Текст книги "До последнего удара сердца"

Глава 8

Женя вернулась домой около десяти. Учитывая Володину занятость, они решили, что он соберет сведения о родных Кольцова, а Женя встретится с Марининой подругой, а заодно попробует втереться в доверие к одной из сотрудниц клиники. Хорошо бы найти болтливую медсестру, размышляла Женя, входя в квартиру. А еще ей обязательно надо заняться Логуновым, выяснить, не было ли у него личных мотивов для убийства Кольцова. Не успела Женя додумать эту мысль, как ее мобильник ожил, разлившись протяжной трелью. Логунов! Легок на помине. Стараясь справиться с неуместной улыбкой, журналистка ответила на вызов.

– Женечка, добрый вечер! – раздался из трубки мягкий, чарующий баритон фармацевта.

– Добрый вечер, – усаживаясь возле вешалки в прихожей, промурлыкала девушка, удивляясь собственному поведению.

– Женечка, я звоню, чтобы пригласить вас на прогулку по ночному городу, – проворковал Логунов, а Женя так и видела его слегка прищуренные глаза и мягкую полуулыбку.

– Уже поздно, я очень устала, – решила покапризничать она, набивая себе цену.

– Женечка, я недостаточно подробно обрисовал свое приглашение. Я приглашаю вас на водную прогулку по ночному городу, а ничто так не снимает усталость, как вид мирно бегущей за бортом воды, золотые огоньки набережных, тихое звездное небо, запах весны и сирени. – Логунов говорил таким глубоким, завораживающим, полным чувств голосом, что Женя очнулась от его гипнотического воздействия, лишь когда когтистая лапа обиженного ее невниманием Корнишона вцепилась ей в ногу. – Ой! – пискнула от боли девушка и взглянула на очередную ссадину, погрозив коту пальцем. – Даже не знаю, – протянула она неуверенно, мысленно уже прикидывая, в чем отправиться на ночную прогулку.

– Я причалю напротив вашего дома, возле сфинксов, – вынул козырь из рукава коварный искуситель.

– Ну, хорошо, – томно произнесла Женя, вскакивая со стула. – Уговорили.

– Прекрасно. Через пятнадцать минут я у вас, – пообещал красавец фармацевт и отключился.

Девушка вихрем пронеслась по квартире. Освежить макияж, выбрать наряд, поправить прическу.

– Что, еще и вас накормить? – возмутилась Женя, наткнувшись взглядом на две пары укоризненно глядящих на нее глаз.

– Шляешься! – сердито крикнул ей вслед попугай, набравшийся разного словесного мусора от бывшего Жениного парня и никак не желающий расставаться со скверными привычками.

– Помолчи, а то в клетку посажу, – пригрозила ему девушка и выскочила за дверь.

Утром Женя страшно спешила. Подруга Марины Виктория Стрижелецкая оказалась дамой занятой и властной. Нетерпеливо выслушав Женино приветствие и цель ее звонка, она в ультимативной форме сообщила, что может уделить ей не больше получаса, и исключительно в двенадцать тридцать. Остальной день до вечера у нее был плотно расписан. Учитывая, что часы показывали одиннадцать, а Женя после ночных прогулок по каналам только-только поднялась с кровати и лениво размышляла, стоит ли принимать ванну или ограничиться душем, беседа с Викторией ее здорово подстегнула. Она встряхнулась, перестала разыгрывать светскую львицу и, быстро приведя себя в порядок, выскочила из дома. На обоих мостах, как назло, были пробки, а ехать предстояло на Московский, там у мадам Стрижелецкой располагался офис.

Женя нервничала, злилась, и, вероятно, от этого по закону подлости машины в потоке еле тащились. А Стрижелецкая вызывала у Жени все более острое чувство антипатии.

Кем она себя вообразила? Депутатом Госдумы? Замминистра?

– Только полчаса, с двенадцати тридцати, весь день расписан, – кривляясь, цитировала ее сердитая Женя, пытаясь перестроиться в соседний ряд, который неожиданно оживился, но пока она перестраивалась, как это обычно бывает, ряд встал, а пошел как раз тот, из которого она с таким трудом выбралась.

