Текст книги "Магия и медицина Древней Месопотамии. От демонов Пазузу и Ламашту до целителей асу и экзорцистов Вавилона"

ШУМЕРСКАЯ ВОЕННАЯ МЕДИЦИНА

Как мы уже знаем, шумеры верили, что с помощью определенных действий можно предотвратить или вылечить болезнь. Поскольку причины боевых ранений были очевидны, шумеры отнесли их в особую категорию травм, с которыми допустимо справиться хирургическим способом, без вмешательства богов и проведения сложных ритуалов.

К середине третьего тысячелетия до н. э. роль шумерских правителей все больше стала сводиться к защите государства, что отодвинуло некогда могущественное жречество на второй план. В результате бару и ашипу остались под контролем влияния жречества, в то время как практикующие клиническую медицину азу перешли под контроль и влияние царя. Отделение эмпирической медицинской практики от жреческой позволило развить сильную традицию прагматической медицины, относительно свободной от теологических и магических ограничений. Царь, отвечающий за создание и содержание армии и защиту государства, нуждался в важном ресурсе для оказания медицинской помощи своим войскам. Азу был членом королевского двора и отвечал непосредственно перед царем за здоровье его приближенных, включая военнослужащих и их родственников. Таким образом, шумерская армия третьего тысячелетия до н. э. была одной из первых армий в мире, которая оказывала медицинскую помощь своим солдатам.

До нас дошел глиняный фрагмент письма, в котором рассказывается о командире, столкнувшемся с трудностями на отдаленном военном посту. Когда погранпост подвергся нападению, офицер отправил царю письмо следующего содержания: «Моему господину скажи вот что: так говорит Итур-Асду, твой слуга. Нет ни врача, ни каменщика. Стена рушится, и некому ее восстановить. И если камень из пращи ранит человека, то нет ни одного врача. Если будет угодно моему господину, пусть он пришлет мне врача и каменщика». Из письма следует, что шумерские военные гарнизоны привыкли иметь медицинскую поддержку на месте, и вполне вероятно, что военные врачи регулярно направлялись в гарнизоны.

Учитывая информацию на табличке из города Шуруппак, кажется очевидным, что врачи регулярно посещали армию в полевых условиях или по крайней мере проверяли армию Лагаша.

Еще в одном сохранившемся документе подробно описываются жалобы некоторых солдат на то, что врачи оставались в тылу сражения, ведь их считали слишком ценными, чтобы подвергать риску захвата в плен или убийства. Собранные вместе фрагментарные свидетельства подтверждают, что военные врачи присутствовали в армии Шумера, сопровождали ее в походах и лечили по крайней мере царя и старших офицеров в гарнизоне и на местах. Присутствие медиков на отдаленных постах также свидетельствует о том, что некоторые из них были военнослужащими, трудившимися полный рабочий день, а не только собранными по призыву в военное время. Это первое свидетельство существования военно-медицинского корпуса в Древнем мире.

Вполне вероятно, что простые солдаты, как и офицеры, получали медицинскую помощь. Древний Шумер был относительно открытым обществом, состоявшим в основном из свободных людей, которые управляли государством через своего рода национальный совет. В эпосе о Гильгамеше даже царь-воин должен был заручиться разрешением совета начать войну. У этих свободных людей имелись права, которые правитель не мог легкомысленно игнорировать. Маловероятно, что общество, которое содержало постоянно действующую профессиональную армию, во время войны состоящую из призывников, не оказывало бы солдатам медицинскую помощь, если бы имелись средства для этого. По крайней мере, такая помощь оказывалась профессиональным воинам.

Более того, забота об армии и ее содержание были главной обязанностью шумерских царей, чьи города-государства воевали друг с другом на протяжении тысячелетий. Из ранних документов (2700 г. до н. э.) ясно, что правитель отвечал за жилье, питание и оснащение бойцов. Вероятно, эта поддержка включала и медицинское обслуживание, учитывая его доступность, это могло быть одной из причин, почему обученные солдаты стоили дорого.

