Текст книги "Спартакиада для варваров"

На голове у него было надето ведро, сверху на ведре висела сковорода и медленно вращалась, ритмично покачиваясь.

Нечто размахивало в воздухе руками и кричало что-то вроде: «Путу-бу-ру! Пру-ту-му-ру!»

– Не слушайте вы эту муру, – отмахнулся от жертвы Мастгара Вархар, подмигнул мне и уточнил у сальфов: – Ребята, а вы точно ничего не путаете?

Тот факт, что сальфы доросли в устах Вархара до «ребят», говорил сам за себя. Им удалось поразить моего варвара до глубины души, чего существам этой расы не удавалось на моей памяти еще никогда. Обычно Вархар называл сальфов бабами, в лучшем случае – хиляками.

Вархар подмигнул мне снова и продолжил:

– Просто я так, для лучшего знакомства, понимания ситуации хотел уточнить. А вы в курсе, что вы не совсем скандры? Точнее, как бы совсем не скандры?

Ульрим закивал, как китайский болванчик, Розлим поддержал.

– А тада ка-ак? – выразил всеобщее удивление Ламар, потому что у остальных, кажется, резко закончился словарный запас. А заодно и предположения – как такое вообще возможно.

Интеллектуальный нокаут наша команда пережила стоически. Несколько варваров уронили спортинвентарь. Знаменитая автомобильная ось с колесами, она же штанга, упала, расколола брусчатку дороги и покатилась куда-то вправо. Ее владелец – белокурый мрагул с носом-картошкой – запрыгал сальто следом. Похоже, уже сам по себе полет «штанги» служил для него сигналом к спортивным подвигам. Леплеры-велогонщики каким-то чудом порастеряли все свои мини-велосипеды. И теперь ползали под ногами у остальных, пытаясь их собрать. «Остальные» в долгу не оставались. Всякий раз, когда велогонщики дергали кого-то за ногу, чтобы «проверить под ней», падающий спортсмен прихватывал кого-нибудь из соседей. Вскоре образовалась внушительная куча-мала. А Вархар, Лархар и остальные наши бравые преподы продолжали пялиться на братьев Торгури с непониманием и изумлением.

– А-а-а! – наконец-то «отвис» Эйдигер. – Я вспомнил! Дальхар же говорил, что у него двое приемных сыновей.

Бурбурусс почесал затылок и помотал головой, словно не верил своим ушам.

– Это ж сколько надо было принять, чтобы вместо скандров родить сальфов? А? – в ужасе спросил он у Эйдигера. – Больше ни грамма не выпью! Даже мортвейна! Хотя он почти безалкогольный, как сок.

На этой фразе Алиса дернулась, Вархар хохотнул, а Слася покраснела и отшатнулась. Ламар завыл снова и разразился длинной витиеватой речью, достойной любого составителя словаря перекрестного мата и ругательств. Доктор Шок в деталях и образах сообщил нам все, что он думает о Сласе, ее спортивном инвентаре и ее художествах в гимнастике.

По академическому двору поплыла пораженная тишина. Кажется, не все спортсмены поняли некоторые фразы Ламара. Эйдигер посмотрел на младшенького с оттенком снисхождения, хлопнул по плечу так, что тот покачнулся и сел на брусчатку, и осуждающе произнес:

– Ну вот как тебе не стыдно! Женщина проявила к тебе такое внимание! А ты? Ну ты прям как не скандр. А знаешь, как кто? – Он ткнул пальцем в Ульрима и Розлима и гаркнул: – Наверное, и ты у нас приемный!

Ламар поджал губы и нервно взмахнул щипцами. Наши спортсмены одновременно присели, пропуская их над головой. Чарм попятился сильнее, наткнулся на здание и двинулся по стеночке. Только братья Торгури даже не шелохнулись. Как щипцы Ламара миновали Вархара, Лархара, Эйдигера и дерево-талисман, одному доктору Шоку ведомо. Только Ульрим и Розлим снова рухнули как подкошенные и распластались на брусчатке.

– Ну, по крайней мере, ударов по голове они не боятся! Как настоящие скандры! – торжественно провозгласил Вархар.

