Текст книги "Невский! Главный проспект Российской империи"

От Мойки до канала Грибоедова. Левая сторона

Излучину реки обозначая,

Народ его ногами изучает…

Колесами – шурша. Не – ты? Не – Вы?

Переступает праздный пешеход,

Печатает проспектом понарошку

Свои шаги.

Я букве «Пэ» – дорожку

Отдельно проложил.

Условный код.

Хотя – вполне понятный оборот:

Прием.

А.С. ПУШКИН: «Где здесь рифма «роза»? —

Лови ее!»

Вот – прошлое: угроза,

Путь опошленья нынешнего дня…

Такая в стихотворчестве фигня.

А Невский, что ж, лежит лежмя – сверкает,

Почти не спит. И даже не икает.

Ну что ему какие-то стихи?

Мосты-громадины – его опора!

А тут – шиза и шорохи трухи,

Культур-мультур, метафор пустяки!..

Второстепенных улиц разговоры.

Сева Гуревич. Невский проспект (к-и-р-г-у-д-у)

Пыль, духота, белые петербургские ночи, раздражающие нервы, – вот чем наслаждался он в Петербурге. (Ф.М. Достоевский. Вечный муж)

Дом Голландской реформатской церкви построен в 1834–1839 годах по проекту архитектора П.П. Жако в стиле классицизм, с церковью в центре (купол сохранился). По обеим сторонам церкви расположены симметричные доходные дома, все три здания вместе взятые составляют единый архитектурный блок. Во фронтоне – горельеф с изображением ангелов, которые держат раскрытую Библию.

В доме Голландской церкви располагался книжный магазин Ф.М. Беллизара, в котором Александр Сергеевич Пушкин всегда мог найти книжные новинки.

С 1842 года церковь получила статус посольской. Здесь всегда находились те или иные голландские магазины и училище, Голландский клуб и правление Нидерландского банка. В 1920 году в доме открылся магазин «Дом военной книги» (закрылся в 2012 г.). В 1927 году церковь закрыли, и в ее помещение въехал Театр актерского мастерства (ТАМ), с 1933 года – Новый театр.

Дом № 20. Современное фото

В 1935 году проходит реставрация здания и после туда въезжает Библиотека имени А.А. Блока (ныне – Музыкально-художественная библиотека имени А.А. Блока). В 1960–1980-х годах на первом этаже дома работало кафе-пирожковая «Минутка», с 1994 года – ресторан быстрого питания Subway.

Зашел в тупик и вышел.

Я был убит, но выжил

на Малой на Конюшенной,

где сам себе не нужен я,

где Гоголь одинокий,

где я совсем убогий,

где вышел я к Казанскому,

как сирота казанская.

Аркадий Илин

Прежде на месте этой изящной готической церкви с 1730 года стояла крохотная «Кирка на Першпективе». Со временем она обветшала и уже совершенно не соответствовала главной магистрали города. Поэтому в начале 1832 года лютеранская община Петербурга объявила конкурс на лучший проект новой церкви, в котором участвовали такие известные архитекторы, как Александр Брюллов, брат живописца Карла Брюллова, а также Жако, Паскаль, Цолликофер и Крих.

Именно А. Брюллов предложил расположить церковь как бы в глубине между двумя доходными домами, выдвинутыми на линию Невского проспекта. Таким образом, перед церковью создалось обширное пространство, на котором могло без ущерба для себя разместиться большое количество народа, скажем, выходящее после мессы на проспект. Кроме того, расположенный среди монотонной линии жилых домов собор выгодно выделялся на их фоне, оживляя городской пейзаж своей величественной архитектурой. Весь облик церкви Петра и Павла Александр Павлович задумал в формах, близких романской архитектуре, интерьер церковного зала был выдержан в стиле классицизм.

С двух высоких окон, что у самого входа, прихожан встречают витражные изображения евангелистов (копии картин Альбрехта Дюрера). Заалтарный образ заказали Карлу Брюллову, живописный и скульптурный декор здания по эскизам Брюллова поручили живописцу Иоганну Дроллингеру и скульпторам Полю Жако, Агостино Трискорни и Иосифу Герману.