Таким образом, медицинская практика была важной составляющей шумерского общества: оно следило за соблюдением кодекса медицинской этики и поведения и регулировало практику военного врача.

Рельеф с двумя героями, Сирия, X–IX вв. до н. э. Два героя держат бородатого врага за его зубчатый головной убор. Контекст может быть связан с эпосом о Гильгамеше и изображает Гильгамеша и Энкиду в их битве с демоном Хумбабой.

The Walters Art Museum

Представление о роли врача в шумерской армии дает и воздвигнутая в честь победы над городом Уммой «Стела Коршунов» (ок. 2470 г. до н. э.). На стеле изображены собранные в одном месте раненые солдаты царя Лагаша, Эанатума. На памятнике также видны траншеи, подготовленные для павших воинов победоносной шумерской армии, в то время как трупы врагов оставлены на растерзание хищным птицам и животным. Организованное погребение погибших, сбор и лечение раненых и сегодня остаются двумя основными функциями всех военно-медицинских служб. Нет никаких оснований предполагать, что в Древнем Шумере все было по-другому.

Хотя шумерские врачи были знакомы с гноем как продуктом инфекции, нет свидетельств того, что они разрабатывали какие-либо теории о хорошем и плохом гное, в отличие от греческих и римских медиков. Иными словами, шумеры не рассматривали выделение гноя как неизбежную и естественную часть процесса заживления. Эта более поздняя идея привела греческих и римских врачей к варианту провоцировать инфекцию в ране, даже когда ее нет, чтобы стимулировать наличие хорошего гноя, и такая практика часто приводила к ужасным последствиям. Другой опасный метод обработки ран нагретым маслом использовали и в Средневековье вплоть до XVI в. В 1537 г. на поле боя под Турином у французского врача Амбруаза Паре закончилось масло, поэтому раны тех, кому «лекарства» не досталось, Паре обработал пищеварительным бальзамом из яичных желтков, розового масла и терпентина. Доктор был уверен, что такие пациенты не выживут, но с утра обнаружил, что бальзам справился гораздо лучше кипящего масла: вокруг ран не возникло воспаления или отека.

Несомненно, шумерские врачи были осведомлены о проблемах, связанных с инфицированными ранами, и некоторые из припарок, описанные в древних шумерских текстах, могли использоваться для лечения этих состояний. В случае ранений азу выполнял «три жеста». Эти процедуры включали в себя промывание раны для тщательного очищения, наложение припарки и повязки для удержания припарки на месте. Особенно важными считались первый и третий этапы. Последствия неполного промывания, тугой и немедленной перевязки привели бы к огромному количеству случаев заражения столбняком и гангреной. Некоторые из самых ранних предписаний в текстах советуют нагревать комбинацию смол, жиров, щелочи – так получали жидкое мыло для очищения ран.

Шумерский военный врач промывал рану смесью пива и горячей воды, что, по мнению современной медицины, в условиях того времени было правильным решением.

Есть даже свидетельства из клинописных табличек, что шумерские врачи использовали сосуды для дистилляции с целью приготовления химических соединений. Эти составы, изготовленные из растительных экстрактов и смол, как правило, были безопаснее для лечения ран, чем химические мази египтян и греков, которые часто содержали мышьяк, ртуть и свинец. Шумеры же использовали обширную и безопасную materia medica. Использование ими растений и минералов в припарках, возможно, кажется примитивным, однако эффективность натуральных препаратов высоко ценит и современная медицина. Российские медики до сих пор используют экстракт валерианы, мягкий транквилизатор, получаемый из корня одноименного растения, для лечения психических больных на поле боя. Во время Второй мировой войны российские врачи успешно использовали смесь из минеральной грязи для лечения ожогов. Психиатры в тот же период прибегали к инъекциям экстракта алоэ в качестве эффективного средства от отека и рубцевания мозга у солдат с ранением в голову. Растительные препараты до сих пор остаются основой как гражданской, так и военной медицинской практики в Китае.

