Текст книги "Любовник роз"

Глава третья

Виктор спал довольно долго. Когда он очнулся, было почти три часа дня. Он потянулся и невольно начал улыбаться. Мысли казались легкими, почти невесомыми, они не давили на разум, все сомнения остались позади. Принятое решение сейчас казалось единственно верным. Еще десять лет он отдаст служению, но его вполне устраивала такая жизнь. Орден не скупился на средства для своих членов, у Виктора был неограниченный кредит в одном из швейцарских банков, и он уже привык к жизни, лишенной каких-либо материальных проблем. Он мог путешествовать – а это только приветствовалось Орденом – мог жить там, где ему заблагорассудится и столько, сколько он захочет, мог покупать себе все, что пожелает: от машин представительского класса до роскошных вилл на престижных курортах мира. Но Виктора все это мало волновало, он был привязан к своей стране и в будущем планировал осесть или в своем родном Коврове или в столице. Когда он только начал служить Ордену, то поначалу снимал, а затем купил себе жилье в Москве. Это была трехкомнатная квартира в одном из переулков Замоскворечья. Приобрел он и основательный особняк на окраине Коврова и перевез туда мать. И впоследствии часто жалел об этом необдуманном поступке. Николай Орестович положил глаз на «эти царские хоромы», именно так он выражался, и начал «обрабатывать» Людмилу и доказывать ей, что сын просто обязан оформить на нее дарственную. Его план был прост и предсказуем: завладеть в будущем жильем жены. Методов для этого было предостаточно. И Виктор часто думал, что если бы его мама осталась в старой хрущевке, то, возможно, все еще была жива.

Помимо материальных благ ловцы наделялись сверхспособностями, и тут уже было личное дело каждого, как развивать их, на что делать упор. Виктору нравилось усиливать особое внутреннее зрение. Он странным образом видел что-то наподобие волн, исходящих от людей. Именно это позволяло моментально определять эмоциональное состояние. Мало того, он начал выделять специфический цвет суицида, так он называл это про себя. Если встреченный им человек источал мутное фиолетовое свечение, то Виктор твердо знал, что им овладели мысли о самоубийстве. А если подобное поле окутывало всю фигуру, то его потенциальный клиент был готов совершить акт в любую минуту.

Чтобы легко находить контакт, всем ловцам необходимо было развивать коммуникабельность, культивировать в себе доброжелательность, любовь к людям, выявлять и усиливать природное обаяние, легко и непринужденно идти навстречу любому человеку, уметь окутать его заботой, вникнуть в проблемы, заставить полностью открыть душу. И при этом не играть, а быть по-настоящему участливым.

«Только искренность может зажечь любое сердце» – правило Ордена, которое тщательно внушалось ловцам до тех пор, пока неподдельная искренность не становилось у них бессознательной привычкой.

Но имелась и оборотная сторона медали. Такая жизнь постепенно возводила эмоциональность в превосходную степень. И было все труднее справляться с ней. Психика становилась похожей на качели, амплитуда движения их все увеличивалась, вознося в небесные сферы эйфории, опуская в бездны отчаяния и снова взлетая к высотам духа. Держать себя в узде казалось уже невыполнимой задачей, и часто происходили срывы. Именно поэтому женщин, от природы импульсивных и чувствительных, неохотно принимали в Орден. И Виктор, вспоминая сейчас события ночи, все еще не мог избавиться от любопытства и удивления. Присутствие среди высших Соланж вызывало множество вопросов.

Виктор полежал какое-то время в кровати. Мысли текли плавно, тело наполнялось просыпающейся энергией, настроение поднималось. Он улыбнулся, потянулся еще раз и вскочил. Тяжелые портьеры, плотно закрывающие огромные окна, глушили дневной свет. Ему захотелось солнца, щебета птиц, свежего морского ветерка. Виктор покинул спальню и вышел на террасу, даже не одевшись.

Горничная вытирала стеклянный столик, находившийся в углу под свисающими плетями шпалерных роз. Когда Виктор быстро вышел из проема двери, она обернулась и вскрикнула. Тряпка выпала из трясущихся рук. Щеки девушки запылали.

