Текст книги "Перенастройка подсознания. Секреты изменения модели мышления для повышения личной эффективности"

Внутренняя запись жизни

В действительности это возможно, хотя и не совсем просто осуществимо. Представьте себе пустую виниловую пластинку. Черный диск, на котором еще нет канавок (предполагаю, что вы знакомы со старыми виниловыми дисками). С каждым новым опытом, который мы получаем с момента рождения, образуется новая канавка.

В какой-то момент, примерно в возрасте шести лет, свободное пространство на виниловой пластинке начинает постепенно сокращаться. Тогда у детей развивается то, что называют «критическим фактором мышления». С течением времени сознание и подсознание медленно отделяются друг от друга. Вместо того чтобы записывать каждое впечатление непосредственно на пластинку, наш мозг проверяет, нет ли уже соответствующей «песни», и при ее наличии просто воспроизводит уже записанную программу. Если схожего воспоминания нет, проводится оценка того, может ли этот опыт быть полезным и применимым в долгосрочной перспективе, следует ли его сохранить или просто забыть.

Все это было бы просто замечательно, если бы формирование пластинки в раннем детстве происходило в условиях, обеспечивающих нормальное развитие. Затем бы запускалась программа, помогающая на протяжении всего нашего развития, и нам не нужно было бы об этом думать. При условии, что этот ранний опыт действительно был позитивным и конструктивным.

Что ж, пластинка, на которую мы записываем наш опыт, довольно надежна. Она может простить ту или иную оплошность, ведь родители тоже люди и совершают ошибки.

Все усложняется, когда травмирующие переживания происходят в фазе формирования.

Например, один из родителей умирает, случается серьезное несчастье и теряется крыша над головой. Внезапно перестает хватать денег, и дети растут с мыслью: все слишком дорого. Вам постоянно внушают, что вы недостаточно хороши собой или что лучше всего вам было вообще не рождаться. Я уверен, что любой детский психолог мог бы заполнить всю книгу только одним этим списком. Но речь пойдет о другом.

Каждое из этих эмоционально истощающих переживаний оставляет след на нашей внутренней пластинке. Такой глубокий, что игла всегда попадает туда, куда нужно, но совсем не так, как следовало бы. Это еще больше усложняет работу с «внутренней пластинкой». Потому что даже без такой травмы программы между опытом, оценкой и реакцией выполняются за доли секунды, и мы часто даже не осознаем, что вообще реагируем. Мы, так сказать, живем на автопилоте.

Я уверен, что вы тоже настолько отключались на трассах, по которым часто ездите, что внезапно оказывались в пункте назначения, даже не помня, как именно туда попали. Станет ясно, что я имею в виду, когда дело дойдет до наблюдений за другими. У вас наверняка есть друзья, которые в определенных ситуациях поступают или реагируют так, как, по вашему мнению, совершенно не стоило. В моем окружении все происходило так же. И когда я просил объяснить причину поступка, большинство просто пожимали плечами и говорили: «Понятия не имею, мы всегда так делали».

Кстати, именно эта фраза и пробудила во мне интерес. Я хотел знать, что за этим стоит. Потому что совершенно очевидно, что эти люди выбрали определенный подход отнюдь не сознательно. Но их поведение также не было нормой, поэтому его нельзя объяснить местными, региональными или культурными условиями.

Я хотел бы привести в пример небольшую забавную историю, чтобы объяснить, что я имею в виду. У меня уже на протяжении многих лет есть хорошие друзья в Англии. На Рождество там всегда подают огромный окорок, приготовленный в духовке и похожий на жаркое из свинины. Недавно они были у меня в гостях, и я обсудил с ними мои исследования и тему книги. Они от души рассмеялись и рассказали мне следующее.

Несколько лет назад они были приглашены в гости к соседям. Там они наблюдали, как хозяйка отрезала кусок окорока сзади и спереди, прежде чем отправить его в духовку в форме для запекания. На вопрос, почему она так поступила, хозяйка ответила, что этому научилась у своей матери.

Видимо, изумление моих друзей, которые никогда такого раньше не видели, сподвигло хозяйку задать этот вопрос своей престарелой матери. И каков же был ее ответ? «О, дитя, я делала это только потому, что наша духовка была маленькой. Иначе окорок просто не помещался».

