Текст книги "Бозон Хиггса (сборник)"

Глава четвёртая
Внутри и снаружи

Я под преданно-несчастный взгляд Зубастика дожёвывал четвёртый бутерброд с псевдобеконом, когда внутри кибер-мозга тоненько и противно запищало. Ага, неужели к нам гости пожаловали?

Моя охранка тут же срезонировала с системой безопасности «Андромеды».

– Что там, Джокер? – Пончик подался вперёд так сильно, что остатки кофе расплескал.

– Пора готовить хлеб-соль. Причём сразу в двух экземплярах, поскольку нам нанесли двойной визит. Возле вентиляции человек пять суетятся, и у центрального входа ещё десяток дурачков в кучку сбились.

– Во идиоты! – Зубастик бодро с места взвился. – Они что, в самом деле думают через Озеро Смерти в Шестой лаборатории пройти?

– Да они ничего не знают про Озеро Смерти, – Призрак Оперы был всё так же мрачен. Во время всего завтрака он сидел молча и усиленно делал вид, что его ничего в жизни не интересует, кроме псевдобеконской несвежести. – Они и место центрального входа, скорее всего, только по старым схемам откопали. А что вход сейчас ведёт только в одну большую кислотную лужу, им вообще невдомёк.

Я кивнул – пожалуй, с бόльшим энтузиазмом, чем положено командиру, выражающему согласие с подчинённым. Ну да ладно, тем более Призрак прав.

Откуда им, этим нашим гостям дорогим, знать, что творится внутри бывшего военного комплекса? Они бы о нём никогда не вспомнили, если бы не озаботились нашей несчастной судьбинушкой. «Андромеда» пустовала сто лет – и ещё столько же пропустовала бы. Никому нет дела до сломанных игрушек человечества.

– Джокер, а что с вентиляцией будем делать? – Пончик так нервничал, что даже жевать перестал.

– Да вышвырнем их оттуда с треском! – Зубастик энергично стукнул кулаком по столу и в надежде на одобрение повернул ко мне сияющий взгляд. Несбывшейся надежде.

– Не стоит. Система безопасности и так на чужаков среагирует, не стоит её ещё и подпинывать. Часа три они провозятся, прежде чем на саму базу попадут. Мы к этому времени уже далеко будем. Так что всё, привал окончен. Руки в ноги – и потопали.

– Через «дыру» будем выходить? – Пончик поморщился.

– Ага.

– Фу, мимо «четвёрки» тащиться! – вздохнул Зубастик и снова стрельнул в меня взглядом.

– Не хочешь – не тащись. Сиди здесь, встречай гостей.

– Да я что… Я ведь ничего… Через «четвёрку» так через «четвёрку»… – замямлил он. Но Зубастиковы оправдания меня сейчас не интересовали. Я смотрел на двух отмалчивающихся товарищей, пристроившихся на пару в уголочке. На Дракулу и Марсианина.

Первый хитро улыбался и всем видом показывал, что сказать у него очень много чего есть, и лишь приказ «прикинуться плесенью», принятый им близко к сердцу, заставляет держать эти важные для всех нас откровения при себе. Ну и пусть держит!

А вот на лице Марсианина и тени улыбки не было. Он тупо глядел на надкушенный бутерброд и волосёнки на макушке теребил. Чудо, что ещё не все вырвал.

Словно почувствовав мой взгляд, он голову поднял и сказал хрипловато:

– Я так сожалею… Наверное, будет лучше, если я сам к ним сейчас выйду…

– Не говори ерунды! Вставай и пошли! – сказал я, подавая ему и всем остальным пример вставания.

Марсианин тоже поднялся на ноги, неохотно, словно через силу.

– Зачем ты это делаешь, если всё равно мне не веришь? – спросил он чуть слышно.

– Потому что я так хочу! А моё желание – это закон. Поэтому – всем встать! Смирно! Равнение на Четвёртую лабораторию! Шагом марш!

И все, не задавая больше вопросов, сделали «шагом» и сделали «марш». Я, как и положено главнокомандующему, отступал последним, отдавая последние распоряжения системе безопасности «Андромеды».

Мы тесной группкой продвигались по комплексу «Андромеда». План был такой – спуститься на нижний уровень, добраться до раскуроченной Четвёртой лаборатории, залезть в оголившуюся после взрыва выводящую трубу и чапать по ней вперёд до выхода в городскую канализацию.