– Зараза! – Девушка хлопнула ладонями по рулю.

Страшно хотелось сорвать на ком-нибудь раздражение или хотя бы испортить настроение.

Вот доберется она до этой королевы парфюма и туши и покажет, кто на самом деле чего стоит. И Женя невольно начала представлять себе противную бабу. Наверняка крашеная блондинка, думала она, тискаясь в соседний неожиданно оживший ряд. Наверняка с пышным бюстом, огромным декольте и пухлыми, намалеванными губами. Да, тонна косметики на физиономии должна быть обязательно. Хотя бы в рекламных целях.

Дергаясь в потоке, Женя мельком взглянула в зеркало на отражение своего свежего, едва тронутого косметикой лица и удовлетворенно улыбнулась.

К Стрижелецкой она успела вовремя, минута в минуту.

Офис заносчивой дамочки, как с удовлетворением отметила про себя девушка, располагался во дворе жилого сталинского дома, в него вела дверь с маленькой металлической вывеской под железным неказистым козырьком. На двери было установлено переговорное устройство.

– Я к Виктории Дмитриевне, – сказала в ответ на гнусавый неразборчивый вопрос Женя.

Дверь отворилась, и она оказалась в коротком окрашенном светлой краской коридоре. Ни охранника, ни ресепшен здесь не имелось. Вдоль стен высились составленные друг на друга коробки с товаром. «Рога и копыта», усмехнулась про себя Женя и двинулась на звук голосов. За углом, в большой заставленной столами комнате сидели несколько теток и дружно говорили по телефонам.

– Мне к Стрижелецкой, – не обращаясь ни к кому конкретно, крикнула теткам журналистка.

Ей махнули рукой в конец коридора, и она отправилась на поиски. Коротко постучав, решительно распахнула дверь кабинета «высокого начальства».

Стрижелецкая сидела за столом и тоже беседовала с кем-то по телефону. Она кивнула Жене, указала рукой на стул и продолжила разговор. Кабинет Виктории Дмитриевны был так же безлик, как и офис в целом. Да-а. Не «Летуаль», еще раз не без ехидства отметила девушка, которую прямо-таки переполняло чувство антипатии к заносчивой Стрижелецкой.

– Извините, – закончила тем временем разговор хозяйка кабинета. – Сегодня просто сумасшедший день. Вы Евгения?

– Евгения Потапова. Тринадцатый канал, – официально представилась Женя и протянула Стрижелецкой визитку.

По рассказам Марининых родителей, Виктории было около сорока, но выглядела она явно моложе. Густые каштановые волосы чуть длиннее плеч, округлое лицо с мягкими чертами и аккуратным слегка вздернутым носиком. Губы у Стрижелецкой действительно были большие и пухлые, словно собранные бантиком, но такими они были от природы. К тому же, на Женин взгляд, выглядели такие губы несколько вульгарно, для женщины с интеллектом, пожалуй, даже непристойно. А вот глаза у нее были весьма заурядные, к тому же дамочка носила очки. Одета Виктория Дмитриевна была в ярко-розовый костюмчик, пиджак и узкую юбку-карандаш. Возможно, для человека, торгующего косметикой, подобный наряд и уместен, на Женин же взгляд, Стрижелецкая выглядела в нем просто глупо.

– У нас сегодня крупная презентация в известной сети салонов, постоянно приходится уточнять какие-то детали, – пояснила Виктория Дмитриевна, в свою очередь внимательно разглядывая гостью. – По телефону вы сказали, что хотите поговорить о Марине, и сослались на ее родителей. Признаться, вначале я насторожилась, но Галина Тимофеевна мне все объяснила. Так что не сердитесь за мою первоначальную резкость, – улыбаясь, примирительно попросила она. – Поймите, Марина сейчас находится в такой ситуации, что интерес журналистов к ее персоне был мной расценен неверно. Отсюда и резкий тон.

Женя согласно кивнула, хотя неприятный осадок все же остался.

– Что вы хотели узнать? Точнее, чем я могу помочь Марине? – выходя из роли деловой женщины и становясь сразу дружелюбнее и еще моложе, проговорила Стрижелецкая.

