Текст книги "Пленённая льдом"

Юлия Адриан
Пленённая льдом

Julia Adrian

Entzaubert: Die Dreizehnte Fee 2

© 2015 by Drachenmond Verlag

© Гришина А., перевод на русский язык, 2022

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2022

* * *

Эмме, моей маленькой розочке.

Потому что ты – мое сердце, пусть и не даешь мне спать по ночам.

Потому что ты смеешься, когда другие плачут.

И – поверь мне – не стоит бояться пауков лишь потому, что их боится мама.

Ты – намного храбрее, чем когда-либо была я.

Гордись собой!

Ведь я горжусь.

Пролог

Мы – истории. Я – история, и Ледяная ведьма – тоже. Все мои сестры, самые могущественные феи в стране, охотник на ведьм и даже Элль, дитя, которое штурмом покорило мое сердце. Ребенок, с гибелью которого погибло и мое сердце.

Все мы созданы из чернил, мы сделаны из черной крови. И пусть жизни наши закончатся, но следы их будут вечно храниться на страницах книг. Бумага и чернила, тени мрачного прошлого.

И каждый раз, когда ребенок открывает книгу сказок и ясным, чистым голосом оживляет слова, – мы воскресаем вновь.

Дворец в Антарктике

Северный ветер Ледяной ведьмы уносит нас все выше и выше, прочь от стремительно проносящегося мимо ландшафта, прочь от гор, поселений, рек и долин. Мир остается где-то там, позади нас, а вместе с ним – и охотник на ведьм. Он хотел убить меня. И все же, кажется, он что-то чувствует ко мне, потому что боится за меня. Боится опасности, в которой я нахожусь: рядом с моей сестрой в ее сверкающих стеклянных санях.

Я смотрю на Ледяную ведьму и задаюсь вопросом, смогла ли хоть одна из двенадцати моих сестер однажды найти то, что обрела с охотником на ведьм я? И с ребенком, которого мне не позволили ни любить, ни защищать.

Я подавляю крик, который бушует во мне с того самого дня, как умерла Элль. Не хочу, чтобы Ледяная ведьма видела мою слабость, никто не должен видеть слабость Королевы!

Смех Королевы звучит, отзывается во мне, она наслаждается моими страданиями. Она ненавидит любовь и людей. И даже фей.

Движимая ненавистью Королевы, я выпрямляюсь в санях. Она требует мести, я хочу мести. Они ведь обманули меня, околдовав моими собственными чарами, заперли в башне и спрятали от всего мира на целое тысячелетие. Мои сестры.

Ледяная ведьма бросает на меня быстрый взгляд. Она и я, мы были первыми. Вместе мы бродили по лесам, вместе нашли башню. Но воспоминания – лишь отдаленное эхо моей ярости.

Я поднимаю руки, руки Королевы. Смеясь, запрокидываю голову, наслаждаясь ощущением силы. Ледяная магия пульсирует в моих пальцах.

Они думали, что смогут уничтожить меня, отобрав у меня мою силу. Но я верну ее себе, потому что она принадлежит мне одной.

Я сжимаю кулаки, и магия течет по моим венам. Здесь и сейчас старшая из сестер заплатит за свое предательство. Королева во мне приказывает ледяной магии убить свою госпожу, свергнуть ее с небес вместе с санями, все равно, что потом будет со мной, – пусть только она умрет.

Не хочу смотреть на это, но я должна. «Смотри! – шепчет Королева. – Узнай, что значит обманывать меня!»

Я смотрю глазами Королевы, которой я когда-то была и остаюсь до сих пор. Я чувствую старую ненависть и позволяю ей себя увлечь. Я стану чудовищем. Я буду Королевой. Ничто больше не имеет значения, с тех пор как умерла Элль, а охотник на ведьм сделал свой выбор. Осталось только желание отомстить – но магия не отвечает, а моя рука холодна и пуста.

– Что?..

Ледяная ведьма пристально смотрит на меня.

– Так значит, ты бы сделала это.

Я снова взываю к магии, и хотя чувствую, как она течет по моим венам и окружает меня, она не подчиняется. Почему она не подчиняется?

