Текст книги "Они были мелкие и золотокрылые"

– Госпожа Курилеск! – окликнула её горничная тоненьким голоском. Совсем ещё девчушка.

Зарина застыла. Тренькнул, открываясь, лифт, но она всё же заставила себя обернуться.

– Госпожа Курилеск, – девчушка, пища, подбежала ближе. Серое платье заканчивалось под маленькой грудью, острые соски торчали из-под прозрачной ткани телесного цвета, единственной, что их прикрывало. – Вы уже уходите?

Зарина медленно кивнула.

– Прикажете развязать рабов? У вас ещё осталось три часа, и этот вопрос на вашем усмотрении, – пропищала девчушка.

– Нет, пока не развязывай. Я… ещё вернусь, – Зарина старалась, чтобы голос звучал достаточно сонно. – Прогуляюсь немного. Пусть пока предвкушают.

Она слегка улыбнулась, искренне надеясь, что сказанное вписывается в картину нового мира.

– Как скажете, госпожа! – радостно воскликнула девчонка. – Убирать я у вас тоже пока не буду, да?

– Совершенно верно, – сказала Зарина, вновь вызывая лифт.

Выйдя из «Гранд-Фила» – высокого здания, похожего на извивающуюся ленту – она села в первое попавшееся флайтакси с водителем. В сумочке у госпожи Курилеск обнаружилась горстка монет, ими и расплатилась, опасаясь использовать теперь уже точно чужую карту. В отель Галактического университета тоже ехать побоялась, вышла в городском парке, скормила сумочку и нелепую шляпу «госпожи» первому же бот-мусорщику и отправилась дальше пешком.

«Они будут искать меня. И в прошлом, и в будущем», – думала Зарина всю дорогу до отеля и потом, поднимаясь в лифте и даже сидя уже у себя в номере, в безопасности, в горячей ванной.

«Пятьеног была уверена, что я опасна. Что «хозяин» меня всё равно найдёт… И теперь, после своей вылазки я, кажется, понимаю слова Захарова о нестабильности мира. И начинаю понимать, почему нам не показывают новостей – видимо, они тоже слишком нестабильны».

Зарина вспомнила запах гари в номере у Филипа и его слова о том, что здесь кто-то провинился… Не за её ли побег пострадали? И не появится ли теперь где-то новость о парочке обгоревших трупов?

Проклятье! Зарина ударила кулаком по воде в ванной. Что же всё-таки случилось с миром? И что ещё случится?

Ноябрь 41 год н.к.э., Дора

«Буль-Буль» оказался той ещё мерзопакостью.

Уродливое здание в виде заржавевшего и покорёженного корабля, словно бы выброшенного на берегу небольшого озера. Уродливая музыка – грохочущее монотонное «тынц-тынц», цветной дым, от которого глаза на лоб лезут, перегар в лицо со всех сторон – так, что и самой пить не надо. Ещё и туфли эти – бордовые, под цвет платья, едва прикрывающего зад и сиськи, с огромными, мать их, каблуками-шпильками. Мало ей этой «красоты» на работе!

Маленькие клубы со старой музыкой, потёртыми деревянными столами и дешёвыми напитками, куда они иногда ходили с подругами на родной третьей полосе, и то уютнее были. И чувствовала она себя там свободнее.

И всё же, Зое удалось уговорить её на новый поход в тошнотный «Буль-Буль». Уже третий за две недели. Они только что отработали на дне рождения шефа, Валико, владельца «Жасминового тумана» – гостей пригласили не так уж и много, но всё должно было быть по высочайшему разряду! И Зоя клещами в неё вцепилась: «Надо отдохнуть-расслабиться», – и всё тут.

Дора покачала головой. Она ещё не отошла от некоего сюрприза – среди гостей оказался один её старый знакомый. Им даже удалось перекинуться парой слов. И ей до сих пор от этих слов было не по себе. Хотелось домой, под одеяло с Пряником в обнимку, а не в шумный прокуренный клуб.

