Текст книги "Перерожденная"

Ясмина Сапфир
Перерожденная

Часть первая

Глава 1

Морская вода была теплой, приятной, как в огромной ванне. Солнце уже начало садиться и не так припекало, как знойным южным днем.

Изъеденный временем камень пирса маячил перед глазами. Пестрые стайки рыбок мелькали вокруг, словно тонкая вуаль с мириадами блесток, и бросались врассыпную, стоило мне приблизиться.

Маска позволяла видеть подводные красоты как на ладони. Красноватые деревца кораллов, усыпанные косматыми водорослями, улитками и морскими звездами. Деловитых рыбин всех расцветок и форм. От серебристых треугольных «лун» с остроконечными плавниками до ярко-синих и черных «хирургов» с птичьим клювом.

Внезапно что-то очень большое, величавое промелькнуло справа. Я повернулась – и… сердце ушло в пятки. Пульс взвился до небес, тело похолодело. Мимо с неспешной грацией плыла серая рифовая акула. В каждом ее движении чувствовались невиданная мощь, затаенная угроза. Казалось, эта гигантская машина для убийств – гладкая, блестящая, совершенная – вообще не прилагает усилий, но летит под водой как ракета.

На какую-то долю секунды почудилось – акула изучает меня пронзительным изумрудным взглядом. Невероятно осмысленным для хищной рыбины.

И я очень некстати запаниковала. Мне и надо-то было – всего-навсего сделать пару мощных гребков, добраться до пирса, подняться по спасительной лестнице… Но вместо этого я забилась, замолотила руками и ногами по воде и… начала тонуть.

Нет ничего страшнее ощущения, когда прерывается дыхание. Ты натужно пытаешься глотнуть воздуха, но грудь разрывает вода, и хочется завыть от боли. Но даже этого сделать не удается. Ты не можешь ни-че-го… Только умирать.

«Я не готова умереть до сорокалетия! Я еще ничего толком не сделала! Не завела семью, не родила ребенка… Да! Я могла бы…»

Глупые мысли вихрем закружились в голове и пропали, уступив место глухому отчаянию.

Перед глазами потемнело, я задергалась, забилась, и… чернота залила весь мир.

* * *

«Он оживил ее?» – «Не может такого быть!» – «А я говорил… Такое случается…» – «Значит, у нее были нужные гены?» – «Я предупреждал, что у людей они тоже встречаются. Хотя и очень редко». – «А почему она так помолодела?» – «Да не помолодела она! Это гены проснулись…» – «Давай тащи ее к нам, в Миллалию»…

Голоса были странными… Гулкие, протяжные, низкие, они вибрировали и перемежались с тихим бульканьем. Кожу словно покрывало нечто теплое, едва осязаемое, текучее, как вода.

Какое-то время я думала – все это галлюцинации, бред умирающего мозга. Но боль внезапно ушла, почудилось – я дышу, нормально, спокойно, без надрыва.

Укрывшее кожу тепло исчезло тоже. Я чувствовала себя так, словно лежу под знойным южным солнцем и влажный морской воздух оставляет во рту солоноватый привкус.

– Она проснулась? – раздался откуда-то сверху низкий мужской голос – бархатистый и мелодичный, несмотря на тембр.

– Да, Наллис, она очнулась, – ответил более высокий, звонкий, но тоже мужской.

– Тогда почему не открыла глаза? Не пошевелилась? – настаивал бас.

– Сейчас…

Меня основательно встряхнули за плечи. Пришлось и правда открыть глаза, чтобы увидеть гигантскую зеленую комнату, словно отлитую из странного вещества, похожего на матовую слюду.

Подо мной обнаружилась кровать – мягкая и удобная, настолько огромная, что я удивилась отсутствию соседей. Надо мной возвышались двое мужчин.

Что-то в их внешности настораживало. Даже не совсем так, скорее намекало на нечеловеческое происхождение. Я не сразу поняла – что же именно, пока не пригляделась повнимательней.

Конечно же! Кожа незнакомцев! Гладкая, блестящая, без малейших признаков растительности. И волосы – длинные, толстые, похожие на шелковые нити.

