Текст книги "Оскверненные"

Внезапно я услышал над головой какой-то звук. Как будто ритмичные удары молотка. Медленно поднялся на второй этаж и замер в коридоре, прислушиваясь. Стуки явно исходили из мансарды.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук…

Возникла дурная мысль, словно кто-то нарочно создает эти шумы, привлекая к себе внимание. Хочет, чтобы я следовал за ним. Кто-то из ребят решил побродить по дому? Или же мы все-таки не одни. Что, если это логово Мусорщика и он вернулся? Вот только зачем весь этот спектакль с молотком – позабавиться, прежде чем убить? Нет, я был уверен это что-то другое, ибо не чувствовал тревоги. Только волнение сопровождало на пути. Источник и разрушитель всех моих проблем находился в той комнате. Настырно звал меня присоединиться к нему. Я поднимался по узкой, крутой лестнице на цыпочках, руки дрожали, и сердце учащенно билось. Противно визжали ступени, словно дикие кошки.

«Элифас…»

По спине пробежал холодок. Чей-то нежный, но далекий шепот коснулся ушей, словно исходил из другого конца невероятно длинной трубы. И опять стуки, строго соблюдающие интервал.

Вдоволь наглотавшись пыли, я попал в маленькую, темную, довольно уютно обставленную мансарду. У стены стоял неотесанный шкаф, на столике в углу – старинная печатная машинка и бумаги, возложенные друг на друга. Бледный свет луны струился из овального окна, освещая ржавую кушетку. Дверца шкафа была чуть приоткрыта и указывала на тьму, обитавшую за ней. Стуки не прекращались. Затянуло тоскливым воем, от чего у меня все сжалось внутри.

«…Элифас… Элифас…»

Я медленно приближался. Осторожно ступал по доскам, стараясь не выдавать себя. У самой двери заглянул в щелку, но не сумел должным образом рассмотреть что бы там ни было. Однако почувствовал чье-то дыхание и взгляд, сверлящий мой лоб. Я с трудом сглотнул, взялся мокрой ладонью за шершавую ручку и потянул на себя дверь. Нечто гигантское внезапно выскочило из шкафа и накинулось на меня, сшибая с ног.

– Сладость или гадость! – зарычал он и, запрокинув голову, разразился диким, бурлящим хохотом. Я лежал перед ним дрожащий на полу, сам не свой от страха и смотрел снизу вверх, испуганными, как у зверька, глазами, в то время, как он жестоко потешался надо мной. Скалил кривые зубы.

Это был Уэс Дэвис. Мой школьный враг и по совместительству местный хулиган, который задирал таких, как я, и избивал, если ему что-то не нравилось. Его звали «Здоровяк» из-за его неприлично высокого роста и нездорового телосложения. Уэс учился в пятом классе в соседней группе, но значительно отличался от своих сверстников не слишком большой сообразительностью и тупым юмором, которым он гордился.

– Что ты здесь делаешь? – тихо пискнул я, не торопясь вставать, ибо не знал, что еще он задумает.

На этот шум сбежался народ. Аманда теснилась в проходе. Она видела мой сокрушенный взгляд – мышиное лицо, преисполненное ужасом, стыдом и поражением. Я не мог этого вынести. Они все уставились на меня, каждый из них смеялся – не в открытую, но тайно за моей спиной, даже Аманда смеялась, хотя в глазах ее отражалось беспокойство и огорчение. Подле нее держался Корман с ядовитой ухмылкой полной желчи и ненависти, словно это была его идея.

По толпе прокатился взволнованный шепот.

«Кто его пригласил?», «Что здесь делает "Здоровяк"?», «Гляньте на его лицо. Он кажется обделался.»

Уэс обвел холодным взглядом присутствующих, собравшихся у входа, но не рискнувших вступать в пределы комнаты.

– Я пришел сам! – сказал он. – Думали я не догадаюсь, что вы здесь затеваете? Думали не узнаю? Хрен вам! – Он показал неприличный жест. – Хотели веселиться без меня!

– Ты ведешь себя, как свинья! – вдруг выпалила Аманда, недовольно сложив руки на груди.