– Я же битый час выслушивала твою занудную лекцию о златокрылах, – притворно надулась подруга в ответ на попытку отказа.

– Да что ты говоришь? Ты же сама попросила! И лучше бы ты Нереиде своей лишний час уделила, а не «Буль-Булю».

– Не занудничай, – Зоя придирчиво изучала узор на ногте. – Надо расслабляться. Тем более что сегодня отпахали по полной, а завтра – выходной.

– Ага. У тебя!

– А у тебя – первый самостоятельный выход на арену! Нужно как следует взбодриться, – Зоя от души встряхнула её за плечи и потащила к флаймобилю. – Не всё же нам тарелки с бокалами таскать. Топай, давай.

– Мать твою, – пробормотала Дора, но всё же села в авто.

Официанты в «Буль-Буле» были какие-то чересчур уж услужливые. Одетые в рваные тельняшки, они то кланялись, то вытягивались по струнке, то вообще ползли по полу и отчаянно притворялись рабами на твоей цепи. Зоя от спектакля откровенно кайфовала и всячески подыгрывала, изображая из себя величественную, но справедливую госпожу. Доре же каждый раз хотелось забиться от очередного «раба» в угол и сидеть там, пока он не уйдёт.

– Вы не могли бы вы… – обратилась она к юноше с кустистыми бровями, он тот час вытянулся в струну и по-собачьи заглянул в глаза, – Кхм. Не могли бы вы вести себя…. Ну… как обычно.

Лицо юноши удивлённо вытянулось.

– Я чем-то не угодил госпоже?

– Нет, нет, всё замечательно! Только не надо вот этой «госпожи». Я не госпожа, понимаете, и мне очень неловко, когда…

Юноша огляделся по сторонам, наклонился к ней и тихо проговорил:

– Но в «Буль-Буль» приходят именно, чтобы почувствовать себя госпожой. Если вы хотите обратного, сходите в «Кардинал», клуб из нашей сети, там официанты величественны и даже надменны.

– Занятно… – выдавила из себя Дора.

– Если госпожа больше ничего не желает… – юноша вернул себе раболепный вид.

– Нет, вы свободны, – быстро отмахнулась Дора и плюхнулась на подушки.

Рядом засмеялась Зоя.

– Да расслабься ты, подруга. Мы заслуживаем того, чтобы немного побыть госпожами.

– Дело не в этом, просто… Не знаю, как тебе удаётся здесь расслабиться, – Дора кричала до хрипоты, перекрикивая бьющее по ушам «тынц-тынц». – Здесь же даже поговорить нельзя.

– Именно! Лучшее место, чтобы забыть обо всём и погрузиться в транс, – Зоя как-то умудрялась говорить, не повышая голоса. – Может, тебе нужен новый коктейль? Официант!..

– Нет, стой, – Дора ухватила её за руку. – Я ещё старый не выпила. Да и не помогают они мне, только башка трещит потом. Знаешь, что меня по-настоящему расслабляет? Когда я наедине с Пряником. Сейчас на новой квартире я это поняла особенно остро.

– Опять ты за своё занудство… Официант, нам ещё по коктейлю.

Юноша с кустистыми бровями возник, поклонился, лизнул Зоину руку и исчез в розовом дыму. За соседним столом в густом тумане троица пьяных матрон ножом срезали с другого официанта тельняшку и, судя по раззявленным ртам, ржали, как кобылы. Напротив парочку девушек-официанток заставили подползать к столику на коленях и целовать руку двум бугаям-«господам».

Фу, тошнит!

Нет, уж. Лучше дома. С Пряником.

Когда зажужжал слимфон, Дора с облегчением вскочила. Можно выйти на улицу, на свежий воздух и ответить на звонок!

Лишь секунду спустя она поняла, что для звонков, вообще-то, уже поздновато. А ещё через миг увидела чёрный конвертик на экране.

Она показала письмо Зое, подхватила пальто и устремилась к выходу из клуба.