– Я не совершу той же ошибки, что и наши сестры, – говорит Ледяная ведьма, направляя свои сани сквозь облачный покров. Я видела, как ты убила Отравительницу. Видела, как умирала Морская ведьма. Ты крадешь нашу силу и используешь ее против нас.

– Уже нет, – ворчу я, глядя на свою растопыренную руку. – Почему?

– Потому что я понимаю, кто ты.

Я хохочу. Она смеет говорить, что понимает меня! Меня, Королеву! Я могла бы столкнуть ее с саней в облака, чтобы она упала на землю, где ее ледяное тело разлетится на тысячу кусков, а якобы королевская гордость превратится в кашу из крови и костей! Но я не делаю этого, я знаю, что уступаю ей. Я не стану делать глупостей, к ее удовлетворению. Нет. Вместо этого я кривлю губы в легкой улыбке, за которой скрывается образ ее уничтоженного тела, и говорю:

– Ты думаешь, что знаешь, кто я?

Она кивает, и сани начинают снижаться.

– Когда я увидела тебя в зеркале… – Она колеблется, бросает на меня быстрый взгляд и продолжает: – Ты ни капельки не изменилась. Ты была холодна и прекрасна как никогда. Но потом… – Она задумчиво смотрит мне в глаза, как будто сама ничего не понимает. – Потом ты посмотрела на мужчину, стоящего позади тебя, и твои глаза… начали светиться. Это напомнило мне девочку из прошлого. Это напомнило мне Лилит, а не Королеву.

– Той прежней девочки больше нет.

– Долгое время я тоже так думала, – отвечает Ледяная ведьма. Мы прорываемся сквозь облачный покров. Посреди скалистого, покрытого льдами горного хребта возвышаются остроконечные башни королевской резиденции, которая в тусклых сумерках далекого севера почти сливается с окрестностями. Это ее дом.

– Добро пожаловать в Антарктику – в избранное ею царство!

Арки и крытые мосты соединяют башни, сплетая их в заколдованный дворец. Стены выложены из серебряных камней, бесчисленные арочные окна – из тонкого льда. Внутри поблескивает мерцающий свет, обещая обманчивое тепло.

– Нравится? – спрашивает Ледяная ведьма.

Я не отвечаю. Я смотрю на повелительницу северных ветров, властительницу льдов и снега и гадаю, где ее слабое место. Оно есть у всех, она – не исключение, и я найду его, чтобы уничтожить ее, как прежде уничтожала других. На какой-то миг перед моим внутренним взором появляется Гретхен: она тянет свою гниющую руку к призраку Ганса. Я вижу восторженную улыбку на ее лице, и моя решимость рушится. Вина, я чувствую на языке горький вкус своей вины. Ее слабое место. Мое слабое место. На мгновение мне кажется, будто я слышу смех Элль, но крик Королевы заглушает мою боль. Я гордо выпрямляю спину, вытесняю мысли о Гансе. Об Элль. Мои сестры забрали у меня тысячу лет жизни, забрали мою корону и королевство, забрали мою магию и, в конечном итоге, саму любовь. Элль мертва. А с ней и единственный шанс на прощение. Я уничтожу их!

Мы приземляемся на заснеженный двор, центр которого украшает серебряный колодец. Колоннады опоясывают площадь, за ними к небу тянутся башни: вершины скрыты в облаках, словно хранят страшные тайны.

– Иди, сестра, следуй за мной! – Ледяная ведьма выскальзывает из саней, и ее длинное белое платье струится по снегу, оставляя за собой легкий след. Она словно плывет.

Я поправляю красную волчью шубу, которую сшил для меня Часовщик, и понимаю, что он все это знал. Догадывается ли он, что я убью ее? И его самого – если у меня однажды появится такая возможность, потому что он – не более чем пешка в руках Провидицы.

Он знал обо всем этом – и ничего не сказал.

«Предатель!» – гремит во мне голос, пока я в раздумьях следую за своей сестрой.

Месть, о сладостная, восхитительная месть!

Она ведет меня по пустым коридорам и залам. Тусклый свет факелов освещает нам путь, их холодные языки сияют белым светом. Этот свет не дает тепла, только сияние, холодное, как у звезд.