– М-гу. Только в обморок падают на ровном месте, – покачал головой Эйдигер. – Наши бы почесали затылок и пожали плечами.

– Ну погоди! Немного жизненного опыта, везения и общения с нами и… – начал было Бурбурусс. Но Чарм перебил его истошным возгласом:

– И придется покупать им инвалидные кресла! Я уже устал слушать – «переведи нас в Академию Войны и Мира, переведи в Академию Войны и Мира»… Жить им надоело, похоже…

Вархар улыбнулся мне и невозмутимо ответил Чарму.

– Жить как вы, трясясь из-за каждого сучка, любому наскучит, – поучительно сообщил он, ткнув пальцем в дерево над своей головой.

Из ветвей талисмана мурлыкнул Лучик – видимо, соглашался.

– Берите этих ребят и несите следом! – скомандовал Эйдигер нашим спортсменам.

Команда приободрилась – из кучи-малы показались ноги, руки, а затем и головы. Несколько «пловцов на газонах» схватили сальфов, подняли, как Вархар с Лархаром дерево, и направились туда, куда указал Чарм. В недавно отремонтированное спортивное общежитие.

Я шагала следом и размышляла. Зачем аннигиляторы затеяли ремонт перед самым нашим приездом? Это же все равно, что строить дома на вершине вулкана за неделю до извержения. Тем более что создавать нечто из воздуха аннигиляторы не могли. Вначале им требовалась «основа». Значит, властелины земли и гор – или, как их называли у нас, землеройки и камнетесы – старались, отстраивали корпус. Зачем, спрашивается?

На мой вопрос ответило дерево-талисман – смачно впечаталось в окно общежития. Грустно вздохнул позади процессии Чарм, а Лучик замурлыкал, похоже, чувствуя себя уже совершенно как дома.

И, словно приветствуя нас, на землю осыпались мелкие стекла.

Глава 4
Скандры – лучшее средство от потопа и скуки

Алиса

Большую часть жизни я провела в панельной ленинградке, доставшейся нам с Олей от мамы. Плесень на стенах, которую можно уничтожить только вместе со стенами, обшарпанные подъезды с незамысловатой наскальной росписью, пожизненно неработающие лампы в подъездах… Мы с Олей не жалели, что лишились этого яркого антуража времен соцреализма. Сам соцреализм давно канул в Лету, а дома стояли, продолжая «украшать» город облезлыми серыми фасадами и грубыми изломами крыш с нелепым нагромождением допотопных антенн. Не важно, что ими уже лет пятьдесят как никто не пользовался. Не важно, что на них собирались оголтелые стаи птиц, а под ними – голосистые мартовские кошачьи тусовки. Городские власти упорно не хотели выделять ни копейки для демонтажа древних конструкций. Мы с Олей шутили, что когда сломается стиральная машина, она же сушка для белья, протянем веревки между изогнутыми железками и будем вешать мокрую одежду. Ну а что? Должны же антенны хоть как-то пригодиться?

Несколько месяцев я жила в огромной квартире Академии Войны и Мира, будто созданной для полного комфорта и удобства. Жила я и в вычурном общежитии Академии Внушения и Наваждения, как метко выразилась сестра, похожем на кукольный домик для Барби. Только завитушек и стразов там оказалось несравнимо больше. Не говоря уже о статуэтках, барельефах и странных фигурках купидонов и птиц, обшитых кружевами с пайетками. Они сидели везде, где только можно, и даже там, где нельзя.

И все же аннигиляторы удивили, как никто другой.

Спортивное общежитие напоминало нечто среднее между допотопным ДК и королевским дворцом. Это дикое сочетание настолько резало глаз, что приходилось признать – внушатели все же строили со вкусом. Странным, не всем понятным, но со вкусом. В их бешено-розовых, глянцевых, сверкающих интерьерах было хотя бы немного гармонии. Надел черные очки, смирился с тем, что все вокруг цвета новорожденного поросенка, и можно жить.

Здесь же каждая деталь, каждый предмет мебели совершенно не сочетался с другими.