– Да, чувак, будет лучше если ты уйдешь, – поддержал ее Чарли, но сильно напрягся под испепеляющим взором Здоровяка. Он мог запросто разорвать Чарли на части.

– Я никуда не уйду! – сказал он. – Я тоже хочу быть на вечеринке. Какие проблемы? Веселье продолжается!

Обстановка накалилась до предела. И хуже уже быть не могло, но, как оказалось позднее, я ошибался.

Противиться никто не стал. Выбора не было. Все вернулись в гостиную. Поднимаясь с пола, я нашел в себе смелость спросить Уэса о шепоте.

– Чего? – отозвался он с выражением глубочайшего замешательства.

– Это же ты стучал, да?

– Ну, я.

– И шептал тоже ты. Элифас – кто это? Почему ты говорил именно о нем? – допытывался я, нарываясь на неприятности.

– Что ты несешь, малявка? Головой ударился? Отвяжись! – угрожающе сказал он и слоновьим топотом зашагал вниз.

На этом наш разговор прервался, а я остался один. Подходила еще Аманда, спрашивала, как я, но мгновением позже ушла и она. А в голове до сих пор крутилось это назойливое слово (или имя?), как будто его свидетель нашептывал мне на ухо, пока окончательно не вбил в мозг.

«Элифас! Элифас!»

Я осмотрел пустой шкаф. И хотел уже спускаться к друзьям, когда нечто остановило меня, будто пригвоздило к полу. Я не мог сдвинуться с места или позвать на помощь, захваченный неизвестной силой. Меж тем из воздуха начал образовываться странный зеленоватый туман, который, не распространяясь по всей мансарде, приобретал очертания человеческой фигуры. Он словно был живой! Словно все понимал и пристально изучал меня. Парил в нескольких метрах от лица.

Не твердой походкой, я спускался на первый этаж, до сих пор пребывая в прострации. Держался за перила лестницы. Ноги, словно желе, подгибались и почти не слушались. Голоса звучали приглушенно.

Я тихо вошел в гостиную и задумчиво сел на край дивана, не нарушая той атмосферы, образовавшейся за время моего отсутствия.

– Вы глупцы, если считаете, что беды идут не от дома, а от людей, обитавших в нем. Маньяк, которого мы все привыкли знать под прозвищем Мусорщик, лишь очередная несчастная жертва. Еще до него здесь происходило много необъяснимого, шокирующего и зловещего. В гораздо далекие времена, – рассказывал Кори – щуплый, кудрявый парень, владевший знаниями городских легенд; он охотно делился ими с нами и многие прислушивались к его голосу. – Точная дата строительства этого дома остается неизвестной, принято называть одна тысяча восьмисот девяносто шестой год. Исконными владельцами была довольно известная в узких кругах семья Миардаки, а именно Албрикт Миардаки, который планировал возвести на месте пустыря большое поместье и сделать его родовым гнездом. – Голос Кори понизился до полушепота, от чего детям пришлось наклониться. – Говорят, что земля эта проклята и когда-то была землей ведьм, а раньше друидов, приносивших здесь множество кровавых жертв безобразно-немыслимым способом. Вы могли бы в это поверить? Нет? Албрикт не поверил. И, не смотря на все обстоятельства выступавшие против него, продолжал строительство. Его пятилетняя дочка Люсинда пропала, играя в прятки в этой гостиной; жена расцарапала стены в ее поисках и сошла с ума, а сам Албрикт… – Тут он выдержал паузу и дети затаили дыхание…

– Дилан? – окликнула меня Линда, с озабоченным выражением лица. – С тобой все в порядке?

Она отвлекла меня от мыслей и я рассеяно бросил в ее сторону взгляд. Молча кивнул, не замечая насколько крепко сжаты у меня кулаки так, что ногти впиваются в ладони и по ним течет кровь. Наверное, лоб блестит от пота; я чувствую, как он струится по вискам; как рубашка прилипла к мокрому телу.

– Ты уверен? – снова спросила она, искренне желая мне помочь.

Я опять кивнул, выдавливая из себя улыбку, но затем отвернулся.

Какая-то парочка танцевала в центре комнаты, когда заиграла мелодия, напоминавшая вальс в современной интерпретации. А я так и не услышал, что произошло с беднягой Албриктом, потому что Кори уже говорил о его потомке – возрождателе семейной идеи, который вопреки трагичной участи предка, все таки достроил Мертвый Дом, хоть и не в том великолепии и широком масштабе, как планировалось.

