Текст книги "Пленённая льдом"

Месть

Мы были сестрами. Не родными, не настоящими, но все же.

Вынужденные жить в единственной семье, которую смогли найти, мы превратились в непримиримых соперниц.

– Мне нужна горсть снега, – говорит Седьмая фея.

Я до сих пор не понимаю, какую роль она играет. Она выглядит безобидной, почти человечной. В ее глазах мерцает тепло, в жестах таится спокойная, задумчивая сила. И все же я лишь смутно помню ее. Презрение Повелительницы драконов к самой слабой фее так похоже на то, что чувствует Королева во мне. Седьмая фея хочет дотронуться до меня.

– Не прикасайся ко мне!

– Мне нужна прядь ее волос.

Снег, волосы, кровь. Она знает формулу, она знает о заклинании. Она медленно приближается ко мне. Сверкают ножницы.

– Не смей! – шиплю я.

Я пинаю ее ногой, она уворачивается.

Я тяну на себя ветки, удерживающие мои запястья, чувствую, как они ломаются под моим гневом, будто Харуко и Акико даже сейчас не могут выдержать моей ярости. В следующее мгновение я свободна – вскакиваю. Я слышу, как ругаются и шипят сестры, чувствую порывистый ветер, затем он прижимает меня к сиденью, вышибает из меня дух. Я задыхаюсь, приподнимаюсь – но давление слишком сильное. Я вижу, как Седьмая фея тянется за косой, слышу щелчок ножниц, и мои волосы снова падают на плечи – уже укороченные. Ветер стихает.

– Вы смеете так обращаться со мной? – кричит во мне Королева. Дрожа, я поднимаюсь, сжимая руки в кулаки. Магия пульсирует в моих жилах, разжигая мой гнев. Желание уничтожить их становится непреодолимым.

Они стоят тут, последние сестры, и думают, что окончательно победили меня, меня! Крик нарастает внутри меня, такой властный и сильный, что мир начинает дрожать перед глазами.

Я упираю свой взгляд в Седьмую фею. В ее руке прядь волос. Не хватает только крови, моей крови. Я рычу и бегу к двери.

Ворота с грохотом захлопываются.

– Мы не можем отпустить тебя! – восклицает Ледяная ведьма.

Я это знаю, я всегда это знала. Я поворачиваюсь.

Есть тайны, которые следует хранить вечно, а есть те, что необходимо сохранить, чтобы раскрыть их в нужный момент, с намерением нанести наихудший возможный вред.

Слова вылетают изо рта, приземляются на расколотый пол, среди осколков. Они лежат на полу, и я не могу их забрать, не могу их отменить. Они лежат там. Они – мое единственное оружие. И Ледяная ведьма очень медленно подбирает их, одно за другим, пока не осознает весь смысл. Она закрывает на них глаза, надолго закрывает. И на мгновение мне кажется, что все было напрасно.

– Ты убила его? – спрашивает она так тихо, что ее голос почти тонет в падении хлопьев снега. – Ты убила его, несмотря на то, что видела, что он значит для меня?

Акико и Харуко пятятся назад.

Провидица хмурится. Бесчисленные варианты разыгрываются в ее голове – пока.

Будет только одно: я выживу.

– Почему? – спрашивает Ледяная ведьма, поднимая взгляд на Повелительницу драконов.

Всего одно слово, но оно несет в себе муку, которая сидит еще глубже, чем моя боль за Элль.

– Потому что он был человеком, – шипит Повелительница драконов.

– Он был моим братом, – шепчет Ледяная ведьма.

– Нам было приказано уничтожить город со всеми живыми существами в нем.

– Почему? – снова спрашивает она, и сверкающая жемчужина соскальзывает с ее ресниц, оставляя одинокую дорожку на ее точеной щеке. – Почему ты не пощадила его?

– Потому что он был человеком! – ревет Повелительница драконов. – А мы с тобой – мы феи, мы лучше, мы другие! Ты забыла, что они с нами сделали? Ты забыла, как они тогда пытались тебя убить? Забыла? Это были люди – те самые, которые жили в том городе, те самые, которые до сих пор живут в городах. Они ненавидят нас. И мы их ненавидим.

– Только не его. Его я не ненавижу.

Повелительница драконов вздергивает подбородок.