Мои шаги эхом разносятся по бесконечным развилкам, поворотам и перекресткам. На стенах, плотно друг к другу, висят полотна. Портреты людей всех мастей и возрастов, женщин и мужчин, королей и нищих. Лица на картинах выглядят обманчиво реальными, кажется, будто они следят за мной взглядами. Будто обвиняют меня. «Давай! – шепчет Королева во мне! – Вперед!»

– Идем, сестра!

Двустворчатую дверь охраняют два белых волка. Неподвижно застывшие и холодные, глаза и мех совершено белые, и если бы я не слышала их ритмично бьющихся сердец, то приняла бы их за статуи. Я пристально смотрю в бледные глаза. Знают ли они, что в доме Семи я убила одного из них? Я слегка наклоняю голову. Да, думаю, знают, потому что их сердцебиение ускоряется.

– Вы слишком долго служили не той королеве, – шиплю я и следую за Ледяной ведьмой.

– Это моя библиотека. – Пройдя в двери, моя сестра воздевает руки и поворачивается ко мне лицом. Она почти улыбается.

Прищурившись, я искоса оглядываю величайшее сокровище Ледяной ведьмы. Бесконечные полки и книги, покрытые инеем. От этажа к этажу петляют лестницы и галереи, вплоть до стеклянного купола, возвышающегося над круглым залом. Книги: бумага и буквы – кажется, она много читает. Кажется, она любит слова. Любовь означает слабость.

– Это – мое царство! – восклицает Ледяная ведьма, и я слышу гордость в ее голосе. Рука покоится на спинке пурпурного трона. Она осмеливается называть себя королевой, но она не что иное, как заблудшая душа.

– Мне потребовалось восемь веков, чтобы собрать и прочитать все произведения мира. Я знаю каждую, каждую историю.

– Мило.

– Здесь я провожу свое бесконечное время, – невозмутимо продолжает она и садится на свой трон. – А времени у нас, фей, полно.

Я рассматриваю заставленные полки, провожу пальцем по обледенелому глобусу. Он поворачивается. Наш мир. Разделен на владения фей. А когда-то он был моим. И будет снова!

– Ты хотела поговорить со мной, сестра, так говори! – требую я.

Ледяная ведьма тянется к синей книге с золотыми буквами и нежно гладит потрепанный переплет. Кажется, она часто ее читает. Я слышу рыхлый хруст истертых страниц. Старая книга, такая же старая, как и она сама. Ледяная ведьма поднимает взгляд.

Ее глаза так похожи на мои.

– Чары разрушены. Ты свободна.

– Да.

– Никто из нас не мог предположить, что это произойдет. Мы были бы избавлены от многих страданий, если бы ты не проснулась. Все мы. Ты – тоже.

– Вы сами – источник своих страданий. – В ледяном дворце очень холодно, но я почти не чувствую этого холода: так горячо во мне желание мести. – Вы ожидали, что я вас прощу?

– Мы ожидали, что ты никогда не воскреснешь, – признается Ледяная ведьма, с любопытством глядя на меня. – Кто бы мог подумать, что любовь для нас, фей, действительно возможна? За все эти годы я ни разу не усомнилась в поучениях феи-матери.

– Любовь, – едко усмехаюсь я.

– Ты нашла ее.

Охотник на ведьм. И Элль, милая маленькая Элль… Смех застревает у меня в горле. Я смотрю на Ледяную ведьму. На ее лице нет никаких эмоций, как и на моем. Элль уже не вернуть, но он – жив. Она не должна знать, как я отношусь к охотнику на ведьм. Он – моя единственная слабость. «Он всего лишь человек, – выдыхает во мне Королева. – Он предаст тебя, как и все остальные люди».

– Я слышала, что ты сказала Еве перед смертью, – бормочет Ледяная ведьма. – О любви, боли и уязвимости. Ты любила ее, ты любила Еву.

– Чего ты хочешь от меня?

– Хочу знать, что с тобой случилось. Хочу понять, кто ты такая, почему ты настолько человечна.

– Я – Королева, – возражаю я и слышу, как она внутри меня смеется. – Королева!