Теперь эта история, прежде всего, вызывает смех, ведь на самом деле ничего плохого не произошло. Но что, если программа внутренней записи приведет к проблемам для нас и нашего окружения? Что если мы даже пострадаем от этого?

Например, мой брат подвергался издевательствам в школе, но остальные члены семьи долгое время даже не подозревали этого. Он всегда был маленьким ботаником. Очень умный, но при этом очень замкнутый. Что именно с ним случилось, я до сих пор не знаю, потому что он не хочет об этом говорить. Правда об издевательствах всплыла только потому, что однажды брат избил одного из старших ребят до полусмерти. Мой тихий, спокойный брат! Я с трудом мог в это поверить. В разговоре с директором школы выяснилось, что пострадавший превратил жизнь моего брата в ад. Он шантажировал его, однажды даже выбросил его школьный портфель из автобуса. И, очевидно, происходили вещи еще хуже, о которых мои родители не хотели говорить при мне. В какой-то момент все стало так плохо, что моему отчаявшемуся брату не оставалось ничего, кроме как избить другого.

В итоге наступило затишье. Не только потому, что остальная часть класса начала уважать моего брата (и нет, я абсолютно не сторонник физического насилия, даже если это помогает, как в данном случае), но и потому, что вскоре выяснилось, что другие дети подвергались тем же издевательствам, и в конце концов обидчик был исключен из школы. И на этом все, казалось бы, закончилось. По крайней мере, мой брат никогда больше не поднимал эту тему. Пока несколько лет назад жена брата не стала готовить ему обед на работу, так как столовая в его компании была на ремонте. Обычно это были рулетики или салаты. Однако однажды ей захотелось внести немного разнообразия, и она попросила совета у нашей мамы. Тогда мама посоветовала приготовить ему блюдо из свежеиспеченного хлеба с начинкой из его любимой колбасы и яиц вкрутую. «Ему это очень нравилось! – сказала она. – Он всегда все съедал и никогда не возвращал ни крошки домой». Что ж, его жена поступила так, как было велено, и положила пакетик с бутербродом ему в портфель.

К сожалению, результат оказался не таким, какой ожидался. В тот день мой брат полез в сумку, достал пакет, ожидая, что снова увидит там миску салата или рулет, и, по словам его коллеги, побелел как мел, и начал покрываться испариной. Он был в шаге от обморока.

Что же произошло? Чего моя мама не знала, так это того, что моему брату отнюдь не нравились эти бутерброды. Совершенно. Поскольку в классе над ним смеялись и обзывали «маменькиным сынком» из-за этих с любовью приготовленных обедов. Обычно брат прятал свой контейнер с едой перед школой и предпочитал вообще ничего не есть. Однако упомянутый бутерброд пришелся по вкусу моему другу, и брат стал тайно отдавать их ему. Отсюда и пустой контейнер. В любом случае знакомый вид и запах мгновенно вернули моего брата в худший период его жизни, и вся паника и стресс от издевательств снова нахлынули на него.

Очевидно, что это была реакция на травму, а не просто небольшой просчет со стороны его подсознания. Но эта ситуация показывает, насколько крепко может быть связано подсознание с какой-то, казалось бы, незначительной деталью (например, невинным бутербродом с колбасой) в эмоционально сложной ситуации.

К счастью, немногие из нас пережили столь серьезную травму в своей жизни. Но остается вопрос: возможно ли распознать, использовать или изменить связи, которые наше подсознание создало между канавками на нашей внутренней пластинке? И если да, то какую выгоду мы могли бы получить от этого?

Для подсознания нет разницы между реальностью и воображением

Мощное влияние твоего подсознания

Мы не видим вещи такими, какие они есть, мы видим их такими, какие мы есть.

Анаис Нин

Как уже упоминалось ранее, для подсознания нет разницы между реальностью и воображением. Мы полностью верим в существование того, что видим собственными глазами.