– А дальше куда? – спросил Зубастик.

– Куда поведу, туда и пойдёшь, – ответил я резко и с умным видом. Потому что понятие о том, куда нам деваться после того, как мы покинем наше надёжное убежище, я имел весьма приблизительное.

– Что это?! – раздался голос Марсианина. Испуганный. Ха, значит, он ещё и пугаться умеет?

– Где? – вяло поинтересовался Призрак.

– Вот это…

Я повернулся. Мы уже дошли до Четвёртой лаборатории – той самой, где и произошёл взрыв в те далёкие времена, когда это место было военным научным комплексом. Покорёженные стены, воронка в полу, от оборудования одни ошмётки остались. Даже трудно понять, чем тут в былые времена занимались. Единственное, что сохранилось почти в неприкосновенности, – кокон на стенке. Похож за закукленную бабочку, только размером около полутора метров. Вот на эту-то штукенцию наш Марсианин и таращился – с ужасом.

– Что это?! – повторил он.

– Оборудование какое-то, – равнодушно бросил Зубастик. – Пошли уже, чего застрял.

– Так! Зубастик, я что-то не припомню, чтоб тебе командование отрядом передавал. Так какого хрена ты тут выступаешь! – рявкнул я и, не глядя в сторону в очередной раз провинившегося хомячка, подошёл к Марсианину. – Что случилось? Тебе эта штука знакома?

– Н…н…не п…помню, – чуть слышно проговорил он, а глаза его были раскрыты широко-широко. И лицо побелело.

Я взял его за плечи, встряхнул, поворачивая спиной к лаборатории.

– В себя приди! Или тебе мозг перезагрузить? Эй, что с тобой?!

Впрочем, вопрос был уже риторическим. Я и так понял, что происходит – по хаотичному движению зрачков, по выступившей на губах пене. Конфликт между прошивками кибер-мозга, ведущий к самоуничтожению системы. Действовать надо было быстро. И я начал действовать.

Завывала сирена, мигали красные лампочки: «тревога», «тревога».

– Внимание, внимание! Обнаружено несанкционированное вторжение в заблокированную зону! Привести в действие механизм самоуничтожения при разблокировке! Экстренное завершение всех текущих процессов. Идет подготовка к архивированию данных. Пожалуйста, подождите, операция займёт несколько минут…

Я вскочил на ноги и огляделся. Тёмный, уходящий вдаль коридор, закрытые двери, что слева, что справа. Лампочки на стенах надрываются. А впереди шум – клац, клац, клац. Вот, туда, мне, похоже, и нужно. И я побежал вперёд – только бы успеть…

То, что коридор заканчивался таким же, как в «четвёрке», коконом, меня не удивило. Подобное – к подобному. И то, что кокон был блоком охрененной степени защиты, тоже было ожидаемо. А вот то, что в него ломился мальчишка лет восьми, маленький и щупленький, было неожиданно. А самое главное, дитятко кокон уже почти хакнуло. Ещё пара ударов – и вся защита на части распадётся.

– А ну прекрати! – закричал я, ухватив мальчишку за руку. Он уставился на меня так же, как и я на него. Я ожидал, что он дёрнется, вырываться начнёт, но он вдруг съёжился.

– Нет, не надо! Чу – хороший. Чу больше не будет… Не надо…

От неожиданности я даже его руку отпустил. А он начал глаза кулачками тереть, а всхлипывание перешло в громкий рёв.

Я присел на корточки рядом с ним.

– Это что за дела? Ты кто – мальчик или корова? Если корова, то плачешь неправильно – надо делать так: «Му-у-у». А не «У-у-у», как у тебя получается. Ну, давай вместе – «Му-у-у»!

– Чу – не ко… ко… рова… Чу – ма…альчик…

– А в таком случае, боец, отставить слёзы. Мальчики не плачут. Ты уже совсем большой, а ведёшь себя как маленький… Сколько тебе лет?

– Чу – большой… Мне… один, два, три… и ещё один – вот сколько циклов! – И он показал мне ладошку с загнутыми пальчиками.

– Вот, видишь – совсем взрослый, а ревёшь. – Я вытер ему остатки слёз. – Ну, что с тобой случилось, а?

