Текст книги "Двор короля Ланкикура"

Предисловие

Знаете ли вы о том, сколько тайн и интриг скрывают обитатели обычного птичьего двора? С виду они кажутся всего лишь глупыми, бестолковыми существами, суетливо отыскивающими корм на земле. Но приглядитесь к ним повнимательней и, возможно, вы заметите, что толстый, важный индюк, на ваших глазах превратится в напыщенного барона, знающий себе цену гусь – в первого министра, забавный селезень – в адмирала, а три озабоченные курицы – в сплетниц-маркиз. И тогда, быть может, вы увидите совершенно необычную историю, которая произойдёт прямо на ваших глазах, историю, которую однажды увидела я и попыталась для вас записать.

Часть 1

Глава 1,

в которой упоминаются имена почти всех главных героев нашей повести.

Стояла звёздная летняя ночь. Луна медленно плыла меж облаков, заливая столицу королевства Куринии своим серебристым светом. Но даже её загадочное сияние не могло вдохновить обитателей королевского замка на восторженные стихи и записки. Не звучали полночные серенады, не слышались торопливые шаги по дорожкам парка и осторожный шёпот в беседках. Замок, казалось, дремлет, погрузившись в мягкую листву деревьев. Но это была только видимость. На самом деле именно здесь и сейчас, решалась, можно сказать, судьба королевства. Близился грандиозный праздник – совершеннолетие короля Ланкикура

XVII

и поэтому во дворце никто не мог уснуть, обсуждая проблемы, связанные с предстоящим торжеством. Даже королевская опочивальня была пуста. Юный король заперся в библиотеке вместе со своим дядей герцогом Соколянским.

– Итак, с этим делом покончено, – сказал герцог, убирая лист бумаги в толстую бархатную папку.

– Наконец-то! – воскликнул Ланкикур и блаженно откинулся на спинку широкого кресла, стоявшего возле стола. За этим столом из крепкого дуба дядя и племянник, вот уже три часа обсуждали предстоящие затраты.

– Но это еще не всё, – сказал герцог Соколянский и достал другую папку.

– Как, ещё не всё? – вскричал король, заставив затрепетать пламя свечей, стоявших на столе. – Клянусь галереей моих предков, я просто счастлив, что совершеннолетие бывает один раз в жизни! Иначе мне пришлось бы оставить все свои дела и заниматься только подсчётом денег, уплывающих из казны на фейерверки и праздничные шествия. С вашей помощью дядюшка я стал бы довольно сносным математиком. Ну, так какие дела у нас ещё остались на сегодня?

Герцог Соколянский терпеливо выслушал огорчённого племянника и, не спеша, раскрыл папку.

– Список гостей! – почти торжественно провозгласил он.

Король быстро пробежался по списку глазами:

– Так…шейхи, князья, послы… Посол Голубяндии, посол Журавлинии, посол Цесарии граф Болтумор… хм, знакомая фамилия.

– Ну что ж, мой мальчик, вот мы и подошли к самому главному вопросу, который нам предстоит решить, – герцог Соколянский даже встал из-за стола, чтобы придать больше торжественности своим словам.

– В самом деле? – удивился юный король. – Я думал, что все важные

вопросы мы уже решили.

– Не перебивай меня! – сердито взмахнул руками герцог. – Когда твой отец, король Ланкикур

XVI

умирал, он позвал к себе меня, самого старшего из своих братьев и сказал: «Теперь ты будешь отцом и учителем моему сыну. Береги его и наставляй на путь, который приведёт Ланкикура к процветанию и усилению могущества нашего славного королевства Куринского».

Ланкикур терпеливо выслушал эту трогательную историю, которую уже знал наизусть и теперь ждал, какой вывод последует за этим пафосным выступлением.

– Так вот, Ланкикур, – продолжил герцог, немного отдышавшись, – все Ланкикуры, достигнув совершеннолетия, должны жениться, чтобы обеспечить страну наследником.

– О-о! – простонал король. – Я и не знал, что сегодняшнее совещание так плохо кончится. Это верно, я уже не цыплёнок. Но мне вовсе не хочется жениться.

– Ты не можешь нарушать традиции мой мальчик. Запомни, ты король и должен делать то, что нужно твоей стране, а стране нужен наследник престола.