Круглый деревянный стол «под старину», офисные кожаные кресла, кровать с ажурным металлическим каркасом, матрас цвета фуксии я еще восприняла более-менее спокойно. Но резные деревянные ставни в панорамном окне – от пола до потолка и серые жалюзи вместо штор заставили мое чувство прекрасного немного насторожиться. Следующим ударом по нему стала ванная. Половина ее была отделана кафельной плиткой темно-шоколадного цвета с желтым рисунком, больше похожим на детские каракули. Вторая половина выкрашена в ярко-оранжевый цвет и украшена стеклянными полочками для кремов. Сама ванна напоминала собранную из трех разных емкостей посудину. Стальная ее треть снабжалась ручками, пластиковая – ступеньками, а керамическая – вибромассажем. Единственное, что радовало, – это площадь ванны. Сюда легко уместилась вся бы наша команда по «фигурному плаванию».

Может, для их тренировок такие ванны и устанавливали? Так, чтобы спасти местные бассейны от наплыва варваров, во всех смыслах слова.

Но самым большим ударом по моим нервам стали краны. Стоило хоть немного приоткрыть их, как вода выплескивалась под таким напором, что спустя пару секунд на тебе не оставалось сухого места.

Вначале я думала – так повезло только нам со Сласей. Вархар то ли в шутку, то ли в назидание поселил нас вместе. Но когда в окно прилетели восторженные крики Олиного мужа, потом – Бурбурусса, Мастгара, Суггурда и братьев Мастгури, стало ясно – такие краны тут норма жизни.

Другое дело, что скандры даже от этого получали удовольствие.

Оля – нет, но ее хотя бы нашлось кому утешить.

Уже спустя минут десять в окно влетел зычный оклик Вархара:

– Прости, Оленька! Осознал. Больше плескаться не буду. Сейчас все уберу, вытру, просушу и поменяю все краны. Будут лить воду как порядочные – в час по чайной ложке. А то не мытье рук, а водяной массаж всего тела. В принципе, неплохо… даже бодрит с утра. Вот только вообрази. Приходишь ты такая сонная в ванну, включаешь воду – и хрясть! – душ, побудка и мытье рук в одном флаконе. Мало того! Даже от ночной жажды спасешься… Все-все, молчу. Понял, не дурак.

Судя по недовольному ворчанию сестры, прощения варвар так и не заслужил, понимания тоже. И это стало очередным ударом по нервам Чарма.

Ненадолго в соседней квартире все стихло. Я даже думала, что супруги помирились. Но вдруг на всю Академию раздался крик Вархара:

– Серенада для моей любимой жены! Оленька, все для тебя!

Следом послышался писк Чарма:

– Ну почему-у под моим окном… ик!..

– Тут акустика лучше, вишь, как разносится! – гоготнул Вархар и… запел.

Честно говоря, я не знала – то ли восхититься силой его голоса, то ли ужаснуться полным отсутствием слуха, то ли поразиться тому, что скандры все-таки чего-то не умеют. Пел Вархар незабываемо. Фальшивил, сбивался, но вопил так громко, что с ближайших деревьев опала листва. Рухнули с веток несколько котов и под задорное шипение Лучика метнулись в дальние кусты.

Невесть откуда, наверное, из соседнего мира, поддержали Вархара далеким воем волки.

И все бы еще ничего. Но скандр вдруг резко перешел на нечто вроде частушек.

Вархар голосил вдохновенно, подробно и «по делу». Теперь все в Академии узнали, что если скандр вышел из спальни без синяков, фингалов и шишек – значит, ночь не задалась, и жена ему отказала. Но и после отказа воинственный варвар мог уйти от любимой в синяках и шишках – значит, он настаивал.

И только мы все подумали, что на этом репертуар Вархара ограничится, как скандр забубнил нечто вроде рэпа. От столь внезапных переходов даже волки затихли, даже ветер перестал шуршать листвой. Только где-то вдалеке куковала кукушка, но вместо обычного «ку-ку» до нас доносилось «ка-пуд»…

А Чарм душераздирающе крикнул:

– Ну вот как я пойду на лекцию с таким нервным тиком?

– Что-что там у тебя тикает? – высунулся из окна Бурбурусс.