– Buon giorno, signorina! – весело поздоровался Виктор.

Смущения он не чувствовал, сейчас ему нравилось быть обнаженным, свободным от любых условностей. Энергия так и распирала.

Горничная что-то пробормотала, схватила тряпку и бросилась с террасы, низко опустив голову. Он проводил ее улыбкой и уселся в кресло, закинув ногу на ногу. С краю стола находилась ваза с фруктами. Горничная не успела пододвинуть ее. Виктор снова заулыбался и взял большое красное яблоко. Он с удовольствием запустил в него зубы.

– Я принесла тебе халат, – раздался смущенный голосок, и Виктор обернулся.

На террасе появилась Сибилла. И он недовольно поморщился. Сейчас ему совсем не хотелось выяснить отношения с кем бы то ни было.

– Ты шокировал горничную, – добавила она и кинула халат на его ноги. – Все же лучше одеться. Она сейчас принесет нам кофе. Я попросила сварить.

– Хорошо, – вяло ответил он.

– Что за привычка разгуливать голым! – лукаво заметила девушка и устроилась в кресле напротив.

Ее глаза блестели. Она смотрела, не скрываясь, на его плечи, грудь, затем взгляд спустился ниже. Виктор спокойно встал, надел халат и запахнул полы.

– У меня нет опыта, я видела обнаженных парней только в фильмах, – спокойно сообщила Сибилла.

– И при этом ты нисколько не стесняешься и нахально меня разглядываешь, – заметил Виктор, взял из вазы яблоко и кинул ей.

Она ловко поймала и опустила плод на свои колени. Он проследил за ее жестом и снова начал улыбаться. Игра забавляла, но Виктор твердо решил, что не поддастся и не перейдет грань.

– Зачем пожаловала? – поинтересовался он.

– Просто так, – легко ответила она. – А что, ты против?

– Мне все равно, – искренне ответил Виктор. – Ты должна это понять и не строить на мой счет никаких планов. Все равно я скоро уеду.

– Но пока ты здесь!

– Девочка, буду честным с тобой, ты мне нравишься, – мягко проговорил он, – но мне больше хотелось бы иметь такого друга, как ты, и ничего большего. Я уже тебе говорил, что пока не расположен заводить серьезные отношения. К тому же мое сердце молчит. Искры между нами не пробежало. Ты мне кажешься милой, симпатичной, с тобой легко общаться.

– Но… искра есть, я это чувствую! – упрямо сказала она и надула губы.

– Хорошо, открою тебе глаза, как все происходит, – задушевным тоном проговорил Виктор. – Ты юна, твое тело вырабатывает определенные гормоны, которые и управляют твоей психикой. Так уж мы устроены, мы обязаны продолжать род, и природа нас к этому подталкивает. И вот появляется мужчина, который тебе нравится внешне, привлекает тебя своим запахом, к тому же он свободен и богат. Ты тянешься к нему, начинаешь думать, как все могло бы быть, мечтаешь по ночам. И готово! Ты решаешь, что это и есть любовь. А это всего лишь симпатия, подогретая факторами, о которых я сейчас упомянул.

– Нет, милый! Это все не так! – ответил Сибилла и нахмурилась.

– Хорошо, – спокойно сказал он. – Представь, что я нищий, что меня разыскивает Интерпол из-за совершенного преступления, что я совсем не тот, каким ты меня рисуешь в мечтах. И как ощущения?

Сибилла вздрогнула и широко открыла глаза. Она замерла, вглядываясь в лицо Виктора, но он оставался невозмутимым.

– Но… этого быть не может! – неуверенно проговорила она и закусила нижнюю губу.

– Почему же? – усмехнулся он. – Как раз такое вполне возможно!

Девушка вскочила и бросила недоеденное яблоко на пол. Виктор расхохотался.

– Подумай обо всем! – посоветовал он. – Пора уже взрослеть!

– Какой ты зануда! Зачем же такой прелестной девушке читать нотации? – раздался звонкий голосок, и на террасу вышла эффектная молодая женщина.