– Значит, ты слишком слепа, чтобы видеть правду.

– Я еще никогда не видела так ясно.

Она поднимает взгляд и смотрит на меня. В нем отражается бесконечная мука, но есть и кое-что еще: послание. Затем Ледяная ведьма снова смотрит на Повелительницу драконов, и все в ней меняется. Она сужает глаза, сжимает кулаки. Магия струится, начинает пронизывать ее тело, леденящая, смертоносная.

– Сестры, – нервно хрипит Пернатая, но первые языки пламени уже лизнули руки Повелительницы драконов.

Ее взгляд горит огнем. Я слышу, как снаружи, во дворе, фыркает ее дракон, слышу его тяжелые шаги, стук его крыльев. Он придет, чтобы отстоять свою хозяйку в бою.

Провидица бросает на меня быстрый взгляд, поворачивает кольцо на пальце и исчезает. Харуко и Акико выращивают из ветвей ворота – зеленый мерцающий портал. Они быстро бегут через него и закрывают за собой волшебную калитку, ветки исчезают.

Могол спокойно поднимается, делает пару шагов, чтобы встать на свой ковер, подмигивает мне.

– В следующий раз! – бормочет он, а потом исчезает. И только Пернатая по-прежнему стоит в зале, крутит головой по сторонам. И Седьмая фея с прядью моих волос в руке. О том, чтобы судить меня, похоже, забыто. По сравнению с Повелительницей драконов моя вина невелика.

– Ты убила его. Ты предала меня, забрала единственное, что мне было дорого! – восклицает Ледяная ведьма, и ее голос становится все громче вместе с нарастающей бурей.

– Остановитесь! – хрипит Пернатая, но Повелительница драконов начинает смеяться.

– Хочешь драться со мной? Из-за жалкого человека? Давай! Я слишком долго ждала этой возможности, сестра. – Она вспыхивает, как пылающий факел.

Все ярче и ярче сияет ее жаркий огонь. Буря рвется к пламени, затягивая его в крутой вихрь. Вспыхивают одна за другой книги, образуя вертикальное море пламени.

Высоко вверху, в зарешеченном проеме купола, появляется тень дракона. Он с визгом несется вниз. Дверь позади меня распахивается, и ветер Ледяной ведьмы выталкивает меня наружу, прочь от огня, который уже начал растапливать мой осколок. Только сейчас я вижу, как Пернатая расправляет крылья, потом двери захлопываются, и я оказываюсь снаружи.

Но ветер гонит меня дальше, прочь от треска и грохота рушащейся библиотеки. Прочь от битвы первобытных сил – льда и огня. Они не могут любить друг друга – они слишком разные.

Я бегу мимо изображений мертвых, убегаю из склепа моей сестры. Могила, которую каждый создал себе сам.

Черные хлопья падают на разрушенный двор. Пепел, воздух обретает привкус пепла. И предательства.

Кто-то бросается мне навстречу, хватает за плечи, тащит прочь. Звучат какие-то слова, их много, слишком много. Я почти не слушаю. Двор завален обломками, порванными книгами и слезами Ледяной ведьмы. Что-то синее мелькает на белом, наполовину засыпанное снегом, – но ветер подхватывает и разгоняет хлопья, пробегает по страницам книги, которую так крепко сжимала в руках Ледяная ведьма. Я вырываюсь, опускаюсь на колени рядом с книгой. Нерешительно протягиваю к ней руку, ощупываю мягкую обложку, истрепанные страницы.

С громким грохотом рушится башня, увлекая за собой еще одну. Пылающий огненный шар поднимается вверх, и на мгновение сумеречный мир севера озаряется ярким сиянием.

– Нужно уходить, быстро! – кричит знакомый голос. Я поворачиваюсь.

Ольга враждебно смотрит на меня своими золотистыми глазами. Позади нее взрывается еще одна башня – она вздрагивает.

– Ольга?

Она фыркает.

– Ты жива?

– Похоже на то.

– Что ты здесь делаешь?

– Спасаю тебя, – хрипит она и тянет меня за пальто. – Давай скорее!

– Но?..

– Отложи свои вопросы на потом.

Крепко прижимая книгу к себе, я иду за Ольгой в центр двора. Она встает на край колодца и выжидательно смотрит на меня.

– Готова?