– Ты помнишь, что случилось? – спросил обладатель бархатистого баса – жгучий брюнет с ярко-изумрудными глазами, будто подсвеченными изнутри. Лицо его выглядело очень мужественным. Резкие, крупные черты, высокий лоб и квадратная челюсть выдавали в незнакомце упрямца, каких свет не видывал. Он изучал меня – всю, с головы до ног, торопливо возвращаясь к глазам, если слишком долго задерживался на груди или бедрах.

– Ты наверняка что-то помнишь, – гораздо менее требовательно, мягко произнес пепельный блондин с бирюзовыми глазами и куда более тонкими, острыми чертами лица.

Одеты незнакомцы были однотипно. Туники с глубоким вырезом буквально выставляли мощные грудные мышцы напоказ, свободные брюки не скрывали крепкие бедра и ноги. Синий верх, бежевый низ – у голубоглазого, двойка цвета кофе с молоком – у обладателя баса.

Я приподнялась на локтях, не зная, что и ответить. Мужчины ждали. Зеленоглазый поменял позу – засунул руки в карманы и принялся перекатываться с носков на пятки, заметно теряя терпение. Голубоглазый изобразил подобие улыбки.

Я покосилась в сторону и обомлела: за окнами клубился странный розовый туман. Он выглядел неоднородным, закручивался вихрями, собирался в нечто вроде коконов. В просветах между клочками тумана пробивались ленты солнечных лучей.

Зеленоглазый нервно повел плечом и внезапно двинулся прочь. Я думала – уйдет, но он принялся нарезать круги по комнате, как делают холерики, когда сильно нервничают. Голубоглазый же, напротив, спокойно опустился рядом со мной на кровать и произнес:

– Меня зовут Арзавир. Давайте я все объясню. Вы утонули. Вас нашел Наллис, – он указал на второго мужчину. – И… оживил. Похоже, в вас есть гены нашей расы.

– К-какой расы? – совсем растерялась я.

– Мы – морские перевертыши[1]1
  В мифологии разных стран перевертыши – существа, способные обращаться в любое животное, кроме другого человека (прим. авт.).


[Закрыть], – охотно пояснил Арзавир.

– П-перевертыши? – Я посмотрела на его товарища (тот кивнул, с заметным усилием отвлекаясь от моей груди) и переспросила: – Перевертыши? Это как оборотни, что ли?

Арзавир помотал головой. Наллис, как раз заканчивавший круг по комнате, притормозил и разразился пояснениями:

– Оборотни превращаются в конкретных существ. А мы можем обращаться в акулу, в кита, в дельфина – по желанию. И даже не полностью, а частично. Отсюда и человеческие легенды о русалках.

Последние слова я почти не слышала.

Вспомнилась акула – сероватая махина с изумрудными глазами, почти человеческими, умными, осмысленными.

Я всмотрелась в лицо Наллиса. Он выпрямился, будто шест проглотил, и застыл как вкопанный.

Несколько минут длилось томительное молчание. Тишина оглушала, звенела натянутой струной. Розовые клубы тумана бились в окно, будто пытались прорваться в комнату.

Внезапно Наллис ухмыльнулся, неспешно приблизился, покачивая плечами, словно рисовался, и заявил с вызовом в голосе:

– Ну да. Это был я. Я за тобой следил, и не первый день. Ну а что? Решил приблизиться. А ты так перепугалась… Я ничего не смог быстро сделать.

Я задохнулась от возмущения, от ярости кулаки сжались до боли в суставах. Внутри клокотала обида. Даже высказаться – и то не получалось. Я утонула из-за него! Из-за его нездорового любопытства, неуместного преследования! Вот ведь мерзавец! Он же почти убил меня! Убил бы, не окажись во мне генов перевертышей! И плыл бы себе дальше, подсматривал за туристками в свое удовольствие… А я… я…

Наллис медленно опустился на кровать, словно боялся спугнуть меня, а Арзавир встал и отступил к окну.

– Спокойно. Не драматизируй. Да, ты мне понравилась. И я за тобой наблюдал. – Жесткие, чувственные губы Наллиса растянула нахальная кривая улыбка, на щеках его выступил слабый румянец. – Не подумал, что так испугаешься акулы.