Учитывая, что современные врачи продолжают успешно использовать растительные компоненты, есть все основания полагать, что шумерские целители, с их двухтысячелетней традицией клинического опыта работы с растительными ингредиентами и смолами, были столь же эффективны в обнаружении ингредиентов, хорошо действующих при определенных клинических состояниях.

ГИГИЕНА И ЕЕ ПРОФИЛАКТИКА

Есть также свидетельства того, что шумеры имели представление о гигиене. Демоны, по мнению древних шумеров, могут вызывать болезни, но в силах людей предпринять практические шаги, чтобы избежать их возникновения и предотвратить передачу инфекции. В сохранившемся письме шумерский врач демонстрирует свое замечательное понимание динамики распространения заразы. Он отдал строгие распоряжения жителям дома, в котором находится больная женщина: «Никто не должен пить из чашки, из которой пьет она, сидеть на том месте, где сидит она, никто не должен спать на кровати, где спит она». Далее врач говорит, что женщине следует прекратить принимать посетителей в доме, потому что «эта болезнь заразна». Таков пример шумерского врача в его лучших проявлениях: он не желает допускать, чтобы его собственная теоретическая точка зрения о демонах как причинах болезни мешала его же клиническому опыту.

Резная пластина с изображением битвы быка с человеческой головой и орла с львиной головой, ок. 2600–2500 гг. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

Головной убор из царской гробницы в Уре, 3000 тыс. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

За гигиеной тщательным образом следили жрецы и царь. Шумерскому жрецу было строго запрещено входить в храм, имея хоть один волос или рану на своем теле. Они постоянно мылись и носили тонкие льняные одежды. Если царь соприкасался с нечистым человеком, то немедленно производилось тщательное мытье всего дворца и прилежащей части города, после чего совершались многочисленные обряды и жертвоприношения.

Большое внимание уделялось чистоте воды. В шумерском городе Гирсу британские археологи обнаружили водопровод. Шумеры не пили сырую воду из водоемов и рек, опасаясь заболеваний, в отличие от Англии, где до конца XIX в. не было водопровода: все нечистоты сливались в Темзу, откуда и брали воду для приготовления чая и пищи аристократам. Отсутствие гигиены вызывало массовые заразные болезни. Шумерам они тоже были известны, часто их виновниками считались боги мора и демоны подземного мира. Древним месопотамским богом болезней и смерти был Нергал, принимающий образ мухи. По-видимому, шумерские врачи знали о том, что насекомые могут выступать в роли переносчиков опасных болезней.

Вера шумеров в демонов не мешала им искать клинические признаки развития и распространения хвори, а также способы ее предотвращения и лечения. Но болезнь по-прежнему часто считалась делом рук демонов, которые навязывали человеку свою волю.

В общем смысле вера в злые силы выполняла для шумеров ту же функцию, что и микробиологическая теория для врачей нынешней эпохи. В течение многих лет современные врачи утверждали, что то или иное заболевание вызвано очередным микробом или вирусом, существование которого медики еще не обнаружили или не смогли доказать.

БОЛЕЗНИ ОТ ДЕМОНОВ

Вера в то, что мертвые могут вернуться и взаимодействовать с живыми, глубоко укоренена в сознании человека – она существовала во все времена. Но если сейчас, думая о призраках, мы представляем странные звуки и выглядывающих из-за угла страшил, то у шумеров с ними ассоциировались болезни и проклятия. А изгнание нечистой силы предполагало изготовление зелья, сложные заклинания и ритуалы.

Призраки упоминаются у шумеров на клинописных табличках и называются gedim. Умерших предавали земле, будучи уверенными, что они останутся там, где им и положено быть. Однако этот порядок не давал гарантий. По ряду причин человек, которого не погребли должным образом или который преступил при жизни закон, может почувствовать тягу вернуться в мир, из которого ушел. Месопотамские призраки были нематериальными и хрупкими, но часто узнаваемыми. Считалось, что, вернувшись, они вступают в контакт с родственниками, оставшимися на земле.

