Текст книги "Проклятие Пиковой дамы"

Глава 7

17 апреля 2019 г. Санкт-Петербург

Нина Александровна Збруева, главный и единственный бухгалтер фирмы, принадлежащей покойному Колесникову, была дамой фундаментальной, не по внешности, по характеру. Внешность у нее была не выдающаяся, маленькая, Захару едва до плеча дотягивала, худенькая, с пышными светлыми волосами до плеч, на этом романтичная часть ее внешности заканчивалась. Даже обрамление пышных белокурых волос не смягчало резких, лишенных изящества черт и строгого, пронзительного взгляда серых, как бетонная плита, невыразительных глаз.

– Старший лейтенант Игнатов? Проходите. Садитесь, – повелительно молвила хозяйка кабинета, и старший лейтенант испытал давно забытое им трепетное чувство робости, какое испытывал некогда, входя в кабинет директора школы для «беседы», в аудиторию для сдачи экзаменов и при знакомстве с Сонькиными родителями.

Нина Александровна снимала собственный небольшой офис в центре города. По сведениям капитана, она вела бухгалтерию восьми различных фирм и предпочитала делать это не дома, а в рабочей обстановке.

– Слушаю вас, – так же четко распорядилась Нина Александровна, когда Захар уселся возле стола.

– Да нет, – улыбнувшись, проговорил старший лейтенант, желая сбить даму с командного тона. – Это я вас слушаю.

– И что же вы хотите услышать?

– Все о финансовых делах фирмы Колесникова в целом и его личных финансовых делах в частности.

– У фирмы стабильное положение, она имеет регулярный доход, который позволяет покрывать полностью все расходы, включая зарплату сотрудников, и приносит небольшую, но стабильную прибыль учредителям.

– Нина Александровна, либо вы мне сейчас сделаете справку о ежемесячных доходах Ильи Колесникова и фирмы в целом за последние двенадцать месяцев и откровенно, без казенных формулировок, расскажете о Колесникове, либо я подготовлю официальный запрос и, возможно, инициирую тщательную налоговую проверку фирмы. Как мы с вами будем общаться, вам выбирать. – Дама своим менторским тоном его раздражала.

– Хорошо, – делая над собой видимое усилие, согласилась Нина Александровна, щелкая пальчиками по клавиатуре. – Личный ежемесячный доход Ильи составлял около ста тысяч, иногда выходило чуть меньше. Иногда чуть больше. По давней договоренности между учредителями ежемесячно фиксированная сумма откладывалась на развитие фирмы, порядка пятидесяти тысяч рублей, это был своего рода стабилизационный фонд, на случай непредвиденных обстоятельств. Закупка оборудования. Выплата зарплаты сотрудникам в критической ситуации, – неохотно объясняла Нина Александровна. – В последнее время Илья мало интересовался делами фирмы, но зато часто обращался ко мне с просьбой раньше срока перевести ему деньги, пытался взять в долг, требовал ликвидировать фонд. Я никогда не интересовалась его личными делами и не задавала вопросов, но со всей очевидностью могу сказать: в последнее время подобные просьбы участились. И хотя я регулярно отказывала ему, точнее, я соглашалась перевести ему его личные деньги раньше положенного расчетного срока. Но вот дать взаймы или ликвидировать фонд – никогда. На этой почве у них с братом в последнее время было несколько неприятных разговоров. Об этом мне сообщил брат, он был недоволен таким положением вещей и, как мне кажется, рассматривал возможности разделения бизнеса.

– А Колесников согласился бы на такое предложение?

– Во-первых, я не знаю, на какое, потому что брат мне конкретных предложений пока не озвучивал, а во-вторых, понятия не имею. В последнее время Илья очень изменился. Он и всегда был легкомысленным человеком, а в последнее время… я бы сказала, что у него появилась какая-то зависимость, требующая постоянных финансовых вливаний. Женщина. Наркотики, азартные игры. Не знаю. Но точно не алкоголь.

– Почему?

– Ну, во-первых, на выпивку ему бы с лихвой хватило, это раз, а во-вторых, он несколько раз заезжал ко мне, надеясь при личной встрече добиться желаемого, так вот выглядел он прилично, и запаха перегара я не почувствовала.

– Что ж, благодарю за информацию, – поднимаясь, поклонился Захар.

С Артемом Пылевым, школьным другом покойного Колесникова, капитан договорился встретиться в холле офисного центра, пропуск выписывать не стал, а подождал, когда Пылев к нему сам спустится.

