. Мне нужна ты. Ты идеальная!

– Я?! – удивлённо хмурясь. – Нет! Только красивая, и всё!

Загибает пальчики, осуждающе качая на себя головой.

– Дерзкая! Смирения нет! Желаний много! Вера слабая! Испорченная уже! Не молодая! Муж прогнал! Готовлю плохо! Холодная как… – хмурится, глядя в потолок и вспоминая, – … рыба!

И от каждого эпитета меня взрывает смехом.

– Стоп, подожди. Восемнадцать – немолодая?

Отрицательно качает головой.

– Шестнадцать – хорошо. Восемнадцать – уже много. Мать уже должна быть. Двадцать… – морщится, качая головой. – Что-то не то, раз не замужем. Больная, уродство или ещё что-то.

– Ладно, а что там было с рыбой?

Опускает глаза, но я вижу, как от эмоций её грудная клетка ходит ходуном.

– Плохо говорить про такое.

– Я тебе разрешаю. Говори! Здесь можно говорить обо всём. Я же тебе всё говорю. И ты, пожалуйста, говори мне всё.

– Эм… не могу дать удовольствия мужу, – гаснет её голос. – Ублажать, как следует. Холодная. Как это?… Фри… – неуверенно смотрит мне в глаза, – ги…

– Фригидная.

Кивает.

– Тебе нужна хорошая жена. Не такая.

– Это неправда. Это не про тебя. Мне нужна именно ты.

Меня прёт и от этого откровения, и от этих наивных голубых глаз.

И совсем не отталкивают её слова. Наоборот – успокаивают. Потому, что мне гораздо легче принять то, что ей не нравилось заниматься с ним сексом, чем то, что она суперстрастная наложница, кайфующая от того, что он делал с ней.

– Правда, – непосредственно пожимает плечами.

– Неправда. Я тебе докажу! Потом, – добавляю поспешно. – Ты очень живая, чувствительная, чувственная, трепетная. Этого просто не может быть. Причина не в тебе.

Я сглатываю от вида её приоткрытых губ и медленно моргаю.

– Не будем, пожалуйста, говорить, – поднимает руки. – Тема нельзя такую. Я нечаянно… Вырвалось… Глупая.

– Очень хочу тебя поцеловать, – вырывается у меня, и я прикасаюсь пальцем к её нижней мягкой губке.

Отстраняется.

– Рот?! – удивлённо и скептически.

Недоумевая, пытаюсь понять её реакцию.

– Конечно.

– Нельзя! – округляет глаза, объясняя мне как инопланетянину. – Женщины – грязные. Мужчины – чистые. Нельзя рот!! С одной посуды есть нельзя!

– Господи, – выдыхаю. – Ну какая чушь!

Это не её вина, конечно. Если с детства внушали…

Стоп.

– Подожди! Тебя никогда не целовали в губы?!

Смотрит на меня, как на сумасшедшего.

Твою мать! – у меня подскакивает давление и всё, что может подскочить.

Я хочу это сделать. Я хочу это сделать прямо сейчас!

Но резкий звонок в дверь разносит в клочья нечаянную откровенную атмосферу между нами.

Глава 10

Яся застывает. В её глазах тихая паника.

– Не надо бояться. Ты со мной? Ты хочешь остаться здесь со мной?

Кивает. Нервно и быстро. Кусает дрожащие губы.

– Вот так и говори, поняла? «Я хочу остаться здесь!» Ничего не бойся. Я не отдам тебя. К тебе никто не прикоснётся.

Ещё один звонок. Долгий и требовательный.

Включаю видеоглазок.

Ну, собственно, как и предполагал, наш местный участковый.

Иду открывать. Мы знакомы.

– Добрый день, Алексей.

– Привет, Анатолий Иваныч.

Пожилой, но давно обросший «золотыми» связями и достаточно борзый дядька, чтобы угомонить золотую молодёжь этого района.

Мы хорошо знакомы. В прошлом году уговорил Миху участвовать в программе по трудным подросткам. У нас тренируется группа из местных пацанов, попавших на учёт. И сейчас я очень рад, что подписался на эту историю. Вот это, на мой взгляд, и есть Божий промысел. Ты делаешь добро и получаешь какие-то бонусы за это. И близкое знакомство с нашим участковым – мой бонус.

– Пригласишь?

За его спиной вижу мужа Яси. Как там его… Джан, кажется?

– Это понятые? Или так, сочувствующие?

– Пока – сочувствующие.