Ансамбль Немецкой евангелической лютеранской церкви Святого Петра состоит из здания самой церкви, а также двух доходных домов по бокам и здания училища Святого Петра («Петришуле»).

В 1881 году здание пришлось ремонтировать, так как оказалось, что слишком мягкий грунт под фундаментом церкви проседал неравномерно, из-за чего начались осадки стен, это привело к образованию трещин. Ремонтом занялся профессор Рудольф Богданович Бернгард, известный знаток церковно-строительной техники. Летом 1883 года Бернгард частично исправил положение с помощью стальных затяжек, и со временем состояние конструкции стабилизировалось.

В 1895–1897 годах интерьер церкви изменили по проекту архитектора Максимилиана Егоровича Месмахера. Перед церковью установили фигуры апостолов Петра и Павла – копии скульптур работы ваятеля Бертеля Торвальдсена.

В 1910 году здания, расположенные по обеим сторонам церкви, надстроили еще на два этажа.

В 1937 году церковь закрыли, пасторы Пауль и Бруно Райхерты были арестованы и расстреляны. В 1938 году в здании церкви устроили склад театральных декораций, затем склад овощей. В 1958 году здание отдали под плавательный бассейн, который открылся в 1962 году. Снаружи здание оставалось прежним, внутри же это был самый настоящий бассейн. В таком виде здание просуществовало до 1994 года, когда его вернули верующим. В том же году отреставрировали фигуру ангела над фронтоном.

Дом № 22. Современное фото

Дом № 24. Современное фото

Оставалось решить, получится ли без вреда для здания изъять из него чашу бассейна и привести церковь в подобающее состояние. Оказалось, что полностью храм не поддается восстановлению. Так как из-за мягкого грунта стены все равно давали усадку, трещины были замазаны и укреплены, но если вынуть чашу, здание гарантированно развалится. Поэтому чашу оставили на месте и над ней на 4 метра выше прежнего, был расположен пол. Из-за этого снизилась высота здания, что повлияло на акустику, так что теперь во время службы приходится пользоваться микрофонами.

В 1989 году воссоздана лютеранская «немецкая община», а 31 октября 1992 года состоялось первое богослужение в соборе Святых Петра и Павла.

Община регулярно организует благотворительные концерты.

В доме № 22 по Невскому проспекту в конце 1831 года располагалась книжная лавка А.Ф. Смирдина, сюда часто заходил Пушкин. Писатель навещал самого Смирдина, который был не только продавцом книг, но и издателем, в частности, охотно издавал произведения Александра Сергеевича.

В доме на углу с Малой Конюшенной улицей в 1841 году открылось первое в России кафе «Доминик» (просуществовало до 1917 г.).

В «Доминике» можно было не только прилично закусить, но и поиграть. Желающим предоставляли бильярд, буль, домино, шашки и шахматы. Ничего удивительного, что «Доминик» сделался любимым местом для шулеров самой разной специализации, последнее стало общеизвестным, но это не мешало людям стремиться в «Доминик», дабы попытать счастье в игре. Одним из таких любителей был Федор Михайлович Достоевский.

В «Доминике» на Невском в феврале 1844 года он проиграл шулеру в домино в двадцати пяти партиях последние сто рублей из тысячи, полученной с утра от опекуна (остальные деньги разошлись раньше на покрытие долгов). То есть проиграл последние деньги. Об этом можно прочитать в воспоминаниях А.Е. Ризенкампфа.

«На беду, отправившись ужинать к “Доминику”, он с любопытством стал наблюдать за биллиардной игрой. Тут подобрался к нему какой-то господин, обративший его внимание на одного из участвующих в игре – ловкого шулера, которым была подкуплена вся прислуга в ресторане. “Вот, – продолжал незнакомец, – домино так совершенно невинная, честная игра”. Кончилось тем, что Федор Михайлович тут же захотел выучиться новой игре, но за урок пришлось заплатить дорого: на это понадобилось целых двадцать пять партий, и последняя сторублевая Федора Михайловича перешла в карман партнера-учителя».

В советское время в помещении, прежде принадлежащем кафе «Доминик», находилось популярное кафе-мороженое, получившее обиходное название «Лягушатник» (за зеленую обивку мебели и зеленые стены).