Секунда-другая – и лицо его оказалось совсем близко, а губы почти коснулись моих. В приоткрытый от удивления рот ворвалось горячее и прерывистое дыхание. Странно потеплело в животе. Сердце пропустило удар и вдруг подскочило, забарабанило в ушах без особой на то причины.

А Наллис облизал губы, сглотнул… и вперился, не мигая. Удивительные изумрудные глаза сияли, будто внутри них зажглись лампочки…

И я потеряла ощущение реальности. Чувствовала только, как горячая мужская рука ложится на талию, а другая беспардонно ползет по ноге… Выше… еще выше…

Ой… Да что же это такое? Почему я так на него реагирую?

Я вздрогнула и словно очнулась. Отшатнулась, поймала убийственный взгляд Наллиса и покосилась на Арзавира. Тот выглядел очень довольным и кивнул, будто одобрял.

– Ладно. Я поручу тебя слугам, – немного зло сообщил Наллис, отдергивая руки, будто обжегся. – Кстати, я тут… хм… король. А Арзавир – мой брат и тоже король. Мы правим совместно.

Он поднялся и направился к двери настолько поспешно, словно убегал от кого-то. Арзавир остался у окна и не двинулся с места, кажется, даже не шелохнулся. Наллис замедлил шаг и повернулся к брату:

– Ты не идешь?

Арзавир пожал плечами и невозмутимо изрек:

– Не надо так на меня смотреть. Я останусь. Покажу девушке наш мир и Академию управления магией перевертышей. Ей нужно научиться владеть даром. В конце концов, кто-то же должен исправлять твои ошибки? Ты почти утопил человека. Чудо, что у нее оказались наши гены! Иначе ты стал бы убийцей. Представляешь, как это воспринял бы народ? Рано или поздно все тайное становится явным. А как к этому отнеслись бы в Ррайтане? Ты же знаешь, как нам это важно!

Ноздри Наллиса начали раздуваться, кулаки сжались. Он еще немного постоял у порога, фыркнул и выскочил вон. Дверь со страшным грохотом ударилась о косяк и неприятно задребезжала.

Хм… Какой нервный мужчина… И… страстный… А с виду и не скажешь. Надо же! Взял моду! Подглядывать за туристками в воде в теле акулы! Хотя бы дельфином притворился, что ли… На худой конец – большой и наглой каракатицей…

Внезапно мне стало ужасно весело. Я хихикнула и залилась хохотом. Арзавир окинул меня понимающим взглядом:

– У тебя скачут эмоции, так всегда при перерождении, – произнес он мягко и почти ласково. – Ну что? Переоденься, и начну знакомить тебя с нашим миром. А то в купальниках у нас обычно не ходят. Уж либо совсем нагишом, после обращения, либо одетыми. Но менять ипостаси тебе еще учиться и учиться. Так что лучше надеть что-то более-менее традиционное. Для нас, я имею в виду.

Он подошел к невысокому шкафу из странного зеленого материала, похожего на дерево и камень одновременно.

За испещренной серыми прожилками дверью оказался набор туник, свободных брюк и юбок в пол. Все – приятных глазу, но приглушенных тонов. Похоже, здесь и впрямь одевались очень традиционно, даже скромно. Впрочем, какая разница?..

– Белье на полочке, наверху, – кивнул Арзавир. – Жду тебя за дверью, – и вышел быстрее, чем я успела рот открыть.

На ощупь зеленый шкаф оказался гладким, и впрямь как малахитовый, но дверца была теплой и очень легкой.

Я стянула купальник и с удивлением обнаружила, что он совершенно сухой. Даже теплый, будто выглаженный.

Еще больше удивилась, когда выяснилось, что одежда совершенно впору. Будто прямо на меня и шилась! Даже белье! Ого! Долго же этот Наллис за мной «наблюдал»! Да и глаз у него, похоже, наметанный. Размеры девушек определяет за несколько метров.

Внутри опять начала закипать злоба – меня аж потряхивало, злые слова в адрес зеленоглазого так и крутились на языке. Я нервно влезла в первые попавшиеся черные брюки с туникой, захлопнула дверцу шкафа и подошла к окну, стараясь успокоиться.

Словно по заказу, туман сдуло мощным порывом ветра, и взгляду открылся самый удивительный, самый невероятный город, какой только можно представить. Раскрашенный во все цвета радуги, яркий, как стайка морских рыбок.