– Даже не знаю. Просто расскажите мне о своей подруге и ее отношениях с мужем. Что вам известно об их разводе? Давно у них испортились отношения? Почему у супругов не было детей?

– Ничего себе, «не знаю»! – рассмеялась Виктория Дмитриевна. – Ладно, начнем по порядку. Кстати, чаю хотите? Нет? А я выпью, – оборачиваясь к стоящему на тумбочке позади стола электрическому чайнику, проговорила она. – Если сейчас чего-нибудь не съем, потом неизвестно, когда смогу перекусить. – Итак. С Мариной мы познакомились три года назад на Кипре. Познакомились в ресторане отеля. Я была одна, Марина тоже. Стали общаться, вернулись из отпуска, общение продолжилось. – Виктория Дмитриевна сняла очки и потерла переносицу, этот жест почему-то понравился Жене. Стрижелецкая из напыщенной бизнесвумен превратилась вдруг в обычную уставшую женщину. – С Марининым мужем я познакомилась в тот же год на ее дне рождения. Я стала бывать у них время от времени, иногда приезжала к ним на дачу в выходные. Правда, Сергея почти никогда не было дома, наверное, поэтому Марина так и привязалась ко мне. Ей просто было одиноко, – крутясь вправо-влево в рабочем кресле, размышляла Виктория. – По театрам и выставкам мы тоже преимущественно ходили вдвоем. У остальных Марининых подруг были семьи, дети, а я девушка одинокая.

– А почему? – умышленно проявила бестактность Женя, но Стрижелецкая не обиделась.

– Я была пару раз замужем, не сложилось. А сейчас и времени на поиски нет, бизнес активно развивается. То, что вы видите, мой офис, а еще мы арендуем большой склад для хранения товара, у нас много партнеров среди крупных салонов красоты, некоторые из них полностью перешли на нашу продукцию, сейчас мы готовимся развернуть сеть розничной торговли, – привычно уверенно рассказывала Виктория, чувствовалось, что работа занимает в ее жизни главное место.

– А Марина, ее работа так не увлекала? – решила вернуть разговор в интересующее ее русло Женя.

– Нет. Она просто тянула лямку, проводила время.

– Хорошо. Вы говорите, что Кольцов редко бывал дома, уделял жене мало времени, что же тогда их связывало? Привычка? Удобство? – предположила журналистка.

– Ну почему? Марина очень любила мужа. Вначале, насколько я понимаю, ее огорчала такая занятость, потом она, наверное, привыкла. К тому же в последнее время Марина все чаще заговаривала о детях.

– А кстати, почему у них не было детей? – оживилась Женя.

– Первые годы после замужества, – проговорила Виктория, наливая себе чай и доставая пачку крекеров, – Марина сама мне это говорила, она хотела просто пожить для себя, потом как-то не получалось, а в последнее время она стала очень остро ощущать пустоту своей жизни и, насколько я знаю, даже начала проходить обследование, – пояснила Виктория.

– А ее муж, он как относился к вопросу потомства, неужели ему не хотелось иметь наследника?

– Скажем так, он не возражал. Но никогда не давил в этом вопросе, оставляя решение за Мариной. Она как-то рассказывала мне, что спрашивала Сергея, что будет, если она не сможет родить? Он довольно спокойно ответил, что на свете множество пар живут без детей, в крайнем случае, можно попробовать воспользоваться современными технологиями. А если не получится, завести собаку, – невесело усмехнулась Стрижелецкая, и Женя с удивлением заметила, что она начинает ей нравиться. Были в ней какое-то скрытое обаяние и мягкость. Даже фигура у нее была вся какая-то округлая, ни одной резкой линии. Поймав на себе вопросительный взгляд Виктории Дмитриевны, Женя встряхнулась и, оторвавшись от созерцания округлой Стрижелецкой, спросила:

– Вы имеете в виду суррогатное материнство или искусственное оплодотворение?

– Ну, да. Наверняка Кольцов смог бы выбрать и наиболее подходящий способ, и врачей, и донора. У него была масса знакомых в медицинской среде, – пояснила Виктория.

