Текст книги "Анонс для киллера"

Глава 9

– Платон, ты не мог бы съездить со мной по одному делу? – задумчиво спросила Женя, глядя куда-то в окно.

– Ну конечно, – покладисто согласился Платон, а потом мягко добавил: – А не поздновато сегодня? Может, лучше на завтра отложить? И вообще мне кажется, тебе лучше побыть у меня еще денек на всякий случай.

Женя с благодарной улыбкой взглянула на Платона, но сделала все же по-своему, и бедняга Платон безропотно порулил вместе с Женей на проспект Мориса Тореза, невзирая на поздний час и усталость. Хотя тащить его с собой было, конечно, проявлением эгоизма, трусости и малодушия, но ощущение чужих пальцев на шее отчего-то не проходило.

– Кто там? – раздался из-за двери строгий недовольный голос.

– Евгения Потапова, меня прислал майор Суровцев, – наглым уверенным голосом заявила Женька.

За дверью повисла короткая пауза, потом щелкнул замок, и на пороге появилась девушка Ангелина Шапорезова, то есть Барсукова, точнее, Александра Редькина.

– А это кто? – тут же насторожилась девица, увидев внушительную громоздкую фигуру Платона.

– Мой друг, – коротко ответила Женя, не дожидаясь приглашения, втискиваясь в прихожую.

Жила Ангелина хорошо. Вероятно, аферы приносили ей немалые доходы. Женя с завистью осмотрела просторный холл, двойные распахнутые двери, ведущие в просторную гостиную, словно невзначай заглянула на большую, дорого обставленную кухню, оценила паркетный пол и дизайн квартиры. Ей такие хоромы и не снились.

«Да, трудно разбогатеть честным трудом», – сделала печальный вывод Женька, всю свою взрослую жизнь маявшаяся по съемным углам.

– Итак, что вам от меня надо? – проходя в комнату и устраиваясь на стуле возле большого овального стола, спросила хозяйка квартиры, закидывая ногу на ногу и небрежно помахивая вышитым шлепанцем.

– Меня интересует убийство Олега Кайданова. Сегодня вам удалось убедить майора в своей непричастности к этому событию, теперь попытайтесь доказать тоже мне, – усаживаясь на диван и глядя на Ангелину обличающим жестким взглядом, велела Женя.

Ангелина взглянула на свою незваную гостью из-под приподнятых бровей и с легкой насмешкой произнесла:

– У нас в государстве действует презумпция невиновности. Так что доказывать придется вам.

Сказано это было без тени испуга, спокойным уверенным голосом. Так что Женька даже растерялась. На такую реакцию она не рассчитывала, уверенная, что Ангелина, дрожа и заикаясь, примется наизнанку перед ней выворачиваться. Весьма самонадеянный расчет. И вот теперь Женька сидела и, как дура, молча таращилась на Ангелину. Сказать ей было нечего.

Ситуацию и Женькино самолюбие спас Платон. Он выглянул из-за Женькиного плеча, взглянул на Ангелину своими добрыми светлыми глазами и ласково попросил:

– Вы простите нас за этот поздний визит и за недопустимую грубость. Просто у Женечки вчера был стресс. Мы верим вам, что вы никакого отношения к гибели Кайданова не имеете, – говорил Платон, уже полностью посвященный в Женино расследование. – Просто нам очень нужна ваша помощь, ведь вы так долго и пристально за ним наблюдали и наверняка рассматривали разные версии его гибели, – мягким, убаюкивающим тоном проговорил Платон, и Женька, в начале его речи возмущенно вскинувшаяся на диване, под конец взяла себя в руки и даже состроила жалостливую мину: а вдруг сработает? В конце концов, ей нужна информация, а не глупая игра «кто кого круче».

Ангелина взглянула на него с интересом. Потом перевела насмешливый взгляд на Женьку, но та крепилась и недавнюю свою спесь спрятала подальше за растерянным, беспомощным взглядом.