– Да нервы ему кто-то почикал! – пояснил Ламар.

– Не почикал, а потискал! – поправил его Мастгар.

– Потискал нервы? – удивился Лархар. – Зачем, когда есть шикарные женщины?!

– Да кто ж их, аннилигляторов, разберет. Одно слово – истощенцы! – печально констатировал Суггурд.

– Не истощенцы, а извращенцы! – вмешался Эйдигер. – Вархар! В самом деле, ну что это за серенады? Давай нашу, скандровскую!

Чарм нечленораздельно крикнул. С диким мяуканьем разбежались коты. Сталкиваясь друг с другом в воздухе, взмыли в небо птицы. И… Вархар с Эйдигером запели. Это было что-то вроде походного марша, только речитативом. И звучало, как ни странно, уже намного приятней. Но буквально через пару минут скандры гаркнули так, что кто-то упал с балкона. Чуть поодаль, у соседей сверху, что-то оглушительно разбилось. Слася высунулась из окна почти наполовину и заорала:

– Ольга! Прощай уже Вархара, пока все живы! Еще немного, и мне придется соревноваться с самой собой! А это как-то неспортивно, знаешь ли! Я не хочу победить, как в прошлый раз одна наша метательница ядра, – «ввиду отсутствия соперников». Ну, она пару раз метнула, и все куда-то исчезли… Наверное, искали ядра…

Из окон сборных других Академий послышались такие же просьбы, плавно переходящие в стоны. Если верить летописям, еще никогда за всю историю перекрестий внушатели и аннигиляторы не проявляли такого единодушия. Но Вархар и Эйдигер были неумолимы. Теперь они исполняли невероятный гибрид рэпа и частушек, время от времени внезапно вставляя «О, Оля!». Именно после таких фраз соседи падали с балконов, перепуганные зеваки вылетали из окон, а жуки начинали заполошно биться в стекла.

И так продолжалось, пока Оля, наконец, не крикнула:

– Прощаю, иди уже домой! Краны менять.

– Хорошо, дорогая! – разнесся зычный возглас Вархара, и кто-то из соседей с истошным воплем присоединился к веселой компании под балконами.

Скандры перестали петь, но уже спустя пару минут снизу послышались ойки, айки, дикие вопли и непереводимые фразы.

Вархар невозмутимо продолжал путь и наставительно комментировал:

– Да ладно вам! Подумаешь – рука, две руки роскошь! Ну что такое нога? Две ноги – еще большая роскошь… А два уха вообще чисто бижутерия… Ну, вы поняли. Должен же я побыстрее добраться до любимой женщины. А тут ваши части тела под ногами. Ну и что, что вы отползали. А я не заметил. Надо как-то давать понять, что вы ползете. У нас в пруду улитки – и те быстрее двигаются. Вопли и ругательства – это не знак! Это способ заставить меня перестать слушать.

Я прямо ждала, когда Оля сделает мужу замечание. И оно не замедлило последовать. Сестра высунулась из окна и крикнула:

– Еще одна отдавленная часть тела, и ночевать будешь у Эйдигера!

Вархар сглотнул и посмотрел на любимую глазами котенка, которому только что наступили на хвостик.

Лучик высунулся из ветвей ближайшего дерева, видимо, чтобы оценить сходство, и мяукнул – кажется, похвалил хозяина.

Ольга на взгляд Вархара не поддалась.

– Я тебя предупредила, варвар! Еще кого-нибудь обидишь… и ночевать будешь у Эйдигера. Если сильно обидишь – у Ламара. Я знаю, чем подкупить Эйдигера.

Вархар посмотрел на Олю глазами все того же котенка и метнул взгляд на старшего Мастгури. Наверное, так смотрел на соратника Цезарь во время своей знаменитой реплики «И ты, Брут?».

Эйдигер пожал плечами и грустно проорал:

– Ну что я могу поделать? Оля знает, как убеждать.

Вархар притворно вздохнул, замаршировал, высоко поднимая ноги и через каждый шаг предупреждая:

– Кто не уполз, я не виноват. И вообще лучше лежите, не двигаясь. Так легче перешагивать.