Строгий льняной костюм, состоящий из узкой юбки и приталенного короткого жакета, четко обозначал линии ее соблазнительной фигуры, а светло-розовый цвет «запыленной розы» оттенял загорелую кожу. Туфли-лодочки на высокой шпильке были матово-бежевые и удлиняли ее и без того стройные и длинные ноги. Короткая стрижка открывала лицо. Светло-зеленые глаза обрамляли черные ресницы, изогнутые брови подчеркивали красоту высокого лба. Губы были пухлыми и розовыми. Казалось, что женщина не пользуется косметикой, и ее естественным краскам дана яркость от природы.

– Buon giorno…, – растерянно произнесла Сибилла, не сводя глаз с нежданной гостьи.

Та лишь кивнула и улыбнулась.

– Сибилла, Соланж, – сухо представил девушек Виктор и пристально посмотрел на высшую.

Ее появление изумило, но он привык не показывать эмоций.

– А еще говорил мне, что сердце холодное, никто не интересует и все такое! – с обидой проговорила Сибилла. – А сам-то! Окружен красотками… – Она зло глянула на невозмутимую Соланж. – Я все поняла! – продолжила после паузы. – И вовсе я тебя не люблю! Тут ты прав! И сейчас ты мне даже неприятен. Addio!

И девушка выбежала с террасы.

Соланж проводила ее насмешливым взглядом, уселась без приглашения в кресло и взяла кисточку винограда из вазы.

– Привет, – настороженно сказал Виктор и прикрыл колени полами халата.

– Salut! – ответила Соланж и рассмеялась.

Появились обворожительные ямочки на щеках, глаза заискрились, лицо выглядело очаровательно и притягивало взгляд. Виктор буквально не мог оторваться от созерцания прелестного создания, сидящего напротив. Сексуальная энергия молодой женщины била через край, манила и одурманивала разум.

«Если бы я не знал, что Соланж принадлежит к Ордену, то решил бы, что она прилипала, – невольно подумал Виктор. – Только они обладают такой непреодолимо притягательной сексуальной силой».

Ее правая бровь дрогнула, глаза прищурились, и он снова ощутил неприятное покалывание в висках, словно в его мозг пытались вонзиться сотни иголочек. Машинально, отработанным приемом он опустил черную плотную завесу между собой и гостьей. Ее зрачки расширились, лицо приняло на миг замкнутое выражение. Но ощущение покалывания у Виктора исчезло, и он расслабился.

– Чем обязан? – сухо спросил он.

– Любопытство, – коротко ответила она.

– Кофе? Может, бокал вина? – после паузы предложил он. – Кстати, как ты прошла на виллу? Охрана разве не на месте?

– На месте, – улыбнулась Соланж. – Но я легко могу убедить кого угодно…

– Понятно! – рассмеялся он. – Наверняка все высшие обладают мощным даром убеждения!

– Несомненно…

– Знаешь, я десять лет был уверен, что все начальники пятерок исключительно мужчины, – сменил он тему.

– Ты что-то имеешь против женщин? – лукаво спросила она. – Ах да… «С той поры, сгорев душою, Он на женщин не смотрел, И до гроба ни с одною Молвить слова не хотел», – процитировала она.

– А что тебя удивляет? У всех у нас раны на сердце, ведь мы живые люди. И я не знаю никого, кто бы не страдал от предательства близких, неразделенной любви и всего такого, – быстро проговорил он. – И разве это не на руку Ордену? Ловцам запрещено любить!

– Запрещено, – тихо ответила Соланж и расстегнула верхнюю пуговицу жакета. – Но так даже проще…

Виктор замер, не сводя глаз с ее нежной персикового оттенка кожи. Загар казался естественным, легким и красивым. Следующая пуговица была расстегнута, за ней еще одна. Соланж не носила белье, и ее округлая упругая грудь обнажилась полностью. Взгляд Виктора зацепился за соски. Они были очень темными, практически черными, и в сочетании с персиковой кожей это выглядело странно, неестественно и от этого неприятно. Но возбуждение накатило, и Виктор, не выдержав, сжал их, соски сморщились и стали похожи на ягоды ежевики. Соланж наклонилась и впилась губами в его губы. Он жарко ответил. Поцелуй был глубоким, все его мысли исчезли, осталось лишь всепоглощающее желание. Он оторвался от девушки и глянул в ее лицо затуманенными глазами. Ее губы – поцелуй стер розовую помаду – были тоже странного темного цвета.