Здания устремлялись ввысь на тончайших ножках, будто диковинные цветы, да и формой напоминали плотные бутоны с множеством лепестков и длинным пестиком-шпилем.

Между ними извивались и переплетались в причудливые узоры дороги. Они словно зависли в воздухе, как и мосты, и странные треугольные постройки, покрытые черепицей-чешуей ярко-оранжевого цвета.

В городе было светло, как в жаркий полдень на юге, но солнца я не увидела. Наверху раскинулось голубое небо. Или не небо…

Окно не открывалось. Я не нашла ни защелки, ни ручки. Будто ставни намертво приделали друг к другу.

Внезапно громадный кусок розового тумана налип на стекло и полностью закрыл обзор.

Я резко развернулась и увидела Арзавира.

Он наблюдал за мной, чуть наклонив голову, со странной полуулыбкой.

– Нравится? – спросил внезапно, шагнул навстречу и остановился настолько близко, что мощная грудь очутилась на уровне моих глаз. Серебристый узор на вороте королевской туники напоминал длинную стайку рыбок.

– Этот город… Он где? На другой планете? Мы уже не на Земле? – вырвалось у меня.

После перевертышей и акулы-короля, который преследует бедных туристок, я могла ожидать чего угодно. Тем более Арзавир – тоже король…

Улыбка нового знакомого стала загадочней, бирюзовые глаза прищурились.

– Это Земля. Ну, может, не совсем Земля. Мы просто в другом измерении.

– Где-где? – уточнила я, растерянно сглатывая.

– В другом измерении, – невозмутимо произнес Арзавир. – Сюда могут проникать только перевертыши. Наша особенная аура – что-то вроде пропуска. Но мы все еще на Земле. И если преодолеть границы города, ты попадешь в море. Мы там регулярно плаваем в обличье морских животных, моллюсков и рыб.

– И пугаете туристок насмерть, – недовольно хмыкнула я.

Странно, но моя, казалось бы, невинная шутка совершенно выбила Арзавира из колеи. Он нахмурился, передернул плечами и уставился в окно.

– Да это… В общем, совпадение, – голос короля звучал будто даже немного зло, досадливо. – Наллис сглупил. Он за тобой три дня наблюдал… Ну и решил приблизиться. Уж не знаю зачем.

– Вот и я не знаю! – возмутилась я. – И что мне теперь делать? Заново устраиваться в новом мире? У меня есть друзья, работа, родственники. Пусть дальние, но все же… Пусть я не слишком довольна своей профессией рекламщика. Устала впихивать людям то, что им совершенно не нужно… Но это же не значит, что меня нужно лишать всего! Понимаете – всего! Прежней жизни, окружения, дома, средств к существованию, наконец!

На долю секунды жалость к себе заставила сердце больно сжаться, веки обожгли слезы. Я призналась Арзавиру в том, в чем боялась признаться даже самой себе. Боялась с той самой минуты, когда очнулась и поняла: все вокруг реально, а вовсе не сказочный сон. Душу разрывало ощущение полного одиночества. Никто мне здесь не поможет, никто не выручит. Некому будет поплакаться, если нагрянет беда, не к кому бежать в поисках защиты…

Да и что я вообще буду здесь делать? Рекламировать, как замечательно местные короли подсматривают за туристками? Вплоть до полной потери пульса в прямом смысле слова?

Внезапно нахлынула апатия. Захотелось лечь на кровать, свернуться в позе зародыша и не вставать больше.

Арзавир внимательно следил за моим лицом и все больше хмурился. А когда я совсем расклеилась и слезы потекли по щекам, король взял за плечи и немного встряхнул.

– Ирида. Я понимаю тебя, – произнес он медленно, почти ласково. – Ты потеряна. Все вокруг непонятное, странное, фантастическое для обычного человека. Кажется, что все важное и дорогое осталось там, в другой жизни. А тут еще эмоции перерождения… Но если посмотришь на ситуацию здраво, то увидишь и хорошие стороны.