– Тогда пусть посочувствуют оттуда. Заходи. Один.

Закрываю дверь перед носом Джана. На ключ.

– Чаю? С жасмином.

– Не откажусь, – вздыхает он, глядя на стоящую в дальнем углу комнаты Ясю. – Здравствуйте… Жасмин, если не ошибаюсь.

– Здравствуйте… – шёпотом и опуская глаза.

– Лёха, ты идиот? – снижая голос.

Присаживается за стойку бара.

– Разве я нарушил закон?

– Конечно! Ты в курсе, что у нас заявление на похищение?!

– Расследуйте. Я не скрываюсь. Похищения не было. Она добровольно здесь.

– Жасмин, подойдите к нам, пожалуйста.

Яся переводит на меня взгляд.

– Иди сюда. Садись. Не бойся. Это хороший, справедливый человек, – улыбаюсь я Иванычу. – Он поможет тебе.

Наливаю чаю и Ясе.

– Пей… – успокаивающе веду ладонью по спине, наблюдая, как её глаза испуганно увеличиваются.

Достаёт лист протокола.

– Ты должна честно ответить на его вопросы, Яся.

Достаёт второй.

– И ты тоже, Алексей. Как Вы здесь оказались, Жасмин?

– Он выгнал её.

– Помолчи! Не тебя спрашиваю! Жасмин…

– Я остаться на улице…

– В одном этом платье… – добавляю я. – В минусовую температуру. Очень длительное время.

– Помолчи. Дальше.

– Мне… как это… плохо… – касается она ладонями глаз. – Темно… слабость… от холод.

– Вам стало плохо?

– Да. Лёша… помог. И вот… – опускает она глаза.

Ну, слава тебе, Господи! – выдыхаю я.

– Спроси её, как она там оказалась, Иваныч.

Раздражённо хмурится, но спрашивает.

– Муж наказал, – неуверенным голосом.

Смотрит на меня, ища поддержки.

– Как наказал? Всё говори!!

– Сказал… что воспитывать меня… – кусает губы, глаза наполняются слезами. – На колени сказал стоять или на улице оставаться. Дверь замкнуть.

– Домашнее насилие! На улице было минус пять. Ветер. Снег. Иваныч, ну полчаса я выдержал смотреть на это! А потом она пошла на дорогу и встала там, закрыв глаза! Ты знаешь, как мимо нас тачки летают?!

Иваныч вздыхает.

– Я всё понимаю, Лёха. Но это не первая такая семья на моём участке. Знаешь, что бывает потом?

– Что?

– Он её покалечит. Она будет лежать полумёртвая и твёрдо, уверенно говорить: «Упала с лестницы». И НИ-ЧЕ-ГО не добьёшься больше. Бесполезно!! И это будет и твоя ответственность тоже.

– Да, а если бы я оставил её на дороге, то это статья! Не помню, как там?

– «Оставление в опасности».

– Да! И её муж должен быть осуждён по двум статьям, как минимум.

– Да Лёх… Никогда не даст она показания.

– Ясь? – перевожу на неё взгляд.

Непонимающе смотрит на меня.

– Твоего мужа должны судить за то, что он сделал. Тюрьма!

Отрицательно качает головой.

– Нет!! Нельзя! Нет! – категорически вскидывает ладони.

– Вот видишь?!

– Окей, пусть его Бог накажет, х*р с ним!

А может, и я когда-нибудь.

– Но насчёт похищения – бред. И вообще, Ясенька, дай свой паспорт.

Открываю перед ним.

– Совершеннолетняя девочка. Гражданка России. Не замужем. Спроси её, хочет ли она остаться тут или пойти к человеку, у которого жила. И вопрос решён! Разве нет?

– Жасмин. Вы хотите остаться здесь? Или проводить Вас домой?

– Я хочу… – вяло, нерешительно кусая губы.

И я не могу вдохнуть, умоляя её молча: «Говори правильно, Яся!»

Сжимаю под столом её руку, глажу пальчики.

– Жасмин?

– Я хочу остаться. Здесь.

Лицо идёт пятнами.

Закрываю глаза и выдыхаю.

– Короче, Лёха. Вопроса это не решает. К делу я показания пришью. И характеристику тебе дам отличную. Ты фигурировать как похититель не будешь, обещаю. Но как показывает практика, дела о пропаже не закроют. Подключат исламскую общину, их психологов. Они сделают справки о её невменяемости, и начнётся… Жалко очень девочку.

– Зачем ему это?