Подруга нашла её через пятнадцать минут за углом «Буль-Буля», у накренившегося к озеру носа корабля.

– Что-то случилось? – она достала сигарету.

– Мать в больнице. Брат прислал сообщение, ещё днём забрали, он только сейчас получил «добро» на письмо.

Переписка и звонки между разными полосами разрешались лишь в крайних случаях, требовали запроса в Аколитус и, даже если она пропускала, тщательно проверялись людьми.

– Я должна ехать, – выдохнула Дора.

– Но… Тебе завтра на смену.

– Я вернусь. Больница на нулевой полосе, рядом с Межпланетным университетом. Это недалеко, – она усмехнулась. – Ближе, чем до моей третьей, по крайней мере. Напишу Рите, что опоздаю. Отработаю потом. Это же моя мать!

Зоя раздражённо бросила сигарету на землю, топнула, умудрившись проткнуть её каблуком.

– Ладно. Поехали. Кажется, я знаю, где это.

– Но… Ты за руль собралась? Ты же пила!

– Не впервой. А позволь спросить, моя дорогая, как иначе ты думала добираться?

Дора мотнула головой.

– Я ещё не успела об этом подумать…

Зоя коротко хохотнула и пошла к флаймобилю.

По дороге Дора залезла в Сеть и изучила всё, что было по теме больниц и лечения в случае, если больной и его близкие живут на разных полосах. Узнала много интересного, после чего умудрилась задремать. И потом долго моргала совой, когда Зоя высаживала её у ворот больницы, указывала на входную дверь, бодро прощалась и что-то ещё говорила вдогонку.

Дору бил озноб, когда она, стряхивая остатки сна, шла по широкому вестибюлю и потом, когда дрожащими пальцами вбивала на панели бот-администратора имя матери. На табло высветились номер палаты, схема прохода к ней, список лекарств – выданных и рекомендованных, рекомендации по питанию и диагноз: острая язва желудка.

Во времена, когда куча людей умирает от неизвестных новых вирусов, мать умудрялась гробить себя допотопной язвой!

Дора с большим облегчением сняла клубные туфли и пальто, вручила всё это бот-администратору и надела мягкие больничные тапочки, выданные им же. Затем поднялась на второй этаж, прошлась по коридору.

Табло над дверью мягко светилось синим, показывая четыре схематические кровати, лежащие на них фигурки и буквы «z-z-z» над ними, а чуть сбоку – дверь и шагающая за ней фигурка. Это означало, что мать и её соседки по палате сейчас спят, зато не спал лечащий доктор в комнате в конце коридора. Дора прошла к нему.

Худой молодой мужчина с вытянутым лицом и усталыми глазами сказал, что наутро запланирована операция, но в целом волноваться не о чем.

– Я хочу купить для матери все необходимые лекарства.

– Но ей уже выдали препараты по программе поддержки людей с третьей полосы.

Дора глубоко вздохнула и выдохнула, задавив в зародыше рвущееся наружу: «Мать твою!»

– Я не хочу, чтобы её пичкали дешёвыми препаратами, а то и вообще экспериментальными, которые не жалко потратить на несчастных третьеполосников. Я хочу купить для неё всё самое лучшее!

– Как пожелаете, – пожал плечами врач. – Список – у бот-администратора. Смотрите колонку номер три. Возможна оплата в рассрочку. Также для вас обязательно обновление блокиратора – вы не вправе озвучивать жителям третьей полосы то, о чём сказали сейчас мне. Пройдите в кабинет номер…

Дора сухо кивнула.

– Я смогу поговорить с матерью?

– Конечно. Мы дали ей лёгкое снотворное, но она должна уже скоро проснуться. После обновления блокиратора вы можете подождать в зале ожидания…

Зал ожидания обнаружился на первом этаже, в нём были мягкие диваны с маленькими терминалами у каждого – ты мог ввести номер палаты, имя пациента и наблюдать, когда он проснётся. Дора вбила всё необходимое – мать ещё спала. На всякий случай Дора включила ещё и звуковой сигнал.