– Про то, что Илья умер, знаю, тетя Наташа вчера звонила, мать его. Жуть. Я особо не лез с вопросами, но вроде она сказала, его прямо дома зарезали? Ограбить, что ли, хотели? – Доставая пачку сигарет и пристраиваясь поближе к пепельнице, сыпал вопросами Пылев.

Длинный, нескладный парень, в поношенных джинсах и несолидной толстовке с капюшоном. На вид Пылев имел мало общего с покойным Колесниковым, впрочем, школьная дружба дело особое.

– Да, прямо дома, – сухо ответил капитан. – Когда вы последний раз видели покойного?

– Илью, в смысле? – почесал озабоченно макушку Пылев. – Думаю, в его день рождения, в ноябре. Ну да. Точно. Он тогда в клубе праздновал, собрал кучу народа, проставился.

– И с тех пор вы не виделись? – скептически уточнил капитан.

– Нет. Некогда мне теперь с мужиками зависать. У нас с Катюхой четыре месяца назад двойня родилась, так что теперь не до того, – стараясь скрыть вылезающую наружу счастливую улыбку, объяснил Пылев. – Это у Илюхи жизнь сплошной праздник, забот никаких, а мне парней растить надо.

– Мальчики? – одобрительно переспросил капитан.

– Ага. Мишка и Гришка. Одного в честь моего отца назвали, другого – в честь Катькиного, – сияя от гордости, пояснил молодой отец. – Горластые, Катюха еле справляется. А сколько им всего надо? На одних памперсах разориться можно! За любую халтуру хвататься приходится. Одно хорошо: у Катюхи молока много, а то бы на детском питании совсем разорились, лопают, за уши от груди не оттащишь, щеки – во!

«Правильный мужик, – с симпатией глядя на Пылева, решил капитан, – но допросить его все же придется и алиби проверить».

– Четырнадцатого вечером я у знакомых на компе программное обеспечение устанавливал, потом домой поехал, а пятнадцатого с утра на работе был, как всегда. А кто мог Илью убить, понятия не имею. Но знаете, честно говоря, в последнее время мы мало общались, совсем почти не общались. Школьная дружба – это хорошо, но знаете, у него другой достаток. Другие проблемы, точнее, никаких, – с едва уловимой завистью проговорил Пылев, – когда в последний раз виделись, даже поговорить было не о чем. А его новых знакомых я вообще не знаю. Хотя, я же забыл совсем! Он же звонил мне около месяца назад, денег хотел занять, но откуда у меня? Объявился, ни с того ни с сего, нервный, поболтали о ерунде минуты две, а потом он сразу про деньги спросил.

– Много хотел занять?

– Ну да. Сто тысяч. Откуда у меня такие деньги, тем более лишние?

– Разумеется.

– Ну вот. А больше он не объявлялся. А вообще вы попробуйте с Колькой Рябовым поговорить или с Данилой, они с ним плотнее общались, – посоветовал счастливый отец и поспешил на рабочее место.

Парочку Рябова и Борисова капитан застал в спорт-баре за просмотром футбольного матча. Оба типа сидели, развалясь на диванах, с бокалами пива, тыкали пальцами в экран, время от времени что-то орали. Капитан понаблюдал за ними минут десять, прежде чем подойти. Ему так и виделся покойный Илья Колесников, сидящий рядом с приятелями.

Вот откуда люди берут бабки, чтобы так жить? Может, этих переростков родители содержат или жены? Да если бы он, капитан Ушаков, вот так проводил время, его бы в два счета с работы турнули, а семья по миру пошла, и так они с Ольгой еле-еле концы с концами сводят. Старший в футбол играет, одна экипировка во что обходится. Младший сын тхеквондо занимается, тоже форма нужна. А еще на поездку к морю надо отложить и на репетитора для Васи по-английскому.

Незаметно погрузившись в свои заботы, задумался капитан. Но вопль одного из приятелей вывел его из этого состояния, и он, кряхтя, поднялся с табурета и направился к тунеядцам.

– Добрый день, – сдержанно поздоровался капитан.

– Здорово. Это вы нам звонили? – пыхтя протянул ему руку толстый, одышливый Николай Рябов. – Садитесь. Может, пивка?

– Нет. Я на службе, – не оценил его любезность капитан.