– Слуги пропадали, люди продолжали кончать жизни самоубийством самыми разнообразными способами, семьи сменяли друг друга… пока однажды в доме не случился пожар. Сгорели почти все, кто тогда находился в поместье, а немногие выжившие провели последние минуты своей жизни в палатах интенсивной терапии, мучаясь от жестоких ожогов и неизлечимых ран. – Кори вдруг огляделся, заставив впечатлительных слушателей вздрогнуть и повторить за ним, после чего взволновано зашептал, словно чего-то испугался. – Говорят, за день до пожара одна престарелая гувернантка видела через окно второго этажа странную женщину, гулявшую во дворе дома. И одежда на ней была очень странной: какие-то старые, рваные лохмотья укрывали костлявое, грязное тело, а на голове… на голове был лошадиный череп! Но самое интересное не это, – сказал Кори, покачав головой. – Все это происходило тридцатого числа середины осени… в преддверии Хэллоуина!

Кто-то тихо вскрикнул, а Кори, бледный и взбудораженный собственным рассказом, резко вздрогнул от неожиданного смеха Чарли, сидящего в углу комнаты.

– Брехня это все, – высказался он громко. – Суеверные байки для наивных дураков! А вы ведетесь – дураки! Кори параноик, совсем из ума выжил от своих историй, разве можно в это верить? Ведьмы? Тьфу!

– Я не верю, – сказал Ники. – Привидения и ведьмы – темный век какой-то. Не серьезно.

– Это не брехня, – обижено возразил Кори. – Это история. Я читал дневник старшей дочери Албрикта и Аллегры. – Тут он малость замялся. – Не подлинник, конечно, только копию… но мой папа работает в полиции, и он рассказывал про дело! Про убийство! – Кори указал рукой на заднюю стену. – Там Мусорщик убил свою первую жертву – тридцатидвухлетнюю Дайану Коулман. Искромсал на мелкие кусочки ножом! Даже следы от пятен крови остались, можете посмотреть, если не верите.

Генри неторопливо взял со столика одну свечку и прошел к тому месту, где некогда лежало мертвое тело. Опустился на колени и посветил свечой. Он долго не отвечал, как будто рассматривал что-то, пребывая под впечатлением. Убедившись, поднялся с пола и повернулся к ждущим в онемении друзьям.

– Он прав, – сказал он наконец. – Кровь есть.

На миг в гостиной воцарилась тишина. Только из проигрывателя доносилась музыка.

– Может ты и нож там найдешь… или самого Мусорщика. Не притаился ли он где-то здесь, чтобы убить нас. – насмешливо отозвался Чарли.

Послышались нервные смешки. Народ не особо был настроен шутить на эту тему, учитывая, как плотно тьма окутывала пространство и коршуном кружила вокруг свечей, словно задумывала их потушить. Тени, прыгающие на стенах – большие и искаженные, показывали нам слепых и глухих монстров, галдящих и веселящихся в ярком оранжевом пламени, словно в языческом адском костре ведьминого шабаша.

– Ты зря смеешься, – сказал Кори совершенно серьезным голосом. – В этом доме обитает нечто злое. Вы еще не знаете какие зверства оно совершило… и совершит. Но будьте осторожны: и у этих стен есть уши…

И вновь меня отвлекли. Я заметил, как «Здоровяк» приблизился к Аманде, стоявшей у камина. Она общалась с какой-то девчонкой. Он нагло прервал их.

– Пойдем потанцуем, Аманда. – Его мерзкие полные губы скривились в улыбке. – Не отказывай.

Лицо Аманды переменилось.

– Не хочу, – ледяным тоном ответила она.

– Всего один танец, что тебе станется? – настырно продолжал он, все норовя ее обнять.

– Убери от меня свои ручищи! – закричала Аманда.

– Лучше не отказывай. Я ведь по хорошему прошу, – уже агрессивно произнес он, а затем грубо сжал ее предплечье и потащил в центр. Она пыталась вырваться.

– Не трогай меня!

Она злилась, но была напугана.