– Что ж, – вздохнул Ланкикур, – я готов принести себя в жертву.

– Женитьба не такое уж неприятное событие, как ты себе представляешь, – примирительно произнёс герцог, – к тому же я нашёл тебе прелестную невесту.

– Уже нашли? – от неожиданности король вскочил с кресла. – Так скоро?

– Я присмотрел её, когда она была ещё птенчиком. Именно поэтому на ваше совершеннолетие приглашена она и посол её страны.

– Моя невеста Алис Цесарская? – спросил король.

– Это очень выгодный брак, дорогой племянник, – продолжал герцог, не обращая внимания на унылую физиономию короля. – В нужный момент мы всегда будем иметь надёжного помощника в лице отца Алис, который к тому же, мой друг, и обязан мне тем, что сидит на троне.

– Вот как! – удивился Ланкикур. – Вы никогда мне об этом не рассказывали.

– Да, – улыбнулся герцог, – дела молодости. Мы были славными друзьями. Но не будем отвлекаться. Цесария – большое королевство, а Алис – единственная дочь, поэтому ваш наследник сможет объединить два государства, а это уже будет мощная империя. К тому же, как я уже говорил, в случае опасности можно всегда рассчитывать на войска Цесарии.

– О какой опасности вы говорите дядя? – усмехнулся Ланкикур. – У нас не было войн со времён правления Ланкикура

X

. И сейчас все соседи настроены очень миролюбиво. Нет никакой опасности!

– Сегодня нет, а завтра есть, – сурово сказал герцог, – всё может случиться, и король должен быть предусмотрителен.

Старый герцог ошибался также, как и его племянник. Ошибался в том, что считал себя в безопасности. На самом деле опасность уже нависла над ними и над всем королевством Куринским. Эта опасность притаилась в одной из дальних комнат дворца, где старый барон Ин Дюк вместе с сыном составляли заговор против короля.

В неярком свете свечей лица заговорщиков казались ещё более мрачными и хмурыми, чем они были на самом деле. Старый барон весь в кружевах и лентах, важно прошёлся по комнате, оставляя за собой сильный запах духов. Его сын, Буффо Ин Дюк чихнул прямо на лист бумаги, который лежал перед ним на столе. Буквы, составляющие слово «План», немного расплылись. Старый барон задумчиво посмотрел на них и вдруг неожиданно смял листок.

– В таком деле, – сказал он высоким и немного визгливым голосом, – лучше не оставлять улик. К тому же княгиня Бэлла будет недовольна, если её имя и её планы доверят такому неверному хранителю, как простой лист бумаги.

– Доверила же она их письму, что вы получили третьего дня! – возразил Буффо.

– Письмо было сожжено в тот же день по просьбе княгини, а этот листок станет очень опасным, если кто-нибудь случайно прочтёт его. – и с этими словами Ин Дюк поднёс бумагу к пламени свечи.

– Вот так, – воскликнул он, – пламя нашего заговора охватит всё королевство Куринию и вернёт, наконец, мне трон моих предков!

– Что ты говоришь?! – воскликнул поражённый Буффо. – Наши предки были королями?

– Смотри! – старый барон ринулся к стене, и тяжёлая бархатная портьера с визгом отъехала в сторону. На стене висел портрет старого индюка в золотой короне и алой мантии. Словно с огромного возвышения высокомерно взирал он на своих далёких потомков.

– Это король Дюк

VI

! Великий тиран, жестокий и непримиримый! Он был последним из славной династии Дюков. Народ сверг его с престола, а королём сделал проходимца Ланкикура. Тот был простым сапожником, а его нарекли Ланкикуром I. Наших предков сравняли с чернью, и только мой прадед, благодаря своей отваге в боях, заслужил баронский титул. И вот я ношу его. Я, потомок великого короля Дюка

VI

! Но близится день моего торжества. Я верну нашему роду былую славу, когда меня провозгласят королём Дюком

VII

!

– Тогда какое же отношение к этому имеет княгиня Бэлла? – спросил Буффо, который всё ещё не мог прийти в себя после столь величественной речи отца.