– Ладно, – наконец согласилась Ангелина. – Кто убил Кайданова, мы не знаем. Для нас его смерть была полной неожиданностью и поставила под вопрос получение гонорара, – сухо по-деловому принялась рассказывать девица. Сейчас в ее внешности не было ничего ангельского. Роскошные волосы были убраны назад в пучок, глаза Ангелины уже были не небесно-голубыми, а обыкновенными серо-зелеными. Вероятно, вынула линзы. И линия рта была жестче, но все равно при этом она оставалась весьма привлекательной, и фигурка у Ангелины была шикарная, конечно, в том случае если прелести ее были натуральными. А за это в наше время никогда нельзя ручаться.

– Заказчикам был нужен сам Кайданов, а не его нынешние разработки, – продолжала говорить Ангелина, глядя в основном на Платона, отчего Женя начала заметно нервничать. – Что касается подозрений, я понятия не имею, кому он мог настолько помешать.

– А Чурбаков? – вставила Женя, пользуясь благоприятной ситуацией.

– Чурбаков – интриган средней руки, – снисходительно взглянула на нее Ангелина. – Он понимает, что дни его в институте сочтены, с Кайдановым или без ему на должности все равно не удержаться, сейчас он озабочен поиском новой кормушки или сохранением хоть какого-то места в институте, а желательно и в приемной комиссии. Возраст возрастом, а кушать хочется всегда, плюс еще дети, внуки и так далее, – пожала плечами Ангелина, – так что убийство – это не его рук дело. Да он даже отношения с Кайдановым старался дружеские наладить. Подлизывался. А мелкие интриги это не в счет, просто он по-другому жить не умеет.

– А неприятности? Его лучший друг сказал мне, что у Кайданова незадолго до смерти были какие-то неприятности на работе. Не могли же вы этого не заметить, ведь вы все время за ним наблюдали? – попробовала зайти с другой стороны Женя.

– Если честно, я заметила, что с Кайдановым что-то не так. Он стал нервным, рассеянным или, наоборот, повышенно сосредоточенным. А самое главное, однажды, когда я зашла к нему в кабинет спросить что-то, он в открытую, в довольно грубой форме посоветовал мне оставить его в покое и найти себе другой объект для ухаживания. Потом, правда, извинился, но ему подобного рода выходки были несвойственны. Я даже заподозрила, что у него в семье неприятности, может, жене кто-то стуканул, и специально понаблюдала за ним, когда он с супругой разговаривал, и даже два дня за ней следила. Но в семье у него было все тихо. Тогда я стала искать в институте, но и там все было спокойно. Троян пробил его родственников, вдруг кто болен, но и тут все было благополучно.

– Троян – это тот рыжий, в смысле ваш компаньон? – уточнила Женя.

– Да, мы начали нервничать. Эта неизвестность здорово мешала мне в работе, надо было срочно выяснить, что происходит, но тут Кайданов погиб.

– А мертвый он вам неинтересен, – подвела черту Женя.

– Совершенно верно, – подтвердила девица.

– Значит, вы уверены, что не институт и не личная жизнь? – задумчиво проговорила Женя.

– Абсолютно. Поверьте профессионалу.

Теперь Женя едва заметно усмехнулась в ответ на столь самонадеянное заявление.

– Женечка! Ну, наконец-то! Где ты пропадаешь?

– Привет, мам, – вяло поздоровалась Женя: разговаривать с мамой ей сейчас совершенно не хотелось, а хотелось подумать над делом. Она только что вернулась домой, предварительно помахав вслед отъезжающему такси Платона. Платон хотел проводить ее до квартиры, но Женя сочла проводы Платона наименьшим, что она может сделать в знак благодарности за его хлопоты и заботу.

– Женечка, извини, что беспокою так поздно, но завтра уже пятница, а ты так ничего и не решила с праздником, – продолжала мама. – Мне уже и Лиза звонила, и Оля, и Платон наверняка волнуется.

– Платон не волнуется, – автоматически ответила Женя. – Точнее, волнуется, но не из-за этого, – продолжала она говорить какую-то чепуху, с ужасом понимая, что она совершенно забыла о дне рождения. Боже! Ресторан не заказан, большая часть гостей не приглашена, остальные не знают, куда идти, и деньги она тоже до сих пор не получила!