Шумеры хоронили покойных почтительно и по заведенному порядку – исключения составляли лишь катастрофы и неожиданные события. Место погребения находилось под полом в пределах частных домов или, если умерший был новорожденным или маленьким ребенком, иногда внутри стен. В разное время за пределами поселений существовали кладбища, которых следовало избегать, поскольку они были населены никому не принадлежащими и беспокойными призраками.

СИЛЫ ВИДИМЫЕ И НЕВИДИМЫЕ

В шумерском мире насчитывалось множество призрачных сущностей. Иногда едва ощутимые, иногда слишком заметные, но их появление или постоянное присутствие всегда было сопряжено с определенными последствиями. Более того, призраки являлись не единственной силой, с которой приходилось считаться в жизни, поскольку они существовали бок о бок с целым рядом других совершенно нечеловеческих элементов. Те, кого мы обычно называем демонами, чаще всего оставались невидимыми, при этом будучи злыми. Их происхождение остается неясным, но, согласно древним источникам, оно было частично божественным. Эти сущности также могли стать причиной неприятностей, несчастий и болезней для людей.

Прорисовка гробницы в Уре, раскопки Леонардо Вулли.

Wikimedia Commons

Наиболее часто упоминаемый в магических текстах тип демона – это шумерский злой удуг, аккадский утуккулемнуту. Термин «удуг» является общим и иногда используется для обозначения демонов в целом, а не конкретного вида. Они были практически безликими, имели темную тень и оглушительный голос. Все эти демоны, каждый из которых мог принести страдания жителям Шумера, вышли из совершенно другой формы, нежели люди-призраки. Этих существ нельзя было уничтожить, поскольку они не нуждались в пище, и нельзя подкупить жертвоприношениями.

В заклинании бог Асаллухи описывает «злой удуг» своему отцу Энки:

 
О мой отец, злой удуг, его внешность уродлива, а рост высок,
Хотя это и не бог, его шум огромен, и сияние огромно,
Оно темно, тень его черна, и нет света внутри тела его,
Оно всегда прячется, укрываясь, оно не стоит гордо,
Из когтей его капает желчь, он оставляет после себя яд,
Его пояс не отстегивается, его руки обхватывают,
Оно наполняет слезами объект его гнева, во всех землях его боевой клич невозможно сдержать[3]3
  Konstantopoulos, Gina (2017), «Shifting Alignments: The Dichotomy of Benevolent and Malevolent Demons in Mesopotamia», in Bhayro, Siam; Rider, Catharine (eds.), Demons and Illness from Antiquity to the Early-Modern Period, Leiden, The Netherlands and Boston, Massachusetts: Koninklijke Brill, pp. 19–38, ISBN 978–90–04–33854–8. Здесь и далее перевод автора.


[Закрыть].
 

Клинописные тексты, дающие инструкции по изгнанию злых удугов, известны как тексты Удуг Хула («злой»). В них подчеркивается влияние враждебных человеку духов в возникновении болезней и описывается роль экзорциста в изгнании демона для лечения больного.

МЕРЫ БЕЗОПАСНОСТИ ОТ ЗЛЫХ СИЛ

Накопленные практики и процедуры взаимодействия с призраками тщательно систематизировались в клинописных руководствах с третьего тысячелетия до н. э. Однако большинство текстов дошли до нас в более поздних списках первого тысячелетия до н. э. Магические заклинания перечисляют различные типы людей, которые могли вернуться в виде призрака. Предзнаменования описывают случаи, когда человек видит, слышит, встречает или иным способом взаимодействует с призраками, а также то, что это может означать. К ритуалам обращаются, когда во время лечения пациента, одержимого призраком, демон выходит из-под контроля.

Решающее значение в повседневной жизни имели жилье и расположение амулетов в нем, похороны и уход за усопшим, а также то, как обычные люди вели себя по отношению к покойным при их жизни, зная, что они могут вернуться и отомстить. Конечно, в большинстве случаев призраки спускались в загробный мир и оставались там.