– Именно ей пришёл в голову весь этот план, она обещала мне поддержку своей страны – могущественной Лебединии, без неё я никогда бы не решился на переворот. К тому же княгиня постарается вовлечь в наше дело шейха Красула из

знойной Павлиндии, который уже долгие годы влюблён в неё. Но всё это нужно устроить как можно скорее. После праздника совершеннолетия Ланкикура женят, у него появится наследник, и тогда всё пропало. А если после Ланкикура не будет претендентов – я заявлю свои права на престол.

– А вдруг кто-нибудь из родни Ланкикура станет королём? – Буффо был ужасно напуган предстоящими событиями и поэтому создавал у себя в голове всяческие препятствия отцовскому плану.

–

У старого Ланкикура, отца нынешнего короля, было всего три брата. – высокомерно пояснил Ин Дюк. – Один из них магистр ордена Коклиеров – такой священный сан запрещает ему носить корону, детей же у него нет. У второго брата, герцога Пшёнского три дочери, а сам он не годится в короли, об этом знает каждая прачка – слишком уж он суетлив и тщеславен. У третьего брата – герцога Соколянского единственный сын женат на царице Голубяндии, зато сам герцог действительно опасен, он может взойти на трон и отомстить за любимого племянника. Этот петух чертовски умён. Но ничего, и с ним мы справимся. Главное, чтобы Ланкикура не успели женить сразу после празднования дня совершеннолетия. Хотелось бы мне знать, кого этот старый прохвост Соколянский хочет сделать невестой короля?

– Разве не одну из дочерей герцога Пшёнского? – недоумённо спросил Буффо.

Старый барон громко рассмеялся, заколыхав всеми своими многочисленными кружевами и оборками.

– Ты с ума сошёл Буффо! Герцог Соколянский

–

главный советчик короля, а он никогда не позволит Ланкикуру жениться

на этих девицах. Хоть они ему и племянницы, но королевы из них никудышные. Одна из них слишком глупа, другая слишком мала, а третья просто обжора.

При этих словах барон Ин Дюк почувствовал нестерпимый голод в желудке и решил, что после столь напряжённой работы ума настало время как следует подкрепиться.

Герцог Пшёнский, однако, был иного мнения о своих дочерях. В эту ночь его мысли работали только в одном направлении: он уже видел себя тестем короля.

Герцог огромными шагами мерил комнату, изредка поглядывая на жену. Герцогиня Пшёнская неторопливо раскладывала пасьянс за маленьким столиком. Герцога мучила одна мысль – кому из дочерей оказать честь сделаться королевой. Несколько раз он пытался посоветоваться с женой, но ничего, кроме глупого кудахтанья, добиться не смог. Герцогиня терялась и начинала плакать, как только муж повышал голос. Герцог ещё раз взглянул на жену и направился в комнату своих дочерей.

Для всех трёх сестёр не было секретом, что их отец стремится сделать одну из них невестой короля, поэтому в опочивальне юных герцогинь шел яростный спор, кто более достоин носить корону. Самая младшая – Цыпочка, сидя на своей кровати, вовсю потешалась над старшей сестрой Кики, которая всё ещё не могла оторваться от ужина.

– Такую обжору как ты, – хохотала Цыпочка, – не сможет прокормить и целое королевство, а на торжественных приёмах корона с твоей головы будет падать прямо в тарелку. Весёленькое тебя ждет царствование!

– Замолчи, Цыпочка! – в благородном гневе вскричала пышнотелая Кики. – Иначе я запущу в тебя пирожным!

– Ах, Кики, – важно прогнусавила средняя сестра Коко, – ты действительно много ешь. Королеве просто необходимо иметь тонкую талию.

Коко с удовольствием оглядела в зеркале свою худощавую фигуру и тощую шею.

– Вот дела! – воскликнула Цыпочка. – Ты-то точно не скажешь, что королева должна иметь ещё кое-что под короной в голове. Бедняжка, тебе этого всегда недоставало.

– Ах ты, мерзавка! – взвизгнула Коко и запустила в сестру подушкой.

Цыпочка тоже в долгу не осталась и перья, как снежная метель закружились в воздухе. Одна из подушек угодила прямо в голову Кики и сбила набок её шёлковый чепец. Вконец рассвирипев, она схватила кусок торта и, что есть силы, швырнула его в Цыпочку, стоящую у двери, но юркая малышка успела пригнуться, а предназначавшаяся ей кремовая роза, угодила прямо в кружевное жабо вошедшего герцога Пшёнского.