– Чу боится… Оно страшное… – Мальчик хотел повернуться, чтоб взглянуть на кокон, но я ему не позволил этого. Сказал сурово:

– Отставить страх! Ну, что это, опять за слёзы…

– Чу хочет домой… Чу – глупый… Оно смеётся… Все смеются…

– А я разве смеюсь?

– Нет…

– Вот видишь, значит, не все. Ты знаешь, где твой дом?

Он шмыгнул носом и кивнул.

– Пойдём, я тебя отведу.

– А как же – оно? – Он снова дёрнулся, пытаясь повернуться к кокону.

– Да что тебе за дело до него!

– Оно шумит! Оно говорит плохое… Чу не хочет! Оно ненавидит Чу! Чу не хочет, чтоб оно было!

И с неожиданной силой мальчик вырвался из моих рук и со всей силы врезался в кокон.

– Внимание, внимание! Произошла разблокировка вирусоносителя! Запущен механизм самоуничтожения. Первичные данные заархивированы и подготовлены к перезаписи. Внимание, в системе обнаружено новое устройство типа «носитель». Скопировать архив на данное устройство?

– Ещё чего! – закричал я. Только чужих архивов на моём несчастном устройстве не хватало! – Время до самоуничтожения?

– 56… 55… 54…

Не обращая внимания на обратный отсчёт, я бросился к кокону, преобразуя себя в поле данных. Много раз мне приходилось взламывать заблокированные зоны, но теперь задача была обратной – восстановить блок как можно скорее.

А блок-то был – ого-го. Чужеродный. Не человеческий. И в то же время – смутно знакомый. И данные моего кибер-мозга словно сами собой начали в него вплетаться… Но я не успевал… Кокон расползался, рассыпался в прах быстрее, чем я успевал его латать.

– 33… 32… 31…

– Отключайся и выходи немедленно! – Голос Марсианина был спокоен.

– Фигли.

– Если останешься в системе, твои данные тоже будут повреждены. Хочешь спасти меня – прими на хранение архив и отключайся!

– Пошёл ты! Я спасаю не тебя!

– 19… 18… 17…

– Дядя… Чу плохо сделал, да?

– Угу.

– Чу будет делать хорошо… Чу тоже будет помогать, можно?

– Угу.

– 8… 7… 6…

Я почувствовал, что стало легче. На кокон словно сетку набросили. Теперь только ячейки заполнить осталось – это мы быстро: раз, два, три…

– 3… 2… 1… Вирусоноситель заблокирован. Процесс самоуничтожения системы остановлен. Идёт подготовка данных к разархивации, пожалуйста, подождите, процесс может занять несколько минут.

– Дядя… дядя… Чу помог, да? Чу – хороший?

Мальчик стоял рядом со мной, глазами знакомо хлопал. Я потрепал его по светлой макушке.

– Ага, Чу. Очень хороший. Самый лучший из здесь присутствующих. А на эту гадость марсианскую внимания не обращай, ладно? Пусть она там шумит и своё плохое вякает. Ты же сам знаешь, что тебе делать, да?

– Да! – Мальчик просиял. – А ты ещё придёшь поиграть?

«Если получится», – хотел ответить я. Но посмотрел в его ясные глаза – глаза несчастного идиотика, и кивнул.

– Обязательно приду, Чу.

* * *

– С ним всё хорошо, Дракула? Перезагрузка нормально пройдёт?

– Ты же видишь, почти сто процентов… Сейчас глаза откроет.

И я действительно открыл глаза. Но тут же зажмурился – луч света мне прямо в лицо тыкался.

– Джокер, ты в порядке? – В голосе Зубастика тревоги было столько же, сколько в пожарной сирене.

– Какое, в задницу, в порядке?! Поперезагружайся по два раза на дню, посмотрим, в каком ты порядке будешь! И гадость эту от меня убери! – Я выбил из рук Зубастика фонарик, протёр глаза, стараясь не обращать внимания на гул в основном мозге и всплывающие сообщения в дополнительном.

– Я вижу, система работает как обычно! – Ехидный голос Дракулы прозвучал из тёмного уголочка. У, нежить!

– Кажется, кто-то обещал помалкивать в тряпочку? – огрызнулся я, пытаясь принять сидячее положение. Со второй попытки и одного рвотного спазма мне это удалось.