– Нет, – говорит Ледяная ведьма. – Нет, я так не думаю.

– Значит, ты глупа!

– В той башне в лесу мы когда-то перестали быть невинными и превратились в тех, кто мы есть сегодня, – продолжает Ледяная ведьма. – Но ты в том же месте вернулась к своей первоначальной сущности. Та, прежняя девочка – вот она, снова здесь. Я только не понимаю, почему эта милость дарована именно тебе.

– Почему вы отняли у меня мою магию? – спрашиваю я о другом, игнорируя ее слова.

Ты любила ее, ты любила Еву.

– Потому что было слишком жаль ее терять, – звучит ее простой ответ. – И потому, что это было логическим следствием наших действий. Каждая из нас брала себе понемногу, пока ты спала. Откуда мы знали, что взамен ты сможешь овладеть нашей магией? Она смешана с твоей, вот и подчиняется тебе.

– Больше нет, – ворчу я.

Ледяная ведьма победно кивает, я вижу в ее глазах опасный блеск. Она протягивает руку. На ладони поблескивает длинный хрустальный осколок чистого прозрачного льда.

– Ты не заметила, как я вонзила его тебе в сердце, – так поглотила тебя боль разлуки. Считай это искуплением.

Моя рука тянется к груди. Я расстегиваю накидку и доспехи под ней. Из левой груди торчит крошечный конец осколка.

– Как ты посмела?! – шиплю я, цепляя его ногтями. Тяну за него. Жгучая боль струится из сердца по моим венам. Я задыхаюсь, дергаю сильнее, но осколок сидит крепко. Он не шевелится.

– Я уже думала, что ты не поймешь… – Ледяная ведьма с сожалением качает головой. – Без магии ты намного ближе к своему желанию обрести любовь, чем когда-либо прежде. Я даю тебе шанс остаться Лилит, девушкой с мечтами.

– Что ты знаешь о мечтах? – кричу я. – Ты, которая прячется от мира здесь, в уединении! Ты ничего не знаешь о людях, ничего не знаешь о любви и мечтах. Ты ничего не знаешь обо мне!

Ресницы Ледяной ведьмы вздрагивают. Затем она выпрямляется.

– Ты не единственная, сестра, кто чувствовал любовь к человеку.

Я осекаюсь, когда в сознании вдруг всплывает образ. Ее слабое место, о да, теперь я вспомнила. Теперь я знаю, как заставить ее страдать.

– Спаси его! – задыхается она, указывая обожженными руками на съежившегося черноволосого мальчика, который, сидя чуть в стороне, полными страха глазами таращится на море пламени. Его трясет перед лицом смерти, его трясет от страха. – Спаси его!

Я раздвигаю пламя, указываю ему путь, подальше от обреченной деревни и толпы горящих, истошно вопящих людей. Он бежит, спотыкаясь на слишком маленьких ножках, которые не могут нести его достаточно быстро. Кошмары настигнут его.

– Но ты – единственная, – продолжает она, – у кого есть шанс жить с этой любовью, пока в тебе нет силы. – Ледяная ведьма переводит взгляд с ледяного осколка на меня, ее глаза бесконечно ясны. Они говорят: я помогаю тебе. Я даю тебе этот шанс. Взамен твоей магической природы.

И что-то во мне рыдает от благодарности. Но Королева не дремлет.

– Да как ты смеешь! – реву я, швыряя глобус в Ледяную ведьму. Еще в полете северный ветер подхватывает его и отбрасывает в сторону. Глобус с грохотом разбивается о дверь. Я кричу, я проклинаю ее худшими проклятьями в истории фей, срываю книги с полок и швыряю их в нее. Она приводит меня в ярость. Она заставляет меня бушевать. Она стоит бесстрастно, наблюдая за беспомощным гневом Королевы.

– Убери его! – приказываю я.

– Нет.

– Убери его!

Но моя сестра просто стоит, как ледяная статуя, как один из ее проклятых волков. Холодная, безжизненная и властная. И даже в своем гневе я понимаю, что ничего не могу сделать против нее, абсолютно ничего. Я в ее власти, сила Королевы сдерживается ледяным осколком. Мои губы растягиваются в широкой улыбке, а потом она вырывается из меня.