– Так вот чем занимаются мои дочери! – взревел оскорблённый отец, тщетно пытаясь оттереть пятно батистовым платком. – Вместо того, чтобы позаботиться о своем внешнем виде, ведь каждая из вас, – герцог многозначительно поднял вверх указательный палец, – может стать королевой, вы ведёте себя как кухарки!

Герцог ещё раз брезгливо взглянул на свое жабо и повысил голос:

– К чему ломать себе голову? Мои дочери всё равно никогда не оценят моих усилий. Уж лучше оставайтесь старыми девами, как три ваши двоюродные тётушки: маркиза де Клуш, маркиза де Мокруш и маркиза де Несуни.

– Маркиза де Несуни – вдова, папочка, – с притворной робостью возразила Цыпочка.

– Но она мало чем отличается от своих подруг – такая же сплетница и кокетка. Наверняка сейчас болтает о причёсках и платьях.

Герцог не ошибся. Главной темой разговора трёх тётушек в эту ночь были наряды и украшения к предстоящему празднику.

Маркиза де Мокруш уныло смотрела в зеркало пока маркиза де Несуни, непрерывно болтая, носилась вокруг, набрасывая ей на плечи поочередно различные куски материи.

– Ах, вам, пожалуй, пойдёт этот алый бархат! – в восторге воскликнула она.

Маркиза де Мокруш вопросительно уставилась на маркизу де Клуш, маячившую за её креслом.

– Что вы, кузина! – вскричала та. – Алый цвет означает «любовь».

– Полноте, кузина, – всплеснула ручками де Несуни, – никто сейчас не обращает внимания на эти тонкости. А что вы предлагаете?

– Я бы посоветовала вам, дорогая, – важно сказала маркиза де Клуш, – темно-зелёный атлас. Этот цвет означает «верность». Я сама буду в темно-зелёном и вам, кузина, – обратилась она к маркизе де Несуни, – тоже советую.

Маркиза де Несуни насмешливо поморщила носик:

– Благодарю вас, кузина, мне уже шьют платье из голубого шёлка.

– Это очень разумно с вашей стороны, – одобрительно закивала головой маркиза де Клуш. – Голубой означает «постоянство».

– Ах, я совсем об этом не думала, – раздражённо воскликнула маркиза де Несуни. – Просто мне идёт голубой цвет. Ну, а вы, кузина, что выбираете вы? – обратилась она к маркизе де Мокруш, всё так же сидевшей у зеркала.

– Я, пожалуй, последую совету маркизы де Клуш, – промямлила та.

– Как хотите! – обиженно сказала маркиза де Несуни и уже собралась уходить.

– Постойте, кузина, куда же вы, – огорчённо воскликнула маркиза де Клуш, – вы ведь ещё не рассказали нам, кого герцог Соколянский прочит в невесты королю.

– Ах, откуда я могу знать, – капризно передёрнула плечиками маркиза де Несуни. Она всё ещё была обижена.

– Но, дорогая кузина, – нежно заворковала маркиза де Клуш, – вы ведь всегда знаете больше других, даже больше короля – нашего двоюродного племянника. Мы всегда удивляемся вашей осведомлённости и проницательности. С вашим умом и энергией вам нужно было быть первым министром королевства.

Лесть сделала своё дело. Маркиза де Несуни поглядела на двух кузин в одинаковых рыжих париках и тёмно-коричневых платьях, улыбнулась и села в

кресло. Маркизы де Клуш и де Мокруш уселись поудобнее на диванчике и подвинули к маркизе де Несуни тарелку с бисквитами. Маркиза взяла бисквит и торжественно спросила:

– Так вы думаете, я знаю, кого видит королевой герцог Соколянский?

– Мы не сомневаемся в этом, кузина, – торопливо заверила её де Клуш.

– Вы правы. Мне об этом известно. Но вы должны обещать, что никому не выдадите этой, – голос всеведущей тётушки понизился до шёпота, – этой государственной тайны.

Маркиза де Клуш и маркиза де Мокруш так усердно закивали головами, что парики съехали у них на бок.