– Ага, так оно всё и есть, – невозмутимо ответил Дракула. – Только теперь обстоятельства изменились. Вы, мои милые птенчики, залетели на Кладбище. Я на своей территории и в своём праве. А славная роль плесени должна достаться нынче кому-то другому, ты как думаешь?

На это высказывание я предпочёл пока не отвечать. Организационные вопросы будем обсуждать позже, сейчас меня интересовало другое. Я обвёл глазами, уже привыкшими к полутьме – свет шёл только от встроенных в куртки люменов, – обширное помещение. Та-ак, значит, вот куда нас нежить с «Андромеды» вывела – в «Гробницу Тутанхамона», именовавшуюся в быту попросту «Семейная усыпальница Фэйтов», один из кладбищенских склепов. Хорошее место. Красивое. Почти целый подземный дворец – видно, старую поговорку «Умрёшь – с собой не возьмёшь» местные Тутанхамончики не все принимали близко к сердцу.

Теперь в их последнем прибежище с комфортом устроился Дракула, восседавший на тронообразном кресле в окружении четырёх своих вампирчиков. На другом кресле примостился Пончик, рядом с ним, привалившись к стене, стоял Призрак Оперы, угрюмый более обычного. Зубастик пристроился рядом со мной на краешке диванчика и разве что не кудахтал от беспокойства. Вся компания, значит, в сборе… А где эта тварь марсианская? Ага, вот он, сидит на полу в уголочке рядом с моим лежбищем, бедненький и несчастненький. Со мной взглядом встретился и сразу глаза отвёл.

– Спасибо, – сказал он в пол. – Ты мне второй раз жизнь спас.

– Не тебе, – ответил я резко, дёрнулся с дивана, за грудки его схватил, сказал прямо в лицо с тихой ненавистью: – Значит, вот она какая – прекрасная жизнь на Марсе? Мир Сократов, да? А кто по формату не прошёл и мордой в Сократа не вышел – того куда? На растерзание чужому разуму? Это и есть ваш компромисс? И от балласта избавляетесь, и светлое будущее строите? Сволочи!

Марсианин не шелохнулся, даже защититься не попытался, когда я его по лицу ударил. А потом сказал тихо:

– А ты знаешь, что значит жить балластом? Ты думаешь, он действительно хотел бы остаться собой? Таким, каким ты его видел?

– А у него был выбор? Его вообще кто-то о чём-то спрашивал?! Откуда ты-то можешь знать, чего он хочет, а чего нет?

Марсианин опустил голову ещё ниже, словно его кибер-мозг отяжелел сразу на пару мегатонн.

– Он – это всё-таки я, – сказал он чуть слышно. – Иногда даже больше, чем бы мне хотелось… Но меня тоже никто не спрашивал, хочу ли я такой носитель…

– Да о чём вы таком говорите? – вмешался Зубастик. – Что у вас за секреты?

– Не твоё дело! – Я резко повернулся к своему подчинённому. Тот смутился и голову свесил чуть ли не ниже Марсианина. И это меня взбесило окончательно. Чёрт возьми, ну сколько уже можно изображать мою собачонку? Так всё равно Зубастику с кибер-щенком никогда не сравниться! Потому что тот, хоть и просто имитация собаки, но вполне мог огрызнуться. А здесь что?! Уж лучше бы я Зубастика тогда отформатировал, а не Крепыша, в которого этот идиот свой вирус прописал!

– Джокер, прости, что прерываю твой знаменитый ор, но… что ты всё-таки делать будешь? – спокойненько так поинтересовался Дракула, и вся моя злость сразу как-то захлебнулась. Да, можно сколько угодно время тянуть – и злиться, и орать, и вспоминалки вспоминать… Да только вопрос «что делать» всё равно решать придётся.

Я повернулся к Марсианину.

– Эй ты, морда инопланетная! Давай начистоту, а? Сделаем вид, что мы тебе верим. Допустим, ты с Марса. Допустим, ты сохранённая копия представителя древней цивилизации, самой по себе вымершей. Допустим, тебе память подчистили так, что ты сам не знаешь, какого сбойного ты тут нарисовался. Но я всё ещё не вижу связи между всеми этими допущениями и той задницей, в которой мы сейчас находимся! На фига тебя вообще ловят, если до вчерашнего дня ты себе спокойненько жил и в школу ходил?