– Мам, я перезвоню через пару минут!

Елки! Что же делать? Женя заметалась по квартире, то кидаясь к кошельку считать деньги, то к телефону звонить девчонкам, то к ноуту искать ресторан. Наконец, ее посетила единственно здравая и правильная мысль. Семен Кулебяка!

Сеня работал на канале ресторанным критиком, вел небольшие коротенькие обзоры в числе прочих сюжетов светской хроники. Его смешная фамилия очень подходила к его занятию, а возможно, это был и псевдоним, Женька толком не знала. И хотя Сеню трудно было бы обвинить в объективности оценок, он был корыстолюбив и расчетлив, и его похвалы в эфире обычно стоили недешево, но надо отдать ему должное, вне голубого экрана он действительно был тонким ценителем ресторанного искусства, к тому же обладал нужными знакомствами.

– Ну, Потапова, не могла завтра ночью позвонить? – насмешливо протянул Сеня. – Ладненько, не кисни. Сейчас что-нибудь сообразим. О! Есть один классный ресторанчик, они только открылись, им до смерти нужна реклама и клиенты. День рождения нашей звезды, это для них будет как манна небесная, а для тебя приличная скидка, плюс к тому сошлешься на меня, это еще кое-что. Насчет праздничного меню я им сам завтра звякну, они классного повара из одной забегаловки сманили, так что положись на меня, ну и интерьерчик у них вполне, к тому же свежий ремонт и никакой живности. Пиши телефон и адрес, звонить можешь прямо сейчас.

– Класс, – обрадовалась Женька. – А на счет меню советую быть повнимательнее, поскольку ты тоже зван, – объявила Женька, озабоченная теперь подбором гостей: ведь смешно заказывать банкетный зал ради десяти человек?

Теперь надо было обзвонить гостей уже званых, а потом еще незваных.

– Тенгиз Карпович, а когда мне деньги за съемки заплатят? – с самого утра явилась в начальственный кабинет Женька.

– А в соответствии с контрактом, – сладко улыбаясь, проговорил Трупп. – Ты контракт читала?

– Читала, – уверенно кивнула Женя.

– Ну, вот. Раздел «вознаграждение».

Женя стояла, глядя на шефа и не зная, что бы придумать, чтобы получить необходимую информацию немедленно.

– Тенгиз Карпович, а вы мне подарок на день рождения уже купили? – меняя тон и выражение лица, поинтересовалась Женя.

– А что? – подозрительно прищурился Трупп.

– Мне деньги очень нужны на оплату банкета. Может, поднажмете на спонсоров, чтобы они побыстрее со мной рассчитались?

– Побыстрее? – тут же рассердился Тенгиз Карпович. – Ты, Потапова, лучше бы шла и контракт полистала, а потом о своем поведении подумала, а то вообще ничего не получишь! Какой вчера день был, а?

– Четверг, – пожала плечами Женя.

– А что ты должна была делать в этот самый четверг?

– Что? – не поняла Женя.

– Озвучивать ролик. А ты где была? – опираясь растопыренными руками на стол и изрыгая из ноздрей пламя, спросил Тенгиз Карпович.

– Проводила расследование для следующей передачи, – не спасовала Женя.

– Да? А в контракте черным по белому написано, за срыв съемок и прочих работ Е. В. Потапова лишается всей суммы вознаграждения и еще и штраф выплачивает!

– Что-о? – недоверчиво, мгновенно охрипшим голосом переспросила Женя и помчалась к себе читать проклятый контракт.

Глава 10

Время шло, а Потапова больше не объявлялась. Сперва Вика успокаивала себя тем, что журналистка, наверное, собирает информацию и пока у нее нет новостей, потом ей стало казаться, что Потапова на нее обиделась, и очень мучилась, не зная, что предпринять. Позвонить и извиниться или выждать, пока Евгения Викторовна все забудет, и тогда уже позвонить?