– Герцог Соколянский приглашает на бал посла Цесарии, – медленно произнесла маркиза де Несуни. – А, следовательно, супругой короля будет… – она вопросительно взглянула на притихших кузин. Те в недоумении переглянулись и снова уставились на маркизу де Несуни.

–…будет Алис Цесарская! – закончила своё сообщение маркиза и откусила кусочек бисквита.

В это время за дверью что-то грохнуло.

Две кумушки, сидевшие на диване, охнули и прижались друг к другу. Маркиза де Несуни как вихрь подлетела к двери и распахнула её. За дверью никого не было. Маркиза де Несуни вернулась в своё кресло.

– Ах, это, наверное, привидение, – прошептала маркиза де Мокруш.

– Не говорите глупостей, кузина, – громким шёпотом сказала ей маркиза де Несуни. – Нас подслушивали.

– Полноте, – махнула пухлыми ручками маркиза де Клуш. – Весь замок уже давно погружён в сон.

– Ошибаетесь, дорогая, сегодня утром была объявлена дата проведения праздника и это означает, что сегодня в замке не спит никто.

И действительно, в эту ночь все были взволнованы больше обычного. Не спал первый министр королевства граф де Гус, не спал адмирал фон Кряк, которому была поручена водная часть праздника, не спали повара, составляя меню для торжественного обеда, продолжали бодрствовать церемонимейстер, камергеры, конюхи.

Единственный, кого в эту ночь не коснулась ни одна интрига, и кто спал

сном младенца, был дядя короля – мудрый и невозмутимый магистр ордена Коклиеров.

Глава 2,

в которой говорится о том, как три друга заключили договор, а три брата чуть было не поссорились.

Несмотря на бессонную ночь, юный король проснулся очень рано. Ему захотелось срочно увидеться с двумя своими закадычными друзьями, и рассказать о планах герцога Соколянского. Сын первого министра – Гога де Гус и сын адмирала – Крак фон Кряк были самыми преданными товарищами короля уже много лет. Гога де Гуса Ланкикур нашёл без труда: юноша перелистывал какой-то древний фолиант в королевской библиотеке.

– Я надеялся застать вас обоих, – сказал Ланкикур.

Гога поднял от книги голубые глаза и улыбнулся:

– Брось, дружище, ты же знаешь, заманить Крака в библиотеку можно только для поисков карты острова сокровищ.

– Тогда где же он?

Со стороны парка доносились чьи-то визги и смех. Гога выглянул в окно:

– Если не ошибаюсь, в эту самую минуту наш товарищ знакомит придворных дам с местной фауной.

Ланкикур в недоумении вскинул брови.

– Проще говоря, он выпустил мышей в беседку, где наши девушки с самого утра обсуждали свои наряды.

– Он проделывал этот трюк лет десять тому назад, – покачал головой Ланкикур.

– Значит, наш друг впал в детство.

Спустившись по дворцовой лестнице, Ланкикур и Гога обнаружили сына адмирала фон Кряка пристыженным и посрамлённым. Его сестра Крекки сердито отчитывала брата и её рыжие кудряшки вздрагивали от негодования.

– Это была шутка! – оправдывался Крак.

– Грубиян! – бросила в довершение Крекки и, стукнув брата веером по макушке, величественно удалилась.

– Правда, ребята, я просто пошутил! – объяснил Крак, но его зелёные глаза лучились задором и выдавали своего обладателя с головой.

– Прогуляемся по парку, – предложил король.

– Кажется, наш друг чем-то расстроен, – кивнул на Ланкикура Гога.

– Я даже могу сообщить чем, – беззаботно сказал Крак. – Это всё государственные дела и бессонные ночи.

– Если бы это было так, – усмехнулся Ланкикур. – Но вся беда в том, что моя свобода в опасности.

– Тебя хотят женить?! – в притворном ужасе спросил Крак.

– Увы! Ты угадал, – печально ответил Ланкикур.

– Ты не шутишь? – осторожно осведомился Гога.

– Стране нужен наследник, а мне, поверь, не до шуток.

– Надеюсь, что невеста мила и воспитана, – предположил Крак.

– А я надеюсь, это не одна из молодых герцогинь Пшёнских, – добавил Гога.