– Ясно. А почему же тогда они разошлись? Может, Марина вам это как-то объясняла?

– Марина сама не могла ничего понять, – пожала плечами Стрижелецкая. – Она пыталась выяснить отношения, заставить Сергея сказать правду, но он лишь прятался за общими фразами, говоря, что их брак себя изжил.

– А вы что думаете о случившемся? Возможно, у Кольцова просто появилась другая женщина? – предположила Женя.

– Если бы речь шла о ком-то другом, я бы так и подумала. Но Кольцов? Он был слишком поглощен работой, – задумчиво произнесла Виктория. – Марина говорила, что они поженились по большой любви, возможно, со стороны Кольцова чувство утратило остроту, постепенно переросло в привычку, и ему пришло в голову, что будет честнее разойтись, предоставив Марине шанс более счастливо устроить свою судьбу? Но это лишь мое мнение, – развела она руками.

– А вы не знаете, до Марины были у Кольцова серьезные отношения? Возможно, у него есть внебрачные дети, поэтому он был так спокоен в отношении наследника?

– Насколько мне известно, детей у Кольцова нет. А что касается отношений, наверное, у него были романы, он здоровый, привлекательный мужчина, и наверняка пользовался успехом у женщин, к тому же он был холост и успешен. Но это лишь мои домыслы. Я слишком мало с ним знакома, – пожала плечами Виктория Дмитриевна.

– Отчего же тогда он так долго не женился? – недоуменно спросила Женя, представив себе нарисованную Стрижелецкой вполне реалистичную картину.

– Не знаю. Но мне кажется, он был слишком увлечен работой, а потому женился, лишь испытав сильное чувство, полюбив по-настоящему, – с видом эксперта произнесла собеседница.

– Что-то ненадолго его хватило, – язвительно заметила журналистка.

– К несчастью для Марины, да, – согласилась Виктория.

– Тогда ответьте мне на последний вопрос. Марина могла убить мужа? – Женя очень внимательно наблюдала за своей собеседницей.

– Нет, конечно! Да и зачем? – сразу же посерьезнела Виктория, и на ее переносице возникли две маленькие строгие складочки.

– Не знаю. Деньги, ревность, нервный срыв, – предположила Женя. – Что Марина получала после развода?

– Понятия не имею. Мне кажется, она была так потрясена случившимся, что даже не обсуждала этот вопрос с Сергеем. Но ей наверняка досталась бы половина квартиры, в которой они жили, ее машина, половина дачи и половина их совместных сбережений, уж не знаю, сколько их там было. Как и положено по закону. Хотя я думаю, что Кольцов оставил бы ей всю квартиру, а возможно, и дачу. Сам он туда почти не ездил, – закусив верхнюю губу, задумчиво проговорила Виктория Дмитриевна.

– Хорошо. Допустим. – Чем более успокоительные сведения выдавала Жене Стрижелецкая, тем большую неудовлетворенность испытывала Женя. Ей страстно хотелось накопать что-то жареное, компрометирующее, неприличное. Может, в ней говорила страсть любого журналиста к сенсациям? – А каким салоном красоты обычно пользовалась Марина? Ведь наверняка у нее был собственный косметолог, парикмахер, массажистка? – снизошло на нее вдохновение.

– Да, конечно. Насколько я знаю, она предпочитала «Флер а Флер» недалеко от своего дома. Неплохой салон, я сама ее туда устраивала. Они используют нашу продукцию, и по моей просьбе они выдали Марине золотую клиентскую карточку, – с удовольствием улыбнулась Виктория, и на ее щеках появились симпатичные ямочки.

– В таком случае, вы не знаете, как она могла попасть в салон «Цветок кактуса» на Конной улице?

– Не знаю. Возможно, кто-то из знакомых предложил ей попробовать что-то новое или какие-то необычные процедуры, а возможно, кто-то из подруг вытащил ее за компанию, – перебирала возможные объяснения собеседница. – В последнее время в связи с разводом Марина была очень подавлена, я сама советовала ей как-то развеяться. Походить по театрам, на концерты, заняться собой. К сожалению, у меня, как назло, был завал на работе, и я не могла уделить ей необходимого внимания. Но созванивались мы регулярно, – словно оправдываясь, закончила Стрижелецкая.