Помучившись несколько дней, Вика неожиданно придумала, что ей делать. Надо помочь журналистке собрать максимум возможной информации о коллегах мужа, а заодно уже и обо всех его деловых контактах. На этой стадии Вику уже мало беспокоила этичность подобного поступка, и она ужасно сожалела, что сразу же не выложила Потаповой все, что когда-либо слышала про сотрудников института, хотя это и были скудные сведения.

Вика опять была дома одна, как и в тот день, когда прозвенел ужасный звонок, словно кладбищенский колокол, словно набат, который с того дня эхом продолжал звучать в Викином сердце, наполняя его бездонной тоской и страхом, он словно возвещал скорое прибытие Смерти, предупреждал о ее визите. А если бы она не сняла тогда трубку? Поленилась или ее не было дома? Остался бы Олег жить? Эти странные болезненные мысли все чаще преследовали Вику. Злосчастный звонок стал навязчивой идеей и слился воедино со случившимся далее несчастьем. Вике пришло в голову, что этот безликий, словно бесплотный голос, возвестивший грядущее несчастье, был предупреждением свыше. Голосом ангела-хранителя, или наоборот. Когда-то давно она читала о похожей истории. Одной женщине вдруг позвонила по телефону давно умершая родственница и предупредила о грозящей опасности. Тогда она, конечно, не поверила такой фантастической истории, но теперь все чаще задумывалась: а может, кто-то наверху сжалился над ними и дал Вике шанс спасти мужа, а она так глупо его упустила, посчитав звонок шуткой?

В любом случае для Вики этот звонок стал наваждением, мучительным, когтящим ее совесть, лишающим сна. И сейчас, оставшись одна дома, она понимала, что необходимо себя чем-то занять, чем угодно, лишь бы действовать.

Вика зябко поежилась и плотнее закуталась в старый вязаный жакет, который носила дома. Она прошлась по квартире, бесшумно ступая по паркету, боясь нарушить царившую вокруг мертвенную тишину. Сегодня не было кружащихся в столбе света золотых пылинок, птичьего щебета за окном, запаха уюта и детства, не было тихой радости. А были боль, одиночество, тоска и страх. А еще в последнее время она стала бояться телефона. Боялась отвечать на звонки сама, но еще больше пугалась, когда отвечали дети. Стала бояться за них и совершенно их задергала. Викина мать вместе со свекровью, которые ничего не знали о том самом звонке, волнуясь за внуков, заставили Вику пойти к врачу и выписать успокоительное. Но таблетки не помогали. Вика стала бояться, что тронется рассудком, если эта история не найдет реалистичного объяснения. Она должна помочь Потаповой! Она должна ускорить процесс, она должна подтолкнуть журналистку к действию!

И Вика, взяв записную книжку мужа, уселась возле телефона.

Она задумчиво листала записную книжку, размышляя о том, что же могло случиться в жизни Олега, что он был вынужден обращаться за помощью к Серебрякову, с чем эти неприятности могли быть связаны?

На глаза Вике попалось знакомое имя. Девятов Алексей. Алеша. Что-то давно он им не звонил и в гости не приезжал. Да, ведь он даже на похоронах не был. Сообразила Кайданова вдруг. После смерти Олега ей ни до чего не было дела. Организацией похорон занимались родственники и коллеги Олега. Она даже плохо помнила, а точнее, не интересовалась, кто оплатил гроб, оркестр. Институт, наверное? Господи, она так погрузилась в себя, что до сих пор не удосужилась поблагодарить их. Надо будет завтра же позвонить директору и вообще узнать у мамы, кто еще помогал, и всем сказать «спасибо». Завтра, но не сегодня. Сегодня она должна подумать.

И кстати, об Алеше. Его совершенно точно не было на похоронах, да и на поминках она его не видела. Может, забыли ему позвонить? Может, он вообще не знает о смерти Олега?

Вика потянулась к телефону. Алеша всегда был очень близок с мужем, когда-то он был его аспирантом, и Олег всегда очень высоко отзывался о его способностях, рекомендовал парня на высокооплачиваемую, интересную, перспективную работу в фармакологический концерн, в котором сам работал до перехода в НИИ. Алексей раньше часто бывал у них. Стал почти своим человеком в доме, ребята его очень любили, особенно Никита, а потом он как-то пропал. Сперва перестал бывать, но это, конечно, объяснимо. Молодой мужчина, работа, личная жизнь, родители, когда ему по таким скучным гостям ходить? А потом стал реже звонить и совсем пропал. Последний раз звонил, кажется, на Новый год, поздравлял с праздником.