– Моя невеста, друзья, – проговорил Ланкикур, – Алис Цесарская.

– Я что-то плохо её помню, – сказал Гога. – Она была у нас всего один раз. Ей было лет семь от роду.

– А мы с отцом в то время жили в Утляндии, и я вообще никогда её не видел, – добавил Крак.

–

Зато я навсегда запомню эту длинноногую ябеду, – сказал Ланкикур. – Ну и доставалось же мне из-за неё.

– Откажись от женитьбы. Ты ведь король, – беззаботно сказал сын адмирала.

– Отказаться от традиций предков? Ты с ума сошёл, Крак? – вскричал Гога.

– Не от традиций, а от невесты.

– А кого сделать королевой вместо неё? Кики Пшёнскую? – Ланкикур горестно вздохнул. – И потом: отказаться от Алис Цесарской – это значит кровно обидеть герцога Соколянского. Король Цесарии – его давний друг.

Гога де Гус сочувственно похлопал Ланкикура по плечу. И взглядом попросил Крака сделать то же самое. Но тот не собирался поддаваться общему

унынию. Он улыбнулся друзьям, и в глазах его снова засверкали лукавые искорки.

– Ну, если уж от невесты отказаться нельзя, – медленно произнёс Крак, – тогда пусть Алис сама откажется от свадьбы!

Ланкикур не разделял восторга друга и всё также грустно смотрел в землю.

– Не думаю, чтобы Алис пошла против воли отца, – наконец сказал он. – Хоть принцесса и была задирой и ябедой, старого короля она слушалась беспрекословно.

– Она могла измениться, – возразил Крак.

– Мне ещё в детстве казалось, что я ей нравлюсь, – вздохнул Ланкикур.

– Но зато сейчас ты ей можешь разонравиться, – не сдавался Крак.

– Нельзя слепо полагаться на судьбу, – вставил своё слово Гога. – А если она влюблена в Ланкикура как прежде!

–

Так поможем ей разочароваться в будущем супруге!

Идея Крака наконец

–то дошла до утончённого ума сына министра и до уныло поникшей головы короля.

– Я, кажется, начинаю тебя понимать, Крак! – воскликнул Ланкикур. – Честное слово, эта мысль мне по душе.

– Ну как, согласны? У меня уже есть план! – и Крак протянул друзьям руку.

Гога и Ланкикур без лишних слов пожали её.

Пока заключался договор трёх закадычных друзей, ничего не подозревающий герцог Соколянский писал письмо королю Цесарии. После многочисленных восхвалений, уверений в преданности и верности их прежней дружбе, герцог Соколянский сообщал, что король необычайно рад помолвке с такой девушкой, как Алис, и что им, старым товарищам, не пристало откладывать такое радостное событие и объявить о нём сразу же после празднования совершеннолетия Ланкикура.

В это время раздался стук, и в комнату вошел Магистр Ордена Коклиеров. Герцог встал из-за стола и осведомился, хорошо ли его Преосвященство провел сегодняшнюю ночь. Магистр поблагодарил герцога за заботу, и хотел уже было приступить к делу, которое привело его сюда.

– Брат мой… – начал магистр.

Но в это время дверь с грохотом распахнулась, и в комнату ворвался герцог Пшёнский.

– А-а-а! – закричал он, увидев магистра. – Очень хорошо, что я застал вас обоих. Прекрасно! Оба моих брата плетут против меня сеть интриг!

– Брат мой! – воскликнул магистр. – О чем вы говорите? Разве мы мало любили вас, самого младшего из братьев? Разве не дали всего, о чем вы мечтали? Успокойтесь и поведайте нам, что за обида взяла власть над вашим добрым сердцем.

Но герцог Пшёнский не собирался успокаиваться. Взгляд его был прикован к письму на столе. Герцог Соколянский, заметив это, мгновенно, как школьник, спрятал листок за спину.

– Ага! Вот оно! – бешенно вращая глазами, прошипел герцог Пшёнский. – Вот оно, доказательство измены. Признайтесь герцог! Признайтесь, что вы писали королю Цесарии.

– Да, писал! – запальчиво воскликнул герцог Соколянский, – Мне нечего скрывать! Король Цесарии мой старый друг.