Но многое из того, что мы, как нам кажется, видим, на самом деле не существует. Или, по крайней мере, не в точности так, как мы думаем. Дела обстоят еще хуже, когда речь заходит о воспоминаниях. Сколько раз с вами случалось такое: вы точно знали, как что-то происходило, могли вспомнить каждое слово из разговора, но собеседник утверждал совершенно иное. Неприятно, не так ли? Как в такой ситуации можно убедить кого-то в своей правоте?

Скорее всего, никак, потому что, вероятно, в этом случае вы оба в равной степени правы. Еще сотни лет назад наши предки говорили о том, что жизнь вокруг нас – это иллюзия. И хотя в то время это была метафора, результаты современных исследований мозга могут доказать, что это не такая уж и выдумка. Буквально.

Когда в 2001 году произошел теракт во Всемирном торговом центре, это стало шоком для всего мира. Событие, столь громкое и столь ужасное, что большинство из нас было уверено, что никогда больше не смогут стереть эти образы и воспоминания из своей памяти. И если для нас, сидящих перед телевизором, все выглядело настолько плохо, то как должны были реагировать очевидцы на месте происшествия?

Что ж, ученые из США задались этим вопросом и опросили свидетелей в городе, – совершенно сознательно не включая в эту группу свидетелей из самих башен, – на предмет того, где именно они находились во время нападения и что именно делали. Интервью были сняты на видео, и участников попросили предоставить доказательства, подтверждающие показания. Это тоже снималось на камеру.

Исследователи провели повторный опрос с теми же участниками через год, два и десять лет, чтобы измерить влияние внешних воздействий (таких, как сообщения в СМИ) на корректность воспоминаний. Все опрошенные были глубоко убеждены, что этот день они никогда не забудут и будут помнить каждую деталь так же, как они описали ее сразу после теракта.

Однако уже через год были выявлены серьезные различия, а через два года истории стали кардинально отличаться от исходных. Спустя десять лет показания участников не изменились по сравнению с теми, которые они дали спустя два года после происшествия: они все придерживались в большинстве случаев неверного варианта развития событий. И при этом были твердо уверены в том, что все произошло именно так.

Однако, когда им были показаны первоначальные заявления, записанные на видео и сопровождаемые подтверждающими документами, это вызвало путаницу. Например, по словам одного участника опроса, он был непосредственно на месте происшествия, мог точно описать звуки, лица, запах огня и пыли в воздухе. При этом было доказано, что он находился в командировке за тысячи километров от Нью-Йорка. Но были и противоположные примеры. Участник исследования, который в момент совершения теракта находился со своей девушкой в метро недалеко от Всемирного торгового центра, был абсолютно уверен, что в то время праздновал свой день рождения в доме родственников в Лос-Анджелесе. Он смог в мельчайших подробностях вспомнить все разговоры, ужас, нервное напряжение в комнате, когда по телевизору мелькали фотографии трагедии.

Но как это могло произойти? И применимо ли это только к травмирующим переживаниям, когда наш мозг, возможно, хочет защитить нас? Однозначно нет. Эффект проявляется практически во всех переживаниях, которые наше подсознание считает достаточно важными для того, чтобы оставить. Ответ на эту загадку заключается в том, как мы записываем впечатления, а затем сохраняем их. Современные исследования показали, что наши мозг, глаза, уши и другие органы чувств на самом деле разыгрывают перед нами своего рода хитрый трюк, чтобы создать «мир», который, как мы думаем, мы видим. Более того, мир, который мы отчаянно хотим таковым видеть. Или не хотим.

Я и сам не исключение. Моя жена всегда с любовью называла это «ситуативной амнезией». До аварии я часто находился в состоянии стресса и в такие моменты был не очень приветливым и разговорчивым. Конечно, в то время я так не считал, но во время реабилитации у меня было много времени обдумать свое поведение. Например, у меня в памяти всплывало то одно, то другое событие. Несколько раз у меня и не было никаких воспоминаний о разговорах или людях, о которых моя жена долго и с энтузиазмом рассказывала мне. И дело было не в алкоголе, ведь тогда, как и сейчас, я пил очень мало. Нет, я действительно понятия не имел, о чем говорила моя жена. Я был уверен, что она, должно быть, встретила этих потрясающих людей, поделившихся с ней удивительными историями, когда меня не было рядом. К сожалению, часто появлялись соответствующие фотографии, на которых я был четко изображен за столом в кругу людей, описанных моей женой. Я не знаю, почему я полностью скрыл эти воспоминания от своего сознания. Возможно, я просто не считал их столь очаровательными, как моя жена, или, может, я просто был погружен в свои мысли и совершенно не участвовал в разговоре. Тем не менее в таких ситуациях все равно оставался осадок, так как я задавался вопросом, что еще я мог забыть? Людей и события, которые в моей памяти отсутствовали, но которых, вероятно, все еще активно обсуждали в других семьях.