Петербург блистательный, или несчастный, проклятый, или благословенный, отражается в произведениях самых разных писателей. Когда Николай Васильевич Гоголь только-только прибыл в Петербург, город окружил его, как страшный, холодный и злой призрак. Единственное место, которое Гоголь описывает с удовольствием, восхищаясь его красотой и пышностью, – это Невский проспект. Невский – счастливый и богатый город – противостоит городу нищему. В «Мертвых душах» Гоголь с нескрываемым удовольствием вспоминает столицу Российской империи, сравнивая ее со сказочными Шахерезадой, Семирамидой. Его Петербург – это блистательный Невский, суетливая Гороховая, Литейная улица. При этом, любуясь мостами и восхитительными дворцами, экипажами и нарядными жителями, Гоголь ни на минуту не забывает, что за всей этой пышной ширмой, за парадным блеском Невского проспекта, прячутся нищенские трущобы, где в холоде и голоде влачит свое безрадостное существование простой народ.

Памятник Н.В. Гоголю

Со стороны Невского проспекта прекрасно виден памятник Н.В. Гоголю, расположенный на Малой Конюшенной (скульптор Михаил Владиленович Белов).

 
Завернувшись в простуженный плащ,
Проклиная судьбу свою злую,
Под дождем проливных неудач
На Конюшенной Гоголь тоскует:
 
 
– Этот Невский не знать бы совсем!
Чародей и коварный обманщик,
Иллюзорных добавит проблем,
А хватает сполна настоящих…
 
 
Отвернулся с больной головой —
И застыл, пораженный ударом:
Позади его городовой
Замаячил старинным кошмаром.
 
 
Ну, судьба! – два столетья подряд
Пробираться трущобами строчек,
Чтобы снова попасть под пригляд
И услышать, как цензор хохочет!
 

Так об этом памятнике и об этом месте прекрасно написала Мария Амфилохиева в стихотворении «Встреча на Малой Конюшенной».

Говоря таким образом, мы вышли на Невский проспект и поравнялись с Домиником.

(М.Е. Салтыков-Щедрин. Дневник провинциала в Петербурге)

Первое строение на этом участке появилось в 1776–1777 годах, дом был каменным, трехэтажным и заказал его камер-фурьер полковник П.П. Трунов. В 1783–1818 годах здесь жил архитектор Луиджи Руска. Далее участок вместе с недвижимостью перешел к ювелиру Жан-Франсуа Лубье. Это произошло в 1802 году. Ювелир не только жил в доме, но и, что вполне естественно, держал здесь свой магазин и при нем мастерскую.

Так как дома № 26 и № 28 по Невскому проспекту стоят «плечом к плечу» и имеют одну общую стену, в Петербурге тех лет ходил пикантный анекдот. Говорили, будто бы однажды ювелир решил установить в доме сейф, для чего ему пришлось проделать небольшое углубление в общей стене. Но мастера, которым была доверена эта деликатная работа, перестарались, в результате и ювелир, и его каменщики оказались в спальне живущего в соседнем доме аптекаря Измена.

На самом деле произошел сей курьезный случай или нет неизвестно, но ювелир и аптекарь действительно спорили в суде за разделявшую их стену. Следующим владельцем дома № 26 стали академик архитектуры Юлий Осипович Дютель и французская подданная Доротея Федоровна Барро. Они сдавали помещения разным арендаторам, в частности, занимающий квартиру на втором этаже коллежский советник Константин Антонович Мушинский, согласно договору с домовладельцем, провел в квартиру газ, который использовался для освещения помещений. Газовое освещение – что называется, настоящий прогресс и использование новых технологий. Не удивительно, что молодой поэт Николай Алексеевич Некрасов отметил это замечательное явление еще в 1840 году в своем стихотворение «Провинциальный подьячий в Петербурге».

 
Трубой какой-то внутренней
На Невский из земли
Светящий до заутренней
Газ немцы провели.
Накрыт стеклянной шапкою,
Огонь большой такой
Горит гусиной лапкою!
Ну так… что день-деньской!
 