Колодец. Царство моей потерянной сестры. Я понимаю, это он послал ее. Он открыл ей секрет, как найти дверь, которая скрывает Колодезное королевство от глаз всего мира. Ольга смотрит на меня, затем падает в глубину, и еще в падении ее тело начинает растворяться в мелкую золотистую пыль. Я бросаю последний взгляд на руины. Высоко над моей головой вырисовывается могучий силуэт дракона. Напротив него, на последних уцелевших колоннах библиотеки, стоит стройная фигура Ледяной ведьмы.

Высоко подняв руки, она сопротивляется адскому монстру, пока ее дворец умирает. Внезапно Ледяная ведьма поворачивает голову, и мне кажется, что она смотрит на меня в последний раз.

Она освобождает меня, и я падаю в устье колодца. Разрушенный мир льда и огня исчезает из виду.

Золотые дети

Встряхнись-встрепенись, мое деревцо, посыпь меня златом-серебрецом!

Порой мечты сбываются, все превращается в золото и становится прекрасным, и то, что раньше было серым и тоскливым, сияет новым великолепием. И будет так, как всегда и должно быть.

– Я даю тебе шанс на любовь, – шепчет добрая фея и отправляет недавнюю замарашку в замок в золотой карете. Возможно, эта девушка никогда не поймет, почему именно ей дарована такая милость. Второй шанс… на счастье. На любовь.

Иногда жизнь такова. Мы пробуждаемся и не знаем, чем заслужили эту милость, не знаем, что нужно сделать лучше, чтобы оказаться достойными такого шанса.

Но не Золушка из сказки… не я.

Я не понимаю, почему Ледяная ведьма отпустила меня, почему она спасла меня от верного конца. Возможно, она увидела во мне нечто такое, чего я сама пока не вижу. Она и я – мы были первыми. Она единственная, кто знал девочку Лилит до того, как магия поглотила ее. Я думала, она потеряна навсегда, и моя сестра думала так же.

Я вытягиваю свои руки и изучаю их. Они должны истекать кровью, но на них нет следов моих деяний, словно ничего и не было. Мне хочется стереть и воспоминания. Я крепко сжимаю книгу сестры, гадая, что в ней написано, и зная, что выяснять это сейчас не время.

– Идем! – зовет Ольга и поворачивается ко мне. Она странно мерцает, как будто ее кожа покрыта тонким слоем золотой пудры. Короткие светлые волосы и темные глаза поблескивают, словно расплавленный металл.

– Что ты такое? – подозрительно спрашиваю я.

Не отвечая, она идет по пышным сочным лугам Колодезного королевства. Маки качаются на ветру, вокруг стрекочут и жужжат насекомые. Подземный мир подобен тому, что располагается выше, и все же он совсем другой. Вместо неба над лугами тянутся темные серые скалы. Нет ни луны, ни солнца, ни дня, ни ночи. Свет этого мира исходит из самого себя. Трава блестит, сверкают маки. Ольга сверкает.

И я понимаю, что когда-то она была частью Колодезного королевства. Дитя, упавшее в колодец.

Так вот, охотник на ведьм нашел ее. Он не показывал ей дорогу, нет, она и так знала ее.

Словно тень, я следую за женщиной, которая жаждет охотника на ведьм так же, как и я.

– Как тебе удалось пережить нападение Морской ведьмы? Есть ли другие выжившие? – Имя Элль вертится на языке, но я не могу его произнести. Оно горит у меня во рту.

– Я ушла вскоре после вас, – коротко говорит Ольга. – О том, что произошло, я узнала от охотника на ведьм.

Я закрываю глаза и борюсь с образом Элль. Я не хочу больше видеть его. Я должна ее забыть. Когда я снова открываю глаза, Ольга уже ушла вперед, ее плечи напряжены. Она здесь не по своей воле.

– Почему ты хочешь спасти меня? – кричу я ей вслед. – Ты ненавидишь меня, ты ненавидишь всех фей.

Она останавливается под большим золотым деревом, и я в несколько шагов догоняю ее. Ольга смотрит на корону с золотыми листьями, блестящие губы плотно сжаты.

– Он хочет закончить то, что начал? – тихо спрашиваю я и до сих пор чувствую его последний поцелуй на своих губах, его руки на своей шее.

– Я не знаю, что было между вами, и это не мое дело, – рычит она и отворачивается.

