Текст книги "Жена врага"

Глава 11. Дом лесника

Так нас осталось восемь человек. Наш командир, теперь-то он точно был главный, студенты, молодожены, фельдшер и я.

Я не знаю, откуда брались силы преодолеть расстояние, но ноги продолжали меня нести, хотя морально была вымотана настолько, что только одна пустота внутри меня была, тоска и уныние. Неопределенное чувство то и дело меня накрывало, себя винила, что так и не добралась до сына и братьев. С огромным отчаянием и желанием разрыдаться я просто продолжала идти, все чаще замедляя шаг. Отставала и Екатерина.

– Не могу больше, – садясь на ближайший лежачий ствол дерева, произнесла она.

Я чуть медленнее опустилась рядом и ощутила дрожь в ногах.

– Вы чего? – увидев нас, один из молодых людей подбежал и схватил обеих за руки.

– Надо идти, – обернувшись в нашу сторону, сказал Захар.

Чуть дальше нас и остальные приземлились кто где смог. Захар обернулся и махнул рукой, дав знак, который все восприняли как привал.

Стемнело очень быстро, у костра все с уставшими лицами поглощали картофель. У меня стали закрываться глаза.

Проснулась я от сна, кошмары не так часто мучили меня, но если и вижу что-то страшное, то не забываю никогда. Опять снился Юра, мама с Колей, наш дом, а потом немецкие самолеты стали обстреливать, никто в живых не остался.

На рассвете мы продолжили путь и вскоре дошли до болот. Захар пошел первым, вооружившись посохом, остальные последовали за ним.

– Маша, – обратился Захар ко мне, – надо бы нам тропку эту как-то пометить, если вдруг обратно идти придется.

– Да, конечно, – бодро ответила я, будто с радостью, что мне честь выпала быть помощником командира. Хотя, наверное, самолюбие заиграло, что вот именно ко мне обратились за помощью.

– У меня есть нитки, подойдут? – спросила я.

– Нитки, говоришь, – немного задумчиво протянул Захар, – нет, Маша, нитки приметны слишком, нас они и спасти могут, и на погибель навести. Враг рядом, нельзя нитки.

– А как же быть, командир? – обратился к нему Андрей.

– Для начала постараюсь запомнить по видам растений и островкам. Где более выражены насаждения. Веточки внизу обломать у кустов надо. Старик говорил, по болоту около двух часов ходу, если не торопясь, с остановками, справимся, – немного оптимистичнее произнес последние слова Захар.

Мы наконец-то добрались до охотничьего домика, он был совсем крохотный, но это было наше единственное убежище в сложившейся ситуации. Звуки бомбежек и гул самолетов сюда уже не так доносились, как в первый день пути.

В домике была одна комната с печью. Стол с двумя лавками. Удушливый запах пыли и еще чего-то непонятного.

– И сколько же нам здесь быть придется? – с расстроенным выражением лица произнесла Екатерина.

– Пока непонятно, но, раз был уговор, выждать придется несколько дней, – произнес Захар и продолжил: – Надо бы нам распределить обязанности, да и вообще поближе познакомиться.

Никто не готов был надолго оставаться здесь, поэтому и особо не проявлял интереса к ведению хозяйства.

Первые дни давались нелегко, еда была на исходе, а за нами так никто и не приходил. С каждым днем все чаще мы слышали звуки пролетавших самолетов, а однажды они пролетели прямо над нами, их было много, очень много, и от этого становилось еще страшнее.

Шли дни, незаметно пролетел июль, и настал тот день, когда из провизии ничего не осталось. Запасы воды мы брали из ручья, в лесу добывали ягоду. Но одной водой и ягодой сыт не будешь, как говорится.

Один раз Захар с Андреем принесли зайца. Но и этого хватило на пару дней.

Было принято решение вернуться в хутор, но не всем, а только двоим, на разведку.

– Я пойду, – сказал Захар, – оружие есть, дорогу помню, вот только продукты одному мне не донести, доброволец нужен.

– Я с тобой, – ответил Андрей.

– Тебе нельзя, с ружьем только ты справишься, а Максим и Никита не держали никогда оружие, молодые совсем. Здесь останешься за старшего.