– Все ясно. Спасибо за помощь и за потраченное время, – поднимаясь, проговорила Женя. – Если вы вспомните что-то важное, позвоните, телефон есть на визитке, – предложила она и направилась к двери.

– Постойте, – поднялась ей вслед Виктория Дмитриевна. – Вы не знаете, можно передать Марине какую-нибудь посылку? Может, ей что-то надо? Ума не приложу, как она там, в тюрьме, с ее характером… да и вообще. Просто ужас. – Она покачала головой.

– Я не знаю. Лучше спросите у ее родителей, они общаются с адвокатом и наверняка уже в курсе, – посоветовала Женя и, кивнув на прощание, вышла.

Стрижелецкая Жене в принципе понравилась. Зря она так на нее окрысилась, думала девушка, идя к собственной машине. Настроение ее исправилось. Женя вспомнила, что, сворачивая во двор с проспекта, заметила на углу симпатичную кофейню и решила заскочить туда, выпить кофе и проанализировать полученную информацию, а заодно проверить, не звонил ли ей Логунов. Вчера они чудно провели время. Покатались по каналам, полюбовались ночным городом. Логунов вел себя прилично, ее не домогался и, честно говоря, выглядел каким-то задумчивым, словно мысли его то и дело улетали куда-то. А может, в ней говорит разочарование? Возможно, Женя надеялась на какие-то решительные шаги с его стороны? Она нахмурилась, вот уж это глупо. Логунов ее интересует лишь как объект расследования и не больше. Хотя пионы, которые он ей подарил, были такие милые, романтические и трогательные. Женя сидела над кофе с пирожным и глупо, счастливо улыбалась до тех пор, пока не затрезвонил ее мобильник.

– Женя, привет, – услышала она в трубке торопливый, полный деловитости голос. – Скрябин беспокоит. – Отчего-то Жене показалось, что, разговаривая с ней, он параллельно просматривает какие-то бумаги. – Слушай, такое дело, я сегодня с Мариной говорил, – вот сейчас отвлекся от бумаг, отметила Женя, – она утверждает, что в салон ее пригласили на пробную процедуру, бесплатно, по пригласительному от какой-то знакомой. Такое возможно?

Женя встряхнулась и собралась с мыслями.

– Ну, да. Бывает, что новые салоны, чтобы создать себе клиентуру, устраивают рекламные акции, в том числе приглашают перспективных клиентов на пробные процедуры. Иногда по наводке постоянных клиентов, иногда тырят телефонную базу в успешных салонах. Или покупают у всяких жуликов, – проговорила она, взглядывая на часы и принимаясь за пирожное.

– А ты не могла бы смотаться в этот салон? Дело в том, что, по утверждению следователя, Марина сама туда записалась и оплатила свои процедуры. Надо выяснить, что было на самом деле, какая-то тут нестыковка.

– А что, опера это выяснить не могли? – капризно спросила она, ей ужасно не хотелось куда-то мчаться сломя голову, а хотелось спокойно допить кофе.

– Они считают, что Марина просто врет и выкручивается, – пояснил Володя.

– Глупость какая-то. Зачем ей так очевидно врать? – недовольно протянула Женя, смиряясь с неизбежным. – Ладно, прямо сейчас туда смотаюсь.

– Умница, – похвалил ее Скрябин. – Позвони потом, – распорядился он, снова уходя в бумаги.

– Слушаюсь, – буркнула Женя и порулила в салон.

Глава 9

Салон был новеньким, глянцевым и пустынным. На ресепшен сидела девица и полировала ногти. Завидев входящую в салон Женю, она страшно оживилась и так искренне засияла ей навстречу, что журналистка тут же решила воспользоваться услугами салона и только затем провести допрос сотрудников, а возможно, совместить оба дела.

– У нас используются только натуральные, экологически чистые средства, они основаны на соке тропических фруктов, которые выращивают на специальных плантациях на Бали, потом его выжимают вручную… – красочно живописала достоинства используемой в салоне косметики администраторша, проводя с Женей ознакомительную экскурсию по салону.