Она со страхом посмотрела на время. До смены оставалось чуть больше трёх часов. Когда проснётся мама – неизвестно, сколько добираться потом до работы, как таскать подносы после бессонной ночи – она понятия не имела. Но уходить, не пообщавшись с родным человеком перед операцией, она не могла.

И как только Зоя умудряется быть свежей после бессонной ночи? Правда, на прощание она сказала… Дора нахмурилась, вспоминая. Что она сказала? Что помчит домой и ляжет спать? Нет, не домой. Она собиралась заночевать у какой-то подруги, здесь, рядом, чтобы лучше выспаться и выйти с утра на работу.

«Кто-то же должен прикрыть твою задницу!» – вот, что Зоя прокричала ей в спину, а она даже не заметила.

– Надо завтра отблагодарить её, – пробормотала Дора, глядя на спящую фигурку на схематической кровати. – Нет, уже сегодня. Зоя замечательная. Ей бы больше времени проводить со златокрылом…

Её разбудил тонкий писк над ухом. Дора подпрыгнула на диванчике и увидела, что фигурка на табло теперь светится зелёным и полусидит на кровати.

Мама проснулась.

– Не слишком же ты торопилась, – проворчала мать, завидев её, и демонстративно повернулась к стенке.

– Я прилетела, как только узнала. Но ты же спала. Как ты мама?

– Жива ещё. А ты, небось, надеялась, что помру, пока соизволишь добраться.

Дора глубоко вздохнула и присела на край кровати.

– Я договорилась с доктором – тебе будут давать хорошие лекарства. И уход после операции за тобой будет хороший.

Мать, наконец-то, повернулась к ней. Скользнула взглядом по откровенному бордовому платью – короткому и с глубоким декольте.

– А что это на тебе надето? Ты чем там вообще зарабатываешь? – мама даже на локте приподнялась.

– Мы просто были в клубе с подругой. Отдыхали после работы. И тут я получила письмо от Эжена. Даже хорошо, что рядом была Зоя, не представляю, как бы я без неё до тебя добралась ночью…

– Не помню я, чтобы в наших клубах так выряжались. Это и есть твоя лучшая жизнь? – мать скривилась и упала на подушку.

М-да, теперь и маме вколют блокиратор. Дора взяла её за руку.

– Мама, ты главное поправляйся. А платье это мне и самой не нравится. Зоя навязала, но она хорошая.

Мать хмыкнула. И, прежде чем успела сказать очередную колкость, Дора принялась рассказывать про Зою – как подруга её поддерживала, как учила сервировать столы и общаться с постоянными клиентами… Слегка помутнело в голове – блокиратор напоминал, чтобы не болтала лишнего. И Дора продолжила на более нейтральную тему – подруга сейчас, наверняка, уже прикрывает её перед начальницей, потому что Дора должна быть здесь, с матерью.

Мама поджала губы, на лице её так и читалось знакомое: «Значит, мать тебе в тягость? Значит, мать тебе работать мешает?». Но Дора снова её опередила, быстро добавив:

– Видишь, какая она замечательная, благодаря ей я могу спокойно быть здесь, провести тебя на операцию. Я бы и так была бы здесь сейчас, но с нею всё-таки спокойнее. Так что, можно простить ей странные платья. А ты – выздоравливай.

Мать бросила на неё косой взгляд и неуверенно похлопала по руке. Взгляд внезапно стал растерянный. Как будто мама вдруг забыла что-то важное. Или – наоборот, вспомнила.