– Знакомьтесь, Борисов Даниил Романович. – По телефону капитан договаривался о встрече с Рябовым, потому и физиономию его уже знал, при наборе номера она у капитана во весь экран высветилась.

– Здрасте, – кивнул капитану более подтянутый и скучливый на вид Борисов. – Вы об Илье хотели поговорить?

– Совершенно верно. Вам известно, кто его убил?

– Нет конечно, – поспешил ответить толстый Рябов. – Если бы мы знали, мы бы, как честные люди, тут же явились бы в полицию.

Сказано это было без всякой шутливости, абсолютно серьезным тоном. Но капитан усмотрел в ответе скрытую издевку и проникся к приятелям еще большей антипатией.

– Когда вы в последний раз видели Колесникова?

– В выходные, в субботу, я думаю? Днем в бильярд поиграли, потом пообедали, а дальше у меня дела были, разъехались, – лениво пожал плечами Борисов.

– А вы? – обратился капитан к Рябову.

– Я его и в воскресенье видел. Мы с ним в клубе «Семен Дежнев» встречались. Потусили до двенадцати, а потом я с одной знакомой уехал, а он, кажется, еще оставался. Не знаю точно.

– Значит, в ночь с воскресенье на понедельник Илья Колесников был в клубе? Кто еще может это подтвердить?

– Гм. Давайте посмотрим. – И он, достав свой мобильник, стал листать фотки, показывая капитану лица, называя имена. Это Илюха с Верой и Лехой, а это он с Гаврилой, это Олеська, а это Полинка.

У капитана в глазах зарябило.

– Составьте мне список. Имена, фамилии, номера телефонов, – велел он, прерывая Рябова. – Значит, в воскресенье вечером Колесников был весел и здоров. Ничего не боялся, скверных предчувствий не испытывал?

– Да не. Наоборот! Он же накануне выиграл по-крупному! Вот мы и праздновали, – охотно объяснил Рябов.

– Во что выиграл и у кого?

– У кого не знаю, но играл в карты. Я этим делом не увлекаюсь, а Илюха казино уважал, играл регулярно.

– Ну да, – подтвердил сдержанно Борисов. – Несколько месяцев назад он здорово продулся, ходил, на бензин стрелял. А тут к нему Фортуна лицом повернулась, так он не хило поднялся.

– А вы разве тоже были в воскресенье в клубе?

– Нет. Я же говорил, что последний раз видел его в субботу. Вечером у меня встреча была, пришлось за город тащиться, клиенту дома показывать. Он на два дня из Москвы прикатил, так что вторую половину дня в субботу и все воскресенье я колесил по петербургским пригородам, потом пришлось встречаться с агентами продавцов, документы смотреть, по цене договариваться.

– Вы риелтором трудитесь? – сообразил капитан, вот откуда такой вольный график и свободные деньги. Очевидно, бизнес у Борисова двигался успешно.

– Именно. Интересуетесь недвижимостью? Могу предложить свои услуги. – И хотя лицо Борисова не выражало ничего, кроме умеренной любезности, капитану и в его словах померещилась насмешка.

Непростые они ребята, эти друзья покойного, и очень неприятные, так и хочется с них спесь сбить, и огорчить их глубоко и надолго. Но капитан решил не поддаваться эмоциям и продолжил беседу.

– Значит, Колесников был азартным игроком?

– Он вообще азартный парень, – охотно ответил Николай Рябов и тут же себя поправил: – Был. Знаете, как у Розенбаума. Гулять так гулять, стрелять так стрелять. И с женщинами, и со спортом, и с работой. А вот в последнее время вдруг картами увлекся.

– Давно?

– Ну, года полтора, если серьезно, – включился в разговор Борисов. – Если честно, увлечение не безобидное, он пару раз так проигрывался, что квартиру приходилось закладывать. Я ему сразу объяснил, что дело рискованное. Можно вообще недвижимость потерять, но ему везло, оба раза отыгрался.

– Когда с ним подобный проигрыш случился в последний раз?

– Точно не помню, но несколько месяцев назад.

– Вы ему с закладной помогали?

– Нет, я только пару советов дал, чтобы с мошенниками не связался. Это он совсем крепко влип, а до этого он машину пару раз проигрывал, суммы крупные. Но, бывало, и поднимался. Например, последний джип он на выигранные деньги около года назад купил.

«Ничего себе», – присвистнул про себя капитан, какие же ставки делал этот Колесников при таких проигрышах и выигрышах. Но вслух спросил о другом:

– А вы с ним не играли?