– Ага! –

снова закричал герцог Пшёнский, метаясь по комна

те. – Так вот почему моего племянника женят на этой девчонке!

– Я сделал это в интересах всего королевства, – с достоинством ответил герцог Соколянский.

– Почему же вы тогда не сообщили об этом нам, двум вашим братьям? – ехидно спросил герцог Пшёнский.

– Я как раз сегодня собирался это сделать, – герцог понял, что совершил ошибку, не поставив ранее в известность магистра. В его лице он имел бы сейчас хорошую поддержку. – Вот и магистр ничего не имеет против, – сделал он слабую попытку.

– Брат мой, – величественно произнес магистр, – я ничего не имею против этого брака, однако, я считаю, мы все трое вправе решать судьбу короля, и вам следовало держать с нами совет, прежде, чем об этом узнали досужие сплетницы.

– Кстати, – ухватился за эту мысль герцог Соколянский, – откуда вы узнали, брат мой, что я собираюсь женить Ланкикура на Алис Цесарской?

Герцог Пшёнский, ободрённый поддержкой магистра, теперь растерялся и не знал, что ответить.

– Я случайно узнал, – пробормотал он.

– От кого? – герцог Соколянский был неумолим.

– Я слышал вчера, как сплетничали три наши достопочтенные кузины.

– Вы подслушивали! – грозно двинулся в наступление герцог Соколянский.

– Брат мой, как это недостойно! – произнес магистр.

– Ничего я не подслушивал! – герцог Пшёнский вконец растерялся. – Я случайно услышал их разговор насчет невесты короля. А вы ведь понимаете, что я в этом кровно заинтересован.

– Мы все в этом заинтересованы, брат мой, – сказал магистр.

– Но мои дочери… – уже не так уверенно воскликнул герцог Пшёнский. – Я всегда считал, что наш род не стоит портить чужой кровью.

– Вы считаете, что дочь короля Цесарии недостойна быть нашей королевой? – спросил герцог Соколянский.

– Я считаю, что король должен жениться на своей кузине, – решился, наконец, герцог Пшёнский.

– Родственные браки опасны наследственностью, – возразил герцог Соколянский.

– Тем не менее, наша матушка приходилась кузиной нашему отцу, – не сдавался герцог Пшёнский.

– И мы с прискорбием видим, что все родовые пороки унаследовал один из наших братьев.

– Ну, знаете! – герцог Пшёнский был вне себя. – Это уже оскорбление!

– Братья мои, – поспешил уладить назревающий конфликт Магистр Ордена Коклиеров, – не подобает ссориться в столь ответственный для страны момент. Мне кажется, что вы ошибаетесь, брат, – обратился он к герцогу Пшёнскому. – Алис Цесарская вполне достойна быть королевой. К тому же она единственная дочь, – и магистр стал приводить те же доводы, что накануне король слышал от герцога Соколянского. – Нельзя ставить личные интересы выше государственных, – сказал он в заключение. – Я думаю, наш брат сделал правильный выбор.

При этих словах герцог Соколянский отвесил учтивый поклон.

– Но я не хотел бы, чтобы впредь у нас были тайны друг от друга, – добавил магистр.

– Я и не собирался делать из этого тайну, – сказал герцог Соколянский. – Эту мысль я высказал королю лишь сегодня ночью, а с утра намеривался обговорить её с вами.

– Ну что ж, я считаю, что всё улажено, – произнес магистр, позабыв, зачем он пришёл сюда. – А что касается ваших дочерей, герцог, я думаю, что наши племянницы достойны лучших людей королевства.

Герцог Пшёнский поклонился и вышел из комнаты.

– Ну, уж нет, – пробормотал он, – это поражение не сломит меня. Я сделаю всё, чтобы помолвка не состоялась.

Тем временем магистр тоже собрался уходить, но у дверей задержался.

– Ах да, я ведь пришёл, чтобы сообщить вам, что господин первый министр принял курьера. Завтра в королевство прибывает посол Цесарии граф Болтумор с дочерью.

Глава 3,

в которой, наконец-то, появляется главная героиня нашего повествования.

В эту ночь

Ланкикур, успокоенный друзьями, спал очень крепко. Но утром, вспомнив о прибытии посла, снова загрустил. Граф Болтумор приезжал к полудню, и юноша решил прогуляться по лесу. Он велел оседлать коней себе и своим друзьям и облачился в дорожную одежду.