«Может, имеются африканские корни», – предположил Виктор.

Соланж облизнула губы, обхватила его и прижала к себе. Возбуждение накатило с новой силой. Виктор больше не мог себя сдерживать и начал ласкать девушку. Но его смутил странный запах, идущий от ее тела. Розовый сладкий аромат отдавал какой-то гнилью. Это на миг оттолкнуло. Но страсть туманила и не давала анализировать ощущения. И Виктор одной рукой забрался под юбку, другой начал гладить обнаженную грудь, мягко сжимая и оттягивая соски. Соланж замерла, ее губы приоткрылись, дыхание убыстрилось…

Но до конца они не дошли. Послышался стук каблучков, тихое покашливание, и Виктор быстро переместился в кресло. Соланж невозмутимо опустила юбку и застегнула жакет. Ее лицо выглядело спокойным, только яркий румянец выдавал волнение.

На террасу вышла горничная с подносом.

– Ваш кофе, синьор, – вежливо произнесла она, поставила поднос на столик и глянула с удивлением на Соланж.

Та в знак приветствия лишь молча кивнула. Горничная разлила дымящийся кофе в чашечки и выпрямилась, ожидая дальнейших указаний.

– На сегодня можете быть свободны, – сказал Виктор.

Горничная удалилась.

Соланж отпила кофе, поморщилась и заметила, что любит со сливками.

– А я предпочитаю эспрессо и без сахара, – ответил Виктор, но свою чашечку даже не взял.

– Прислугу ты отпустил, – ничего не выражающим тоном сказала она.

Виктор взял чашку из ее холодных пальцев, аккуратно поставил ее на стол и прижался губами к приоткрытым губам Соланж. Она страстно ответила, обхватив его за шею. Он поднял ее на руки и отнес в спальню. Он опустил девушку на шелковое покрывало. Она стянула одежду и отбросила ее. Остались лишь туфельки, и эта деталь его моментально возбудила. Лодочки на высокой шпильке – фетиш многих мужчин, и он был не исключение. Виктор дрожал, изучая распростертое перед ним прекрасное обнаженное тело, длинные ноги, оканчивающиеся узкими туфельками. И он уже не обращал внимания на слишком темные соски и губы. Виктор скинул халат и сел на край кровати. Соланж тихо засмеялась и приподняла правую ногу. Он снял туфельку и начал целовать ступню, затем двинулся мелкими поцелуями по ноге до колена, его руки скользили плавно, пальцы легко пощипывали кожу. Соланж замерла. Ее колени раздвинулись…

Потом они лежали какое-то время молча. Виктор перевернулся на спину и закинул руки за голову. Разум начал проясняться, и душе он ругал себя за совершенное. Близость с высшей не укладывалась в голове. Это было странно, и он не мог до конца понять ее мотивов. Секс он любил и привык пользоваться женскими телами для удовлетворения своих физических потребностей. Но обычно это были кратковременные случайные связи или услуги проституток. Последний вариант был для него предпочтительнее. Как-то Виктор прочитал, что если не избавляться от спермы на четвертый день, то в ней начинают накапливаться канцерогенные вещества. И он старался вести «здоровый образ жизни» всеми доступными способами. Если рядом не оказывалось женщины, то он помогал себе сам.

– Мне пора, – услышал Виктор и повернулся к девушке.

Соланж улыбалась безмятежно. Вопросов было много, но он уже давно взял за правило никогда ничего не выяснять напрямую. Если человек хочет, он сам все расскажет. А если нет, то правды от него все равно не услышишь. Но после довольно неприятной паузы он все же поинтересовался:

– У тебя странная татуировка на позвоночнике. Одна большая черная роза…

Соланж усмехнулась и промолчала. Виктора это отчего-то обидело и разозлило. Явилась непрошеной гостьей, взяла, что хотела, а сейчас игнорирует. Неужели так трудно ответить на, казалось бы, простой вопрос!