Фигура для передачи образа молящегося, 2500–2350 гг. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

Сохранились интересные погребальные тексты на шумерском языке. Одно из таких произведений, датированное 1900 г. до н. э., написано не на стандартном шумерском, а на эмесальском диалекте, предназначенном, вероятно, для женщин и богинь. Произведение повествует нам о боге Ашги, который лежит мертвый перед своей сестрой Эгиме, и ей предстоит провести погребальный обряд. Самое главное, она должна произнести вслух формальное высказывание «Его унесло ветром», означающее, что он мертв.

Поэт использует обычное шумерское слово, обозначающее ветер природы, имея в виду самый последний вздох человека, издаваемый со слышимым звуком или хрипом, после чего тело остается мертвым. Этот процесс похож на то, как современный терапевт проверяет пульс на шее или подносит зеркало к ноздрям и объявляет, что все кончено (такая практика была особенно распространена в викторианскую эпоху, и известны печальные случаи, когда врачи ошибались и хоронили живого человека).

Особенно интересна в этой ранней шумерской традиции идея о том, что призрак умершего человека остается запертым в теле до тех пор, пока не будет освобожден с помощью формулы и ритуала. Таким образом, решающим является этот приостановленный промежуток времени между моментом смерти и моментом, когда призрак усопшего освобождается и отправляется в загробный мир.

После смерти своего брата Эгиме должна принести кровать и стул, а также маленькую, специально изготовленную статуэтку. На стул ей нужно положить одежду, статуэтку – накрыть. Эгиме натирает фигурку хлебом и наливает воду в чашу для возлияний, поскольку они находятся перед могилой, а хлеб и вода представляют собой первые погребальные подношения, которые впоследствии отойдут умершему. Мертвый Ашги теперь переименован в Лулил, что буквально означает «человек-дух».

Также идея последнего вздоха лежит в основе шумерской истории «Путешественник и девушка». Возлюбленный девушки мертв, и ее поведение следующее:

 
Я обмакнула хлеб и вытерла им его;
Из закрытой миски, которую так и не развязали,
Из ведра, край которого был не обожжен,
Я выпила воду; земля впитала ее.
Я помазала его тело своим сладко пахнущим маслом,
Я обернула кресло своей новой одеждой,
Ветер проник в него; ветер вышел.
Мой странник с гор,
Отныне он должен лежать в горе (Преисподняя)[4]4
  Irving Finkel. The first Ghosts.


[Закрыть].
 

В этих отрывках описываются три необходимых ритуальных компонента для провода призрака в загробный мир:

– Глиняное изображение умершего. Оно было смазано маслом, одето и пропитано личностью усопшего, а также символически хранилось в семейном жилище, чтобы напоминать о покойном и сохранять его присутствие в семье.

– Специальное кресло для призрака.

– Погребальные принадлежности, состоящие из того, что понадобится усопшему в дороге и загробном мире. Особое значение имело обеспечение едой и водой. Считалось, что в загробном мире пища, доступная призракам, хуже, и постоянный акцент на этих подношениях отражал сочувственное осознание этой ситуации.

Колье из гробницы в Уре, 3000 тыс. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

Таким образом обеспечивался правильный путь покойного в загробный мир и уверенность в том, что его имя никогда не будет забыто.

СОЗДАНИЕ НЕЗАВИСИМОЙ МЕДИЦИНЫ

Шумеры были первыми, кто отделил лечебную практику от контроля жречества, что привело к появлению независимой системы практической медицины, свободной от ограничений магии и ритуалов. Шумеры также зафиксировали свою практику и находки в письменной форме. Их метод обучения врачей в профессиональных школах, который требовал копирования медицинских рецептов и текстов на глиняных табличках, привел к тому, что их двухтысячелетний опыт проб и ошибок позволил создать эффективные способы лечения, которые можно было передавать из поколения в поколение и даже из культуры в культуру. Следовательно, уже к 2000 г. до н. э. шумеры накопили большой клинический свод медицинских знаний и практики, которые, хотя и не обладали последовательной теорией, имели куда большее преимущество – эффективность. Подчинение врачей азу непосредственно царю, а прорицателей и экзорцистов – жречеству сделало возможным появление первой оперативной медицинской помощи, о которой у нас есть какие-либо свидетельства.