Как я уже сказал, объяснение этого эффекта кроется в том, как мы воспринимаем мир. На сегодняшний день известно, что кажущаяся реальность, которую мы видим, поворачивая голову то в одну сторону, то в другую, состоит из совершенно разных визуальных фрагментов, которые регистрируются нашим зрительным аппаратом. Это похоже на головоломку, состоящую из бесконечного количества кусочков. Промежутки между ними заполняются всем, что мозг считает подходящим в качестве «наполнителя». Наши глаза на самом деле не видят этого наполнителя – мозг просто думает, что это так. В интернете есть множество игр и тестов, посвященных этому эффекту. В большинстве случаев они состоят из текстов, в которых даже четверть букв не является правильной, иногда даже бо́льшая часть – цифры, которые выглядят просто похожими на настоящие буквы. И все же, несмотря на это, многие могут читать эти тексты. И без особых усилий.

Но что способствует тому, что одни воспоминания остаются, другие исчезают, а треть из них, кажется, волшебным образом вновь появляется? На это может пролить свет ряд экспериментов, проведенных, в частности, Калифорнийским университетом в Санта-Барбаре, где испытуемые находились в лабиринте. Аналогичные попытки были предприняты и в Германии. В первую очередь это было связано с попыткой опровергнуть миф, что мужчины действительно могут ориентироваться на местности лучше, чем женщины. Участники должны были исходить из того, что все, что им нужно было сделать, – это найти выход из лабиринта как можно быстрее.

И во всех этих попытках миф подтвердился. Хотя среди женщин были и те, кто смог покинуть лабиринт быстрее остальных, подавляющему большинству женской части испытуемых понадобилось значительно больше времени, чем мужской. Но исследователям было интересно совсем не это. Они хотели изучить влияние эмоций на память, и для этой цели по всему лабиринту были разбросаны различные привлекающие внимание предметы. Затем ученые опросили одну половину участников сразу после испытания в лабиринте, заметили ли они что-нибудь еще, а вторую половину – более чем через сутки после проведения эксперимента. И обнаружили много интересного. Во-первых, бо́льшая часть женщин вспоминала почти все предметы, в то время как большинство мужчин могли поклясться, что в лабиринте ничего не было. Однако, конечно, были фотографии, и на них были изображены предметы, которые невозможно было не заметить. Среди них был вышедший из строя автомат по продаже напитков и английская телефонная будка. Во второй группе, которая была опрошена только через 24 часа, наблюдалось еще одно явление. Исследователи раскидали по дороге монетки. Было выяснено, что среди участников, нашедших деньги, почти все, и мужчины, и женщины, смогли вспомнить много деталей, связанных с находкой. Очевидно,

позитивное событие заставляет наше подсознание запоминать гораздо больше деталей.

Конечно, сейчас дело не в том, что наш мозг сделал бы это со злым умыслом, из жадности или чего-то подобного. То, что мы видим и слышим вокруг себя, позволяет нам довольно успешно ориентироваться в мире (в противном случае мы бы уже давно вымерли). И помимо очень чувствительной тревожной кнопки, которая показывает возможные бедствия повсюду, это включает в себя как раз обратное. Если с нами случилось что-то хорошее, наш мозг сохраняет все подробности этого опыта, чтобы в случае сомнений мы могли использовать его снова, потому что в конце концов это было полезно для нас. А те события, которые не вызвали в нас сильных эмоций (например, разговоры, которые я не мог вспомнить, потому что, в отличие от моей жены, находил их смертельно скучными), сразу же канут в небытие.