И Вика набрала его номер, сперва городской, потом мобильный. Первый не отвечал, второй был вне зоны действия сети. Может, в отпуск уехал или за границу на какой-нибудь симпозиум? Олег говорил, что Алеша серьезно занялся наукой, полностью оправдывая его ожидания.

Вика взглянула на часы. А может, Алексей просто на работе? Мобильник, вполне возможно, отключен, чтобы не отвлекал. Олег тоже часто так делал.

«Ладно, попробую позвонить позже», – решила Вика, а пока продолжила изучать книжку, вспоминая, кому еще можно позвонить. Сперва она позвонила Сергею Турову, институтскому другу Олега. Он был и на похоронах, и на поминках, но понятно, что Вике тогда было не до разговоров.

Сергей обрадовался ее звонку, долго расспрашивал, как дела, как дети, предлагал помощь, денег в долг и горящую путевку к морю по смехотворной цене. У Сергея было свое турагентство. О неприятностях Олега он ничего не знал. Что ж, это было неудивительно. Кроме студенческой дружбы и юношеских воспоминаний, их ничего не связывало. Сергей никогда не работал по специальности и никакого отношения к миру химии давно не имел.

Потом она позвонила Павлу Молчанову, другому институтскому приятелю мужа. Павел был ближе к фармакологии, владел небольшой сетью аптек, но и он, как и Сергей, ничего стоящего сообщить Вике не смог. Хотя тоже был внимателен и даже звал в гости в ближайшие выходные на дачу. Вика всегда хорошо ладила с Мариной, его женой, можно сказать, даже дружила. И, кажется, Марина после поминок помогала ей провожать гостей. Поминки были устроены в каком-то зале, кто его нашел и организовал все, Вика тоже до сих пор не задумывалась.

– Да не бери в голову. Будут нас хоронить, тоже поможешь, – как-то смущенно, суетливо проговорил Павел, явно не желая вдаваться в подробности.

– Павел, прости меня, я до сих пор никого не отблагодарила, восприняла все как должное. Прости, – с искренним раскаянием сказала Вика, она даже руку к груди приложила от полноты чувств. – Значит, это вы с Сергеем все устраивали? И гроб, и кладбище, и венки?

– Нет, Викусь. Мы только поминки. Гроб, оркестр и прощание взял на себя институт. Директор оказался мужик порядочный, сам предложил, – отмежевался от чужих лавров Павел. – Место на кладбище и так семье Олега принадлежало, тут мы просто документы предъявили, и все. Венки каждый сам от себя заказывал, твой, в смысле от семьи, мы с твоей свекровью выбирали. Ольга Леонидовна молодцом держалась, везде с нами ездила.

– Спасибо вам, ребята. Вы мне скажите потом, сколько я вам должна, я все отдам. Честное слово.

Слушать ее заверения никто не стал, Павел отругал за глупости, велел приезжать на дачу, а про деньги больше не вспоминать. Вика, растроганная такой теплотой, расплакалась, придя в себя, только когда дети явились из школы. Так и вышло, что ничего ценного она так и не узнала.

Потаповой в этот вечер она так и не дозвонилась, сочтя, что сведений, достойных внимания журналистки, пока нет, а беспокоить по пустякам ее не стоит.

Всю пятницу Женька в поте лица зарабатывала деньги, точнее, отрабатывала гонорар за слабительное, вооруженная справкой от врача в качестве алиби и отличной дикцией в качестве орудия труда. Поле боя к вечеру осталось за ней. Гонорар тоже.

Сложнее было с гостями. Как ни пыхтела Женька, а набрать больше двадцати двух человек не удалось, включая родственников, друзей, коллег, начальство, мага Лаврентия, майора Суровцева, противного режиссера слабительного и квартирную хозяйку. Что делать? Как оказалось, Женька вела скромный, замкнутый образ жизни.