– Ты любишь его… – шепчу я.

– Что ты знаешь о любви! – шипит она, и ее глаза темнеют от гнева.

– Почему он послал тебя? Почему не пришел сам? – спрашиваю я, улавливая тихие звуки вокруг. Дыхание, биение сердец, шепот голосов.

– Потому что ему самому здесь не рады. С тех самых пор, как он убил Колодезную ведьму. – И если раньше ее кожа тускло поблескивала, то теперь сияет, словно солнце.

– Он был здесь раньше?

Ольга смотрит на меня пустым взглядом.

– Что это за место? – Я оборачиваюсь, созерцаю цветущий луг, танцующие рои бабочек и пчел, порхающих и гудящих с одного кроваво-красного цветка на другой. Колодезная ведьма ни за что не смогла бы создать такое царство. Ее сила была слишком мала. Ее сила в другом. Золото, она обладала золотым проклятием. Все, к чему она прикасалась, превращалось в холодный гладкий металл. Даже плоть. Я тяжело сглатываю и смотрю на позолоченные ветви дерева. Ольга провожает мой взгляд и срывает с ветки с блестящими листьями одно из множества мерцающих яблок. Потом коротко взвешивает его на ладони, словно не уверена, делать это или нет. А потом бросает его мне.

– Ешь! – велит она.

Я подношу к губам яблоко со следами прикосновений моей сестры. Пахнет землей, теплой, влажной землей, из которой создано все вокруг.

– Что это за волшебство? – спрашиваю я, вертя фрукт в руках. Безупречный и идеально круглый.

– Это древо Созидательницы, – тихо говорит Ольга, внимательно наблюдая за мной.

– Созидательницы, – повторяю я. Это может быть только Харуко.

– Почему ее дерево стоит здесь?

– Насколько я знаю, это подарок. Ешь!

Харуко, дающая начало любому жизненному циклу. Ее труды не разрушительны, не коварны. Нет. Они – жизнеутверждающие. В отличие от своей сестры, которая представляет собой конец каждого из трудов Харуко. Акико возвращает земле то, что Харуко забирает. Начало и конец. Они – одно целое.

Не задумываясь, я откусываю золотое яблоко и закрываю глаза. И дерево рассказывает мне свою историю.

Я вижу, как Харуко сажает в землю семечко, разговаривает с ним, одаривает теплом. Оно начинает прорастать, ее забота заставляет его расти, его листья раскрываются. Росток тянется к солнцу, поглощает его сияющий свет, чтобы сохранить его для особого места. Слова Харуко окружают деревце, ее магия струится через него. Оно – ее жизненная сила. Оно – это Харуко. Я вижу, как она выкапывает саженец. Она уносит его из сада, где все исчезает. Она хочет сохранить его, хочет уберечь от гибели и распада. Она подходит к колодцу и слышит, как из него доносится напевающий голос. Мари сидит над ней и раскачивается взад-вперед.

– Пойдем, сестра, – говорит Харуко, подходя ближе. – Я покажу место, где тебе будет хорошо.

Она кладет руку на шершавую стенку колодца, и земля уступает приказанию, расступается в обширное пространство, широкое и свободное. Харуко создает скрытый мир.

Она сажает мерцающее дерево посреди темной пещеры. Его тусклый свет освещает лица сестер.

– Прикоснись к нему! – просит Харуко Мари.

– Что?.. – Мари отшатывается, ее голос дрожит. – Я не могу… Ты ведь знаешь, что будет… Я убью его!

Харуко улыбается.

– Прикоснись к нему!

И Мари медленно поднимает руку с позолоченными кончиками пальцев, касаясь нежно-зеленых побегов. Золотая магия, вздыхая, по листьям и побегам, сквозь ветви и мощный ствол, вниз, в землю, к корням. Все начинает светиться. Дерево сияет ярко, ярче самого солнца, и его свет заливает пещеру.

Я открываю глаза и встречаюсь с золотым взглядом Ольги. За ее спиной и вокруг нас толпятся десятки девочек и мальчиков. Женщины и мужчины среди них тоже есть, их кожа переливается, как дерево, – как Ольга.

– Дерево решило, – шепчет женщина.

– Она прошла испытание, – бормочет мужчина.

– Добро пожаловать! – шепчут остальные.