Конечно, Женя не верила и половине того, что рассказывала ей с умным видом девица. Косметика, скорее всего, самая обычная, экономкласса, просто малоизвестного у нас пока производителя. Соки там, наверное, добавлены, но выжимаются они из обычных киви и манго, не самого высокого качества, и никто их специально на Бали не выращивает. Но вот атмосфера тропического острова в интерьере салона ощущалась, и музыка звучала соответственная, а потому Женя, выбрав несколько процедур, решила получить возможно больше удовольствия от расследования. Бюджет ее передачи с лихвой покрывал подобные траты. К тому же так у нее появлялось больше шансов разговорить сотрудниц салона.

– Я смотрю, народу у вас пока немного, – завела светскую беседу лежащая на столе и наслаждающаяся процедурами Женя.

– Да, мы недавно открылись, и пациентов совсем немного, – ответила девушка по имени Саша, не забывая наносить на Женино расслабленное тело ароматные масла мягкими, теплыми руками.

– Наверное, вам стоит провести какие-то рекламные акции, – борясь с накатывающим блаженным равнодушием, проговорила Женя.

– Мы проводим. На прошлой неделе у нас была презентация новой услуги, а до этого специальный «коктейль» с экскурсией, – согласно кивнула Саша. – И еще мы даем скидки тем, кто приводит к нам новых клиентов. Пять клиентов – бесплатная спа-процедура.

– А вы не предлагаете бесплатные подарочные процедуры потенциальным клиентам? Я знаю, сейчас так многие салоны делают, – из последних сил заставляла себя шевелить мозгами Женя, чувствуя, что сейчас забудет обо всех убийствах на свете, уткнется носом в теплую махровую простынь и пустит слюну от счастья.

– Нет. Хозяин говорит, «нечего народ к халяве приучать, от таких клиентов толку все равно не будет».

– Как интересно, хозяин вашего салона мужчина? – на этот раз искренне заинтересовалась Женя.

– Нет. Женщина, но спонсирует все удовольствие ее муж, а потому следит за каждой копейкой, все контролирует. Особенно сейчас, пока салон не раскрутился, – пояснила Саша, продолжая втирать масло в Женину спину.

– У вас, наверное, несколько смен мастеров работает? – продолжала собирать волю в кулак журналистка.

– Нет. Пока только одна, клиентов совсем мало. У нас сейчас всего один стилист работает и на мужской и на женский зал, одна маникюрша, массажистка тоже пока одна.

– Значит, вы всех своих клиентов наизусть знаете, наверное, и тех помните, кто всего один раз был? – продолжала гнуть свое Женя.

Надо сказать, что она специально выбрала после экскурсии именно эту процедуру, потому как кабинет милой Сашеньки находился ближе всего к черному ходу, а Женя не знала, какую процедуру выбрала Марина в день убийства Кольцова, и потому решила последовать логике. Чем ближе к черному ходу, тем вероятнее.

– Да, у меня хорошая память на лица, – принимаясь разминать Женины ножки, проговорила Саша.

– А вы не помните девушку, невысокая такая, около тридцати, прическа каскад…

– Вы, наверное, про ту женщину спрашиваете, из-за которой к нам полиция приходила? – проявила недюжинную сообразительность Саша.

– Да. Это вы ее обслуживали? – оживилась Женя, поднимаясь на локтях и пытаясь взглянуть на девушку.

– А почему вы спрашиваете? – не спешила с ответом та.

– Она моя подруга, – уверенно соврала журналистка.

– А что она натворила, что ею полиция интересовалась? Просто замучили нас своими вопросами, особенно мне досталось, – недовольно заявила Саша и как-то особенно чувствительно ухватила Женю за пятку.

– Ее обвиняют в убийстве собственного мужа. Представляете? – решила сыграть на чувстве женской солидарности Женя, прикинув, что Саша, учитывая ее возраст и внешность, скорее встанет на сторону себе подобных.

– Да что вы? – замерла шокированная такими подробностями девушка. – А она правда его убила?