– Мне поставили клеймо – вторую розу, – продолжил он.

– Поздравляю! – только и сказала она.

– Это значит, что у меня второй десятилетний договор, – не унимался он.

– Я в курсе, – равнодушно ответила Соланж, но комментировать свою татуировку и не подумала.

И Виктор отвернулся, поняв, что откровенного разговора не получится. Мягкие прохладные пальцы погладили его затылок. Он вздрогнул и замер. Горячее обнаженное тело прижалось сзади, он ощутил шершавые затвердевшие соски, трущиеся об его спину, и снова начал возбуждаться. И вот уже пальцы скользнули по его бедрам, опустились ниже пупка. Он вздохнул и закрыл глаза, решив позволить ласкать себя столько, сколько захочется Соланж. Девушка перевернула его на спину, сместилась вниз…

Виктор постарался полностью расслабиться, хотя не покидала мысль, что Соланж ласкает его лишь для того, чтобы отвлечь от ненужных вопросов.

Через полчаса девушка встала и неторопливо оделась. Виктор наблюдал за ее грациозными движениями и ощущал смутную тревогу. Соланж волновала его, недавнее физическое удовлетворение не сняло до конца нервное возбуждение, а это говорило о многом. Он не мог оставаться равнодушным к этой девушке, как ни старался. Соланж пригладила волосы и повернулась к кровати.

– Тебя проводить? – глухо спросил Виктор, но не шевельнулся.

Он с раздражением ощутил, как вновь накатывает физическое влечение, и завернулся в край покрывала. Но Соланж успела заметить, что с ним происходит, и лукаво улыбнулась.

– Хочешь еще? – прошептала она. – Какой ты ненасытный!

– Пожалуй, хватит, – сказал он.

– А ведь я принесла тебе подарок! – спохватилась она. – Минутку! Я оставила сумочку на террасе!

Соланж вышла из спальни.

Виктор спрыгнул с кровати и бросился в душ. Наскоро ополоснувшись, он надел белые брюки, голубую тенниску-поло и отправился на террасу. Девушка была там. Она стояла, облокотившись о перила. Плети шпалерных роз свисали над ней и обрамляли ее силуэт зеленой лиственной рамой с выглядывающими полураскрытыми бутонами. Когда Виктор появился, она резко обернулась. Ее лицо было печальным, но рот приоткрыт, словно она ждала поцелуя. Он приблизился и начал жадно целовать ее губы, лицо, шею. Какое-то время девушка отвечала охотно, но когда он крепко прижал ее, отстранилась.

– Сам же сказал, на сегодня хватит, – тихо проговорила Соланж и взяла сумочку со столика.

Она вынула небольшой томик.

– Что это? – спросил Виктор, даже не взглянув на книгу.

Он не отрывался от лица Соланж и хотел лишь одного: заключить ее в объятия и продолжить любовную игру.

– Подарок на день рождения, – ответила она и протянула книгу.

Виктор увидел, что это антология довольно старого издания из серии «Магия ужаса». Назывался том «Влюбленный дьявол».

– Странно, что ты решила подарить мне именно эту книгу, – заметил Виктор, листая страницы. – Когда я заселялся, сопровождающая рассказала, что на этой вилле якобы была написана повесть Жака Казота. Но я посмотрел в Сети и не нашел даже упоминания об этом факте.

– Рекламный трюк, – с улыбкой ответила Соланж, но он увидел, что ей это неприятно.

– Неужели и ты попалась? – предположил он. – Проследить нить твоей мысли легко: решила сделать мне сюрприз, прочитала рекламный проспект, купила книгу. Только вот зачем?

– Захотелось, – ответила Соланж. – Но ты прав, так все и было. Только я не отличаюсь такой дотошностью и даже не заглянула в Сеть.

– Здесь на Лидо бывали писатели, – продолжил Виктор. – Кстати, известная повесть «Смерть в Венеции» написана именно здесь.

– Видела фильм Висконти, – сказала она. – Странный сюжет! Но я не знала, что это по литературному произведению.

– Повесть Томаса Манна с одноименным названием, – сообщил Виктор.