– Так и должно быть, – с горечью говорит Ольга и вздыхает.

Она садится под деревом, прислоняется к его стволу и закрывает глаза.

– Давай отдохнем! Путешествие оказалось очень неожиданным и спешным.

– Она – Королева? – слышу я вопрос женщины.

– Это та самая пропавшая фея? – спрашивает мужчина.

– Это ты? – интересуется маленький мальчик.

– Была раньше. – Здесь, внизу, вдали от влияющей на меня магии моих сестер, я просто сама по себе.

Яблоко в моей руке, оно слабо потрескивает, и я чувствую в нем прикосновение силы, но она почти не затрагивает меня. Королеву оно не интересует.

– Мы так много слышали о тебе! – восклицает женщина, восторженно хлопая в ладоши.

– Мари так много говорила о тебе! – добавляет мужчина.

– Тогда вам остается только ненавидеть меня, – легко говорю я, но в горле у меня растет комок.

– Ненавидеть? – удивленно спрашивает женщина, а затем, смеясь, качает головой. – Почему мы должны ненавидеть тебя?

– Потому что… – Я замолкаю.

– Без тебя Мари умерла бы. Ты спасла ее.

– Но она мертва, не так ли? – тихо говорю я.

Улыбка на лице женщины дрожит, она кивает:

– Это было плохо.

Она смотрит на Ольгу, и я чувствую, что женщина относится к ней со скрытой неприязнью.

– Она привела его к нам.

– Охотника на ведьм, – бормочу я, и золотые дети вдруг начинают смотреть на меня с опаской.

– Ты его знаешь? – спрашивает мужчина.

– О да.

– Остерегайся его, – шепчет мальчик. – Потому что он охотится за жизнями фей.

– Я знаю. – Это все, что я говорю, потом сажусь рядом с Ольгой у ствола, синяя книжка в одной руке, надкушенное яблоко – в другой. Трава мягкая, от нее пахнет медом. Все здесь пахнет медом – и хлебом.

– Ты не боишься? – спрашивает мальчик, опускаясь на корточки рядом со мной.

Остальные, внимательно наблюдая за мной, следуют его примеру.

– И да и нет, – отвечаю я, думая о зеленых глазах, выражении симпатии в них и решимости преследовать меня – до самого конца. – Почему он послал тебя спасти меня? – спрашиваю я Ольгу.

– Спроси у него сама, – отвечает она, закрывая веки.

– Спасти? – удивленно восклицает женщина. – От чего?

– Другие ведьмы хотят ее убить, – говорит вместо меня Ольга.

– Почему феи хотят убить ее? – озадаченно спрашивает женщина.

– Откуда мне знать? – вздыхает Ольга. – Да мне, вообще-то, все равно. Для нас, людей, каждая проклятая ведьма, исчезающая с поверхности земли, – благословение.

Мальчик тяжело сглатывает.

– Ты ошибаешься. Они не злые. Харуко создала этот мир. Мари нас спасла.

– Я так и знала, – говорю я, закрывая глаза. – Мари – хорошая, она была такой с самого начала.

– Все феи – хорошие, – говорит мальчик.

Я поднимаю веки и смотрю на него. Он верит в то, что говорит, пребывая под защитой этого золотого мира, где нет ни конца, ни начала, ни голода, ни страданий. Ему неведом ни Северный ветер Ледяной ведьмы, ни огонь Повелительницы драконов, ни змеи Отравительницы. Ему неведомы беды мира.

– А как насчет принцессы, которая упала в колодец и вернулась вся черная, как Золушка? – спрашиваю я, и лица золотых детей молниеносно замыкаются. Я помню, что говорили о ней в доме охотников на ведьм, о ее черной коже и криках в ночи. Она была здесь, она могла, как и они, стать золотым ребенком – и тем не менее стала Золушкой.

– Она была тщеславной и подлой, – говорит женщина.

– Она кричала на Мари, – говорит мальчик.

– Она получила то, чего заслуживала, – подтверждает мужчина.

Я смотрю на золотых детей и удивляюсь, почему они все еще здесь, несмотря на то, что Колодезная ведьма погибла.

– Почему вы не возвращаетесь к своим семьям?

– А зачем? – спрашивает мужчина, поднимая брови. – Здесь у нас все хорошо. У нас есть все что нужно. Нам не надо работать, у нас нет обязанностей.