В этот момент по комнате прокатился ледяной легкий ветерок, как будто оконный сквозняк, колеблющий огонь у свеч.

Расширенные глаза Аманды искали помощи, но никто не реагировал. Ее сверкающие глаза встретились с моими – их зелень проникла в меня, словно бы наградила отвагой, и я встал с дивана. В груди было спокойствие, словно я знал, что делаю. Нужно отвести его в мансарду. Главное заманить его туда. И зеленый дым поможет мне. Просто я знаю это. Что-то подсказывало внутри меня.

– Уэс! – крикнул я, направляясь к нему.

Он нехотя разжал свои жирные пальцы, выпуская Аманду, которая отскочила в сторону. Я уловил в ее взгляде благодарность.

«Вот он твой успех. Шанс проявить себя и показать настоящим парнем.»

– Чего тебе, придурок? – пророкотал он, выпячивая грудь и грозно наступая вперед. В сравнении с ним я казался никчемным мышонком.

– Не хочешь, э-э-м… – Я запнулся под его яростным, давящим взором, растерялся, –… ну-у, в общем, это… не хочешь пройтись?

– Че? – Он недоуменно на меня покосился, но потом презрительно широко улыбнулся, как будто считал, что это придает крутости. – Любишь боль, Мазерс? – Здоровяк повернулся к Аманде. – Не уходи далеко, – сказал он, – преподам ему урок, а потом потанцуем.

Мы поднялись в мансарду, и Уэс принялся разминать пальцы рук, хрустя костяшками, как перед дракой. Обычно в такие минуты пустоту заполнял только этот неприятный хруст и отчаянные мольбы провинившейся жертвы – эти откровенные душевные излияния были вовсе не напрасны, ибо «Здоровяк» всегда разминался только перед тем, как хорошенько кого-нибудь отделать, в данном случае меня. Что делал я в этот момент? Просто стоял напротив него, топчась на месте в волнении, и ждал. Уповал невесть на что.

– Ты либо тупой, Мазерс, – сказал «Здоровяк», засучив рукава, – либо… – Он внезапно запнулся и ненадолго задумался. –… либо тупой, – наконец закончил он речь и сжал кулаки, которые были размером с мою голову. – Приготовься падать на колени и молить о пощаде, возможно тогда я сохраню тебе пару зубов… – Он снова задумался, а затем с мечтательной улыбкой добавил вслух: – Один подарю Аманде, думаю, она оценит сюрприз.

Теперь вы понимаете какой Уэс неуправляемый и до ужаса тупой дикарь. Мне срочно требовался план, если я не хотел через пару секунд оказаться на полу с переломанными костями. Идея дать ему отпор показалась настолько безнадежной и нелепой, что я не стал ее даже рассматривать. «Здоровяк» замахнулся кулаком, целясь мне прямо в нос. И тут меня будто ударило током.

«Толкни его… – прозвучало в голове. – Толкни!..»

Я, не колеблясь, повиновался. Не знаю откуда у меня взялись силы, но я навалился на него всей массой, толкая вперед, и это сработало! Уэс, не ожидавший от мышонка ничего подобного, с некоторым удивлением отошел на пару шагов назад; его ботинки запнулись друг о друга, и огромная туша неуклюже повалилась на спину, от чего задрожала вся мансарда. Зашатался стол, на краю которого стояла печатная машинка – она пошатнулась. И я закрыл глаза. Сначала услышал возглас, падение предмета, а затем омерзительный хруст…

Когда я открыл глаза, то не сразу понял, что произошло. Я тяжело дышал, сердце громко стучало в груди. Меня парализовало от ужаса.

Десятикилограммовое старое устройство упало со стола, словно нарочно под чьим-то невидимым давлением – проломило голову Уэса. Он не шевелился. Тело было в порядке, и выглядел он, как если бы отдыхал. Но вокруг затылка уже растекалась темная лужа. Было так много крови – я в жизни не видел столько.