– Нет. Я не сторонник азартных игр, мне деньги достаются тяжелым трудом. Терять их из-за прихотей Фортуны я не намерен.

«Очень рассудительно», – без всякой симпатии взглянув на Борисова, подумал капитан.

– Ну, а вы? – обратился он к Рябову.

– Я патологически невезучий человек, – развел руками толстяк. – Лотереи, пари, игры и прочие увеселения мне противопоказаны.

«Очень здравомыслящие ребята, что ж вы приятеля своего не остановили?» – задал очередной мысленный вопрос капитан:

– Вы знаете, где и с кем чаще всего играл Колесников?

– Нет. Но, мне кажется, где-то за городом, – наморщив лоб, сообщил Борисов.

– А мне кажется, это где-то в районе Светлановского проспекта было. Он как-то звонил, хвастался выигрышем, предлагал отметить это дело и говорил, что едет со Светланы, – почесав макушку, сообщил Рябов.

– Ну, а что у господина Колесникова было с личной жизнью?

– Личная жизнь у Ильи бурлила, – усмехнулся Рябов.

Он вообще был смешлив, точнее, насмешлив, и несколько беспардонен. Может, это было следствием внутренних комплексов, а может, простой распущенностью, докапываться капитану было недосуг.

– Поподробнее, пожалуйста. И еще, господа, если место и время нашей беседы вам кажутся неподходящими, мы можем ее перенести в мой кабинет, в строго назначенное время. – Это предложение было высказано максимально корректно и без намека на угрозу, но выражение лиц обоих приятелей тут же поменялось, а с лица Рябова сползла неуместная ухмылка.

– Ну, что вы, капитан, мы с удовольствием закончим разговор здесь и сейчас, сообщив вам все, что знаем и помним, – выразил общее мнение Борисов.

– Слушаю, – не стал ломаться капитан.

– Илья был человеком легким, общительным, к жизни относился несерьезно. После развода с Полинкой новую семью создавать не спешил. Я бы сказал, что он никак не мог повзрослеть. Жилось ему хорошо, весело, интересно, когда становилось одиноко, всегда мог обратиться к друзьям, подругам или маме с папой. Подруг у него было много, подолгу он ни с кем не общался, но в последнее время у него, как мне кажется, появилась постоянная пассия.

– Кажется?

– Нас он с ней не знакомил и даже специально о ней не рассказывал, но несколько раз случались такие ситуации, когда он, уходя из компании, объяснял, что его ждут. На вопрос, кто – отшучивался. Когда ему звонили по телефону, отходил в сторонку. Такого с ним прежде тоже не случалось. Всех своих подруг он тащил в нашу компанию, по телефону разговаривал на любые темы без всякого стеснения. А тут такие перемены. Мы даже стали подумывать, не собрался ли Илья жениться.

– А я как-то раз, выходя из туалета, случайно услышал, что он разговаривает с какой-то Ксенией, – внес свой вклад Рябов. – Заметив меня, он отошел подальше в сторону и стал говорить тише.

– И вы полагаете, что подобное поведение свидетельствовало о серьезности его намерений?

– Мне кажется, да, – кивнул Борисов. – А с чего бы он стал ее прятать?

– А может, это были деловые отношения. А не любовные? – предположил капитан.

– Это вряд ли. Во-первых, Илья никогда не перерабатывал, во-вторых, какие у него могли быть деловые переговоры в девять вечера и позднее. А в-третьих, в последнее время он так увяз в картах, что, по-моему, вообще на работе не появлялся. У них даже, насколько знаю, с компаньоном конфликт вышел. Тот сейчас в Испании живет, Никита Збруев. Так вот он даже собирался в Россию приехать, чтобы с Ильей вопрос решить.

– А какой именно вопрос?

– Илья не очень на эту тему распространялся, но, мне кажется, Никита хотел либо бизнес поделить, либо выкупить долю Ильи.

– А что думал на сей счет Колесников?

– Ему, понятное дело, такой расклад не нравился, – отхлебывая пива из только что принесенного бокала, проговорил Рябов. – При данном положении вещей Илья жил своей жизнью, Никита тянул бизнес, а Илья только бабки собирал. А раздели они компанию, и что? Или продай Илья свою долю? Деньги закончатся, рано или поздно, и как быть дальше? Работать Илюха уже отвык.