– Из принципа. Из понятий чести. Вернуть. Наказать. Три года назад была уже такая девочка здесь. Не знаю, чем провинилась, но сломал ей муж всё, что ломается. А потом отправил на родину в какую-то глушь. Инвалидом. Думаю, что уже и в живых её нет. Там же у них быстро. Сожгут, камнями закидают или удавят. Никто не спросит с них. До сих пор душа за неё болит.

– Что нам делать?

– Ты не сделаешь ничего. Придётся отдать.

– Ни за что!! Она теперь со мной.

Внимательно смотрит на меня.

– Ответственность вся теперь на тебе. Осознаёшь? Нельзя будет тебе её оставить. Она же, по сути, реально недееспособная.

– Осознаю. Не отдам.

– Ясно. Спрячь. Паспортными данными её не свети.

– Жасмин, – поворачивается к ней. – Мой тебе совет, как старшего, как отца: иди за Алексеем. Он парень ответственный, хороший. Нельзя тебе возвращаться к своим.

Даёт ей свою визитку.

– Меня зовут Анатолий Иванович. Если что-то случится плохое. Потеряешься там, или опасность будет какая-то – звони. Телефон есть у тебя?

Отрицательно качает головой.

– У мужа.

– Нет у тебя больше мужа. Есть человек, который очень хочет тебя наказать. И есть Алексей, который хочет помочь. Так на это всё смотри. Слушай его. Купи ей телефон, Лёха. Потеряется – больше не увидишь.

– Куплю.

– Ну и проблему ты себе нажил, Алексей, – обувается.

– Решим.

– «Голова холодная, руки чистые»… – внимательно смотрит на меня.

– Я помню, спасибо. Как мне сделать, чтобы наш закон её защищал?

– Как… Женись! И стирание памяти, в идеале. Потому, что главный её враг – это её память о том, как должно быть в их обществе. Она сама себе враг. Но она молоденькая. Перевоспитывай. Объясняй наши законы. И увези отсюда. Муж её… – прищуривается, понижая голос. – Он играет. Понимаешь?… Долги, кредиты. Думаю, не столько её ищет, сколько описанные подробно драгоценности. Понял меня? Не отступится.

– Понял, спасибо!

Он выходит, я замыкаю за ним и стекаю по двери вниз.

Мы с Ясей смотрим друг на друга.

Глаз она больше не опускает.

Внутри много разного. Страшно. За неё очень страшно.

Но и горячо тоже очень. Так горячо, что я не могу восстановить дыхание. Потому что…

– Ты должна выйти за меня замуж, Яся.

– Я – жена.

– Разве ты не слышала? Нет у тебя больше мужа. По нашим законам – ты незамужняя девушка. А на свою родину ты больше никогда не вернёшься. Выходи за меня?

– Выходи? Как это? Отец отдать должен… – растерянно. – Я сама не решать… Он уже отдать. Власть мужа теперь.

– Нет мужа. Здесь ты решаешь сама!

Её растерянный, недоумевающий взгляд застывает.

– Давай так, Ясенька. Мы с тобой подадим сейчас заявление. У нас будет месяц на «подумать». Если через месяц ты скажешь мне «нет»…

– Не понимаю, – расстроенно. – Зая-вл…

– Брак по нашим законам. Мужчина и женщина подают заявление в загс. Там написано, что они хотят быть мужем и женой. Добровольно. Им дают ещё немного времени подумать. И если они не передумали, их регистрируют, как семью. Законный брак. Государство признаёт их мужем и женой. Законно. Понимаешь?

– Что твой отец сказать? Позор!! Разведись, выгони! Детей не принять… Уб-люд-ки скажет!

– Да ты что?! Никогда так не скажет. Здесь – по-другому. Родители принимают, если жена хорошая! Любит их сына. Если он с ней счастлив.

– И всё?… – с сомнением. – Счастлив?… Как это?

– Я буду очень счастлив, если ты согласишься. Давай напишем такое заявление. Мне будет легче тебя защищать. Пожалуйста.

– Как я должна решить? – опускает она плечи, закрывая ладонями лицо. – Я – глупая. Что будет – не понимаю!

Подхожу, прижимаю к себе, чувствуя в очередной раз, как её тело тут же каменеет.

– Соглашайся. Выхода у тебя нет.

Кивает, горько вздыхая.

Да уж… Не так мне хотелось предложение делать и не такое «да» получать в ответ.

Но я счастлив и этому! Остальное выправим.