«Это случайность. Я не убил его. Нет, я не хотел убивать его. Не хотел. Я не убийца! Ведь не убийца? Он подскользнулся. Упал. Его убила машинка, не я. Нет, нет, нет, нет, нет, нет. Боже, нет, прошу Боже, я не виноват… Господи, нет… пожалуйста, пусть это будет не правдой…»

Наверное, я ждал, когда он очнется. Не знаю сколько стоял, но в скором времени почувствовал, что куда-то проваливаюсь. Оказывается я не дышал целую минуту, и судорожно принялся глотать ртом воздух. Если бы он только встал, насколько бы он облегчил мне задачу, насколько бы стало легче и проще.

«Дальше будет легче…»

В эту секунду безумно захотелось домой, в кровать. Укрыться под одеялом и никогда больше не вылезать из под нее, не вспоминать, не видеть эту картину, и не прокручивать в сознании снова и снова, пытаясь придумать какой-то несуразный план. Однако, пожалуй, самое ужасное было чувство, озарившее меня тогда. Я уловил приятную свободу. Оно затронуло сердце, протекло по венам и прошло по моим кишкам, опустилось вниз до самых пяток, дало заполнить собой полностью. Странно.

Я развернулся и покинул комнату, оставив Уэса лежать в собственной крови. Мне нужно было срочно проветриться, очистить разум, подышать свежим воздухом.

Дом ожил. Его стены с черно-белыми лилиями, как будто заколыхались, словно морские волны в моменты шторма. Из глубины его древесной утробы доносились клокочущие, бушующие звуки. Но никому не было дано их слышать. Дети в полумраке гостиной пили кока-колу, ели закуски, смеялись и разговаривали. Играла быстрая музыка. Неугомонные тени по-прежнему прыгали по стенам чуть более возбужденей, совершая причудливые, страстные движения в оранжевых красках огня. Я находился в другом месте. Этот дом показал мне свою истинную сущность. Открылся мне. С этого все и началось…

Я выбрался на улицу – вспотевший, словно меня окатили ледяной водой. Простоял пару минут, пытаясь перевести дух, и отправился по брусчатой дороге в сторону фонарей. На дворе стояла глухая ночь. И лютый холод заползал под одежду, сковывал и пробирал до костей. Но было ли это внешнее или что-то внутри меня, я это так и не понял. Мысли в сознании устроили настоящую третью мировую войну.

«Убийца! Я – убийца! Убийца… Это вышло случайно. Я его не убивал. Не убивал! Нет, это случайность. Это сон. Дурной сон. Вечеринка завтра, и я на нее не пойду… это оно убило его… оно… проклятый зеленый туман!..»

Остальную часть ночи я провел дома у себя в спальне, не смыкая глаз. В таком же состоянии прошел день. Родители несколько раз стучали в комнату, просили выйти, но я не открывал им и не отзывался. Четыре раза папа срывался, надрывая глотку, кричал через стенку, приказывая мне «открыть эту чертову дверь!». Я слышал, как они опять бранились с мамой. Даже сейчас, когда их ребенок попал в беду, они не переставали кричать друг на друга, как собаки. Однако, в силу сложившихся обстоятельств, мне было абсолютно на это плевать. Будто что-то замкнуло в мозгу.

Все это время я ждал, как приговоренный на казнь, когда к нам в дом нагрянет полиция, чтобы арестовать меня и посадить в тюрьму за убийство. Только об этом я и думал, словно параноик вздрагивая от каждого шороха. Мысли путались, строили в голове железную клетку – в ней сидел я, поджав под себя ноги, потерянный, напуганный и совершенно одинокий. Неизбежно должно было произойти что-то ужасное. Эта ситуация медленно, но верно сводила меня с ума, ибо, чем дольше я тянул со временем, тем явственнее казалось, что вот-вот, как гром, раздастся звонок в прихожей и на пороге предстанут два офицера полиции в темно-синих костюмах и с бляхами в протянутых руках. Их каменные морды будут равнодушны к моим попыткам оправдать себя. Они наденут на меня наручники и уведут от родного, светлого, любимого мира. Больше я уже не вернусь. Произойдет что-то ужасное. Эта извечная неизвестность хуже любой пытки. Она неизбежна и придет только тогда, когда ты не будешь ее ждать. Нет, мистер, не будешь ждать.