Так что заказанный Сеней Кулебякой банкет обошелся ей со всеми скидками в смехотворные деньги, пришлось купить себе норковую шубу для солидности. Все-таки двадцать семь лет уже – приличный возраст, ко многому обязывает. И еще, проснувшись утром, Женька дала себе слово, что, как только закончит расследование обстоятельств смерти Олега Кайданова, сразу же примет предложение Платона и выйдет за него замуж. Пора.

Но маме сообщать эту весть она пока не стала. Вероятно, из суеверия.

– Женечка! С праздником! – Лиза, сияющая, с букетом таких же нежных, как она сама, розовых роз бросилась Жене на шею.

– С праздником, подруга! – подошла вслед за ней Ольга Милованова. – Шикарно выглядишь. И шубка тебе идет. Чей подарок?

Женька была в своем репертуаре. Начав с утра готовиться к собственному банкету, она, как всегда, запуталась в выборе нарядов и, как итог, вместо того чтобы встречать прибывающих гостей, заставила их ждать себя не меньше получаса.

– Женечка, ну, наконец-то! – протолкалась к Жене мама. – Гости давно собрались, мы уже не знали, что делать. Девочки, помогите ей с цветами, а ты быстренько раздевайся!

– Женечка, с праздником! – тут же подоспел Платон. – Давай я помогу шубку снять.

– Что это за увалень? – провожая Платона скептическим взглядом, спросила Ольга.

– Это не увалень, это Платон, – строго заметила ей Женя, только вчера еще принявшая судьбоносное решение по поводу своего замужества. – Между прочим, очень добрый, заботливый, умный, и к тому же большой начальник.

– Да! – тут же поддержала ее Лиза, собственно говоря, и сосватавшая Жене Платона, которой приходился ее мужу любимым начальником. – Между прочим, его в ближайшее время планируют в совет директоров ввести! – горячо прошептала она. – А еще он очень глубокий, образованный, интеллигентный человек. Редко сейчас встретишь мужчину, который цитирует Мандельштама, Гумилева и Пастернака!

– А крестиком он у вас не вышивает? – не проникнувшись Лизиной патетикой, насмешливо спросила Ольга, окидывая прищуренным взглядом спешащего к ним Платона.

– Ты просто завидуешь, – бросила ей Лиза и с широкой улыбкой, подхватив под руку Женьку, двинулась навстречу Платону.

День рождения удался на славу. Сеня не подвел, угощение было достойно лучших ресторанов, интерьер был элегантным, но нешокирующим. Как ни странно, но в этот вечер в заведении помимо Женькиных гостей имелись и другие посетители. Несколько пар и компания бизнесменов, что, впрочем, совершенно не помешало банкету, проходившему в отдельном зале. Но вот танцевать гости выходили к остальной публике, кстати говоря, в ресторане играла живая музыка, ставшая неожиданным приятным бонусом.

Валерка, впервые оказавшийся на таком многолюдном «взрослом» празднике, чувствовал себя неловко, сидел, словно аршин проглотив, и в начале вечера даже потел от волнения. Но после зачитанной по бумажке поздравительной речи немного расслабился и, кажется, даже начал есть.

Платон в этот вечер буквально разрывался. Стараясь по возможности все внимание уделить Жене, он тем не менее успевал ободрить Валерку, одарить комплиментами окрестных дам, поухаживать за сидящей поблизости ворчливой и всем недовольной, особенно Платоном и его нерасторопностью, Ольгой и успокоить Женькину маму, порывавшуюся то убрать посуду, то смахнуть чьи-то крошки, то сбегать за официантом, чтобы не спешил с горячим.

Майор Суровцев, скромно сидевший под сенью жены в начале вечера, после пятого тоста окончательно расслабился, начал бурно общаться с соседями, заводя громкие горячие споры, особенно его заинтересовал маг Лаврентий, прибывший на Женькин праздник в элегантном смокинге, с огромным букетом экзотических цветов и маленьким, изящно упакованным подарком. Женька весь вечер сгорала от нетерпения, что же он ей подарил, но никак не могла улучить минутки, чтобы без помех заглянуть в коробочку. Среди прочих гостей он смотрелся заморским наследным принцем. Женщины от него млели и жаждали пророческих откровений. Но Суровцев с Труппом взяли его в столь плотный оборот, что дамам на время пришлось отступить.