– Я пойду, – вдруг зачем-то произнесла вслух. В надежде, что, может, все уладилось и смогу добраться до города.

– Ты? – вопросительно и отчасти удивленно спросил Захар.

– Да, я, а что? Я выносливая, тяжестей не боюсь, зрение у меня хорошее и языки знаю.

– А языки здесь при чем? – удивился Андрей.

– Пока не знаю, но, раз в небе и по земле нашей немцы ходят, значит, не помешает узнать, с какой целью они на нас напали. Любопытная я слишком, понимаешь? – с легкой иронией ответила я.

Глава 12. Первая вылазка

Так и было решено, что идем мы вдвоем с Захаром, рано на рассвете.

Болото прошли быстро, всю дорогу молчали, а когда уже вышли на тропинку рядом с проселочной дорогой, Захар вдруг заговорил:

– А ты чего так в город рвешься? Семья, что ли?

– Что ли семья. Родные у меня там, долгая история.

– Так и дорога у нас некороткая, – с ухмылкой произнес Захар.

Особо я о себе рассказывать не хотела, конечно. Да и о чем? Чем я могла вообще похвастаться, что на каторге по статье побывала? Тем более для молодой женщины, не особое достижение, так скажу. Вкратце рассказала, как раскулачили семью, отца арестовали, маму с братом в ссылку отправили. Замуж вышла, овдовела. С сыном на время разлучена была. Подумала, о подробностях пока лучше не вещать.

– Да уж… Однако, жизнь у тебя сложилась, ведь совсем молодая еще, – произнес Захар, выслушав мой рассказ. – А своих ты обязательно найдешь, переждать вот только надо, наберись терпения.

– Терпеть я умею, вот только от этого сердцу легче не становится, и мысли все об одном.

Мы дошли до опушки, от которой старик нас провожал, Захар прислонил руку к груди и шепотом произнес:

– Тихо как, слышишь?

Я прислушалась, отдаленно практически не разобрав звуков, мне послышались голоса. И это были действительно голоса, не рядом, но и не совсем далеко.

– Надо бы нам с тобой, Маша, чуть ближе подойти. Дождемся темноты и посмотрим. Язык вроде как не наш. Да?

– Да. Не наш. Разобрать могу слова те, что слышу. Кажется, какой-то житейский диалог ведут, пока ничего интересного.

Мы укрылись в елях и стали дожидаться, когда настанут сумерки. Как только совсем стемнело, мы приблизились к ближайшему дому, где виднелись мужские фигуры. Двое мужчин говорили на немецком.

Из сказанного я поняла, что несколько поселений были сожжены. А в некоторых базировались. Промелькнуло название какого-то населенного пункта, где расположился немецкий штаб.

Я разглядела то, что нам нужно, погреб был недалеко от нас, но рядом находились немцы. Захар показал мне знак, прислонив ладони к моим щекам, и указал взглядом в сторону патрульных. Я сразу поняла, что он имел в виду, надо дождаться, когда те потеряют бдительность, а произойдет ли это – вот в чем вопрос.

Прошло часа два нашего ожидания, как вдруг дверь дома открылась и на пороге крыльца появились двое. Это уже были не солдаты, а офицеры. Обменявшись парочкой фраз, они направились к припаркованному вблизи автомобилю, за ними последовал один из патрульных, наверное, это был водитель.

После того как все разошлись, на крыльце остался один солдат. Он не менял положения, мне казалось, вообще словно прибит к месту был. Но как только в доме погас свет, тут же немного расслабился и облокотился на перила крыльца.

Позже к патрульному из темноты подошел еще кто-то в форме. Говорили они тихо, после чего снова разошлись в разные стороны. Я видела, как патрульный делал полный вдох и выдох, напоминало разминку какую-то. Видимо, клонило в сон.

Сон морил и нас, но больше всего беспокоил говорящий желудок, то и дело сдерживая злополучные звуки, вырывающиеся наружу, мы набирали ртом воздух и задерживали дыхание, переглядываясь друг с другом.