Я смеюсь, мощно и громко. Это смех Королевы.

– Ты странная, – бормочет Ледяная ведьма, возвращая книги обратно на полки.

– Нет, сестра. Ты меня очень позабавила.

– Вот как?

– Я все время гадала, как такая трусливая и слабая фея, какой ты была в прошлом, могла стать такой могущественной и внушающей страх правительницей. Теперь понимаю. – Ее лицо становится пустым и невыразительным. Она помнит? Лес? Башню? Помнит, какой жалкой была… без меня?

– Я делаю только то, чего от меня ожидают, – сухо говорит она, и ее глаза горят гневом. – Я – фея. Такая же, как и ты.

– Ты никогда не смела сопротивляться мне, сестра, – прерываю я. – Ты следовала за мной, куда бы я ни шла, что бы я ни делала, сколько бы я ни убивала. – Я смотрю на нее сверху вниз. – Я была твоей королевой и всегда ею буду.

– Ты – моя сестра, – возражает она.

– Сестры не убивают друг друга! – кричу я.

– Я тебя не убивала.

– Ты заставила меня гнить в той башне! И если бы судьба не распорядилась иначе, я бы лежала там и сегодня, заточенная и всеми забытая. А ты сидела бы на троне в своем ледяном дворце и упивалась своей ложной свободой.

– О свободе речь и не шла.

– Разве?

Ледяная ведьма медленно качает головой.

– Речь шла об искуплении.

– Искупление. – Я позволяю слову растаять у меня на языке.

– Как иначе мы могли освободиться от твоего владычества? – спрашивает она, и от самой могущественной феи нового времени уже мало что остается.

«Неужели я была настолько жестока?» – хочу спросить я, но Королева во мне вздергивает подбородок.

– Освобожденные, – смеюсь я. – Ты чувствуешь себя свободной? Ты прячешься от мира и людей, как жалкое дитя. Ты боишься их неприязни и страданий, которые им причиняешь. Ты не терпишь своей вины, ты никогда не могла ее вынести.

– Я делаю то, что от меня требуют! – кричит Ледяная ведьма, но это звучит как никому не нужная мантра, за которую она отчаянно пытается цепляться.

– Требуют? Кто? Меня не было, сестра. Все эти люди – твои жертвы. Ты виновата сама. Ты несешь ответственность.

Она сглатывает и поднимает взгляд.

– Лилит?

Задыхаясь, я отступаю назад.

– Не называй меня так!

– Но ведь это – ты, – настаивает она. – Королева не знает ни вины, ни ответственности. Ей знакома только месть.

Во мне бушуют буря, страх, радость и гнев. Я отступаю все дальше, почти бегу и врезаюсь спиной в книжный шкаф.

– Ты права, Лилит, – продолжает Ледяная ведьма. – Никто не заставляет меня быть монстром, которым я себя считаю. Я посылаю Северный ветер и своих волков. Я убиваю, и только по одной причине: это единственное, чему я научилась. Единственное, в чем я хороша.

– Ты защищала Мари в колодце, – шепчу я, прежде чем Королева во мне снова начинает кричать.

Во взгляде Ледяной Ведьмы мелькает что-то неясное.

– Если все, что мы узнали о себе, неправда, то откуда нам знать, для чего мы предназначены?

– Ты слабая, – рычит во мне Королева. – Жалкая. Я презираю тебя.

Губы Ледяной ведьмы – одна узкая линия.

– И все же сейчас ты стоишь передо мной и уступаешь мне.

Я киваю, но в моих глазах нет признания, только презрение Королевы.

– Наслаждайся крошечным моментом своего триумфа, сестра. Скоро он пройдет, как не станет и тебя. Ни одна книга и ни одна история, ни одно слово не напомнят о твоем жалком существовании. Нет, я позабочусь о том, чтобы каждый твой след был стерт с поверхности земли!

– Я знаю, что ты где-то там, Лилит. Я это знаю. Это не ты. – Она долго смотрит на меня. – Тебе не обязательно быть королевой.

Но ее слова не доходят до меня… до меня.