Тенгиз Карпович с обольстительностью змея-искусителя уговаривал мага поучаствовать в серии передач.

– Вы только представьте себе! – сладко улыбаясь в синие свежевыбритые щеки, уговаривал Тенгиз Карпович, завесив глаза мохнатыми иссиня-черными бровями. – Прямой эфир, соответствующее случаю оформление студии, вступительное слово ведущей, да вот хотя бы нашей Женечки, если захотите, или подберем вам кого-нибудь в соответствии с вашими вкусами, затем ваше собственное вступление, а после звонки зрителей, несколько эффектных демонстраций в студии. А если захотите, можем устроить мини-турнир между вами и прочими экстрасенсами, – с горящими глазами фантазировал Трупп. – Например, маг Лаврентий Резе вызывает на поединок всех желающих! Потрясающе! Рейтинги обеспечены! Тема сверхъестественного горяча, как никогда! Соглашайтесь, голубчик! Вам бесплатная реклама и поток клиентов, нам – рейтинги и спонсоры!

Лаврентий сидел молча, храня на устах улыбку Джоконды.

– Нет, вот скажите на милость, чем конкретно вы помогаете людям? Пустой болтовней типа в пятницу будьте осторожны с колющими предметами, а в понедельник – внимательны на дороге? Это, что ли, ваша высшая магия? – зудел с другого бока майор Суровцев, отмахиваясь от тянущей его за рукав супруги. – А эти ваши экстрасенсорные способности? Мужчина жив, он сейчас в темном месте, я вижу угрозу жизни! Дайте карту, проверьте этот квадрат. Что, пусто в этом квадрате? Тогда проверьте этот квадрат, чувствую тепло, и энергетику живого тела. Что, и там нет? – красочно изображал изумление некоего безымянного экстрасенса майор, очевидно, женщины, потому что сопровождал речь ужимками и говорил подчеркнуто писклявым голосом. – Точно каждый куст проверили на двадцати квадратных километрах? Ну, прямо и не знаю. Ах, у вас такая тяжелая недоброжелательная аура, мне весь обзор заслонила! Невозможно работать в таких условиях. Где, вы говорите, он был? Напивался в баре за углом? Чепуха! Я точно знаю, он был в этом квадрате, а в бар явился недавно, когда у меня видения не было! – ерничал подвыпивший майор. – Вот они ваши чудеса! Болтовня и очковтирательство! А вы попробуйте, как мы, план по раскрытию преступлений выполнить и улики представить вместо «чую, чую»! – кривлялся майор, отчего-то не взлюбивший мага и навесивший на него свои старые обиды, к которым ни Лаврентий, ни кто другой из магов и экстрасенсов не имел никакого отношения. – Тоже мне, звезда экрана.

Посидев в этом теплом коллективе еще минут пятнадцать, Лаврентий наклонился к майору и тихо, чтобы не слышали посторонние, произнес:

– Петр Леонидович, я бы на вашем месте не налегал сегодня на спиртное, потому что завтра около восьми часов утра вас срочно вызовут на работу. Поскольку на вашей территории будет совершено громкое убийство, заказное и политическое, и именно вам поручит начальство заниматься расследованием, которое в дополнение к прочим прелестям получит громкую общественную огласку, – тихо и ласково шептал на ухо майору маг. – Так что советую не злоупотреблять.