Этот взгляд преследовал Дору всю дорогу, пока она шла по территории соседнего с больницей университета к воздушному эскалатору, который должен был доставить её на вторую полосу. Преследовал настолько, что она даже не заметила едва не налетевшего на неё белокурого юношу-студиоза, который застыл и потом долго смотрел ей вслед, дёргая себя за ухо и краснея, как помидор на грядке…

Ноябрь 41 год н.к.э., Эдуард

Эдуард подскочил на кровати, словно его в бок с ноги пнули. Поморгал, просыпаясь. В голове вертелась дурацкая и совершенно неясная мысль: «Зелёная книжка. Я забыл зелёную книжку!» Что за бред? Он недавно закачал себе несколько пособий по ремонту последних моделей флаев – Валико всё норовит подсунуть новых клиентов с новейшими и почему-то не прочипованными флаймобилями. Насчёт чипов Эдуард ответа пока не дал, но за изучение технических характеристик новинок взялся. Однако среди файлов с пособиями зелёных не было. Да они вообще бесцветные! Может, в этом и проблема?

«Зелёная книжка! Зелёная книжка! – жужжало мухой в мозгу. – Что жрёт плесень с Нью-Венеры?»

Эдуард хлопнул себя по лбу.

Всё ещё слабо соображая, он выбрался из постели, натянул штаны, свитер и сапоги и устремился в теплицу. Так, что тут у нас? Зелень. Новая зелень. Стол под кустом с пушистыми колючками. На столе – куча чипов с учебной литературой. И что из них – «Зелёная книжка»?

«Хрюкокрыл меня сожри, я вылечу, вылечу, вылечу! Осталось пятнадцать минут до сдачи модуля, а я…»

– Спокойно! – рявкнул Эдуард.

Пушистые колючки озадаченно повернулись в его сторону.

Голос в голове затих. Правда – ненадолго. Через пару минут раздалось робкое: «Зелёная книжка… Вторая полоса… Грёбаный Одиссей…»

– Да подожди ты… – Эдуард отчаянно перебирал чипы, один за другим засовывая в эйртоп. Орхидеи, козявки, Юпитер, игра в повелителя невест, вот же ж балда бестолковая! И вдруг экран вспыхнул зелёным. Аж по глазам дало. Но затем изумрудный свет запульсировал мягко, успокаивающе. Будто неоновая лягушка заснула на ладони.

Эдуард поморгал, вгляделся в замысловатые крякозябры шрифта. Вызвать меню. Где переключение языков? «Общепланетный. Земля» Ага, наконец-то родная кириллица. Что он там искал? «Плесень с Нью-Венеры?», «Плесень жрёт?», «Нью-Венерианская плесень…» – Эдуард вводил запросы в поисковую строку, скользил взглядом по страницам. Знать бы точно, что искать…

Взгляд зацепился за очередную строку.

«Нью-Венерианская плесень Одиссей была доставлена на Пенелопу около столетия назад. Однако хотя она и вылечила от крококулёсной болезни пенелопианских выползней из околобякной Смуши, но вместе с тем уменьшила популяцию среднеоких вылупней и, что хуже, разумных кривогризлых заднеухих внешнеумков. И не взирая на все принятые меры плесень Одиссей угнездилась в световых пещерах Пенелопы, что в горах УльБершмядской Квазавры-без-кучи…» М-да, и попробуй такое запомни. И уж тем более – пойми.

Эдуард внятно и с расстановками прочёл этот абзац и следующий, и на всякий случай предыдущий.

Панические вскрики и тревога ушли.

Какое-то время Эдуард вообще не ощущал сына. А потом его затопила радость. Светлая, ликующая! Сын сдал модуль на отлично, приблизившись на шаг к успешно закрытой сессии, диплому и всему прочему, что давало образование.

Эдуард оббегал пол полосы, но всё же нашёл настоящее вино, сам стушил любимую Артемием капусту с пахучими грибами всё с той же Пенелопы и острым сливо-редисом. И даже раздобыл кусочек натурального жёлтого сыра!

А ещё – позвонил в Центр внеземного сотрудничества. И договорился о встрече в ближайшие дни…

На нового златокрыла ему, как примерному владельцу инопланетного чуда, полагалась скидка. Ещё и рассрочку давали. Но всё равно кредитов хватало впритык.

Эдуард старательно подписал все бумаги, в том числе, документ, где он подробно изложил, как вдруг связался с сыном на экзамене, и гарантировал, что сын действительно желает получить в дар златокрыла.