– Они ведут жизнь без разума и смысла, – ворчит Ольга и демонстративно отворачивается. Золотые дети замолкают.

Я откидываюсь назад.

– Откуси еще кусочек! – шепчет мальчик. – Она бы хотела, чтобы ты знала.

– Знала что? – спрашиваю я, глядя на яблоко в своей руке.

Но он только кивает на яблоко, а потом все они поднимаются и оставляют меня в покое. Я вижу, как они бегут к большой печи. Хлеб, они хотят испечь хлеб. Яблоки и хлеб. Пусть они поют и танцуют… и все, кажется, забыто.

Я подношу плод к губам, чувствую, как Ольга рядом со мной расслабляется, будто только сейчас, когда расстояние до остальных увеличилось, она может свободно вздохнуть. И тогда я вгрызаюсь в плод. Мед, на вкус яблоко словно мед. И дерево берет меня с собой в еще одно путешествие в прошлое.

Я вглядываюсь в мерцающую золотом листву, вижу, как ветви, большие и старые, тянутся в безоблачное небесное пространство. Все выглядит точно так же, как секунду назад, точно так же и в то же время совершенно иначе.

Пахнет смертью.

Даже запах свежеиспеченного хлеба не может заглушить зловоние. Золотые дети, они танцуют, прыгают и играют, как будто вовсе не чувствуют этого. И все же в их блестящих глазах мерцает след паники, который до краев переполняет сердце Колодезной ведьмы.

Мари… она ходит взад-вперед вокруг дерева. Ольга не отводит от нее взгляда, как будто чувствует ее беспокойство, а может, и знает, что должно произойти.

Мари. Я протягиваю к ней руку и не могу поверить, что она действительно тут.

– Сестра, – шепчу я, запоминая каждую ее черту, линии у рта, морщинки вокруг глаз. Она выглядит старой, значительно старше других фей.

Человечнее.

– Сестра! – зову я, сопротивляясь желанию накричать на нее, потому что она не слышит меня – и все же в какой-то момент кажется, что она услышала мой зов.

Потому что она останавливается и окидывает блестящие луга ищущим взглядом. Ее царство, такое же яркое, как солнце, такое же великолепное, как сверкающее отражение на дне колодца.

И все же Мари не видела солнца уже целую вечность.

– Я больше никогда не увижу ее, – шепчет она, и я не знаю, имеет ли она в виду небесные тела во всей их красе… или все же имеет в виду кого-то другого, кого-то, кто был потерян и тем не менее никогда никуда не исчезал.

Меня… Она имеет в виду меня?

– Я больше не испытаю этого, – говорит Мари больше себе, чем кому-либо еще. Она это знает, она знает, что он придет. В последний раз она поднимает руку к сияющим плодам на дереве, хватает один из них. Яблоко робко отрывается от ветки. Кожура отливает золотом, как и все вокруг.

Она поднимает взгляд и видит вдалеке, что он приближается. Он пришел. Он здесь, чтобы совершить свое первое убийство, первое, без которого не может быть дальнейших.

Я вскакиваю и смотрю на него, я с трудом могу в это поверить. И тогда я бросаюсь ему навстречу. Нет, хочу завопить я, не делай этого! Но он продолжает идти, он не видит меня, потому что здесь нет ничего реального, больше нет. Это воспоминание, воспоминание колодезного мира. Все уже в прошлом.

Затем он останавливается совсем рядом со мной. Я поднимаю руку, прикладываю ее к его груди.

– Охотник на ведьм, – шепчу я, и на мгновение он поворачивает голову, будто слышит мой голос. – Я здесь, – шепчу я, прикладывая вторую руку к его щеке. – Я здесь.

Его глаза бесконечно зеленые, я слышу биение его сердца. Такое реальное… такое близкое.

– Не делай этого! – шепчу я, зная, что он давно это сделал, что я стою здесь только потому, что она мертва. Потому что он убил ее, разрушив тем самым чары башни.

– Я должна умереть, – тихо шепчет Мари, словно услышав мои мысли. Только невероятным усилием воли мне удается оторвать взгляд от охотника и посмотреть на нее, мою сестру, которая умерла из-за него. – Я начало – я конец, – хрипло говорит она, улыбаясь ему, но я все же думаю, что ее улыбка предназначена мне.