Насмешливо аплодируя, я смотрю прямо на нее. При каждом хлопке моих рук Ледяная ведьма вздрагивает. Доброта исчезает с ее лица. Она кладет синюю книгу на стопку других. Ее рука дрожит. Затем Ледяная ведьма выпрямляет спину, и передо мной встает самая страшная фея нового времени. Голова высоко поднята, глаза светятся: она принимает решение.

– Я пошлю сообщения оставшимся шести. С наступлением ночи мы соберем суд и вынесем тебе приговор.

– Суд? – усмехаюсь я. – Приговор? Ты еще не поняла, что справедливости нет? Она – ложь. Так же, как любовь и дружба. И как слово «сестра».

Не обращая на меня внимания, она отворачивается.

– Замок в твоем полном распоряжении. Используй последние часы своей свободы!

– Откуда тебе знать, что такое свобода, ты же все равно живешь в тюрьме! – презрительно восклицаю я, устремляясь к створчатой двери. Я знаю, она следит за мной. Держась кончиками пальцев за осколок в моей груди, я покидаю святилище своей старшей сестры, и с каждым шагом, который удаляет меня от Ледяной ведьмы и ее магии, чувствую нарастающее сожаление о том, что сказала. Я знаю, у меня никогда не будет шанса заключить ее в объятия и простить, потому что близость ее силы пробуждает во мне монстра.

Картины

Моя первая мысль – побег. Я мчусь мимо волков по коридору. С каждым шагом я несусь все быстрее, бегу меж картин. Все они смотрят на меня, преследуют меня.

Отсюда не сбежать.

Но я все равно бегу дальше, следую дорогой, по которой мы пришли, во двор. Но когда я вламываюсь в двери и врываюсь в морозную ночь, понимаю, что это не выход. Ее саней больше нет. Среди девственного, нетронутого снега одиноко возвышается колодец. Я кружу по двору, и снег хрустит под моими ногами. Вокруг танцуют снежинки. Мой путь определен судьбой или, лучше сказать, Провидицей. Это она приказала разбудить меня и послала охотника на ведьм. Она придет. Как и другие сестры, те, что пока не погибли, но скоро придет и их черед. Это все часть ее плана.

Солнце ярко сияет над пологими золотыми холмами, сверкает в позолоченных фронтонах и шпилях королевского города. Все в золоте – и осенние листья, и кукуруза на лугах, и даже щиты солдат, которые еще не знают, что видят это мерцающее солнце в последний раз. Их город обречен, потому что неподалеку подстерегают дети-феи. Сегодня они собираются проверить свои способности. Сегодня они сровняют город с землей, и фея-мать – воплощенная гордость.

Словно повинуясь тайному приказу, худенькие девочки поднимаются и бок бок бегут вниз по склону, к городу. Ужас в глазах солдат они замечают уже издалека. Те даже не успевают позвать на помощь, потому что одно движение первой девочки – и их тела вспыхивают пламенем, а крики превращаются в чавкающее бульканье.

Дети не обращают внимания на умирающих солдат, от которых не остается ничего, кроме пепла. Они проскальзывают внутрь через ворота. Едва девочки достигают улиц, как воздух наполняется пронзительными криками. Проклятие летит за проклятием – они вырывают из людей жизни. Огонь, лед и яд просачиваются по городу, проникают в дома, уничтожают все и вся. Быстрорастущие колючие изгороди из шипов преграждают отчаявшимся беглецам любой путь. Дети загоняют их в ловушку, окружают.

Но вдруг старшая сестра замирает. Она больше не двигается. Перед собой, среди умирающей толпы, она видит мальчика с черными как смоль волосами, особенного мальчика. Она знает его из той, своей первой жизни. С того времени, когда она еще не была сестрой. И прежде чем другие дети-феи успевают ее остановить, девочка выхватывает мальчика за руку из толпы – прочь от обреченных, прочь от остальных сестер.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она и тащит его за угол дома. – Уходи, убирайся отсюда как можно скорее!

Мальчик не отвечает. Бледный, он смотрит на нее – дьявола в образе феи.

Он не узнает ее, он не знает, кто она.