– Нет, конечно! Она у вас была на процедурах, а его наверняка кто-то из конкурентов грохнул, а ментам лишь бы козла отпущения найти и дело закрыть, – сделала беспроигрышный ход журналистка, поскольку репутация у полиции была такова, что в подобное заявление готов был поверить каждый.

– Да. Бедняга. А нам они ничего не объяснили. Только все спрашивали, могла она через черный ход выйти или нет, – сочувственно покивала Саша.

– Ну и как, могла? – напряглась в ожидании ответа Женя.

– Да вы лягте и расслабьтесь, – заволновалась Саша, укладывая Женю обратно на топчан. – Теоретически могла. Она около сорока минут в хаммаме сидела.

– А одежду она могла свою взять и выйти так, чтобы никто не видел?

– Понимаете, из-за того, что клиентов пока мало, девочки то и дело уходят из-за стойки, то чаю попить, то покурить, на двери у нас колокольчик висит, если что, всегда вернуться можно. К тому же сейчас тепло, кто из клиентов не хочет, может одежду на вешалку не вешать, пиджак, например, или легкую куртку, – объясняла Саша. – И в тот день, когда ваша подруга приходила, кроме нее ни одного клиента не было. Поэтому я весь комплекс по уходу выполнила, проводила ее в хаммам и ушла. А черный ход у нас днем закрыт на простую задвижку. Да и ночью, наверное, тоже, – невеселым голосом, словно извиняясь, проговорила она. – Я же не знала, что с этой женщиной случилось, могла бы соврать чего-нибудь. Например, что приходила ее проведать каждые десять минут, и она на месте была.

– Нет, нет. Полиции лучше не врать. Это чревато. И потом вы ни в чем не виноваты, а подруге моей, может, еще и повезет, у нее адвокат хороший, – постаралась успокоить девушку Женя. – А скажите, как так получилось, Марина говорит, ее пригласили на бесплатную процедуру и она ничего не платила, а вы и ваша администрация утверждаете, что она записалась сама и услуги салона оплатила полностью? – задала она другой важный вопрос.

– Этого я не знаю. Все расчеты проводит дежурный администратор. Я вашу знакомую обслужила, пожелала хорошего дня, и все. А расчеты без меня производились. Но бесплатных процедур у нас точно быть не могло.

– А сегодня ваша администратор на месте, могу я с ней поговорить? – снова заерзала на топчане Женя.

– Нет, единственные, кто у нас работает посменно, – это администраторы. Тогда Лада работала, но она будет только послезавтра, – укладывая журналистку на место, объяснила Саша.

– Евгения? Как успехи? – услышала Женя в трубке на удивление веселый и бодрый голос Володи Скрябина.

Кажется, у адвоката выявилась загадочная способность звонить ей именно в том момент, когда, покончив с одним делом, она собиралась приняться за следующее.

– Неплохо, а твои как? – скромно оценила свои достижения Женя.

– Лучше не придумаешь! – весело откликнулся адвокат. – У меня наконец-то решилось одно тягомотное дело, и даже в нашу пользу, и теперь я располагаю необходимым временем, чтобы заняться госпожой Кольцовой. Ты голодна? – без всякого перехода спросил оживший адвокат Скрябин.

– Пожалуй, да, – после короткого раздумья проговорила журналистка. Она не так давно выбралась из салона и все еще пребывала в сладостно-томной эйфории.

– Тогда жду тебя через полчаса во вчерашнем ресторане, суп заказать? – по-свойски поинтересовался Володя.

– Давай, а еще вареники с вишней, и чай.

– Что ж, с администраторшей поговорить просто необходимо. Вопрос оплаты может стать ключевым. Странно, что опера его не выяснили, – как всегда споро работая ложкой, заметил Скрябин.

– А зачем им? Они же сразу приняли за аксиому, что Марина на процедуры записалась сама, сама все оплатила и убила мужа. Тоже самостоятельно, – пожала плечами Женя. – Так что им волноваться как раз не о чем.