«Чистосердечное признание, – подумал я, – облегчит мою участь. Лучше рассказать все, как есть, и ничего не скрывать. Зеленый туман, "Здоровяк" и печатная машинка. Главное не перепутай последовательность, Дилан»

Вечером, немного успокоившись, я все-таки спустился на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить. Родители куда-то ушли. В тишине я приготовил себе бутерброд, налил стакан сока и в молчании уселся за стол. К еде так и не притронулся. Смотрел на тарелку, как если бы на ней лежал кусок вяленого гнилого мяса, по которому ползают личинки. Желудок скрутило. Перед глазами возникли отрубленные конечности, размозженная голова, кровавое, голое тело, сплошь усеянное бесчисленным множеством ссадин, порезов, синяков и царапин, словно истерзанное до дьявольски-уродливого состояния… это не Уэс. Корман? Почему Корман? Почему именно он? Корман ведь жив.

Чья-то рука резко ударила по столу, от чего я содрогнулся. Видение кончилось. Тетя Лиза стояла передо мной, уставившись на меня пустым, безразличным взором.

– Держи это! – сказала она строго. – Это поможет.

Я бросил взгляд на вещицу, которую она положила на стол – маленький, серебряный крестик с распятием. Тетя Лиза носила его на шее и никогда не снимала. Сейчас же она, не дожидаясь ответа, развернулась и тихо по-шелестела из кухни в коридор, словно необычайно старая гувернантка, потратившая на этот дом больше половины своей жизни.

Я взял крестик и быстро спрятал в карман штанов, крепко сжав его там в дрожащей ладони, словно последнее, что у меня осталось…

– Куда пропадал, приятель?

– Мне нездоровилось.

– Гарнер с тебя три шкуры спустит, ты уже в его полосатом списке.

– Чертов список! – Я издал не то рычание, не то стон, походивший на вздох подыхающего животного, и громко выругался: – Чертов Гарнер, ненавижу его! Эта сволочь меня недолюбливает, специально валит на вопросах. Уж не знаю, за что он на меня так взъелся.

– Может потому что ты все время пропускаешь его занятия? – поддел Ники. Я перевел на него холодный взгляд. Он замолк.

– Говорю же, что болел, – проворчал я.

Занятия кончились и школьная столовая внезапно оживилась, наполнившись возбужденными после уроков детьми. На пути к раздаче образовалась длинная очередь из голодных школьников. Практически все столики были заняты, мы чудом отыскали свободный в конце зала и поспешили его занять.

– Спокойней, тигр, – пошутил Лаймон, обращаясь ко мне. – Чего такой нервный? Съел что-то не то?

Я нахмурился.

– Нет, – мрачно ответил, с отвращением уставившись на еду на подносе, – в последнее время у меня пропал аппетит.

С того самого Хэллоуинского случая во мне произошли радикальные изменения. Их названия мне неизвестны, есть ли у этого какой-то термин? Что-то внутри меня омертвело. Начались бессмысленные, ежемесячные паломничества к Мертвому Дому. Как будто я, занимаясь самосудом, наказывал себя за ужасную кончину Уэса – за то, что совершил. Я словно искал там утешения; ждал чего-то или кого-то, простившего бы меня за ошибку, но всюду видел осуждение. Тихо поднимался в мансардную комнатку и стоял, иногда всю ночь, а иногда хватало и пары минут, но уходил с отрешенной ноткой, оставляя в душе ощущение какой-то незавершенности.

Я еще не говорил, что Уэс Дэвис официально был признан без вести пропавшим? Его тело куда-то испарилось и никаких пятен крови на полу обнаружить не удалось, абсолютно ничего, – а ведь его голова была всмятку! – как будто он вовсе не умирал. Организовывали поисковые отряды, подключались все кто хоть как-то мог помочь, однако положительных результатов это не дало – мальчика не нашли. Дом забрал его. И если я еще не сошел с ума, то будет верным сообщить, что никто так и не узнал, что я раскроил ему череп – ни единая душа не знала и не узнает. Они решили, что в этом замешан Мусорщик. Эта очередная тайна на улице Мрака останется между мной и Мертвым Домом, который обязался хранить ее вечно.