Конечно же, он желает, не может не желать! Как они прочувствовали друг друга в прошлый вторник… А если и Артемий научится всем этим штукам – ух, сколько они тогда вдвоём смогут! Да они же… Они же горы свернут! Интересно, кто-нибудь уже до такого взаимодействия додумался?

Эдуард дождаться не мог, когда закончится месяц и наступит первое декабря – день рождения Артемия, и он вручит ему златокрылку. Да, сыну он выбрал зеленоглазую самочку. Очень уж выразительно она на него смотрела. Имя пока не придумал – пусть Артемий сам выберет. Поживёт красотка оставшиеся полторы недели в гараже, где он работает над заказами. Сначала думал спрятать её в пустующей комнате Артемия в общежитии – но туда далековато ездить, чтобы кормить и выгуливать зверя. Это, во-первых. Во-вторых, кто-то из однокурсников Артемия увидит его и сдаст сыну. В-третьих, сам Артемий мог неожиданно нагрянуть. А в гараже – она всё время под боком. И Артемий туда не заходит. Главное, чтобы машины не поцарапала.

В гараже златокрылка охотно забралась на отведённую для неё верхнюю полку и оттуда внимательно заглянула Эдуарду в глаза. Затем спрыгнула на пол и принялась тереться о ноги. После чего вскарабкалась на плечо.

– Ну-ну-ну, – Эдуард погладил её за ухом. – Не привыкай сильно ко мне. У тебя другой хозяин будет. Ты уж постарайся ему понравиться, а то я бумагу подписал.

Эдуард вернул её на полку.

А сам сел на деревянную скамью и задумался.

Новое чудо-юдо оставило его на мели. Более того, с мели он не слезет, пока не выплатит всю рассрочку. И хорошо, если вообще на дно не уйдёт.

Возможно, он поступил опрометчиво, возможно, стоило подождать, пока сын сам заговорит о покупке златокрыла, а к тому времени и кредитов подсобиралось бы… Эдуард тряхнул головой. Что сделано – то сделано. Сердце его отцовское об этом вопит – что нужен второй златокрыл, и именно сейчас. Не может же оно так подло ошибаться?

Палец скользнул по экрану видеофона, вызывая недавние контакты.

Валико Сквишешвили.

Он всё ещё ждет ответа. И за новую работу обещает вдвое больше, чем раньше.

Эдуард набрал номер.

Серый автофургон без единого окна в салоне трясся по ухабам.

Попутчики Эдуарда, два скрюченных мужика и тройка молодых девиц, постоянно вертелись на месте, вытягивали шеи, словно силясь что-то увидеть сквозь глухие стены, и перешёптывались. Особенно сверкала глазами одна девица – самая бойкая и, похоже, бывшая у них за старшую. Если другие иногда бросали косые взгляды на одетого с иголочки Эдуарда, то она неприкрыто на него пялилась. Эдуард же, напротив, не выказывал никакого любопытства ни к попутчикам, ни предстоящему визиту на вторую полосу. Он-то на неё в своё время насмотрелся…

Неделю назад Валико ответил на звонок с добродушным энтузиазмом и пригласил на свой день рождения, пятнадцатого ноября, в ресторан «Жасминовый туман».

– Там всё и обсудим, дарагой, – судя по шуму, который Валико усиленно перекрикивал, он и сейчас чего-то праздновал. – Приглашение я тэбе оформлю, уже завтра, об этом нэ бэспокойся.

Эдуард поправил пурпурную бабочку на бежевой рубашке. К рубашке прилагались такие же бежевые брюки и чуть более тёмный пиджак. Серое пальто пока снял и положил рядом с собой на деревянную лавку.

Он был ретроградом, предпочитал старый стиль. Терезе нравилось.

Бойкая девица по-прежнему сверлила его взглядом.