– Значит, он был категорически против продажи фирмы и продавать-выкупать свою долю тоже не желал?

– Ага.

– А что за человек его компаньон, вы были с ним знакомы?

– Да, встречались лет пять-семь назад. Может, и позже, у Ильи в гостях. Нормальный парень, серьезный. Без него Илье собственный бизнес было бы не потянуть, но и Никита без него на том этапе не справился бы. У Ильи был дар очаровывать людей. Клиентскую базу конторе он наработал.

– Да он вообще был не дурак, только очень избалованный, разболтанный какой-то, – неожиданно серьезно проговорил Рябов. – Не умел он дело от отдыха отделять, все ему смешать хотелось, а если не выходило, задвигал дело. Честно говоря, когда у него эта Ксюша появилась, я даже обрадовался. Думаю, серьезная, видно, баба, может, возьмет его в руки, встряхнет как следует, а то он у нас совсем куда-то под гору покатился.

– В смысле?

– Ну, нам всем уже по тридцатнику стукнуло, – пояснил Даниил Борисов. – Пора подводить какие-то итоги, двигаться дальше. Да, сегодня вы нас застали в середине рабочего дня, с бокалами пива, перед экраном, но все же, поверьте, оба мы работаем, никто нас не содержит. У каждого из нас есть свой план на жизнь, и, хотя мы позволяем себе расслабиться и повеселиться время от времени, с каждым годом мы все меньше тратим на это время. Я, например, скоро женюсь. У Николая произошли серьезные перемены на работе, больше ответственности, больше нагрузки, а Илья, он словно застрял в прошлом. Словно ему навсегда двадцать пять. Да, он достиг многого, у него был стабильный доход, хорошая квартира, машина, но все это уже есть, надо двигаться дальше, а он…

– Да, жалко Илюху, – печально кивнул Рябов. – Земля ему пухом. Обидно, что он словно не жил, а дурачился. Вот сейчас наиграюсь, повзрослею, и уж тогда… А тогда не случилось.

– Да, жаль.

– Ксюшка, где перстень? Я же знаю, что это ты взяла! – Ирина маленькая, жилистая, как все балерины, с натянувшимися на шее от злости жилами ходила по пятам за сестрой. – Ты понимаешь, что это семейная реликвия? Ты не имеешь права единолично ею распоряжаться! Ты вообще не имеешь права трогать ее без маминого разрешения!

– А ты что, к ней в сторожа записалась? Рычишь, огрызаешься, скоро кусать начнешь, – с обидной насмешкой проговорила Ксения, выходя из комнаты.

– Ксюша, это не шутки, ты знаешь, что это за вещь, я уж молчу, сколько она стоит, – зудела, не переставая, Ирина, так что Ксении пришлось демонстративно заткнуть уши.

Ну, кто и когда вдолбил этой зануде, что восемь лет разница и близкое родство – достаточный повод для того, чтобы совать нос в чужую жизнь? Отбойный молоток, а не человек! А наивная публика считает балерин этакими эфирными созданиями. Впрочем, нет. Так считала публика времен Пушкина, сейчас у народа иллюзий вообще не осталось, сплошной прагматизм.

– Ира, если ты сейчас замолчишь и покинешь мою квартиру, я, так и быть, положу перстень на место, может, даже сегодня, а может быть, завтра. Мама вообще ничего не заметит, он ей никогда не был нужен, и, если ты не будешь совать нос не в свое дело, все само собой решится.

– А если буду, то что? – Иринино напряжение достигло пика, Ксении показалось, что шея у сестры сейчас не выдержит напряжения, и натянутые сверх меры жилы лопнут, как перетянутые струны.

– Ир, выдохни, побереги здоровье, – сжалилась над сестрой Ксюша. – Верну я завтра перстень, угомонись.

– Ты уверена? Ты же помнишь, что это за вещь, какими бедами она грозит? Кому ты его дала? – уже спокойнее, сдержаннее проговорила Ирина.

– Никому.

– Ксюша, не ври мне! – впиваясь взглядом в сестру, словно вурдалак в свою жертву, воскликнула Ирина. – Ведь сама бы ты его не стала использовать, ты же не дура, правда?

– Ира, ты в детстве наслушалась бабушкиных сказок сверх меры, – примирительно проговорила Ксюша, ускользая от сестры обратно в комнату.

– Это не сказки, ты прекрасно знаешь. Из-за него отец погиб. Кому ты его давала?