Это также необходимо для экономии ресурсов. Мозг использует данные органов чувств, чтобы составить «карту» того, что там находится. Карты безусловно несут пользу, но любой, кто работал с ними раньше, знает, насколько они ненадежны в реальной жизни. Что существует очень большая разница между картой и действительностью, которую первая пытается описать.

Мир вокруг нас постоянно меняется.

Карты должны обновляться, если вы хотите, чтобы они оставались пригодными. Если вы посмотрите на старую карту, указывающую, как добраться из пункта А в пункт Б, и она покажет, что между пунктами А и Б находится глубокое ущелье, скорее всего, вам не захочется отправляться в это путешествие. Чего она не покажет: над этим ущельем есть новый мост. Этот принцип ничем не отличается от нашей способности запоминать. Представление о мире, каким мы его когда-то видели и оставили в памяти, уже в момент сохранения было неполным и неточным. Тем не менее, когда мы пытаемся решить проблемы, мы в основном полагаемся на то, что, по нашему мнению, мы знаем. То, что мы можем рационально и осознанно понять. Но при этом мы, возможно, просто еще не нашли лучшего решения, лучшего маршрута. Тем не менее он есть, и наше подсознание тоже это знает, но еще не установило связь между нашей текущей проблемой и соответствующим ходом к ее решению.

Наше подсознание подает сигнал – только мы этого не замечаем

Или связь есть, и наше подсознание подает сигнал – только мы этого не замечаем. В этом отношении наши предки были мудрее. Хотя они понятия не имели, как работает координация глаз и мозга, они осознавали, что того, что мы считаем реальным сегодня, часто не существует. Они не столько верили в то, что им говорили их глаза, сколько доверяли своим инстинктам и чувствам.

Они поняли, что мы не просто воспринимаем то, что находится перед нами. Они знали, что мы фильтруем события в зависимости от того, как себя чувствуем в данный момент и что думаем о себе и мире.

Наши предки также отметили, что мы ужасно восприимчивы к препятствиям и трудностям, с которыми сталкиваемся повсюду, даже если объективно их вообще нет. И что мы склонны сдаваться перед лицом, казалось бы, непреодолимых препятствий (таких, как существование непереходимого ущелья, например). Эти идеи более 2000 лет назад легли в основу стоицизма[1]1
  Философская школа, возникшая в Афинах около 300 г. до н. э. – Прим. пер.


[Закрыть], которого, в частности, придерживался римский император Марк Аврелий.

Это было чрезвычайно сложное и прогрессивное понимание жизни не только для того времени. По сей день нам крайне трудно отказаться от предположения, что все, что мы видим, о чем мы думаем, что мы слышим и чувствуем, скорее всего, является «правильным» и «безусловно истинным». Что может существовать только одна реальность – наша.

Когда вы видите приближающуюся проблему, препятствие, разочарование или катастрофу, вы, естественно, предполагаете, что они действительно существуют.

Что они неизбежно произойдут и имеют непредвиденные последствия.

И если бы от этого ухудшалось только наше настроение, все было бы не так уж плохо. Но многие исследования свидетельствуют, что сосредоточение внимания на том, чего НЕ происходит, что лишь МОЖЕТ случиться с нами плохого, на самом деле влияет на ход нашей жизни. Доктор Ричард Уайзман, британский писатель и психолог, провел множество исследований и опубликовал большое количество научных работ на тему счастья. Под этим явлением подразумевается удача, необходимая для выигрыша в лотерею, а не чувство, что у тебя все хорошо. В течение многих лет он работал над установлением вероятности существования связи между внутренним настроем, миром мыслей, с одной стороны, и экономическим успехом и физическим здоровьем, с другой. И он смог доказать эту связь в многочисленных исследованиях! Он уверен, что человек с более оптимистичными взглядами на жизнь и верой в себя имеет в десять раз больше шансов увидеть банкноту, лежащую на улице, или получить больше шансов на успех в профессиональной или личной жизни, чем человек с более негативным или скептическим отношением. Ричард Уайзман говорит о «позитивной деятельности», которая имеет решающее значение и следует за соответствующими позитивными мыслями.