– Беги! – со слезами на глазах призывает старшая сестра. – Во имя всего святого, беги!

Она подталкивает его, но он медлит, он снова смотрит на нее. Потом, так и не узнав, убегает прочь по опустевшей улице. Девочка-фея долго смотрит ему вслед, прежде чем развернуться и завершить начатое. Она несет лед и смерть тем, кто еще остался в живых.

Она не видит, как от толпы отделяется другая ее сестра. Не слышит, как та бормочет проклятие, не слышит, как потрескивает пламя, не слышит, как звук быстро удаляющихся шагов резко обрывается. И даже когда дети-феи, опьяненные победой, покидают место своей жестокой славы и старшая шагает прямо через груду пепла, который когда-то был мальчиком с черными как смоль волосами, она не узнает его.

Она будет еще долго гадать, что с ним стало. Еще очень долго будет думать о нем и верить, что спасла его. Никто не знает правды, кроме его убийцы. Его убийцы и меня.

Меня тянет внутрь. Не знаю почему, но что-то заманивает меня в этот дворец, где нет ни комнат, ни дверей. Один коридор следует за другим, десятки других ответвляются в разные стороны, но все они ведут обратно в библиотеку, и постепенно до меня доходит, что она составляет центр дворца, что все эти запутанные пути служат только этой цели: вернуться к ней. Дворец – не что иное, как заброшенный, одинокий лабиринт. Как и сердце его единственной обитательницы.

Мне нет спасения – ни от Ледяной ведьмы, ни от уготованной мне судьбы.

Но я продолжаю блуждать по коридорам. Меня тянет прочь из комнаты, где моя старшая сестра коротает свое одинокое существование, тратя годы на рассыпающиеся бумажные страницы, пока сама она не станет всего лишь угасающим воспоминанием.

Люди на картинах никак не дают мне покоя. Со всех сторон они наблюдают за мной, и кажется, я слышу отголоски их давно ушедших голосов, шепчущих о странной незнакомке, блуждающей по коридорам.

Я и сама думаю, что петляю по коридорам без всякой цели, пока не нахожу его.

Полотно висит между портретами чернокожей крестьянки и старика с понимающим взглядом. Сначала мне кажется, что я ошиблась, и тогда я подхожу ближе. Бледная кожа, светлые волосы и водянистые глаза. Уголки рта угрюмо опущены, плечи напряжены. Он выглядит напуганным, и мне интересно, могла ли я однажды что-то почувствовать к нему? Я подношу руку к разбудившим меня губам, провожу по грубой краске холста и не чувствую ничего.

– Это он?

Я оборачиваюсь. Я не услышала ее прихода, не почувствовала ее магии. Ледяная ведьма пристально смотрит на меня внимательным взглядом.

– Это тот человек, который тебя разбудил?

– Да, – говорю я, поворачиваясь к принцу на портрете спиной. Не могу вынести его взгляда – одновременно укоризненного и испуганного. – Кто создал все эти картины?

– Я. – Она делает шаг к стене и касается своей тонкой белой рукой лица чернокожей крестьянки. – Я рисую эти портреты, чтобы не забыть их лица.

– Кто они?

– Люди, – просто отвечает Ледяная ведьма. – Ты видела их вблизи? Видела их простую красоту? Ни один из них не похож на другого. Они уникальны. Они совершенны в своем несовершенстве. Видишь эту женщину? Видишь блеск в ее глазах? Она умерла, чтобы спасти свою сестру… она не знает, что та висит в двух коридорах дальше. Она не знает, и поэтому ее глаза блестят. Она считает, что одержала победу надо мной, и это делает ее счастливой даже после смерти. Разве не странно?

Я смотрю на портрет крестьянки и не вижу никакого блеска. Не вижу ничего, кроме мертвых холстов. Но я понимаю, что каждая из этих картин – жертва Северных ветров, навечно заточенная в бумаге. Как слова в книгах…

– Жаль, что все закончилось так быстро, – бормочет Ледяная ведьма, глядя вроде бы на меня, но в то же время – мимо, на картину, что висит за моей спиной. – Мы так никогда и не узнаем этого, правда? Существует ли для нас настоящая любовь? Для тебя – и для нас. И был ли он ею.