Я так засмотрелась на ночное шоу, что покачнулась и едва не выпала из окна. Спасибо Сласе. Мрагулка оказалась тут как тут, поддернула меня назад в своей обычной варварской манере, и мы стремительно влетели в комнату. Но этим наши приключения не ограничились. Слася – она неслась впереди – спиной выбила дверь в ванную и села прямо на кран.

Послышался хруст, и в нас ударил мощный поток воды. Я замахала руками, ногами, пытаясь плыть – складывалось ощущение, словно мы в бушующем океане. Кран продолжил фонтанировать – кажется, вообразил себя бурной рекой.

Слася спрыгнула на пол и ахнула – она вырвала смеситель с корнем. Как мрагулке удался такой вандализм с помощью всего-навсего ягодиц, для меня так и осталось загадкой.

Глазом моргнуть не успела, как погрузилась в воду по пояс, и… нас вынесло наружу.

Я забултыхалась, пытаясь плыть в еще недавно вполне сухопутной спальне.

Но кран оказался жесток и неумолим. Комнату залило до середины панорамного окна в мгновение ока, я поскользнулась и… ушла под воду.

Вся жизнь пронеслась перед глазами, когда прямо мне в голову заспешил на бурных волнах стул, а затем еще стол и две табуретки вдогонку. Вспомнились мебельные атаки во время магнитных бурь в родной Академии. Всю мебель в перекрестных вузах «бронзировали» – каким-то непостижимым образом добавляли в дерево бронзовое крошево. Такое же, как и в плиты зданий. По слухам, в противном случае предметы обстановки и постройки оживали, превращаясь в полтергейст. Причем, в худшем значении этого слова.

Здание ходило ходуном, играло с посетителями злые шутки. Исчезали лестницы, то тут, то там появлялись люки, окна, двери. Коридоры вели в никуда.

Бронзовое крошево решало все проблемы, кроме одной. Во время магнитных бурь мебель летала в воздухе почище иных истребителей и разила учащихся с преподами ничуть не хуже.

Я зажмурилась, в ужасе забарахталась, понимая, что и местная мебель пощады не знает. И… очутилась на мощном плече. Плечо я узнала сразу же. Ума не приложу как. Но когда открыла глаза, догадка подтвердилась. Эйдигер придерживал меня одной рукой, а другой уже чинил кран. Рядом брассом рассекала Слася. А трое наших водников-таллинов отправляли «жидкие облачка», как называла их сестра, за окно. Одно за другим они словно бы отделялись от моря в наших комнатах и поднимались на крыло.

Крики во дворике начали походить на бульканье. Вархар утробно гоготал уже из своего окна. Оля обещала ему несколько ночей сна в коридоре. Скандр честно пытался перестать смеяться, но выходило у него очень плохо. Он начинал хрюкать, прыскать и гоготал снова.

Не прошло и нескольких минут, как комната приобрела прежний вид. Разве что часть плавучей мебели все еще лежала кое-как, вповалку. Эйдигер посмотрел на мокрые столы, стулья, кровать, и из руки его выстрелил ток. Я думала – все, нам конец. Еще со школы Оля твердила мне: «Ток и вода – ведут в никуда». То есть на тот свет от убойного удара электричеством. Но вместо этого по мебели и одежде словно пробежала золотистая полоска энергии. В воздух поднялся сизый дымок с приятным запахом мяты, и… все мгновенно просохло.

Эйдигер довольно огляделся, опустил меня на ноги и сообщил:

– Можешь не благодарить. Пара-тройка свиданий. Свадьба в нашей Академии, и считай – мы в расчете!

И не успела я удивиться, как очутилась вплотную к горячему телу скандра. Правду сказать, еще никогда я не испытывала ничего подобного в руках мужчины. Эйдигер казался таким страстным, таким мужественным. Его ярко-голубые глаза, жестко очерченные губы так и притягивали взгляд. Внизу живота собрался жар – внезапно и резко, губы начало покалывать. Эйдигер стиснул меня так, что дышать стало трудно, но сердце забилось настолько часто, что я почти не заметила разницы.