Я вгляделась в лицо Арзавира с немым вопросом, и король не заставил себя долго упрашивать:

– Ты будешь жить бесконечно долго. Ты сильно помолодела, если еще не заметила. Я знаю, бывал в мире людей. Там нужно много работать, «пахать», как вы говорите, чтобы обеспечить себе пропитание, жилье. У нас же многое достигается с помощью особой энергии моря, его жизненной силы. Видишь вон те треугольные башни?

Я кивнула.

– Там концентрируется жизненная сила моря. Преобразуется в нечто иное. Благодаря этой особенной энергии мы строим здания, превращаем камень в пыль, создаем еду и одежду. Нужны лишь исходные материалы. А еще мы охотимся на волшебных существ, о которых люди даже не подозревают, плаваем в магических шарах. Ты все это увидишь, Ирида, поучаствуешь лично!

Я помотала головой.

– Почему Ирида? Меня зовут Та…

Арзавир поспешно приложил громадную ладонь к моему рту, не дав договорить.

– Не называй свое земное имя. Это твой стоп-кран, Ирида. Когда будет совсем плохо, произнесешь его – и море поможет. Но только один раз. Оно тебя убило, и у него перед тобой долг. Ты затребуешь этот долг в самую тяжелую минуту. В общем… ты поймешь когда.

– А почему все же Ирида? – постаралась я сосредоточиться на том, что хотя бы понимала. Объяснения Арзавира про помощь моря, его долг передо мной звучали отборным бредом.

– Ирида на нашем языке означает «перерожденная», – улыбнулся Арзавир.

И вдруг придвинулся вплотную, наклонился к моему лицу, обдал его жаром рваного дыхания. Замер, лихорадочно сверкая бирюзовыми глазами. Губы его налились кровью, на щеках выступил пунцовый румянец. Мне стало очень не по себе, удушливое волнение поднялось изнутри. Арзавир странно дернулся, поспешно отстранился и произнес уже совсем другим, будничным тоном:

– Ну? Идем? Мне многое нужно тебе показать. Тебе придется учиться в Академии перевертышей. Нужно освоить превращения, управление нашей особенной магией и энергией моря. А это очень непросто, уж можешь мне поверить. Наши подростки до определенного возраста ничем не отличаются от людей. А потом… потом они получают способности и должны научиться владеть ими, чтобы самостоятельно жить в нашем мире.

Меня словно по голове ударили, в желудке похолодело.

– Мне придется учиться среди подростков? Мальчиков и девочек? Я же…

Вместо ответа Арзавир загадочно улыбнулся, развернул меня к большому овальному зеркалу на стене, и… некоторое время я не могла даже слова выдавить. От удивления рот приоткрылся, дыхание сбилось.

Из серебристой глади стекла смотрела юная девушка, похожая на меня шестнадцатилетнюю. Только лучше.

Мелкие, правильные черты лица, лучистые темно-карие глаза с красноватым отливом, золотисто-рыжие волосы до пояса и точеная фигурка. Меня будто омолодили раза в два, убрали все дефекты внешности – шрамы, несовершенства кожи, фигуры. И все же… внутри, в душе, я не чувствовала себя подростком, по-прежнему ощущала себя взрослой, зрелой женщиной… Хотя… может, в этом и кроется мое преимущество? Я ведь уже переживала взросление, попытки найти себя, выделиться среди остальных ребят, отвоевать место в черно-белом подростковом социуме, где внешнее ценнее внутреннего, а пыль в глаза – самое удачное средство заслужить уважение…

Мой опыт поможет не совершать прежних ошибок, освоиться тут намного быстрее. По крайней мере, очень хочется на это надеяться… Других вариантов-то все равно не предвидится.

– Вот! Уже лучше, – похвалил Арзавир. И очень мягко, осторожно погладил по спине. И почудилось, что его горячая ладонь вздрагивает, как от сильного волнения. – Идем. Тебя ждут Академия и новый мир.

Я выдохнула, будто собиралась нырять в ледяную прорубь морозным утром. Крутанулась на пятках, и мы стремительно покинули комнату.

Глава 2

Где бы ни находился удивительный город, куда я попала, но здесь было очень тепло, пожалуй, даже слишком. Солнце не жарило, не обжигало кожу, но влажный горячий воздух так и лип к телу.

Хорошо, что я отлично переношу зной, иначе схватила бы солнечный удар, едва покинув комнату.