Слезы блестят в ее глазах, отражая бесконечное страдание. Она нежно трет яблоко большим пальцем, касаясь его сверкающих боков. Яблоко останется, все останется здесь, даже если сама она уйдет.

Через несколько недель я приеду, чтобы сорвать такое яблоко. Может быть, она знает. Возможно, она знает планы Провидицы.

– Она послала тебя? – спрашивает Мари.

Он кивает. Его глаза темны, как Лес Призраков.

– Сделай так, чтобы это произошло быстро, хорошо? – Ее голос разбивает мне сердце. Ее рука опускается, и плод с глухим звуком падает в траву.

– Нет, – шепчет Ольга, но он уже вытаскивает кинжал. – Нет! – кричит она.

Дети останавливаются в своем танце, начинают визжать. Подземная фея только улыбается, а потом закрывает глаза.

Охотник на ведьм поднимает свой кинжал и делает последний шаг.

И я начинаю кричать.

– Что с ней? Почему она кричит?

– Он показал ей смерть Мари.

– О!

– Бедняжка.

Я распахиваю глаза, ощущая спиной кору дерева и тяжесть плода в руке. Вкус яблока еще на моем языке. Медовый вкус – и все же он показал мне смерть. Я вдыхаю что есть силы, заглушая собственный крик. Сердце бешено колотится.

– О боже! – ахаю я.

– Смерть ужасна, правда? – шепчет мальчик, кладя руку мне на колено. Я чувствую странное утешение в его прикосновении и все же не могу не отбросить от себя его руку.

– Оставьте меня! – огрызаюсь я. Во мне продолжает бушевать крик. Я вижу Мари, вижу кровь, слышу, как он вонзает ей в сердце кинжал, как она задыхается, а потом замолкает навсегда. Я слышу крики детей, рыдания Ольги и торжествующий смех принцессы.

Она была там, она тоже была там. Вся черная, как и ее душа. И я понимаю, почему золотые дети ненавидят ее, ведь и сама чувствую след той же ненависти.

Охотник на ведьм взял их с собой, в мир людей. Принцессу, Ольгу и обрывок кожи Мари – ее знак. Зачем он их собирает? Почему?

Я закрываю глаза, но тут же открываю снова, потому что вижу их снова и снова, не только Мари, но и других: Элль, Еву, Гретхен… Все они погибли из-за меня. Все началось с Мари. Она была первой.

– Он убил ее, чтобы освободить меня, – шепчу я.

Золотые дети замолкают. Быть может, узнав правду, они возненавидят меня. Они должны ненавидеть меня, должны. Разве не я виновата в страданиях Мари?

– Идем! – говорит женщина и протягивает мне руку. Она игнорирует мои слова. Быть может, они просто не хотят знать правду. Или… или уже знают? – Мы испекли свежий хлеб, пойдем, поешь с нами! Это придаст тебе сил.

– Сил? – спрашиваю я, внезапно почувствовав себя бесконечно измотанной.

– Тебе предстоит еще долгий путь, – просто говорит она, улыбаясь мне.

Я нерешительно позволяю ей помочь мне подняться и иду следом за женщиной по золотому лугу к большому столу, почти скрытому от глаз высокой травой. Белая скатерть мягко развевается на ветру, на ней стоят кувшины и изогнутые фарфоровые чайники, тонкие чашечки и изящные тарелочки, а между ними – пестрые букеты цветов.

Женщина подводит меня к месту на скамье. Я оглядываюсь на Ольгу. Она спит. А может, просто притворяется.

Тогда я сажусь на скамью и кладу книгу рядом с собой.

Женщина достает из каменной печи хлеб и пускает его по кругу. Каждый отламывает кусок, но буханка не становится меньше.

– Вот! – мальчик протягивает хлеб мне. – Попробуй!

Я хватаю теплую буханку, отламываю кусок. Он исходит паром, благоухает.

– Благодарю.

– Попробуй! – восклицает он, смеясь.

Золотые дети вокруг меня начинают трапезу. Они разливают по чашкам темно-красный чай, он пахнет кровью. Дают мне чай и хлеб.

И я начинаю есть, начинаю свою единственную и последнюю трапезу в колодезном мире. Это похоже на прощание.