– Писатель влюбляется в очень красивого мальчика-поляка здесь на Лидо и потом умирает, – задумчиво проговорила Соланж. – Не думала, что ты читаешь подобные книги.

– Писатель, кстати, это по фильму, а по книге он вообще-то композитор, переживает творческий кризис. Сомневаюсь, что там есть какой-то гомосексуальный подтекст. Юное создание почти бесполое и олицетворяет собой совершенную красоту, в которую и влюбляется герой. Как в абсолют. Мне интересны такие глубокие произведения, исследующие все нюансы движений человеческой души, – серьезно ответил Виктор.

– Заполняешь пустоту эмоциями чужого творчества? – предположила Соланж. – Без любви жить нелегко!

Виктор пристально на нее посмотрел. Но девушка оставалась внешне спокойной. Он раскрыл подаренный ей том на странице с повестью Жака Казота «Влюбленный дьявол», полистал и медленно прочитал:

– «…если бы ты не выглядела таким волшебным существом!.. Но что со мной? Какому чувству я дал увлечь себя? Я уже одержал победу над своим страхом, осталось вырвать из сердца и более опасное чувство. Какие радости оно обещает мне? Огонь этих взглядов, таких призывных и нежных, – смертельная отрава. Эти розовые, свежие, прелестно очерченные уста кажутся такими наивными, но раскрываются лишь для того чтобы произносить ложь. А сердце, если это действительно сердце – греет только измена».

Соланж прищурилась, ее лицо приняло недоброе выражение.

– Вижу, ты увлекся книгой, – сухо проговорила она. – И даже цитату подобрал, подходящую к случаю… так тебе кажется. В этом-то и беда всех ловцов! Вы со временем подменяете реальную жизнь выдуманными сюжетами. И этим питаете пустоту. Книги, фильмы, музыка, живопись дают вам нужные эмоции, а не настоящие чувства!

– Но ты подарила мне именно книгу! – заметил Виктор и захлопнул томик.

– Зная твою суть, решила сделать приятное, – сказала Соланж. – Или ты хотел получить с подарок чувства? – с усмешкой добавила она.

– Не понимаю твоего настроения, – ответил Виктор. – Ты ведь тоже ловец, хоть и высшего ранга. И кому, как не тебе знать, что любовь запрещена!

– А вдруг я напрашиваюсь на любовь? Хоть это и запрещено, – неожиданно сказала она и взяла сумочку.

Виктор растерялся от такого заявления, он не знал, что ответить и молчал, испытывая чувство неловкости.

– Ладно, мне пора! – с усмешкой произнесла Соланж.

– Мы еще увидимся? – торопливо спросил Виктор. – Я пробуду на Лидо пару недель точно. А там посмотрю.

– Я приехала на Совет, – после паузы сообщила она. – Венеция мне нравится, она романтична и оправдывает свое звание «города влюбленных». Но я пока не решила, задержусь ли здесь.

И Соланж больше ничего не объясняя, вышла с террасы. Виктор хотел последовать за ней, проводить хотя бы до ворот, но передумал. Его настроение резко пошло на спад.

Из записной книжки:

«Легенды о розах.

Богиня охоты Диана однажды увидела Амура, сидящего в тени оливы и о чем-то мечтающего. Его прозрачные голубые глаза были влажны и напомнили ей летнее небо, омытое дождем. Диана влюбилась в эти чистые глаза, а затем и в самого Амура. Она открыто призналась ему в своих чувствах, но, увы, тот был увлечен другой – девушкой божественной красоты и прелести нимфой Розалией. И отказался ответить взаимностью богине.

Она пришла в ярость, нашла нимфу, схватила ее и бросила на куст терновника. Его острые шипы изранили девушку, она истекла кровью и умерла.

Амур узнал о гибели Розалии и кинулся на место преступления. Но Диана уже исчезла, а на ветках терновника, зацепившись за длинные шипы, распласталось тело его мертвой возлюбленной. Амур склонился над ним и залился слезами. Они были так обильны, что текли по телу нимфы, смешивались с ее кровью и капали на куст.

И – о чудо! Орошенный этой горькой влагой куст, начал покрываться дивными цветами – алыми розами».