– Я уже говорил – вчера я кое-что узнал о своём опекуне. Я всегда подозревал, что он – агент Конторы, но полагал, что его цель – просто наблюдение за мной на случай, если я начну что-то вспоминать. Но дело оказалось не только в этом. Из подслушанного разговора я выяснил, что меня собираются использовать для другого проекта…

Марсианин вёл рассказ с километровыми паузами после каждого предложения, а сейчас и вовсе замолчал. Сверлил взглядом пол. Лингвистическую базу данных перетряхивал в поиске нужных слов. Я ему не мешал, сидел и свой несчастный кибер-мозг диагностировал. Остальные тоже молчали.

– Они говорили о том, что мой проект – лишь вспомогательный по отношению к другому… И что тот, основной, возможно, удастся вывести на завершающую стадию прямо сейчас, если произойдёт резонанс между личностными прошивками первичных матриц. Но если резонанса не будет, тогда… – тут Марсианин запнулся и даже побледнел. Но всё-таки продолжил: – Если резонанса не будет, тогда целесообразнее всего будет разделить мою личность… Отправить биологический носитель на утилизацию, а первичную информационную копию переписать в «Объект № 1»… Для меня этот вариант неприемлем… Я не хочу терять свою личность…

– Какую личность? – не выдержал я. – Носитель, на который тебе плевать? Или бессмертную информационную тушку, которую тебе всё равно в кого засунуть? Так которую из двух ты не хочешь терять?

– Единственную! – Он резко голову вверх поднял и уставился на меня пылающим взглядом враз поумневшего мальчика-дурачка. – Мою единственную личность! Да, она у меня составная. Но это всё равно я!

Наверное, в первый раз в жизни я почувствовал, что слова у меня кончились. Сказать много чего хотелось – и ничего не говорилось. Я вспоминал бесстрастный информационный автомат, который вчера вещал мне про новый дивный марсианский мир торжества разума. А глупая улыбка мальчика Чу у меня в оперативной памяти, кажется, навечно застряла. Тот, кто сейчас сидел рядом со мной, не был ни тем ни другим – и был тем и другим сразу. Как вот мне с ним обращаться? Ещё раз по морде съездить? Так бить несчастного ребёнка рука не поднимется. Утешить и пожалеть? Ага, счаз! Ещё жалеть этого инопланетного экспериментатора! Разум он, видите ли, превыше всего ставит, чтоб его отформатило!

– Мы же ему поможем, да, Джокер? – опять влез в разговор Зубастик. – Мы же не можем его бро…

– Ха! Вы что, ему верите? – Голос Призрака был такой же непримиримый, как тогда, когда мы стояли друг напротив друга возле лифтовых шахт. – Во все эти сказки – верите?

– А почему нет? – Зубастик моментально тон взвинтил. – Есть же доказательства! Данных о нём в опекунских сетях нет, это раз. Ловят его на самом деле – это два…

– Это ничего не доказывает. Подумаешь, данных нет! Может, он из Бренцкой зоны. А ловить его могут, потому что он преступник. Хакнул что-то важное и теперь скрывается… Или ловят вовсе не его: нам ловушки расставляют, а он – приманкой идёт.

– Это ты сейчас сказки рассказываешь!

Зубастик и Призрак стояли друг напротив друга, злющие и орущие. Как обычно. И всё это мне уже до чёртиков надоело.

– Звук убавьте до ноля, оба! – рявкнул я. А потом сказал тише: – Не врёт он. Я видел его там, внутри… Он не умеет врать. Уж не знаю, есть ли на самом деле жизнь на Марсе, но он в неё точно верит.

– Значит, он псих, – устало сказал Призрак, но от дальнейших возражений воздержался. Махнул рукой, отвернулся и стал тихонько насвистывать себе под нос «У любви как у пташки крылья». Плохой знак, однако.

Я задумался над тем, что со всем этим делать? Пока что решение у меня было одно – пожалуй, самое правильное. Конечно, я привык все проблемы сам решать, но иногда лучше всё-таки…

– Джокер! – ввинтился в мои размышления Зубастик. – А давай его к Кэшу отведём! Там во всём и разберёмся!

У-ух! Убил бы! Вот почему стоит мне про что-то подумать, так Зубастик это обязательно вслух выскажет? Да ещё с такой претензией, словно это его собственный Кэш!