– Хорошему знакомому, не сходи с ума, он умный порядочный человек, ни с ним, ни с перстнем ничего не случилось.

– Ох, какая же ты все-таки дура. Тридцать лет, опять связалась с сомнительным типом. Ну, найди ты себе спокойного, надежного мужика, о ребенке подумай, ему отец нужен.

– Ир, ты опять за поучения? Ну, уймись ты, я взрослая женщина, с кем связываться, а с кем нет, в состоянии решить. Ты своей жизнью займись, чего у тебя там, гастроли, премьеры? Детьми займись, а со своей жизнью я уж как-нибудь разберусь, – подталкивая сестру к дверям, настойчиво выговаривала Ксюша.

– Разберешься? Тогда почему мать все время с Лизой нянчится, по занятиям ее водит? Почему не ты?

– Потому что я работаю, а мать на пенсии, скучно ей, а твои дети в такой опеке не нуждаются, и потому что она мне помочь хочет. А ты что, ревнуешь, как в детстве? – умышленно надавила на больное место Ксюша, Ира ожидаемо вспыхнула и сама ринулась в прихожую.

– Ну, знаешь, я с тобой как с человеком, а ты… – В ее дрожащем голосе слышалась старая, неизбывная обида. – Перстень верни!

– Мам, тетя Ира ушла? – выглянула из комнаты восьмилетняя Лиза.

– Да.

– А чего она опять хотела? Что она все время к нам цепляется?

– Она не цепляется, она за нас волнуется, – проявила педагогический подход Ксюша.

– Ну, конечно! – закатила глаза Лиза, уходя к себе в комнату.

Современные дети тоже лишены иллюзий, глядя вслед дочери, отметила Ксюша.

– Лиз, я поехала, бабушка придет через полчаса, – крикнула она в комнату. – Закрой за мной! И удачи тебе на соревнованиях.

– Спасибо. Между прочим, нормальные мамы за своих детей на трибунах болеют, – высовываясь в прихожую, высокомерно заметила Лиза.

– Интересно, а кто-нибудь из этих мамаш работает? – не поддалась на провокацию Ксюша.

Лиза со свойственной детям беспощадностью и с завидной регулярностью пыталась выработать у матери чувство вины за свое «несчастливое детство». Но Ксюша была крепким орешком и не поддавалась, гордо неся знамя матери-одиночки, жертвующей всем ради любимого чада. Хотя приходилось признать, что Ксюшины демарши производили на Лизу не больше впечатления, чем Лизины выпады на Ксюшу. Так что в их семье поддерживалась боевая ничья.

– Пока, целую, – подмигнула дочери Ксения.

– Пока. Не задерживайся, – попросила Лиза, закрывая дверь.

Ксения привычно сбежала вниз по лестнице, едва слышно постукивая каблуками, лифты она не признавала. Только если вверх с тяжелыми сумками или выше десятого этажа. На душе у Ксюши было неспокойно, и дело было не в Ирининой болтовне, она вечно ноет, вечно пилит и лезет не в свое дело. Что поделать, детские комплексы, от которых и во взрослой жизни отделаться непросто. Вечное желание доказать, что она лучше, умнее, успешнее, достойнее, чем младшая сестра. Достойнее любви и похвалы в глазах родителей и особенно отчима. С чего у нее такая болезненность? Ведь Ксюшин отец никогда не выделял ни одну из них, все всегда поровну, и поцелуи, и подарки. Мама говорит, во всем виновата бабушка. Может быть.

Но сейчас дело не в Ирине, а в том, что Илья пропал. Второй день не отвечает на звонки, и ВКонтакт не заходит, и на СМС не отвечает и, вообще как сквозь землю провалился. Плевать на перстень, но, может, случилось что-то серьезное?

Может, заехать к нему вечером? Хотя вечерами его никогда не бывает, а заехать сейчас она уже не успеет. Значит, все же вечером.

Толик Жуков, уютно устроившись в кабинете, весь день копался в айфоне покойного Колесникова. Последний айфон, несбыточная мечта рядового опера. Не купить, так хоть покопаться в нем. Илья Колесников и впрямь вел жизнь светскую. Абонентов в его записной книжке была уйма, всех проверить жизни не хватит. А потому Толик принялся штудировать входящие и исходящие вызовы, включая Viber и Whatsapp. Такой подход помог ему здорово продвинуться. Он вычленил из общей массы знакомых Колесникова человек двадцать, с которыми покойный чаще всего контактировал. Заодно он прошерстил его странички в соцсетях, просмотрел фотографии, ознакомился со списками друзей, внимательно перечитал переписку и к середине дня ощущал себя близким приятелем покойного.