Минуту или больше скандр прижимал, все больше каменея и всеми частями тела давая понять, как сильно я ему нравлюсь.

Наконец, Эйдигер хрипло изрек:

– Алиса. Ты не ответила. Или мне заново залить комнату? Сейчас позову водников!

Я смогла только кивнуть и промямлить:

– А?

Вспомнилось, как Оля рассказывала про ухаживания Вархара. Только и твердила про его напор, нахальство, мужественность. Кажется, все это я испытала сейчас на себе. Да-а-а. Скандры умели брать штурмом не только крепости.

Эйдигер расплылся в такой улыбке, что несколько птиц за окном камнями рухнули вниз, но меня почему-то не проняло. Напротив, виделось в этом какое-то дикое очарование. Ну, очень дикое, прямо как перекрестные варвары.

Секунда, другая, и Эйдигер впился губами в мои. Вначале мне даже вдохнуть не удавалось. Но затем стало приятно. Настолько, что колени ослабели, и захотелось больше никогда не расставаться с воинственным скандром. Эйдигер нехотя оторвался от моих губ. Отпустил, вернее, опустил на кровать – стоять я уже не могла – и бросился к двери со словами:

– Жду свиданий! Иначе сама знаешь что! – и был таков.

Я упала на кровать, накрытую чем-то вроде гобелена, а Слася вздохнула и произнесла:

– Вот это ухаживания! Везет же тебе, Алиса.

Я посмотрела на мрагулку. Она достала откуда-то целую бутыль мортвейна и с горя осушила целиком, не закусывая. Я думала – все, Сласе конец. Но мрагулка даже не пошатнулась.

– Ну вот как после этого жить? – возмутилась она и пьяно икнула. – Хочу такого же мужчину! И чем быстрее, тем лучше… Для всех!

– Не переживай! Я тебе подарю. Совсем скоро. Надо только подготовить его, чтобы принял участь стоически. А то плачущий скандр… такого за все века существования расы никто еще не видел! Даже после очистки десяти килограммов лука! – послышался из соседнего окна ответ Эйдигера и вопль Ламара.

– Не-ет! Только не это! Может, лучше электрический стул? Ну, ты же сам говорил – любой нормальный врач вначале испытывает лечение на себе. Готов к испытаниям! Электроукалывание, электрический стул, стол, даже на кровать согласен! Ну, Эйдиге-ер! Ну, ты же мне бра-ат! Я так по тебе скучал, так надеялся встретить… лет через пятьсот…

Слася вздохнула еще раз, достала из чемодана вторую бутылку мортвейна – похоже, она привезла большой запас – и осушила ее тоже.

Я снова ожидала, что мрагулка рухнет навзничь. Но вместо этого Слася икнула и… запела.

Из окон команд соседских Академий посыпались вздохи, ругань, вопли:

– Доколе! – Да сколько же можно! – Второй час ночи!

Слася осталась равнодушной к «восторгам благодарной публики». Пока дверь в нашу квартиру не упала на пол, как коврик, и в проеме не показался Вархар.

– А ну, цыц! – гаркнул он так, что Слася сорвалась на ультразвук и замолкла.

– Оля только заснула! – возмутился скандр, поигрывая в руке… тумбочкой. Слася вжала голову в плечи, икнула и… засопела.

– Вот она, сила убеждения силой! С ней ничто не сравнится! Даже электроток! – улыбнулся мне Вархар и вышел вон, поставив дверь на место.

С некоторых пор я перестала удивляться таким финтам скандров. Наверное, привыкла, возможно, даже адаптировалась.

Мрагулка так и заснула, сидя на стуле, с приоткрытым ртом. То ли собиралась ответить Вархару, то ли удивлялась. А может, все вместе, по крайней мере, рука Сласи почти дотянулась до булавы. Да так и повисла над ней плетью.

Я же нырнула в постель, укуталась и закрыла глаза с желанием не открывать их как минимум сутки, но с пониманием, что побудка завтра рано утром.

Посапывание Сласи еще некоторое время доносилось сквозь дремоту. Но вскоре я уплыла в объятия Морфея. Хотя объятия Эйдигера казались теперь гораздо более приятными и желанными.