– Я и без сопливых знаю, что мне делать! – сказал я, даже не глядя в его сторону. – Дракула, как скоро стемнеет?

– Часа через полтора, – ответил тот беспечно. Во время всего разговора он, несмотря на своё хозяйское право, продолжал тихонько сидеть в уголочке и, похоже, развлекался вовсю, наблюдая за нашим междусобойчиком. У, нежить неформаченая!

– Взвод, слушай мою команду! Отбой на полтора часа! А потом выдвигаемся в город. Вампиры пока в карауле постоят.

– Эй, Джокер, ты не слишком много в чужом логове командуешь? – Дракула улыбнулся так лучезарно, что ослепнуть было можно.

– Ой, да какая разница, – отмахнулся я от него. – Скажи лучше, есть тут во что переодеться? А то я весь в грязи, пыли и блевотине.

– У нас тут широкий ассортимент одежды и аксессуаров от-кутюр. Пошли, подберём тебе какие-нибудь тутанхамоновские обноски.

– Ага, пошли, – кивнул я и поспешил за ним. Подальше от всей своей команды – от недовольного Призрака, виновато скалящегося Зубастика, от укоризненно взирающего на меня Пончика и от этого ходячего марсианского бедствия, которое провожало меня взглядом маленького идиотика Чу.

Глава пятая
Нежить

Тутанхамоновская усыпальница семейства Фэйтов состояла из двадцати комнат, объединённых парами: одна под саркофаг, другая – под приложения к нему. Приложения, похоже, старательно изображали то место, куда «тутанхамончик» пытался попасть после смерти. Всё-таки люди прошлых лет были совершенно чокнутыми, если так трепетно относились к собственным похоронам. Сейчас с этим всё просто: система функционирует – значит живёшь, система перестаёт функционировать – значит умер. И какая разница, что будет с поломанным хардом, если новый софт на него уже всё равно не установить? Не лучше ли, в самом деле, отправить на вторичную переработку?

– Дракула, а если у вас вампиры помирают, что вы с телами делаете? В «Танатос» отвозите или у себя на кладбище пристраиваете? – спросил я от нечего делать.

Дракула и один из его вампирчиков, отправившийся с нами, остановились разом. Так резко, что я в спины им чуть не уткнулся.

– Это что, проявление праздного интереса или что-то ещё? – спросил глава вампиров с усмешкой, но не обернувшись.

– Да так, просто захотелось узнать… Место на размышления наводит…

Спутник Дракулы резко повернулся ко мне. Это был мальчишка лет двенадцати-тринадцати, не больше. Судя по шрамам, видневшимся под ёжиком волос, – из новеньких, недавно перерождённый.

– Вчера только одного похоронили, – сказал он зло. – Не здесь, на берегу реки… Два месяца мучился, переродиться не смог. Ничего не помнил, говорить не мог, двигаться – тоже… Хорошо – отмучился… И мы отмучились… с ним… Но только что тебе до этого, Джокер?! Что вам вообще до нас?! «Вампиры, вампиры»… У нас каждый месяц похороны! Да только что вам до этого?! Мы же внесистемники! Нет кибер-мозга – и нахрен ты кому нужен! Всё равно уже НС… Если бы Дракула нас таких не подбирал – живьём бы в «Танатос» отправляли, на запчасти! Если бы он с нами не возился… Если бы не учил одним мозгом обходиться… Но всё равно – каждый третий умирает. Не могут… И да, мы их хороним! Потому что мы – хоть и нежить, но люди. А не человеческие механизмы, как вы!

– Спокойно, Малыш, – Дракула положил своему подопечному руку на плечо. – Не на того кричишь. Джокер на самом деле многое понимает… Или способен понять – если оба своих мозга начнёт использовать по прямому назначению хоть изредка. Просто он ещё всю жизнь игрой считает. И смерть – тоже. Это оттого, что Джокер у нас пока очень маленький и наивный.

Они что, сговорились сегодня все?! Я было уже совсем орать приготовился, но в последний момент передумал, переключился на другую задачу.

– А как это вообще – жить только с одним мозгом? – задал я тот вопрос, который уже несколько лет у меня в голове вертелся, да так и не мог задаться. Мне всегда казалось, что такие вопросы чем-то непристойным отдают. Но уж раз сейчас разговор такой зашёл – почему бы и нет?