Мы вышли не в коридор, не в подъезд, а на удлиненную площадку снаружи здания, похожую на высунутый чудищем ярко-розовый язык. По счастью, достаточно широкий, просторный, чтобы не пугаться высоты. Земля, или что там внизу было, располагалась так далеко, что редкие пышные деревца выглядели не больше монетки.

Отсюда город представлялся еще более сказочным, нереальным.

Клочки розового тумана метались в небе, слипались и рассыпались на мелкие ошметки, словно куски сахарной ваты. Шальной ветер гнал их, перекатывал туда-сюда, уносил ввысь и вдруг резко швырял на макушки деревьев. Тонкие «стебельки» цветов-зданий казались настолько хрупкими, что я поразилась, как они выдерживают тяжелые, пусть и красивые «бутоны». Как не раскачиваются, даже не колышутся от сильных порывов теплого ветра.

Дороги «плавали» в воздухе без единого признака опоры, будто парили в невесомости – двигались, меняли форму, изгибались и вдруг выпрямлялись снова.

Я вздрогнула, ощутив на плече теплую руку Арзавира, и обнаружила, что король совсем рядом – еще миллиметр, и я прижмусь к его крепкой груди.

– Добро пожаловать в Тоскальту, столицу Миллалии. В переводе с нашего языка – город, парящий в воздухе.

– Это уж точно, – кивнула я. – Прямо против физики.

Арзавир довольно хмыкнул.

– Физика тут ни при чем. Все дело в магии. Каждое здание здесь пропитано энергией, обладает уникальной аурой, как живое существо. Само восстанавливается… Ну, до определенного предела. Может даже подрасти на пару этажей. И за счет ауры, энергетики держится на весу.

– А дороги? – не удержалась я от вопроса.

– Дороги тоже. Они удлиняются каждые десять лет. Кстати, обрати внимание – все трассы до единой подстраиваются под погоду, воздушные течения, а иногда даже под ветер.

– Поэтому меняют форму и изгибаются?

– Молодец! – кивнул Арзавир. Рука его на моем плече стала заметно горячее, пальцы вновь начали вздрагивать. – Нам нужно во-он туда. – Светловолосый король ткнул пальцем вперед, в дальнее здание, похожее на нераспустившийся тюльпан. – Это Академия перевертышей, и там же – общежитие. Но ты будешь жить в гостевом домике, возле королевского замка. Увидишь его позже. После визита к ректору и сегодняшних занятий.

– За что мне такая честь? – уточнила я, все еще плохо представляя, как мы по воздуху, без вертолета и крыльев, переместимся в то далекое здание.

– Это что-то вроде извинений… хм… за нашу династию, – пожал плечами Арзавир, и губы его дрогнули в странной улыбке. – Я должен был пресечь эти глупые вылазки Наллиса к туристическим пляжам! – неожиданно горячо, резко и гневно выпалил он. – Но я проявил слабость. Подумал, что брату не помешает развеяться. Тем более что он принял на себя ношу за нас обоих.

Я удивленно приподняла брови, не решаясь спросить, о чем это он. В конце концов – с чего вдруг могущественному королю исповедоваться перед туристкой, даже если она вдруг оказалась существом его расы.

– Видишь ли… – Арзавир немного наклонился, и жар его тела окутал меня, проникая под одежду, под кожу, бирюзовые глаза просияли. – Миллалии, нашему королевству, срочно требуется вливание чужой ауры. Ауры другого государства. Иначе все начнет разрушаться, умирать, как живая природа без мутаций в генокоде. Города, здания, дороги… И мы нашли выход. Неподалеку от Миллалии, тоже на Земле, в нашем измерении, располагается Ррайтана – другое королевство перевертышей. Мы попросили их монарха о помощи. Он согласился. Но с условием, что один из нас женится… на его дочери. Вначале мы хотели бросить жребий. Девушка милая, приятная, но ни один из нас ею не увлекся, и хотелось решить все по-честному. Но… Лилофея выбрала Наллиса. Вернее, не совсем так. Она призналась отцу, что без ума от моего брата, и тот согласился на брак. В общем… я вроде как ему обязан. Поэтому и смотрел сквозь пальцы на его выкрутасы. Да и самому Наллису очень непросто сейчас. Он видит в Лилофее в лучшем случае подругу, дальнюю родственницу. А должен будет жениться, исправно исполнять супружеский долг, хранить верность, рожать детей…

Арзавир умолк, и лишь его шумное дыхание нарушало тишину небесного города-сада.