Вокруг стояла тишина, Захар привстал и решил осмотреться, я встала за ним и шепотом сказала:

– У меня легкие шаги, ты же знаешь, я пойду к погребку, а ты следи за этим, – я указала пальцем на одного солдата, который немного потерял бдительность.

Захар кивнул и сел обратно за дерево, а я направилась к цели.

Подобралась ближе, и меня настигло полное разочарование, на дверях висел амбарный замок. «Что же делать?» – опустилась я на землю и огорченно стала оглядываться по сторонам. В темноте толком ничего не было видно, благо полная луна на небе все освещение мне давала. Сбоку увидела небольшое отверстие, щель образовалась от двух сгнивших досок, которые еле держались на прибитых гвоздях.

Я стала пытаться оторвать или хотя бы отвести в сторону одну из них, но из-за трения доска выдавала звуки, пришлось прекратить. Я еще раз обошла погребок, ничего в голову не приходило.

Крыша! Почему сразу не догадалась, настил ведь можно разобрать или хотя бы попытаться.

– Маша…

– О боже, Захар, как же ты меня напугал.

– Ты долго не возвращалась, я и решил за тобой пойти.

– Вот, смотри! – и я указала на замок.

– Незадача, черт бы его побрал, – слегка разозлился Захар. – Что же нам делать?

– Тут доски сгнили, хотела их попробовать снять, но скрип идет, понимаешь?

– Я тебя понял, давай я посмотрю.

Он стал медленно отодвигать доску, придерживая плечом вторую, чтобы не создавать трения, тем самым бесшумно удалось одну сдвинуть с места. Вторая не поддавалась с такой легкостью.

– Не идет, чертовка, скрипит.

– Ничего, я попробую сейчас сквозь эту щель пролезть.

Я взгромоздилась на колено Захара. Лаз был ужасно узкий, но сдаваться нельзя было, и я всем усердием втиснулась вовнутрь.

«Неплохое хранилище оказалось», – поджигая спичку, подумала я. Крупы, соль, сало, тушенка, мед, табак даже был. Я стала передавать Захару продукты, как вдруг послышались голоса.

– Маша, – позвал меня Захар.

– Слышу, молчи.

Я прислушалась к разговору, а сама водрузила ему шесть банок сгущенки: «А молочко-то не наше», читая этикетку на ходу, пыталась рассмотреть поближе.

– Маша, ну где ты? – торопил меня Захар.

А я одной ногой была почти снаружи, втянув вторую, зацепилась юбкой за гвоздь. «Вот поэтому и хочу иногда носить брюки, – пробормотала я себе под нос. – Кто сказал, что женщине нельзя повседневно носить брюки, это же ужасно неудобно в юбке по болотам да по заборам лазать!»

– Помоги, Захар. Я зацепилась.

Он потянул меня к себе, и мы рухнули с ним на землю. Крепко обняв меня, он посмотрел в глаза и спросил:

– Цела? Все в порядке?

– Все хорошо, уходить надо, нас слышали.

Я действительно произвела шум оборванного подола. И один из немцев произнес: «Что это было?»

– Они направляются сюда, уходим, – схватив один из мешков, я взяла под руку Захара, и мы направились в сторону леса.

Мы отбежали несколько метров, как вдруг Захар положил всю провизию на землю и сказал:

– Я сейчас.

– Куда ты? – с вырывающимся сердцем наружу от страха быть застуканной произнесла я.

Я осталась в канаве дожидаться Захара, разговоров немцев уже не было слышно, но страх не покидал меня.

– Все в порядке, идем, Маша.

– Захар, ты меня жутко напугал, что случилось?

– Доску обратно приложил, чтобы до утра не спохватились потерь, интересно, на кого подумают, такой узкий лаз, а вон сколько вынесли-то, – с легкой ухмылкой произнес он и добавил: – Чего молчишь? Ты-то вон какая, фигура словно как у ребенка.

Я немного смутилась, но и слегка загордилась, что смогла справиться с задачей. «Интересно, будет ли мне какое-то наказание за очередное воровство. Хотя что теперь об этом думать».

Медлить было нельзя. Хотя ужасно хотелось есть и спать. Будто прочитав мои мысли, Захар произнес:

– Еще немного потерпи, нам бы вот только лес пройти, до болот добраться, и будет привал.