– А что, хочешь попробовать? – Дракула осклабился. – Я же говорил, дело это недолгое: хрясь, хрясь – и ты нежить. Из тебя бы знатный вампир получился. Вот Малыш при жизни типичным СИ был. Когда ему кибер-мозг удалили, он основным вообще пользоваться не умел. Не мог в памяти больше часа удержать, речевой центр без кибер-стимуляции не работал, двигательный – тоже. И сейчас он ни читать, ни писать не может – не различает символов. С памятью ещё проблемы есть. И от первоначальной личности вообще ничего не осталось. Так что он в качестве вампира действительно заново родился. Люди привыкли, что кибер-мозг все процессы автоматизирует, надели себе костыли на всю голову, а потом удивляются – а чего это у них собственные мозги атрофировались? Но ты, даже имея костыли, пытаешься ходить самостоятельно. Ты не безнадёжен, поэтому мы тебя и твою шайку ещё терпим на Кладбище и в подземельях шастать разрешаем…

– Ну, спасибо, что такие терпеливые, – выдал я, с трудом возвращая на место отпавшую челюсть.

Значит, я не безнадёжен, да? Ну хоть это вперёд! Повод для гордости на весь остаток жизни. Хотя чем тут гордиться-то?! И чему челюсть отвешивать? Не я ли всегда про то же самое думал? Как там этот мальчик сказал? «Человеческие механизмы»? Угу. Такие и есть. Тело – просто оборудование. Мозг – просто программное обеспечение. Всё вместе – социально-информационный элемент нашего прекрасного общества. А где личность? Разве что одна на всех. Канал называется.

А мне просто повезло. И с альфа-мозгом, и с избыточной социализацией. С тем, что из меня будущего бла-бла-бла лепили. А для того чтоб стать заменителем мыслительного процесса для других, нужно уметь самому головой работать. Не встреть я Кэша, то точно уже на Канале бы работал. Превратил бы свою личность в подростковое шоу. Всё, что и сейчас бы творил: бунтовал, хулиганил, скандалил, только бы всё это в Канал транслировал. Развлекал бы этим обывателей, заставляя их почувствовать себя «бунтарями на час». Что поделать, если людям присуща потребность бунтовать? И какое счастье, что её можно удовлетворить через Канал, не выходя из дома… Поэтому мне сейчас всё с рук сходит – что бы я ни делал, пока у меня есть кибер-мозг, я всё равно буду частью системы и смогу работать на её благо. Даже бунтуя против неё. Может, и в самом деле – ну его? Хрясь, хрясь – и всё?

«Не вздумай!» – стукнуло мне во всю голову.

– Кэш! Ты давно ко мне подключился? – От радости я это вслух проорал и тут же чуть язык себе не откусил, наблюдая, как вытягиваются вампирские лица.

«Сразу же, как ты мне доступ открыл».

«Ты уже всю информацию закачал?» – На этот раз я голосовые связки драть не стал, даже к стенке затылком привалился. А то кто этих вампиров знает?

«Да. Интересные у вас тут дела творятся. Ко мне, значит, собираетесь? Давайте. Я на всякий случай возле дома дополнительную защиту выставлю. Жду». – «Ага, жди». – «Да, Джокер… Про «хрясь, хрясь»… Ты там не дури, ладно?» – «Да я и не собирался… Просто подумалось». – «Зря подумалось. Не кибер-мозг делает человека частью системы. Это система нивелирует человека до уровня одного лишь кибер-мозга. Ладно, пойду готовить кофе на всю вашу компанию».

И Кэш отключился прежде, чем я успел хоть что-то сказать. Я ещё немного постоял с закрытыми глазами, думая о том, что только что услышал, и на душе становилось всё спокойнее… И не оттого, что теперь можно было не волноваться по поводу своего кибер-мозга. А оттого, что Кэш предпочёл связаться со мной, а не со своим бестолковым подопечным.

«Тутанхамоновы обноски» оказались очень даже ничего, хотя курточка явно шилась для кого-то ниже меня ростом на целую голову. А вот штаны – самое то. Если пуговку на ширинке расстегнуть, то в них можно было даже сидеть. Зато большая часть моего великолепного торса была выставлена на всеобщее обозрение. Эх, Кисонька меня сейчас не видит! А уж если б я попался на глаза красуле-Трынделке… А что, заявлюсь завтра в школу в таком виде, ох – визгу будет!