Расследуя дело исчезновения, полиция задавала много вопросов. Не только мне, но и моим друзьям, одноклассникам. И во время одного из таких «допросов», внезапно всплыл факт о вечеринке и месте, где она проводилась. Родители были в ярости, узнав о том, что я обманул их, отправившись на ночевку туда, где свершился дебют великого и ужасающего маньяка в истории города. Если бы они углубились в подробности, стали бы так горячиться из-за каких-то глупых пустяков, которые ровным счетом не значат ничего по сравнению с тем, что я сделал? Сны не дадут забыть. Даже мертвым «Здоровяк» умудрялся причинять мне колоссальные проблемы… проклятый мудак, испортивший мне жизнь!..

– Я возьму у тебя яблоко? – спросил Генри и схватил с моего подноса зеленый, спелый фрукт. Он тут же с жадностью откусил большой кусок, и сок струйкой побежал по его подбородку.

Ребята о чем-то разговаривали, но я не прислушивался к их словам, увлеченный иным, более интересным занятием. Я смотрел на один из дальних столиков, за которым сидела Аманда, и откровенно за нею наблюдал.

Моя дорогая, прекрасная Аманда, как же я люблю тебя. После расставания с Эметом Макбрайером – защитником школьной баскетбольной команды «Уэлбридж Уайт Тайгерс», с которым она встречалась около месяца, – сейчас ее часто можно видеть вместе с Корманом. Он давно уже пытается к ней подкатить. Это меня пугает, ведь пока что с ее стороны не прозвучало отказа. Но Аманда будет моей и только моей! Я поклялся себе в этом.

Она сделала глоток сока из своего стакана. Корман протянул руку через стол и коснулся ее руки. Она подняла на него глаза и улыбнулась. Его губы шевелились, но из-за дикого шума, стоявшего в столовой, я ни черта не расслышал. Кажется, у меня в груди что-то взорвалось. Я поднялся с места и, не взирая на недоумевающие лица друзей, поплелся к выходу, продолжая краем глаза следить за ними.

Я дождался, когда Корман выйдет из столовой, подстерегая его в коридоре одного, а затем набросился: схватил за ворот рубашки и со звериной яростью впечатал в стену, от чего он резко выдохнул.

– Отвали от нее! – зашипел я со злобой. – Слышишь? Оставь ее в покое!

– Ты чего творишь? – воскликнул он, испугано и ошарашено вылупив на меня глаза. – Дилан! Ты сошел с ума!?

Он попробовал освободиться, но я только крепче схватил его, почти сдавливая его шею.

– Я говорю об Аманде!..

Корман вдруг замер на месте.

– Вот оно что, – наконец произнес он с гадкой ухмылкой. – Так значит в этом все дело, да? Ты ее любишь? Но знаешь, есть небольшая проблем-ка. – Он изобразил задумчивость. – Она тебя не любит, приятель.

– Заткнись!

– Еще в том доме, помнишь, – продолжал он, – когда ты корчил из себя героя и «Здоровяк» собирался тебя поколотить? Вы с ним куда-то уединились, а знаешь, что в этот момент делала Аманда? – Он мерзко улыбнулся, медленно, почти беззвучно шевеля губами. – Веселилась вместе со всеми, пока тебе вставлял Уэс. Она не думала о тебе, ей было плевать, что с тобой сделает этот верзила. Абсолютно на тебя плевать. Она тебя не любит, Дилан, и никогда…

Помутнело в глазах, и я резко ударил кулаком по стене в нескольких метрах от довольного лица Кормана, которое мгновенно исказилось в ужасе, и он зажмурился, опасаясь за свою физиономию.

Оказывается за это время народ столпился вокруг нас с любопытством, хотя более с беспокойством, ожидая, что будет дальше. Но на этом представление завершилось.

Мои пальцы невольно разжались, и я отпустил Кормана, попятившись от стены. Очухавшись, он смерил меня презрительным взглядом, а затем сказал:

– Какой же ты все-таки придурок. Полный псих. Дилан, ты просто конченый псих-х-х. Псих-х-х… больной ублюдок…

Все буравили меня осуждающими и подозрительными взглядами, как будто о чем-то догадывались, или опасались, что я наброшусь и на них, словно… словно я действительно сумасшедший.

Развернувшись, я помчался по коридору, пока не столкнулся с кем-то и у того второго посыпались из рук тетради.

– Прости, – рефлекторно вырвалось у меня.