– Все хорошо, не волнуйся.

Мы добрались до начала болотной тропы и наконец-то выдохнули, совсем немного осталось.

– Давай, Маша, перекусим, ты совсем слаба, двое суток на ногах.

– Да, и правда нужен привал небольшой, ты ведь тоже не меньше моего устал.

Мы расположились под деревом, достали тушенку и с трясущимися руками просто проглотили ее.

«Что же это за жизнь такая, в которой и жить-то не хочется. Вести борьбу за выживание, я бы сказала. Все время проверяя на себе выносливость, что еще судьба мне уготовила?», – размышляла я про себя, как мои мысли вдруг прервал Захар.

– А я не был женат, как-то не сложилось, к своим почти тридцати шести годам. Не завел семьи. Чтобы маму с сестренками не разлучили, в ссылку не отправили, добровольцем на военную службу пошел, отец погиб на Каспии, один я за старшего остался. – Захар еще немного смял скрученную папиросу из свеженабитого табака и продолжил: – Отец в заговоре состоял, у него свой взгляд был на новую власть. Я, если честно, тоже не все идеи разделяю нашего правительства, но об этом лучше молчать, наверное. После ранения снят был, более я не служивый вроде как, получается, с одним глазом. Но это не про меня. В Гродно направлялся, это от Бреста недалеко. Родня у меня там, вот поэтому здешние места немного знаю, как лес тут растет. Добравшись до места, работу бы нашел, руки, ноги все на месте, справился бы с любым делом. А теперь вот я здесь.

Захар привстал, затянулся посильнее, казалось, окурок уже пальцы ему обжигает, но я видела его лицо и понимала, наслаждается. После того как потушил и запрятал и без того невидимый окурок, Захар сел со мной рядом, обнял за плечо. И мне стало так спокойно и тепло, так не было с тех пор, как меня разлучили с сыном.

– Пора, – тихо произнес Захар, – наши там заждались, наверное, и голодные.

Нас, конечно, ждали, больше всех радовалась Катерина.

– Как же я рада, что вы вернулись, ну же, не томи душу, Захар, говори, – она огромными глазами выпрашивающе смотрела на нас, то и дело поправляя свои кудри за ухо. – Маша, что там? Мы можем уйти из леса?

– Боюсь, что пока не получится, – с осторожностью и короткими паузами проговорил Захар, – плохо дело, да, ну все по порядку, только давайте продукты распределим да поужинаем вместе, я все расскажу.

Лампа медленно догорала, я смотрела на огонек и думала, на сколько нам еще хватит керосина, а потом зачем-то стала вспоминать количество свечей из наших запасов.

– Значит, вот какие дела… Что дальше будем делать, Захар? Не век же нам здесь толпой в одной землянке тесниться, – с легкой раздражительностью, а возможно, волнением спрашивал Андрей.

Беседа была ни о чем. Народ задавал вопросы, ответов на которые никто дать не мог. Оставалось только ждать, но чего именно, непонятно было.

– Рано или поздно эти немцы обнаружат пропажу из погребка. Начнут искать, выяснять. Возможно, будут организованы поиски, до болот дойти смогут, а дальше побоятся шагу сделать. Здесь, в лесу, это наше единственное убежище. Век здесь не просидим мы, конечно, тем более без еды, а зимовать так вообще представления не имею как.

– Зимовать? Да что вы такое, товарищи, говорите! Ребят, – обратилась молодая студентка к своим друзьям, – чего вы молчите, лично я не собираюсь тут оставаться.

– Паника нам сейчас совершенно ни к чему, – возразила Катя. – Захар прав, не зная, что происходит на самом деле, мы не можем рисковать. Надо действительно все обдумать и принять верное решение. Слезы сейчас нам не помогут. К сожалению, ситуация сложилась таким образом, что нам надо быть собранными и сплоченными.

Обстановка была напряженной. Выражение на лицах у всех было одинаковым. Я не хотела ничего говорить, а тем более доказывать, настолько устала, что все мысли только об одном – умыться и лечь спать. Но народ я понимала. Вспомнила, как в детстве отец отвозил меня к тетке в сезон вишни, ненавидела там находиться. Хуже, чем на каторге. Хотелось, поскорее чтобы отец забрал и отвез домой.