Вечером Виктор вышел на прогулку. Он все еще находился во взвинченном состоянии после посещения Соланж. Он не мог понять причину ее появления, хотя предположения имелись. Виктор вполне допускал мысль, что это всего лишь ее каприз. Соланж захотела примитивного секса, ловец, увиденный впервые на Совете, ей приглянулся, вот она и решила без затей получить то, что возжелала. И возможно, они больше никогда не встретятся. Конечно, если Виктор все же решит подняться на ступень и встать во главе собственной пятерки, то на будущих Советах встреч с одной из высших ему не избежать. Но Виктор давно привык жить одним днем и не заглядывать без нужды в будущее.

Он медленно брел по пляжу, наслаждаясь видом спокойного моря, начинающего краснеть предзакатного неба, испещренного мелкими пепельными облачками. Все вокруг приобрело фантастический неземной вид розовато-сиреневого мира с мерцающей, словно драгоценный опал, водой, золотисто-серым песком, влажной размытой линией горизонта, как будто плохо прорисованной неумехой-художником. Виктор любил это время суток. Закаты влияли на него, как бокал хорошего вина, он расслаблялся, внутренне себя отпускал, впитывал красоту неба и воды и медитировал, прекратив нескончаемый диалог с самим собой. И сейчас он впал в привычное состояние полного умиротворения. Его взгляд бездумно скользил по силуэтам редких отдыхающих, прогуливающихся по пляжу, но не цеплялся за них.

И вдруг Виктор ощутил укол волнения. Он слабовольно решил не обращать внимания на заработавший «внутренний радар», но служение уже стало второй натурой, и Виктор не мог проигнорировать сигнал психики. Он повернул голову и заметил понуро ссутулившегося парня, сидящего на скамейке лицом к морю. Несмотря на немного сбивающее сиреневое сумеречное освещение, Виктор четко увидел энергию самоубийцы. Она всегда была мутно-фиолетовой, переходящей в пепельно-серый. И парня с ног до головы окутывали волны этих цветов. И только кое-где пробивался «здоровый» зеленый оттенок.

«На ловца и зверь бежит!» – подумал Виктор и вздохнул.

Иногда ему казалось, что его энергетика настолько изменилась, что управляет им, и ноги будто сами ведут туда, где может находиться потенциальный клиент.

Виктор подошел к скамье и присел на край. Парень не прореагировал, полностью погруженный в свои мысли. На вид ему было около семнадцати, самый опасный возраст для суицидников. Он был худощавым, бледным, с разлохмаченными волнистыми волосами, большими навыкате серыми глазами. Нос с горбинкой, крупные губы, на шее сбоку татуировка в виде молнии, пересекающей слово «amour». Виктор ощутил слабый запах масляных красок, словно клетчатая рубашка парня пропиталась ими, он скользнул взглядом по его сцепленным пальцам и заметил разноцветные следы плохо отмытой краски.

«Творческий… Видимо, художник, обостренная чувствительность от природы, – подумал Виктор. – Или в кризисе или несчастная любовь».

– Buona sera, – поздоровался Виктор на итальянском.

– Bonsoir, – вяло ответил парень на французском.

– Отдыхаешь на Лидо? – непринужденно перешел Виктор на французский. – Или приехал за вдохновением?

Он назвал свое имя и сделал ударение на второй слог. Парень, наконец, повернул голову к нему. Его глаза были влажными, с красными прожилками.

– Клод, – представился он. – Тебе скучно и решил поболтать?

– Я привык один, – ответил Виктор, стараясь быстрее попасть на одну эмоциональную волну с новым знакомым и стать для него «своим».

Приемов было несколько: повторять интонации и даже тембр голоса; никогда не перебивать; отвечать на вопросы искренне и открыто; самому задавать такие вопросы, которые предполагают только ответ «да», чтобы вызвать у собеседника положительный настрой и ощущение комфорта; всегда «зеркалить» позы и выражение лица. И для начала Виктор сел, чуть сгорбившись и сцепив руки в замок. Его брови сложились «домиком», губы чуть сжались.

– А я не привык, – ответил Клод более заинтересованным голосом.