– Верно. А я вот сегодня получил сведения по родственникам Кольцова. Судя по всему, у него кроме тетки никого из близких родственников не осталось. Родители умерли, братьев, сестер не имеет. Детей не обнаружено. Тетка родная, по матери, одинокая, Кольцов ее недавно из Москвы перевез. Вот хочу сегодня к ней наведаться, телефон дамы не отвечает, а Марина говорила, она болеет часто, думаю ее лично навестить. Ты со мной? – вопросительно взглянул на жующую журналистку адвокат.

– А как же!

Анна Павловна, тетка Кольцова, проживала в современном высотном доме на Варшавской улице, недалеко от квартиры самих Кольцовых. Володя еще раз набрал телефонный номер дамы и, не дождавшись ответа, двинулся к подъезду, Женя за ним. Звонить в домофон им не пришлось, так как подъездная дверь точечного девятиэтажного дома то и дело распахивалась, впуская и выпуская жильцов. Часы показывали начало седьмого, время было горячее. Трудящиеся возвращались со службы, детвора, сделав уроки, рвалась на улицу, насладиться теплом и свободой, а забывчивые хозяйки спешили в магазин за хлебом, солью или маслом и прочей нужной чепухой, которой хватились прямо перед ужином.

Беспрепятственно проникнув в подъезд, компаньоны поднялись на этаж, отыскали дверь с нужным номером и нажали кнопку звонка.

– Когда спросят кто, отвечай лучше ты, – шепнул Жене Скрябин, прислушиваясь, не донесутся ли из-за двери какие-нибудь звуки.

– Может, в магазин ушла? Или прогуляться? – предположила Женя, пока Володя предпринимал новую попытку дозвониться до тети по телефону.

– Вряд ли, – хмуро проговорил Скрябин, размышляя, что делать дальше.

К счастью, долго ему размышлять не пришлось. Приоткрылась дверь соседней квартиры, и оттуда высунулся тонкий, длинный, загибающийся кверху бледный конопатый носик.

– Вам чего, граждане? – писклявым дребезжащим голосом осведомился его невидимый обладатель.

Володя едва заметно подтолкнул Женю, и та послушно произнесла:

– Добрый день, я ищу Анну Павловну.

– А она вам зачем, вы кем будете? – бдительно задергался носик, словно пытаясь по запаху угадать цель прихода двух подозрительных незнакомцев.

– Я подруга Марины Кольцовой, родственницы Анны Павловны, – пытаясь разглядеть в темной дверной щели хозяйку любопытного носика, ответила Женя.

– А енто кто? – дернулся носик в сторону Володи, словно стрелка компаса.

– А это муж мой, Владимир Александрович.

– Очнулись! – проворчал из-за двери писклявый сердитый голосок, и Женя с Володей услышали лязг засовов. – А раньше они где пропадали? – распахнула дверь маленькая, сухонькая старушка, а возможно, просто пожилая женщина в ситцевом халате и стоптанных тапочках.

– Сергей Владиславович в командировке, а Марина в больницу попала. Вот и попросила нас справиться, как дела у Анны Павловны, она отчего-то на звонки не отвечает.

– Не отвечает! – ворчливо передразнила Женю старушка. – В больнице она, в реанимации. Уж две недели как.

– Да что вы? А что стряслось? – заволновалась журналистка.

– Инсульт, – продолжая пытливо разглядывать незнакомцев, коротко ответила старушка. – Ладно. Проходите, пожалуй, чего на лестнице стоять. Только разувайтесь. Тапок у меня нет, так что босиком, – направляла она гостей, ни на секунду не теряя бдительности. – В комнату ступайте, там и поговорим.

Женя с Володей уселись на старомодном, покрытом толстым шерстяным ковром диване и, культурно сложив руки на коленях, приготовились слушать.

Соседка Анны Павловны вошла вслед за ними и уселась на стуле спиной к окну, видимо, чтобы лучше видеть гостей. При ближайшем рассмотрении и при ярком солнечном свете ей оказалось не больше шестидесяти лет. Просто ее манера держаться, говорить и одеваться ужасно ее старили. Бывают такие люди, которые буквально рождаются старичками, суетливыми, основательными, рассудительными и какими-то унылыми. Видимо, и соседка Анны Павловны относилась к этому типу.