– Маша, Маша!

– Да, что? Я что, уснула, Катюш?

– Да, задремала, пойдем уже, похолодало-то как на улице, как нам всем в одном доме размещаться теперь, ума не приложу.

– Я видела, у реки глина имеется, для утепления бы ее, а еще лучше мужчинам пристройку сделать, так, чтобы разделить кухню да комнату. В одной комнате нам всем жутко тесно. Да и молодоженам, думаю, все время в лес бегать за супружеским долгом не дело.

– Ты права, надо бы подумать на этот счет. А ты заметила взгляд Захара? Весь вечер украдкой, да посмотрит на тебя.

– Да что ты такое говоришь, тебе показалось. Да, он хороший человек, не спорю. Сильный, смелый, рассудительный, немного груб, но это только на первый взгляд, на самом деле у него очень доброе сердце и за нас за всех переживает одинаково.

– За всех, да, а за тебя особенно.

– Знаешь, по кому мое сердце плачет? Я ведь не только к сыну ехала, братья у меня. Их всех забрать хотела, такой план у нас был с Раисой.

– Кто такая Раиса?

Я рассказала Кате свою историю. Не знаю почему. Но мне хотелось об этом с кем-то поговорить.

– Поездом удобно было до пункта назначения добраться, оттуда автобусом по указанному адресу на конверте. Забрала бы мальчишек и в свой родной край, там, где Юра. Я ведь ничего не боюсь. К труду приучена, грамоте обучена, выносливая, терпеливая. Да к чему я это все… Не сложилось…

– А мне показалось, городская ты. Вон какая одежда, и прическа, и манеры, а оказывается, в деревне родилась и выросла там.

Я немного рассмеялась, а потом добавила:

– Городская, скажешь тоже, одежду я сама себе моделировала, всегда вдохновляли меня мировые звезды, какие же они все красивые, ухоженные, хотелось быть похожими на них, вот и прическа поэтому такая. А манеры – это все от матушки да книги моего покойного Алексея, я и языки-то выучила благодаря научным изданиям. Так смешно порой, вспоминаешь дни в мирное время, когда все это изучала, а кому это интересно, что знаниями богата. Ведь даже нашей стране однажды умные не понадобились, всех решили сравнять, вот только не учли одного, медведь и охотник не сойдутся во мнениях. Оттого ли мои родители пострадали и подобные им, что всю жизнь трудом занимались?

– Да, Маша, грустно все это. Осознавать грустно и принимать. Я ведь тоже не из простой семьи, отец и дед, прадед – все врачебную практику вели, вот и я себя медицине посвятила, так увлеклась, что на себя и времени не хватило, замуж не вышла, детишек не родила. Был ухажер один, на пятнадцать лет меня старше, но не смогла я уговорить себя, чтобы счастье построить. Не мое это было, понимаешь? С тринадцати лет украдкой матушкины романы читала, все хотела такого, как в книгах. Ну описывать не буду. – И мы обе засмеялись. – Смотри, кажется, Захар курить вышел.

Он подкурил папиросу, посмотрел в нашу сторону и протянул:

– Вы чего, поздно уже, заходите. Август прохладный вечерами.

– А у нас кровь горячая, – с тихим смехом произнесла Катя и зашла в дом.

– Ты прав, действительно уже поздно, а почему ты не спишь?

– Не спится, пойду посмотрю, как Андрей, сегодня он в дежурстве.

– Хорошо, тогда до завтра.

– Спокойной ночи, Маруся, – он впервые посмотрел на меня своим видящим глазом, а второй хоть и мутный, не разобрать, показалось, будто тоже смотрел, как и правый.

Я лежала, сон не шел. От полной луны было светло и очень тихо. «Перебила я себе сон, немного вздремнув вечером, а теперь проваляюсь до утра», – подумала про себя. Зачем-то стала вспоминать о том, как обнял меня Захар. «Да нет – надо гнать эти мысли из головы. Но вот еще Катя с какими-то намеками».