– Слышь, красавчик, – она пересела на его сидение, смяв мощным бедром пальто, – а ты сам-то откуда будешь? Судя по виду, ты скорее домой возвращаешься, а не в гости едешь? Но почему в фургоне третьеполосников?

Эдуард молча пожал плечами.

– А-а, понимаю, блокиратор, – важно кивнула девица. – Но я же ничего запретного не спросила. Я на четвёртом участке живу, работаю в танцклубе. Еду подзаработать баблишка – хозяину крутого кабака наше шоу приглянулось.

– Угу, – изрёк Эдуард.

Четвёртый участок – это самое дно третьей полосы. За ним уже – обочина с трущобами и стиранием. Понятное дело, девице оттуда большая честь заполучить не то, что второполосника – хотя бы приличного третье-.

– Приходи посмотреть, – девица потянулась носом к его щеке, – я хорошо танцую. Мы выступаем в…

– Амина! – одёрнул её угловатый мужик и хлопнул ладонью по скамье, с которой она недавно соскользнула.

– Иду, папуля, – капризно скривилась девица, взглянула на Эдуарда и демонстративно облизнулась. После чего пересела.

– Хочешь на обочину вылететь? – рыкнул на неё мужик.

– Вай, – отмахнулась от него Амина.

Фургон остановился. Эдуарду надели повязку на глаза и вывели на улицу.

– Дружище! – тут же услышал он. – Ну, зачэм же такой крайность. Он же здэсь уже всё видел! – это уже, видимо, его сопровождающим.

– Правила – одни для всех, – пробурчали в ответ.

Сильная рука взяла его под локоть, провела несколько шагов, потом сорвала с глаз повязку. Перед лицом возникло улыбающееся лицо – смуглое, крючконосое, с морщинками у глаз.

– Дабро пожаловать в «Жасминовый туман», друг! – сказал Валико. – Захады, дарагой!

Одет он был в широкие брюки и водолазку из переливающейся чёрно-фиолетовой ткани.

Эдуард не удержался и огляделся. Он стоял во дворике, где, несмотря на конец осени, журчали фонтаны, зеленели деревья, щебетали птахи, и пахло жасмином.

– Здорово у тебя тут, – искренне сказал Эдуард.

Он-то помнил «Жасминовый туман» ещё маленькой кафешкой на три стола, да и стоявшей совсем в другом месте…

– Рад тэбя видеть, дарагой, – улыбнулся во все тридцать два Валико. – Сам перебираться назад не планируешь? Я рэкомендаций завсэгда напишу, ты же знаешь.

– Знаю. Но и ты знаешь, что – нет. Давай лучше о деле…

– Да подождёт твой дэло, дарагой, – Валико махнул рукой в притворном возмущении и подтолкнул Эдуарда ко входу. – Я до завтрашнего утра приглашение оформил. А сегодня – мой дэнь рождения. Гости почти в сборе. Заходы, не топчись!

Его усадили за столик с кучкой гламурных барышень с вычурными причёсками – блестящими, высокими или, наоборот, струящимися по плечам волосами дикой расцветки. Рядом, во главе зала, разместился столик именинника, где тот восседал с женой, красивой крупной темноволосой женщиной, и тремя детьми.

Между столами сновали официантки в коротких светлых туниках, украшенных цветком жасмина. Среди них узнал он и Феодору из «Утро-Булки». Вот ты где, девочка… Впрочем, ничего удивительного. Валико любил помогать «пэрспективным друзьям с трэтьей полосы». Всегда тщательно отслеживал рекомендации Аколитус.

Сама же Феодора, если и узнала Эдуарда, то ничем этого не выказала. И Пряника с ней не было.

Эдуард на миг взгрустнул, вспомнив о Терезии и пока ещё безымянной златокрылочке. Как они без него, целые сутки? Еды и воды он им оставил достаточно, с Терезием Артемий даже обещал погулять, да и гараж достаточно просторный… Но всё же ощущение – словно детей без няньки оставил.