Когда в отдел вернулись усталые Захар с капитаном, Толик, откинувшись на спинку стула и закинув ноги на стол, преспокойно играл на айфоне Колесникова в стрелялки.

– Жуков, это что такое? – тут же рявкнул на него Никита Александрович.

– А что? Заслуженный отдых. Имею я право на перекур? – ничуть не смутился Толик.

Иногда капитану Ушакову казалось, что у Толика просто фантазии не хватает на такие сложные чувства, как смущение, стыд и прочие несущественные мелочи.

И вообще, что тут ответишь столь не чуткому субъекту?

Капитан повесил куртку на вешалку и уселся за рабочий стол.

– Толик, чайник поставь и слетай в булочную за слойками.

– Мне булочку с маком, и два пирожка с мясом, и хачапури, – оживился Захар.

– Мне то же самое, и давай побыстрее, есть хочется.

– Дедовщина, натуральная, – засовывая айфон в карман, проворчал Толик. – Вы что, в городе поесть не могли? Вон, «Макдоналдс» в двух кварталах.

– Мы у себя любим, по-домашнему, – улыбнулся ему широкой улыбкой Захар.

Глядя на его довольную физиономию, Толик заподозрил что-то неладное. Но сформулировать, что именно, не успел, капитанский окрик заставил его пошевеливаться.

– Быть Жукову вечным лейтенантом, – весело заметил Захар. – Нет в нем приятной искательности к начальству.

Искательности в Толике действительно не было, но в булочную он смотался быстро, теплые, свежие булочки лежали перед сотрудниками отдела даже раньше, чем чайник успел закипеть.

– О, молоток, Толян. Чашки доставай. Пировать будем.

– Ну что, какие успехи, коллеги? Чем порадуете? – жуя с аппетитом еще горячий хачапури, поинтересовался капитан.

– Одна мура и никакого серьезу, – пожаловался Захар. – Хотя, если подумать, то с господином Збруевым можно поработать. Конечно, на момент убийства самого его в стране не было, но конфликтная ситуация у них с Колесниковым имелась.

– Докладывай.

– Короче. По словам сотрудников фирмы, бухгалтерши, и по совместительству родной сестры Збруева, и самого Збруева, Колесников в последнее время делами фирмы интересовался мало. В офисе появлялся редко, так, потусить. Зато к бухгалтерше обращался часто. Колесникову регулярно не хватало средств. В последнее время он неоднократно просил заранее выплатить дивиденды. Занять денег или повысить его долю за счет накопительного фонда. Нина Збруева, она же бухгалтер фирмы, считает, что у Колесникова либо появилась какая-то жадная девушка, либо он наркоманит, либо увлекся азартными играми.

– Наркоманом он не был, тут эксперты категоричны, остаются женщины и азартные игры, – внес коррективу капитан. – Ну, а у тебя что интересного, Толя?

– В общем, ничего особенно, СМС с угрозами Колесникову не поступало, куча знакомых, групп всяких, в основном с хохмами разными, на фотографиях сплошные тусовки и развлечения. Я выделил несколько наиболее часто встречающихся персонажей и на фото, и в телефонной книге. Фотки я на комп слил, а имена и телефоны распечатал, чтобы легче работать было.

– Среди этих имен имеется Ксения?

– Ксения? Да, вроде была. Сейчас посмотрю. Во! Есть. Но только без фамилии, и номер мобильный.

– Не беда, выясним через оператора, что за Ксюша. По сведениям приятелей Колесникова, у него с этой девицей были серьезные отношения. И, кстати, Колесников был заядлым картежником. Говорят, он несколько раз проигрывался вчистую, так что даже квартиру приходилось закладывать, но в последнее время ему крупно везло, и в день смерти он как раз праздновал крупный выигрыш, а вечером был в клубе, причем не с Ксенией, а с какими-то посторонними девицами. А вот эту самую Ксению он старательно прятал от всех приятелей. И даже по телефону с ней в их присутствии не разговаривал. В общем, за долги его убить не могли. Но с другой стороны, возможно, ему решили отомстить за подобную удачливость. Где он точно играл, приятели не знают, так что этот вопрос надо непременно выяснить. И разыскать Ксению.