В 1869 году дом № 26 по Невскому проспекту перешел к следующему хозяину – Доминику Осиповичу Рива, и тот, получая ссуду в Кредитном обществе, заложил его. Благодаря этому факту, сохранилось детальное описание дома, каким знали его в то время: со стороны Невского проспекта дом был трехэтажным, а со стороны Малой Конюшенной – у него имелось всего два этажа. Со стороны Невского на доме наличествовали балкон и навес над входом. Здесь же можно было обнаружить внутренний дубовый тамбур с зеркальными стеклами, дубовой дверью и деревянной лестницей. На Малой Конюшенной улице тоже имелся балкон. В доме есть и парадные, и черные лестницы, во дворе располагались двух– и трехэтажные флигеля только с черными лестницами. Здесь же находился фотографический павильон и различные сарайчики.

Дом № 26. Современное фото

На Невском бойко шла торговля, поэтому все нижние этажи сдавались магазинам, в доме было всего 20 квартир.

В 1873–1874 годах дом был полностью перестроен архитектором Василием Александровичем Кенелем, так как уже 18 июня 1870 года он перешел в собственность нового хозяина – норвежского предпринимателя Г.И. Гансена. Дом стал пятиэтажным, с фасадом в стиле эклектика. Это один из первых домов в Петербурге с витринами на высоту двух этажей. Очень удобное нововведение для желающих расположить на втором этаже магазины и ателье, которым были необходимы витрины.

Вскоре после ремонта за этими окнами-витринами закипела работа, приехали магазины фирмы «Братья Бут», шляпного фабриканта Фишера, ювелирной фирмы «Ганн и K°». Кроме того, там размещался выставочный зал, в котором 20 декабря 1881 года демонстрировалась картина Марцелия Гавриловича Сухоровского «Нана», написанная по мотивам нашумевшего романа Эмиля Золя. Это была выставка одной картины – форма сама по себе непривычная для петербуржцев, привыкших посещать большие музеи или ежегодные выставки, расположенные в нескольких залах. Чтобы привлечь к картине больше внимания, вокруг нее создали инсталляцию, которая менялась каждый день, так что зрители могли приходить хоть все дни подряд, и ни разу не увидеть картину на прежнем фоне. Дабы усилить производимый на зрителя эффект, художник показывал ее при ночном и дневном освещении и драпировал разными способами. Опыт оказался интересным, и в 1886 году художник повторил его с другой своей картиной «Мария Магдалина».

В.А. Кенель построил не только новый дом, но и новые дворовые флигели, которые также сдавались жильцам. Что же до офисных помещений, их занимали Русский для внешней торговли банк, контора акционерного общества «Объединенное шведское электричество», Азовско-Донской, Московский и Финляндский банки, Банкирский дом братьев Рябушкиных. Здесь размещались первая в России телефонная станция, оборудованная американской компанией «Белл».

После смерти Г.И. Гансена в 1896 году дом перешел к его наследникам – Герману и Оскару Германовичам Гансенам.

В доме в то время работал часовой магазин «Г. Мозер и K°», табачный магазин фабрики «Лаферм», «Финляндский мебельный салон», зубная лечебница, ювелирный магазин члена совета Шведской церкви Святой Екатерины А. Тилландера.

В 1912 году дом подвергся новому ремонту, на этот раз архитектор Карл Карлович Шмидт по-новому отделал фасад двух нижних этажей, кроме того, были сделаны необходимые перепланировки интерьеров.

Революция 1917 года внесла разнообразие в жизнь Гансенского дома, сначала там располагалось консульство Финляндии, с 1930 года – консульство Великобритании, а с 1945 года – научно-исследовательский институт «Ленгипроинжпроект».

В 1993 году в доме располагался банк «Петровский» (ныне – банк «Открытие») и «Сити-банк». В настоящее время здесь работает единственный в Петербурге специализированный нотный магазин.

Там Невский в блеске и тоске, в ночи переменивший кожу, гудками сонными воспет, над баром вывеску тревожил; и под свистками Германдады, через туман, толпу, бензин, над башней рвался шар крылатый и имя «Зингер» возносил.

Николай Заболоцкий. Столбцы

«Дом книги» давно уже стал одним из символов Санкт-Петербурга, его неотъемлемой архитектурной составляющей. Помните приметную башенку «Дома книги», увенчанную земным шаром? Конечно, кто же ее не знает?!

Но еще до того, как на карте города появился дом торговой фирмы «Зингер», это место не пустовало.