Скоро мы уйдем, и царство Мари останется позади, а вместе с ним и та странная защита, которую оно предлагает. Мне это кажется почти раем – и все же это не так.

У хлеба вкус орехов, он согревает желудок, ударяет в голову. Я чувствую необъяснимый жар, странную силу. Золотые дети смеются, все смеются, а вскоре смеюсь и я, опьяненная сладковатым ароматом чая, соблазненная чарами хлеба. Ложное счастье, такое же, какое обещает эльфийский нектар.

Я вижу у стола Ольгу, она берет себе хлеб, не спрашивая, ломает его надвое. Ее взгляд находит меня.

– Что вы будете делать без Мари? – спрашиваю я.

Мужчина напротив меня откладывает свой хлеб в сторону и сцепляет пальцы.

– Как что? Мы продолжаем ее дело.

– Ее дело?

Он кивает.

– Спасать тех, кто свалится в колодец, или тех, кого столкнут.

– Почему?

Он на мгновение задерживает на мне взгляд, а потом склоняется ближе:

– Потому что это, возможно, было единственное хорошее, чему Мари научилась у феи-матери: защищать слабых и давать им дом.

– Мари была нам как фея-мать, – говорит женщина рядом со мной и хватает меня за руку.

– Нет, – выдыхаю я, отшатываясь от нее.

Она смотрит на меня с легкой улыбкой.

– Это ее наследие, она получила его от матери-феи, а мы теперь получили его от нее.

– Спасать упавших, – повторяет мужчина, подтверждая свои слова кивком. Все кивают.

Одна только Ольга фыркает:

– Вы забываете, скольким пришлось снова покинуть колодезный мир отмеченными на всю жизнь пепельно-черной кожей.

Женщина рядом со мной напрягается:

– Потому что они ставили под угрозу баланс!

– Мари боялась тех, кто носит в сердце недоверие, – тихо объясняет мальчик рядом со мной. – Вот для чего испытание с яблоком. Тот, кто провалится… будет изгнан.

И постепенно я начинаю понимать, почему она отсеивала их, почему боялась предательства. Потому что и нас когда-то давным-давно предали…

– Пойдем, ведьма, продолжим наше путешествие. Не выношу этой болтовни! – Не попрощавшись с золотыми детьми, Ольга, широко шагая, уходит по лугу прочь. Такое ощущение, что она убегает.

– Ты должна ее понять, она отличается от нас, – говорит мальчик, когда я поднимаюсь, чтобы последовать за Ольгой. – Вскоре после того, как она упала в колодец, охотник на ведьм пришел, чтобы спасти ее. Она последовала за ним, но через некоторое время вернулась. С тех пор он время от времени навещал ее, и Мари это позволяла. Иногда и Ольга навещала его, наверху, в человеческом мире. Она так и не смогла полностью оторваться от своего земного существования. Она никогда не сможет быть такой, как мы.

– Он был здесь и не стал золотым ребенком? – задумчиво спрашиваю я.

– Он вкусил яблока, как и ты. Но существа с собственной магией, магические существа, не меняются. Не так, как мы. Вы просто получаете подарок. – Мальчик улыбается мне невинными золотистыми глазами. Он не подозревает, что только что, возможно, раскрыл мне величайшую тайну охотника на ведьм.

– Почему ты никогда не была здесь раньше? – спрашивает он, внимательно глядя на меня. – В твое время колодезный мир уже существовал.

– Я была занята, – отвечаю я, зная, что мне просто казалось недостаточно важным видеть растерянную и испуганную Колодезную ведьму, которая пряталась от мира, опасаясь, что может превратить кого-то в золото.

– Дерево – последняя жертва ее проклятия, – говорит мальчик так, словно прочитал мои мысли. – Оно забрало ее магию себе, освободив Мари от этого бремени.

– Она перестала быть феей? – тут же спрашиваю я.

– О нет, у нее просто не было магии. – Мальчик машет мне рукой и вместе с остальными поднимается из-за стола. А потом золотые дети снова танцуют рука об руку над лугами. Они поют беззаботную песню. Они не ведают страданий и все же так много знают об этом. Я быстро следую за Ольгой, которая с каждым шагом сияет все меньше, и понимаю, что она живет между мирами, но ни в одном из них не чувствует себя дома.