И пока майор, глупо моргая, пытался понять, что это только что было, глупый розыгрыш или истинное пророчество, маг оборотил свой светлый, безмятежный лик к Женькиному главному редактору и с той же загадочной бесстрастной улыбкой проговорил:

– Многоуважаемый Тенгиз Карпович, я совершенно доволен своей судьбой, и большая известность или публичность могут скорее повредить, нежели помочь моей практике. Для мага суетность и тщеславие – не лучшие спутники на пути к совершенству и абсолютному знанию. Впрочем, как и для любого стремящегося к знаниям и к истине. Так что примите мою искреннюю благодарность за ваше участие и мои наилучшие пожелания, а также небольшой совет. – Он улыбнулся еще загадочнее и проговорил еще тише: – Будьте внимательны «к данайцам, дары приносящим», ибо ценны лишь те, что от сердца даются, – произнес маг и поднялся из-за стола. В тот же миг все присутствовавшие на банкете дамы обступили его плотной толпой, и ни майор, ни озадаченный Тенгиз Карпович не имели более возможности обратиться к магу для разрешения собственных затруднений.

В итоге оба к концу вечера напились, махнув рукой на предупреждения мага, причем напились в компании друг друга, сойдясь во мнении, что все эти колдуны и маги сплошь прохвосты, аферисты и жулики.

Пока эти двое тихо напивались под деликатесные закуски, остальные гости веселились по своему вкусу. Когда начались танцы, стало ясно, что мужчин не хватает. Двое из них, майор и Трупп, были уже нетранспортабельны, Сеня был прекрасным сотрапезником, но танцор из него был никакой. Лаврентий танцевать не мог, поскольку был осаждаем нетанцующими дамами, Женьке лишь однажды удалось вытащить его из окружения, к его великой радости. Платон старался, как мог, но, во-первых, танцы были не его коньком, во-вторых, он считал своим долгом развлекать прежде всего именинницу и по долгу ее официального кавалера, и по зову сердца, а в-третьих, незамужних девушек было гораздо больше, чем замужних, и Платон явно не справлялся. Поэтому для Жени, Ольги и еще нескольких одиноких незамужних девушек стало приятным сюрпризом появление на танцполе симпатичных бизнесменов, одиноко ужинавших в общем зале.

Жене больше всего приглянулся кавалер, первым пригласивший ее на танец. Во-первых, он был высок, что отвечало Жениным вкусам, во-вторых, подтянут, даже немного худощав, что отвечало им еще больше, в-третьих, он был уверен в себе и даже слегка нагловат. Именно слегка, что добавляло ему определенного шарма, и к тому же он оказался легким, остроумным собеседником.

Так что, пока бедняжка Платон топтался поблизости в обнимку с Ольгой, которая буквально изводила его колкостями и придирками, с завистью посматривая на Женькиного кавалера, сама именинница бессовестно кокетничала с новым знакомым.

А почему нет? Ведь она еще не заявила официально о своем решении выйти замуж и превратиться в мадам Бобылеву-Потапову. Так что надо пользоваться последними деньками свободы на всю катушку. Но, естественно, в рамках приличий, чтобы будущий супруг в ужасе не сбежал.

– Думаю, я не ошибусь, поздравив вас с праздником? – пристально, глядя Жене в глаза взглядом заправского сердцееда, осведомился новый знакомый. – Как мне кажется, именно вы являетесь звездой банкета?

– Совершенно верно. И вы можете меня поздравить, – кокетливо взмахнув ресницами, позволила Женька.

Все же удачно получилось, что она решила в последний момент поменять черное, отделанное стразами платье на экстравагантное цикламеновое, зато сразу видно, кто здесь звезда, да и смотрится оно сексуальнее. Женя поймала встревоженный взгляд Платона и улыбнулась ему успокаивающей, полной нежности улыбкой.

– Этот крупный светловолосый мужчина – ваш муж? – тут же отреагировал Женин кавалер, проявив похвальную реакцию.

– С чего вы взяли? – распахнув недоуменно глаза, не спешила с ответом Женя. – Это мой… – Тут Женя немного замялась, решая, как выгоднее представить Платона, но, пока она колебалась, новый знакомый проявил чудеса проницательности.

– Ваш давний поклонник, покладистый, надежный и преданный, не слишком навязчивый, но при этом всегда под рукой, – произнес он с насмешливой улыбкой.

– Откуда такие далеко идущие выводы? – отчего-то обиделась Женя. То ли за себя, то ли за Платона. – Платон – мой очень хороший и надежный друг.