До нас долетали слабые запахи – сладко-кислые, очень приятные – они напоминали ароматы фруктового мармелада. Где-то вдалеке весело перекрикивались птицы… или кто-то, очень похожий на них по голосу.

И я вдруг поняла, что королям просто не с кем поделиться. Они там, где-то высоко на троне – великие и недосягаемые для простых граждан. Между собой Арзавир и Наллис, видимо, тоже не особенно откровенничали. Один остро чувствовал вину за то, что брат вынужден жениться на нелюбимой. Другой не желал признаваться в том, как ему плохо.

Меня посетило странное ощущение. Вроде бы никого здесь толком не знаю, едва появилась, и все мне в новинку. Но самые могущественные существа нового мира признаются мне в слабостях просто потому, что именно я подвернулась им под руку. А еще… еще, наверное, потому, что я не относилась к ним так, как подданные, слуги или придворные, если они тут вообще присутствовали.

Я очутилась здесь внезапно, словно из ниоткуда, и чувствовала себя свободной от местных условностей хотя бы потому, что понятия о них не имела. По крайней мере пока. Я вгляделась в лицо Арзавира. Губы его дрогнули в слабой улыбке, а глаза просияли снова: кажется, король понял, о чем я размышляю.

– Ладно, поехали. Покажу тебе, как мы тут передвигаемся! – бодро произнес Арзавир, и в голосе его на долю секунды промелькнула почти мальчишеская, шаловливая интонация. – Учись!

Король подхватил меня под руку, прижался горячим боком, и… мы заскользили по воздуху. Ах нет! Не по воздуху. Под ногами обнаружилась та самая «подвижная трасса» – зеленая, как и здание, откуда мы вышли. Скользкая, как лед, и теплая, как грелка. Ух, ничего себе! Устоять на ногах, не упасть, не поскользнуться и не навернуться стоило мне огромных усилий. Хотя Арзавир поддерживал твердой рукой, ноги так и норовили вырваться вперед, уложить тело на обе лопатки, прямо на невидимый теплый лед.

О-го-го!

В ушах засвистел ветер – мы набирали скорость. Я совершенно не успевала глазеть по сторонам, не говоря уже о том, чтобы посмотреть вниз, под ноги.

Уши начало закладывать, я зашаталась, стараясь удержать равновесие, и твердая опора исчезла из-под стоп. Но вместо того, чтобы рухнуть вниз, расплющиться всмятку, я очутилась на руках у Арзавира. Он прижал меня так, что дышалось с трудом, и мы сделали несколько невероятных виражей. Казалось, дорога и не дорога вовсе – американские горки, только без красивых ярких вагончиков и развеселой диснеевской мелодии.

Мы взлетали вверх, кувыркались, ракетой устремлялись вперед, резко сворачивали, так, что дух захватывало, огибали здания-цветы и продолжали путь.

И вдруг резко затормозили на такой же площадке-языке, как та, с которой начали путь.

Я думала, Арзавир сразу отпустит меня, но он лишь прижал посильнее. Криво улыбнулся, тут же натянул на лицо невозмутимую гримасу и осторожно поставил меня на ноги.

Перед нами возвышался темно-синий замок-бутон с сотнями башен, арок и переходов. На площадке никого не было, и что-то подсказывало – занятия идут полным ходом, а мне, бедовой, придется встраиваться в середину учебного семестра.

Арзавир не утешил, лишь подтвердил нехорошие подозрения:

– Сейчас, когда море особенно теплое, наши вовсю учатся. В отличие от людей. У нас длинные каникулы зимой и весной, а все лето активно идут занятия. Сейчас пройдем к ректору, и я объясню ситуацию. Такого у нас еще не случалось. Вернее, случалось, несколько сотен лет назад. Так что прецедент, в общем-то, есть. Но все равно ситуация из ряда вон выходящая.