Давным-давно, а именно в 1737 году, на берегу реки Кривуши, другое название – Глухая речка (ныне – канал Грибоедова), бравшей свое начало из болотистой трясины, залегавшей между нынешними Конюшенной площадью и площадью Искусств, был возведен мазанковый манеж, прежде находившийся на лугу перед Зимним дворцом. Проект осуществлен архитектором Иваном Яковлевичем (Иоганном Фридрихом) Бланком и инженером Харманом ван Болосом. Желтое с белым здание возвышалось на каменном фундаменте, имело кирпичные простенки и стены из бруса. Здесь располагался театр, сгоревший в 1749 году.

 
Волшебный край! там в стары годы,
Сатиры смелый властелин,
Блистал Фонвизин, друг свободы,
И переимчивый Княжнин;
Там Озеров невольны дани
Народных слез, рукоплесканий
С младой Семеновой делил,
Там наш Катенин воскресил
Корнеля гений величавый;
Там вывел колкий Шаховской
Своих комедий шумный рай…
 

Так писал о театре Пушкин, влюбленный в театральные подмостки, в мир условностей.

Затем в 1776–1777 годах на месте сгоревшего здания выстроили трехэтажный дом для придворного духовника И.И. Панфилова. Это происходило во время царствования Екатерины II, в честь которой Кривуша, или Глухая речка, получила благозвучное имя – Екатерининский канал. В 1790–1810 годах домом владела семья чиновника Бороздина. А в 1820–1860-х годах недвижимость перешла к аптекарю К. Имзену, который надстроил дом четвертым этажом. Далее в 1850-х годах дом занимал фотограф Сергей Львович Левицкий, который открыл здесь модное фотоателье с броским названием «Светопись Левицкого». Потом дом приглянулся нотной лавке К.Ф. Гольца и книжному магазину А. Дейбнера. Кроме них, здесь расположили свои офисы банкирский дом «Лампе и K°», а также редакция «Биржевых новостей».

Дом компании «Зингер»

В начале XX века знаменитая швейная компания «Зингер», основанная изобретателем швейной машинки Исааком Зингером, пожелала иметь свое главное офисное здание в столице Российской империи. «Наша цель – чтобы машинка фирмы “Зингер” стояла в каждом доме, независимо от уровня достатка семьи», – рекламировали свой товар представители фирмы. Процветающая компания все время открывала новые магазины, так что к моменту постройки генерального офиса в Санкт-Петербурге у «Зингер» насчитывалось уже 3000 магазинов по всему миру.

Столица – по определению, самый респектабельный и одновременно с тем самый дорогой город страны, поэтому, когда мы говорим о том, что человек живет в столице, еще лучше имеет там недвижимость – понятно, что статус его должен быть высок. К примеру, желая показать серьезный статус своего героя, Н.А. Некрасов в стихотворении «Прекрасная партия» просто определяет его жить в Петрограде, где персонаж владеет недвижимостью:

 
У хладных невских берегов,
В туманном Петрограде,
Жил некто господин Долгов
С женой и дочкой Надей.
Простой и добрый семьянин,
Чиновник непродажный,
Он нáжил только дом один —
Но дом пятиэтажный.
 

И позже, в том же стихотворении, он скажет:

 
Зато господь его взыскал
Своею благодатью:
Он город за женою взял
И породнился с знатью.
 

«Взять город» можно по-разному: можно во главе воинства долгой осадой и приступом, а можно и вот так, герой женился на женщине из общества, и та ввела его во все дома света, где бывала сама. То есть бомонд принял его, назвав своим.

Пятиэтажный дом в столице, может быть, даже не на самой престижной улице, это все равно здорово! Что уж говорить о редкой красоты здании главного офиса с башенкой и глобусом на ней. Такого просто нигде больше нет.

Новое здание должно ошеломить своим величием и красотой, так как оно олицетворяло успех предприятия. Поэтому и глобус на башенке опоясывала лента с надписью «Зингер и K°», символизирующая популярность «Зингер» во всем мире, так сказать, всепланетный охват.