Прислуга ещё не успела выполнить приказ короля, как на пороге возник Гога де Гус. Высокий и стройный, он разместился в дверном проёме, как в картинной раме и с пафосом произнёс:

– Дорогой друг, тебе необходимо проветриться. Именно поэтому я приказал оседлать наших лошадей для утренней прогулки!

Ланкикур рассмеялся:

– Это говорит о нашем духовном родстве, Гога. Я только что сделал то же самое. А где наш товарищ?

– Я думаю, он ещё спит.

Словно опровергая его слова, в комнату диким ураганом ворвался Крак фон Кряк.

– Хватит скучать! – воскликнул он. – До приезда посла ещё уйма времени! На улице чудесная погода, а вы как девчонки прячете от солнца свои лица. Кто ещё позаботится о вас, кроме меня? А мне пришла в голову гениальная мысль и вот нам уже седлают коней для прогулки в лесу! Не ожидали?

Ланкикур и Гога громко расхохотались.

В лесу было тихо и прохладно. Трое друзей неспеша выехали к реке, и, привязав лошадей, спустились к самой воде.

– Предлагаю переплыть речушку вплавь, – сказал Крак. – Наперегонки.

– Не забывай, что мне предстоит встреча с графом Болтумором, – напомнил Ланкикур. – Я не могу предстать перед послом своей невесты с мокрыми, спутанными волосами.

– До встречи ещё далеко, – невозмутимо возразил Крак, – а мнение посла тебя вообще не должно волновать: чем меньше ты ему понравишься, тем большим будет разочарование Алис.

– К тому же его дочь, говорят, близкая подруга принцессы, – добавил Гога.

– Ну, что ж, – согласился Ланкикур, – у нас, действительно ещё есть время.

Трое юношей с шутками и смехом легко перемахнули узкую речушку туда и обратно. Но каково же было их негодование, когда они увидели, что их лошадей уводят какие-то проходимцы. Друзья с криками бросились вслед за мошенниками, но тех и след простыл.

– Они забрали даже нашу одежду! – возмутился Крак.

– Это ты виноват! – воскликнул Гога. – «До встречи ещё далеко»! Теперь у нас будет новый этикет для министерства иностранных дел. Встречи на высшем уровне в подштанниках и нижних рубахах!

– Не всё ещё потеряно! – заверил его Крак. – Здесь поблизости есть деревушка. Возьмём лошадей и вернёмся во дворец до приезда гостей.

Спорить было некогда, и незадачливые пловцы поспешили в деревню.

Раздобыв лошадей, пыльные и грязные, с исколотыми в траве ногами и в изодранных ветками рубахах, трое друзей неслись к королевскому дворцу.

– Я убью этих негодяев, похитивших наши вещи, – кричал Крак. – Клянусь, их кто-то специально подослал, чтобы облапошить нас!

– Кому нужны твои штаны, Крак? – возражал Гога. – Это обычные воришки.

– Главное, успеть вовремя, – как заклинание шептал Ланкикур.

Но, увы! Видимо сама судьба распорядилась выставить короля перед будущей невестой не в лучшем свете. Подъезжая к замку, он заметил, что с противоположной стороны к нему приближается кортеж из четырёх карет, две первые из которых были украшены флажками и гербами двух государств – Цесарии и Куринии.

– О-о, – простонал Ланкикур, – это посол!

Он пришпорил коня и въехал в раскрытые ворота на две минуты раньше карет. Однако это не осталось незамеченным. Из окна первого экипажа высунулась голова в лиловом парике и, узнав короля, тут же исчезла за шёлковой занавеской.

Когда кортеж остановился перед дворцом, Ланкикур уже стоял, окружённый свитой

и своими родными дядями, которые были чрезвычайно недовольны утренней прогулкой короля, и ещё больше огорчены тем, что совсем не оставалось времени отчитать его за эту прогулку.

Дверцы первой кареты раскрылись и из неё вышли два господина. Оба церемонно раскланялись, и граф Болтумор торжествен

но произнёс:

– Ваше Величество, позвольте вам представить графа Клювкенштейна, преданнейшего слугу его величества, короля Цесарии.