Я вздохнул… Если бы завтра я смог вообще заявиться в школу! Сейчас же моё будущее было столь же неопределённым, как Марсианиново прошлое.

– Вау, ну и видок! Смотри, Джокер, как бы я в тебя на самом деле не влюбился! – Дракула как всегда ухмылялся во всю свою вампирскую морду. Я только рукой устало махнул.

– Хватит придуриваться, нежить, – сказал я устало. – Лучше скажи, если мне действительно удалить кибер-мозг, насколько я сам собой останусь?

– Ну… В том, что останешься такой же двухметровой оглоблей, можешь не сомневаться. А в остальном… Хочешь знать, изменишься ли ты, если кибер-мозг вынуть? Да, изменишься. Но… Если тебе ноги отрезать, ты тоже изменишься. И не только потому, что у тебя в штанинах будет пусто. Просто придётся изменить свою жизнь, учиться жить без ног. Как придётся учиться жить без кибер-мозга. И ты будешь чувствовать себя инвалидом, словно стал хромым или ослеп. Да, тебе будет легче, чем СИ, у них вся жизнь вокруг Канала вертелась, так что они действительно в некотором роде переродились. Но ты гораздо сильнее будешь ощущать неполноценность. А сейчас ты – вполне удачный пример симбиоза, когда кибер-мозг не заменяет, а дополняет естественный. Поэтому, так и быть, живи пока. Или ты действительно хочешь устроить «хрясь, хрясь»?

Последнюю фразу я мимо ушей пропустил. И так в голове – и в одном мозге и в другом – было тесно от разных мыслей. Симбиоз, значит? Я вспомнил фразу Марсианина: «А кто-нибудь из вас думал, что кибер-мозг – не просто удобный имплантат, а полноправный сожитель человеческого сознания?» Ну-ну… Значит, и у меня личность – составная, хоть и единственная?! А у Дракулы?

– Дракула, а ты сам… Как учился жить без кибер-мозга?

– С рождения, – просто ответил он, и, увидев, как я на него вылупился, пояснил – Я – урождённый вампир. У меня вся семья была нежитью.

– Семья? – Тут я и вовсе мог только тыц-тыц глазами делать. – Ты хочешь сказать: настоящая семья?! Мама, папа, всё такое, как в старых книжках?!

– Ага. Мама. Папа. И всё такое. А чего ты на меня так таращишься? Ты хоть маленький и наивный, а должен знать, что дети не только из инкубатора берутся. Даже сейчас кое-кто естественным путём размножается. Правда, детей тут же в воспиталку сдают – возни с ними слишком много. Хотя исключения и тут бывают. Вон, твой Призрак Оперы до семи лет с настоящей матерью жил. И в Бренцкой зоне семьи есть… Впрочем, их трудно назвать «семьями» в обычном понимании этого слова…

– Ну… Скажешь тоже, Бренцкая зона… Их и людьми-то трудно назвать – в обычном понимании… – буркнул я, а думал о другом. О том, что я сам мог бы стать папашей Кисонькиного ребёнка. А что! Кисонька вполне на такое приключение, как роды может решиться. Правда, потом точно ребёнка в воспиталку сдаст – не тот человек Стальная Гадюка, чтоб с кем-то нянчиться. А я? Захотел бы?

А интересно, как я сам на свет появился? Из инкубатора? Или кто-то меня по-настоящему родил, а потом в воспиталку сдал? Никогда я раньше этим вопросом не задавался, как-то всё равно было. Это в старых книгах и фильмах родству придавали много значения. Сколько сюжетов было на этом построено: «Ах, ты мой потерянный сын!», «Ах, ты мой обретённый отец!». Сплошные ахи! А из-за чего, собственно? Из-за куска хромосомного кода? Ха! Сейчас, когда для инкубатора часто отбирают генетический материал от одних и тех же производителей в разных комбинациях, то многие друг другу вполне родственники. Так что ерунда это всё. Или нет? Призрак, вон, до сих пор при слове «мама» сам не свой становится. Но она для него не просто яйцеклеткой была, она его кормила, поила, одевала… Будь на её месте любая другая тётка – что бы изменилось? И изменилось бы?