 
В моем изгнаньи бесконечном
Я видел все, чем мир дивит:
От башни Эйфеля до вечных
Легендо-звонных пирамид!..
И вот «на ты» я с целым миром!
И, оглядевши все вокруг,
Пишу расплавленным ампиром
На диске солнца: «Петербург».
 

Николай Агнивцев начертал имя «Петербург» на диске солнца, а компания «Зингер» расписалась на глобусе, суть которого Земной шар. Петербургская поэтесса Мария Амфилохиева тоже как-то залюбовалась светящимся глобусом, и получилось стихотворение «Глобус над Невским»:

 
Мне не хватало глобуса над городом
Напротив от Казанского собора.
Вечерний снег подтаивал за воротом,
Мобильник отыскала я нескоро.
Призывный звон,
чуть слышный в шуме Невского,
Мой звездный сон, наполовину вещий,
Несбыточный, зато весомей веского,
В котором жизнь отчетливей и резче…
Туман дома обмазывает солодом,
Но твой звонок и в слякоть душу лечит.
На глобусе, вознесшимся над городом,
Найду координаты нашей встречи.
 

Изначально проект здания разработал автор знаменитого небоскреба Singer Building Эрнест Флэгг и являлся уменьшенной копией американского оригинала. Но на русской почве чертеж пришлось заново переработать архитектору Павлу Юльевичу Сюзору с учетом особенностей петербургской архитектуры и требований к работающим в столице Российской империи зодчим. Впрочем, оба архитектора являлись представителями Парижской школы изящных искусств и, соответственно, почитателями французской архитектуры. Потому и Singer Building, и Дом Зингера в Санкт-Петербурге независимо от прописки напоминают парижские дома в период перехода от эклектики к модерну.

От Сюзора заказчик сразу же потребовал выстроить самый высокий, красивый, дорогой и одновременно самый модный и современный дом. Павел Юльевич был бы рад выполнить все, как пожелал заказчик и нарисовал Флэгг, но успеху грандиозного заказа помешал закон, согласно которому в столице не разрешалось возводить фасады коммерческих зданий выше Зимнего дворца, то есть выше 11 саженей (23,47 м). Да и на болотистых почвах Санкт-Петербурга строительство высотных зданий во все времена считалось затруднительным.

Тогда Сюзор предложил оригинальный выход из создавшегося положения, благодаря которому новый зингерский дом удалось возвести выше соседних пятиэтажных домов на целых два этажа, плюс к тому он венчался декоративной башенкой с прозрачным глобусом (его диаметр – 2,8 м).

Дом № 28. Современное фото

Изящество задумки Сюзора заключалось в том, что, согласно предписанию градостроительства, означенная высота в 11 саженей относилась к фасадам домов, в то время как мансарда и башенка предполагались как элемент декора, то есть, строго говоря, они не являлись фасадом. Буква закона не была нарушена, и петербургские чиновники дали добро на возведение громадины на главной магистрали города – Невском проспекте. Разумеется, башенка зрительно увеличивала дом, делая его при этом запоминающимся. Кроме того, башенка аккуратно расположилась по линии Пулковского меридиана, что также говорило о значимости архитектурного объекта.

Известно, что, работая над проектом дома, архитектор планировал хотя бы отчасти повторить успех Зингер-Билдинг в Нью-Йорке, где в 1908 году к изначальному зданию добавили башню, вместе с которой получилось 53 этажа. Самый высокий в то время дом в мире!

Сюзор выполнил и другие условия: построенное им здание создано по последнему слову инженерной науки. Сначала сооружен металлический каркас, вроде Эйфелевой башни или основы широкого бального платья XVIII века, и после ажурный каркас заполнили кирпичом. В Петербурге еще не знали такого способа возведения зданий.

После того, как завершили внутреннюю отделку помещений, украшать фасад пригласили скульпторов Артемия Лаврентьевича Обера и Хейнриха Адамсона.

Когда же с дома сняли леса, петербуржцы и гости города поразились полным отсутствием водосточных труб, что сразу же вызвало волну насмешек и порицаний. Но трубы, разумеется, были, просто Сюзор спрятал их в стенах здания.

Сейчас это звучит неправдоподобно, но современникам зингеровский дом страшно не понравился. Сколько упреков, сколько писем в газеты и в Комитет градостроительства: «Уберите жуткую уродину с главного проспекта», «Вульгарный дом фирмы “Зингер” не просто не вписывается в петербургскую архитектуру, он словно издевается над традицией и нарушает ансамбль», «Дом Зингера – пощечина общественному вкусу».