Глава 13. Жизнь на болотах

Пролетел август как один миг, небо периодически беспокоило раскатами, гул прекращался только иногда. Мы все думали, сколько же их.

Продолжали обустраивать наше жилище как могли, продукты были на исходе, иногда удавалось на ловушку поймать зайца или птицу какую, грибы после дождей пошли, дикая яблоня.

Каждый был занят своим делом, согласно распределенным обязанностям.

– Ты готова?

– Да, Катюш, сейчас только платок возьму, вдруг дождь, и пойдем.

С Катей я сблизилась очень, и все наши совместные дела шли легко и непринужденно.

Мы впервые в тот день ушли далеко от нашего лагеря, так как рядом уже все грибные места истоптаны были, а с пустыми руками возвращаться не хотелось.

– Ну вот, хоть что-то! – Катя радостно воскликнула, увидев богатую поляну.

Мы усердно стали собирать нашу добычу.

– Слышишь, мне ведь не показалось, – приподнявшись с колен, обратилась ко мне Катя, – гудит вдалеке что-то.

– Слышу, будто машина едет.

– Да и не одна.

– Ты права, их несколько, и они приближаются.

– Наверное, где-то здесь рядом дорога, не через лес же едут. Пойдем, вдруг наши? – Катя потянула меня за руку.

– Не торопись, возможно, и не наши, звук двигателя мне не знаком, надо быть осторожнее. Катюш, давай вдоль можжевельника, чтобы нас не видно было.

Мы прокрались сквозь кустарники, вышли к расположенному вдоль дороги ельнику и рассмотрели сквозь поднявшуюся пыль колонну машин. В сопровождении были мотоциклы, в кузовах грузовиков находились какие-то пулеметы. На всей технике были изображены кресты. Я уже видела эту свастику.

– Немцы, – тихо произнесла я.

– А впереди кто? Кто это, Маша? Смотри.

– Наши. И судя по рядом идущему конвою, взятые в плен.

– Как много людей…

Катя смотрела, не отводя глаз. Это было страшно. Все, что происходило, было страшно. Война оказалась не на шутку серьезной. По нашей земле враг расхаживает, да еще и в плен забирает. Меньше всего хотелось быть замеченными в тот момент.

Я слегка дернула Катю за рукав:

– Надо уходить.

Мы вернулись в лагерь и все рассказали своим.

– Значит, по ту сторону леса тоже есть дорога, – выслушав нас, произнес Захар, – по времени вас не было долго, день ушел, возможно, сюда немец не дойдет, но как знать. Сколько, говоришь, в колонне, в сопровождении людей, Маруся?

– Около тридцати, пленных больше, в два раза больше точно.

– Я тебя понял. Да, неудобства у нас, конечно, есть, без связи. Без оружия.

– Ружья же есть, Захар, – прервал разговор Андрей.

– Есть, но с ними мы и одну дюжину не положим. Вот что, завтра пойду на ту дорогу и разведаю.

– Я с тобой! Ребята уже справляются с ружьем, обучил их, – сказал Андрей.

– Ладно, а сейчас отдыхать.

Рано на рассвете Захар с Андреем ушли. День тянулся, и это тяжелое чувство беспокойства не покидало меня. Чего я боялась? Неизвестности, единственный здравомыслящий человек, лидер, командир – и вдруг что… Без него мы пропадем…

Мужики вернулись уже после заката. Вид Захара меня обеспокоил, будто встревожен чем.

– Вот какие дела, – обратился Захар к нам, – по лесу ходить разными путями, тропинку не топтать, понимаю, так и заблудиться недолго, но мы решим, как этого избежать. Дорога широкая вдоль леса и полей, накатанная хорошо, следов много, видать, часто проезжают. Мы будем с Андреем каждый день ходить наблюдать. А там дальше видно будет.

Разведку вели каждый день в течение двух недель, днем и ночью посменно. Захар вел записи, даты и время прохождения немцев.

Оставалось только ждать, какое решение примет Захар, к чему были его действия, нам не озвучивал.

В один из вечеров из поля зрения пропала жена Андрея, все жутко перепугались. Ушла? Но куда? В лес поодиночке никто не ходил, небезопасно это.