Широкий «язык» привел нас к самой странной двери, что я видела за всю свою жизнь. Формой она напоминала овал и по мере нашего приближения словно выдвигалась навстречу. М-да… пугающе.

Я посмотрела на Арзавира. На его спокойном лице не дрогнул ни один мускул. Значит, дверью нас скорее всего не ударит. Король покосился в ответ, хмыкнул и аккуратно подтолкнул меня в спину.

Мы притормозили неподалеку от двери, она выдвинулась еще и уехала куда-то в сторону. Пока входили внутрь, перешагивая через порог в форме морской волны, я специально посмотрела на косяк. Нет, ни петель, ни механизмов, которые бы двигали дверь, там не обнаружилось. Толстый темно-синий эллипс словно завис в воздухе.

Внутри здание походило на университеты моей юности. Громадные холлы, высоченные потолки, коридоры с множеством аудиторий и лестницы – такие, что подниматься по ним можно толпами.

Здесь пахло свежескошенной травой и натянутой струной звенела тишина.

Меня посетила ностальгия по далеким временам, когда сидела на подоконниках, болтая с одногруппницами, и получала замечания от преподавателей. Когда усиленно строчила вслед за быстрой речью лектора, а потом читала дома и ухохатывалась. Помню, с лекций по истории я принесла домой длинную, но очень монотонную эпопею. Она состояла из почти одинаковых фраз: «Они пришли, взяли город, разграбили и ушли. Они пришли, взяли город, ограбили и ушли. Они наложили дань… Они пришли, взяли город, разграбили и ушли…» Знать бы еще, кто эти воинственные «они» и что за «города» подверглись нападениям, – цены бы не было тексту… Но вот именно этого я записать и не успела. А ведь на лекции чудилось: ухватила самое важное.

Вспомнились и лабораторные работы по химии, куда нас, студентов факультета пиара и журналистики, пригласили, наверное, из чувства особого садизма. Какое-то время мы мялись у дверей аудитории, с ужасом глядя на лаборантку в белом халате и преподавателя с вздыбленной белой шевелюрой, чем-то неуловимо похожего на Эйнштейна.

Когда гляделки уже всем наскучили, я, как староста потока, вышла вперед и спросила, обводя взглядом десятки банок, склянок, колб и прочих неведомых сосудов:

– Простите? А откуда и что тут у вас наливается?

Вот тут препод и заподозрил неладное. Внимательно осмотрел притихшую группу и уточнил:

– Простите, вы с какого факультета?

– Пиара и журналистики! – весело ответила я.

Препод сглотнул, икнул, и шевелюра его стала еще пышнее.

– Давайте для начала прослушаем лекцию, – спустя пару минут тягостного молчания нашелся бедолага. К тому моменту группа уже начала с любопытством разглядывать колбы и сосуды с разноцветными жидкостями, а лаборантка попятилась к окну.

Мы расселись за партами, между стройными рядами лабораторных столов, и все занятие слушали, как и чем можно убиться, отравиться, взорваться на практике по химии.

Под конец, когда одногруппники уже даже не косились в сторону установок, препод ткнул пальцем в потолок и победоносно изрек:

– И если вы закончили практику целыми-невредимыми, запомните! У нас еще и колбы взрываются!

В аудитории воцарилась испуганная тишина – кажется, это была минута молчания, дань уважения кабинету и установкам после нашего вандализма. Но препод и тут нашелся:

– Ребята! Предлагаю компромисс! Будем решать задачки! А эксперименты оставим потокам с химфака. Что скажете?

Наверное, именно про такую реакцию, как наша в ту счастливую минуту, и пишут: «И в воздух чепчики бросали».

– Ирида!

Я вдруг сообразила, что унеслась в воспоминания, в то время как Арзавир рядом, и мы уже подходим к кабинету с надписью «Карлиман Мали, ректор Академии морских перевертышей».

Без предупреждения, без стука Арзавир распахнул дверь и, подхватив меня под руку, почти внес в помещение.

Очень светлая комната, с двумя стенами-окнами от пола до потолка, больше ничем не отличалась от обыкновенного рабочего кабинета. Правда, и высокий шкаф-солдатик, и стол, и кресла, и даже диван были сделаны из странного полупрозрачного материала. Внутри него плавали и мерцали искорки, похожие на остатки фейерверка.