– Ничего страшного, – робко отозвалась девушка. – Дилан!

Она окликнула меня по имени, обернувшись, однако я уже бежал дальше.

Я выскочил из школы. Быстро шагал по дороге в непонятном направлении и завернул в какой-то переулок, где от усталости и сильной головной боли свалился на землю, рядом с черным мусорным баком, ощущая, как буквально разваливаюсь на куски. Жуткие, черные лапы, раздирая мою рубашку в клочья, прорывались из под кожи с чавкающим и булькающим звуком, как будто тянулись наружу, к свету; прикасались к моему вибрирующему, бешено стучащему сердцу, протыкая его изогнутыми когтями, из которых вытекала черная, вязкая жидкость и капала на раны. Боль разливалась по крови, на теле выступил холодный пот. Густая и непроходимая темнота затмила разум.

«Дальше будет легче… Вы еще не знаете какие зверства оно совершило!… земля эта проклята и когда-то была землей ведьм… Албрикт – исконный владелец… иногда мне кажется, что ты живешь в какой-то параллельной вселенной....»

– Дилан… Очнись, Дилан…, – чей-то спокойный твердый голос выталкивал меня из темноты. – Дилан…

В голове прояснилось, и постепенно начали возвращаться образы и очертания: мусорный бак, грязна-серая стена жилого дома, расписанная баллончиком.

Передо мной стоял парень невысокого роста, с короткими, светлыми волосами, торчавшими в разные стороны, и с щетиной. На нем была расстегнутая черная, кожаная куртка, под которой скрывалась рубашка рыжего цвета, и рыжие брюки.

– Меня зовут Тайлер, – представился он, протягивая руку для помощи. – Просто Тайлер.

Я осторожно поднялся с земли, опираясь на бак, чтобы снова не свалиться.

– Что со мной произошло?

– Это не важно, – сказал он. – Это все не важно! Пустая болтовня. Спроси лучше, кто я, и пойдем отсюда.

Я малость помедлил, пристально его изучая.

– Кто ты?

– А какой бы ты хотел услышать ответ?

От такого неожиданного вопроса я растерялся.

– Что? Правдивый, конечно.

– Ты мне так просто поверишь?

– Возможно.

– Ведь что-то заставляет тебя мне верить.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я вымысел, но существую, как часть тебя. В тебе.

– Что за хрень ты несешь?

– Нам нужно кого-нибудь сегодня убить. – Он сказал это так непринужденно, безо всяких церемоний, как будто говорил обыкновенную фразу, вроде того, как «нужно купить сегодня продукты» или «какое чудесное небо».

– Убить? – переспросил я, и голос мой дрогнул.

– Убить, – повторил он жестко, по слогам, с заметным удовольствием, – иначе умрешь ты.

– Умру, в смысле… отправлюсь на небеса?

– Нет, просто умрешь. Как умирают собаки или червяки. Окончательно и бесповоротно.

– Как-то это… мрачно, что ли, – сказал я, вовсе не смутившись предыдущих сообщений от своего нового знакомого. Я действительно ему верил, хоть и не понимал до конца о чем он говорит.

– Да, – согласился Тайлер. – Это наша с тобой реальность…

На мгновение он замолчал. И пронзительно смотрел на меня с серьезным лицом около пары секунд, давая осмыслить и переварить услышанное, после чего вдруг неожиданно разразился смехом, а я так и продолжал стоять столбом, как последний кретин, с выражением полнейшего замешательства на лице.

– Это шутка, да? Всего-лишь долбаная шутка? – растерянно затараторил я, вконец запутавшись. – То есть, ты шутил? Я не умру, это все шутки? Прикол?

– Нет, – сказал он, перестав смеяться, – разумеется умрешь. Просто видел бы ты свое лицо сейчас. Идем. – Он махнул рукой. – Тут недалеко. За углом есть кафе. Посидим там.

Голова раскалывалась. Я поколебался, бросая отчаянный взгляд назад, и все же последовал за ним. Нельзя было этого делать. Я должен был остаться там, поступить иначе, но никуда с ним не идти, не слушать, однако, к сожалению, в тот момент я действовал исходя из своих инстинктов и убеждений. И только он мог ответить на мои вопросы.