– А сэйчас – сюрприз! – раздался знакомый голос после третьего тоста за дорогого именинника. – Экзотыческие танцы! Колорыт таинственной третьей полосы! Дэвушки спэциально приехали к нам, чтобы потэшить наши глаза и подарить … ащущения!

В центр зала выбежали три девицы, уже знакомые Эдуарду. Их успели отмыть и причесать, нарядив в прозрачные, хм, полоски ткани, не прикрывавшие ничего. Зазвучала бодрая музыка. Девицы принялись дёргаться и извиваться, постепенно избавляясь от прозрачных полосок и демонстрируя прелести то одному, то другому столу.

В целом, танцем это было назвать трудно, хотя некая слаженность в движениях девиц была.

– Лучше бы нормальную танцовщицу пригласили, – буркнул Эдуард.

Дамы за его столом отозвались неоднозначно – кто пожал плечами, кто жеманно закивал.

И, словно по сигналу, бойкая Амина резко повернулась и сверкнула глазами, а через секунду уже сидела у него на коленях и жарко шептала в ухо.

– Хочешь, я для тебя ночью отдельно станцую? Об этом не говорится, но нас оставляют до утра, чтобы мы могли ещё подзаработать. Я знала, что встречу тебя здесь. Я не ошиблась, – её обнажённая грудь прижималась к груди Эдуарда.

– Дарагой! На два слова! – громогласно раздалось над ухом и Эдуарда выдернули из-под девицы.

– Я из салона О’Фила, – быстро шепнула Амина и упорхнула к подружкам.

И они, встав в причудливых позах, опираясь друг на друга, выстроили фигуру, напоминающую то ли тюльпан, то ли лилию.

– Этот пташка не для тэбя, дарагой, – назидательно изрёк Валико. – Ей не то что второй – нормальный третий полоса не свэтит. Нэт, если хочешь развлечься – пожалуйста. Только предахраняйся. И – нэ увлекайся. Филиповы дэвчонки с чистота не знакомы.

– Она не в моём вкусе, – постарался улыбнуться Эдуард.

– Вай, знаю, кто в твоём, – погрозил ему пальцем друг. – Слышал я о тваём приключении с ночными полётами. Но она – даже выше, чэм любой из нас в этом зале. Однако в этом зале много достойных и ничуть не хуже. Только скажи, дарагой…

– Опять ты за своё, – смысл усаженных за его столик дамочек с разноцветными волосами стал проясняться. – Нечего мне сватать… непонятно кого!

– А если именно ту хочешь. Подумай, что со второй полосы до нэё легче дотянуться. И сыну бы помог, голова твой бестолковый. Как же тэбе вталковать? Свои мозги же нэ вложишь… Да и если я свои мозги в твой голова вставлю, она савсэм бальшой станет!

– Нам бы лучше, о деле поговорить, наконец.

– Ну, ты и зануда, дарагой! Бэсталковый зануда. Но раз так хочешь – вот тэбе пэрвый клиент, – он подвёл Эдуарда к столику с молодыми парнишками в костюмах кислотного цвета. – Пэрекупают рэдкий машины с первой полосы. Надо их перечыповать и где-то подшлифовать так, чтобы были вроде как со второй. Иначе – возни много с разрешениями на использование здесь, у нас.

Эдуард кивнул. Это вполне возможно.

– Обменяйтесь контактами и весэлитесь! Увижу, что нет вэсэлья – ухи оторву.

Парни за столом захохотали. Эдуард присел к ним за столик.

Из архивов межпланетной комиссии мигов

Из отчёта наблюдателей за тем, как цивилизация земная отношения творит с народом чудных златокрылов:

«…и чем дальше смотрим мы за жизнью землян и за общением их со златокрылами, тем больше тревоги в душе, но больше и надежды. Есть всё у пращуров, дабы с места сдвинуться. И вполне готовы к тому они. Но сдвинувшись – куда направят стопы свои? Вознесутся ли ввысь или уползут по канавам? Этого не ведает ни один миг, ни один златокрыл не подскажет, и лишь человеку под силу ответить…»