– Но сейчас ты один? – мягко спросил Виктор.

– Да, – ответил тот.

Он опустил голову, Виктор молчал. Он знал, что торопить в таких случаях не стоит. Лучше выждать. Клод сидел неподвижно, его взгляд был устремлен будто бы внутрь себя. После длительной паузы он все же повернулся к Виктору, в его глазах появилось любопытство.

– Ты сказал «за вдохновением». Пишешь картины? Или, может, ты поэт? – более оживленно проговорил Клод.

Виктор развернулся к нему, в точности скопировав позу, и мягко улыбнулся.

– Я бездельник, – сообщил он. – Просто шатаюсь по миру. Хотя да, иногда пишу, веду типа дневника.

– Mon Dieu! Блогер! – предположил Клод и усмехнулся. – Среди моих друзей полно. Все эти бесконечные посты, тупые селфи, погоня за рейтингами, за количеством «лайков».

– Это не мой случай! – рассмеялся Виктор. – У меня есть страничка на Фейсбуке, но я редко там бываю. А дневник веду по старинке! Не поверишь, обычной ручкой в обычной тетрадке.

Клод улыбнулся, его лицо просветлело, в глазах появился блеск. Виктор достал из кармана шорт айфон, вышел в Сеть, открыл свою страничку и показал Клоду. Тот склонился к дисплею.

– Так ты русский! – удивленно сказал он. – Никогда бы не подумал! Ты отлично говоришь на французском, правда, есть какой-то акцент, но совсем незначительный.

– А у тебя есть страничка? – спросил Виктор. – Хотя ты так негативно отозвался о блогерах! – добавил он и весело рассмеялся.

– Да, есть, – кивнул Клод. – И тоже на Фейсбуке.

– Добавимся в друзья? – предложил Виктор и постарался буквально излучать доброжелательность и позитив.

Это был один из ключевых моментов работы с «клиентами». Соцсети использовались как источник информации для Ордена. Специальные сотрудники работали над созданием базы потенциальных самоубийц и отслеживали по дневникам изменения в эмоциональном состоянии.

– Давай, – легко согласился Клод.

Он взял айфон Виктора, нашел свою страничку, затем добавил его в друзья.

– Я профессионально занимаюсь живописью, – серьезно сказал он, – блог мне нужен для рекламных целей.

– А можно посмотреть твое творчество? – с искренним интересом спросил Виктор.

– Экран дисплея небольшой, – ответил Клод, но его щеки зарумянились.

Было видно, что ему приятно такое внимание нового друга. Виктор знал, что ничто так не привлекает людей, как возможность использовать вновь возникшее знакомство для своей выгоды.

– Все равно можно будет понять, в каком жанре ты пишешь, есть ли у тебя талант, – мягко проговорил Виктор. – Я обеспеченный, могу себе позволить приобрести понравившуюся вещь. А может ты современный Моне или Сезанн? Гений на восходе своего таланта.

Клод залился краской до ушей.

– И я запишу в свой дневник, как случайно встретил тебя, сидящего на закате у моря и мечтательно глядящего вдаль на горизонт, – продолжил Виктор.

– Ты меня смущаешь, – тихо ответил Клод, – момент…

Он поднял рюкзачок с песка и достал планшет. Виктор в этот момент отправил в базу Ордена ссылку на его страничку. Клод открыл папку с фотографиями и протянул планшет Виктору.

– Почти все мои работы, – сказал он. – Только ты честно скажи, как на твой взгляд… не надо жалеть меня! Я спокойно отношусь к критике.

– Конечно, честно! – ответил Виктор. – К тому же со стороны виднее, мы ведь с тобой только что познакомились, поэтому мое мнение будет непредвзятым и точно беспристрастным.

И Виктор начал «листать» фотографии. Он ожидал что-нибудь вроде авангарда или абстракционизма, но, к его удивлению, Клод писал в классической манере. Красивые пейзажи с яркими живыми красками, портреты, в основном, девушек, натюрморты с цветами и фруктами вызвали у него неподдельное восхищение. Письмо было тонким, изящным, в стиле французского классицизма. Картины даже на сравнительно небольшом дисплее планшета будто сияли.