Но я только смотрю на нее – я не могу ей ответить. Что мне сказать? Что я не жалею о его смерти? Что он для меня ничего не значит? Что я прощаю ее?

Она коротко кивает мне, будто понимает. Бросает на меня нежный взгляд, а потом отворачивается.

Так же тихо, как пришла, Ледяная ведьма исчезает – шаги ее стихают, словно вздох, словно падающий снег.

Я смотрю ей вслед, пока она не скрывается в конце коридора.

Медленно следую за ней, а как иначе? Все пути ведут к цели, один – длиннее, другой – короче. Я выбираю самый долгий, подальше от магии моей сестры, которая заставляет мою кровь кипеть, дразнит и зудит во мне, манит и мучает. Я взбираюсь на самую высокую башню и открываю стеклянные окна. Северный ветер дует навстречу холодом, его магия струится вокруг меня, затем – внезапно – он отступает, оставляя меня высоко в башне одну. Моя сестра дает мне время, чтобы прояснить ситуацию. Она дает мне время, мне, Лилит, и какое-то милостивое мгновение Королева во мне молчит, и я смотрю на мир, которому принесла больше бед, чем счастья, и думаю, смогу ли однажды искупить свою вину?

– Кто он? – спрашиваю я ее, пока мы наблюдаем из своего укрытия за черноволосым мальчиком.

Мы лежим на животах под цветущим летним кустом с яркими красными цветами. Она совсем рядом со мной. Я слышу ее дыхание и вижу сдерживаемые слезы, которые блестят в ее глазах. Чувствую ее покрытые шрамами руки рядом со своими, ожоги еще не полностью зажили.

– Мой брат, – шепчет она. – Он сбежал в тот день, когда меня и мою мать повели на костер…

Маленький мальчик стоит в стороне от других детей. Он играет с веткой, рисует на песке фигуры. Он выглядит одиноким. Лицо у него серьезное, взгляд замкнутый. Ему довелось пережить уже немало страданий. Я помню его, помню как он убегал прочь от умирающих в деревне.

Она беспокойно ерзает на траве, ощущая непреодолимое желание вскочить, обнять его и заверить, что она в порядке, она жива, она любит его…

Но я ее останавливаю.

– А потом? – тихо спрашиваю я. – Потом что? Заберем его с собой в лес? Будет расти среди призраков?

Она стонет и закрывает глаза.

– Не знаю…

Из большого кирпичного здания за лугом выходит женщина. Она зовет детей, они все слушаются, и маленький мальчик – тоже. Он следует за остальными, склонив голову. Женщина ждет его, гладит по волосам и что-то дружелюбно говорит. Я вижу ее улыбку.

– Ему здесь хорошо, – тихо убеждаю я. – Что мы можем ему предложить?

Едва дверь за детьми и женщиной закрывается, над лугами повисает жуткая тишина. Лишь детские голоса приглушенно звучат из окон.

Она тут же вскакивает и бежит вниз по склону.

– Не надо, – шиплю я, но ее уже нет. Быстро следую за ней, догоняю у дерева и затаскиваю за его ствол. – Нас увидят!

Но ей все равно. Она становится на колени, дрожит, хватает ветку, которую всего несколько минут назад держал в руках ее брат. Опускаю взгляд вниз и вижу то же, что и она.

– Он рисует меня, – хрипло шепчет она. – Он рисует мою смерть!

Я смотрю на линии на песке. Они изображают колья и костер, горящие тела и пламя. Повсюду пламя.

– О боже.

Я опускаюсь на колени и хватаю ее за руку. Ни одно слово в мире не в силах облегчить ее боль. Я поднимаю руку и приказываю ветру задуть нарисованное пламя, заставляя исчезнуть колья, дым и хворост, гашу огонь и преображаю его, пока она и ее мать не встают рука об руку на покрытом цветами лугу.

Она рыдает, слезы капают на песок. Их я превращаю в маленькие розочки, которые обрамляют картину в форме сердечка.

Потом я тяну ее прочь. Я могу изменить картинку, но не прошлое.

Когда лес поглощает нас, она прощается со своей прежней жизнью и с ним.