Так бывает. Здание дома компании «Зингер» не оценили современники, но оно стало неотъемлемой частью Петербурга, а позже Ленинграда в глазах потомков.

Впрочем, выгодное расположение и броская красота дома скорее привлекала к себе, нежели отталкивала. И не удивительно, что вскоре после торжественного открытия, помещения в нем стали арендовать Санкт-Петербургский частный коммерческий банк и банкирский дом «Захарий Жданов». Несмотря на политические беспорядки начала века, фирма «Зингер» одна из первых в России продавала свои товары в кредит, а значит, им постоянно были нужны банковские услуги.

В 1910-х годах в здании обосновались консульство США и правление Русско-Английского банка.

Официально дом принадлежал фирме «Зингер» до 1917 года, но представительство фирмы оставалось в здании, занимая в нем офисные помещения, до 1922 года.

Как дом Зингера превратился в «Дом книги»

19 декабря 1919 года в дом компании «Зингер» из Смольного переехал «Петрогосиздат», и на нижних этажах открылся книжный универмаг «Дом книги». Таким образом, на первом и втором этажах торговали книгами, в подвалах размещались склады, а помещения, от третьего этажа и до самой башенки, занимали различные редакции и издательства. Так, Самуил Яковлевич Маршак открыл здесь издательство «Лендетгиз». Здесь выпускали литературу для детей и подростков, сюда приходили авторы знаменитых журналов «Чиж» и «Ёж», а позже обосновалось издательство «Петросовет».

С 1931 года магазин устраивал весенние книжные базары на Малой Конюшенной улице, в настоящее время такая выездная торговля носит название «Книжные аллеи».

О «Доме книги» писал Сергей Михалков:

 
О сколько в этом доме книг!
Внимательно всмотрись —
Здесь тысячи друзей твоих
На полках улеглись.
Они поговорят с тобой,
И ты, мой юный друг,
Весь путь истории земной
Как бы увидишь вдруг…
 

«Дом книги» продолжал работать во время Великой Отечественной войны и даже во время блокады Ленинграда. После того, как в начале ноября 1941 года бомба попала в дом № 30, в здании «Зингер» не осталось ни одного целого окна, работники магазина заколотили оконные проемы фанерой и досками. Раненный дом временно утратил свою красоту, но не перестал работать. Он был закрыт, только зимой 1941/42 года, когда в подвале от холода разорвало трубы и книжные склады оказались затоплены.

Магазин пришлось закрыть, но книжная торговля не прекращалась, в суровую блокадную зиму она велась прямо на улице.

После войны Ленинград поднимался из руин, 14 ноября 1948 года, то есть через три года после окончания войны, обновленный и подлеченный «Дом книги» вновь открылся для посетителей.

Тогда же его верхние этажи заняли издательства: «Искусство», «Просвещение», «Художественная литература», «Химия», «Агропромиздат».

Сейчас на втором этаже здания размещена кондитерская, которой петербургская поэтесса Ирина Титаренко посвятила стихи:

 
Вечерний Невский… Сколько строк в строфе?
Я – муза. Ты – мой верный миннезингер.
Пойдем в тепло, и посидим в кафе —
В обитель книг с названьем швейным «Зингер».
Здесь хорошо. Так мягко и светло.
Уютно. И божественно кофейно.
Казанский проступает сквозь стекло.
И все вокруг по-питерски музейно.
Взгляд темных глаз приятно удивлен,
А в голове легко и невесомо.
Ах, это чувство счастья так знакомо
Тому, кто был когда-нибудь влюблен!
Внутри мне что-то шепчет – не балу́й,
Замри на этой точке невозврата…
Я шлю тебе воздушный поцелуй, —
С волшебно-пряным ароматом лáтте!
 

Пережив и время застоя, и бурные 90-е годы, увенчанный глобусом «Дом книги» продолжает царить над пересечением Невского проспекта и канала Грибоедова. Наверное, в этом надо видеть особый знак: на всем Земном шаре люди продолжают читать книги – и так будет вечно.