Сосуд с лицами женских божеств. ок. 2500 г. до н. э.

The Metropolitan Museum of Art

НАСЛЕДИЕ ШУМЕРОВ

Постоянная борьба между шумерским югом и семитским севером заканчивается к концу третьего тысячелетия до н. э. победой аккадян. Саргон I, основатель семитского государства Аккада, подчиняет себе Шумер и объединяет под своей властью значительную часть Месопотамии.

Шумеры постепенно ассимилируются среди семитского населения, их язык вытесняется аккадским, но собранные ими знания по медицине остаются. Шумерский язык продолжают использовать в медицине и ритуалах, хотя на нем уже не говорят на улице.

Руины города Ур.

Abbas Al Yasiri / Shutterstock

Есть поучительная история о враче из Исина, который не считал нужным учить шумерский. В чужом городе он был приглашен на банкет, но потом не смог найти свой дом, так как в этом городе все еще говорили по-шумерски. После долгих поисков ему удалось найти пожилую женщину, которая говорила на двух языках и смогла объяснить на аккадском, куда ему идти.

Эта притча говорит нам о том, что шумерские слова в медицине остались и стали использоваться в аккадском контексте так же, как латынь и греческий используются в нашей собственной традиции. Со временем аккадские врачи вносили уточнения в диагностические категории – этим объясняется появление в текстах чисто аккадских терминов.

Шумеры изобрели первые стандарты медицинского этического поведения. Эти принципы были позже включены в вавилонский Кодекс Хаммурапи в виде положений с 215-го по 223-е, которые прописывали врачам установленные законом гонорары за хорошую работу и штрафы за халатность. Эти предписания в отношении профессиональной этики в конечном счете попали на Запад, где были включены в клятву Гиппократа.

Шумеры также оставили нам в наследство интересное изобретение, именуемое «Игра 20 квадратов», в которую на Востоке играют до сих пор. Доска для этой игры была найдена Леонардом Вулли в 1930-е гг. в Уре, поэтому нередко ее называют игрой Ура. Она частично напоминает нарды, но больше похожа на древнюю египетскую игру сенет. Смысл этой игры заключается в том, что двум игрокам по очереди нужно как можно скорее провести все свои фишки по квадратам доски. Деления имеют разные рисунки, от которых зависит, как быстро участнику удастся это сделать.

Интересно, что жители Месопотамии верили, что эта игра способна предсказывать будущее. Считалось, что результат каждого броска кубика и исход игры зависят от воли богов, а значит, по ним и можно трактовать, насколько благосклонны они к судьбе конкретного человека.

Сегодня самые известные экземпляры этой игры находятся в Британском музее. Королевская игра Ура выставляется на третьем этаже в шумерском зале. Рядом с ней представлены правила для этой игры. До нас дошел вариант правил, написанный клинописью уже в более позднюю эпоху.

Другой пример игры расположен между лап огромных крылатых быков с человеческими головами из Дур-Шаррукина. Имена тех, кто расчертил эту доску, стерло время. Но не чертеж. Камень прочнее человеческой памяти. Вероятно, это были охранники, которые развлекались игрой от скуки, стоя у ворот дворца. И сегодня на Ближнем Востоке можно увидеть следы этой доски на песке, как если бы вы застали игроков, только завершивших игру. Как и три тысячи лет назад, смысл ее в том, что, несмотря на необходимость стратегического мышления, в мире есть вещи, зависящие только от воли богов. Или фортуны, как бы это назвали римляне.

Закладной гвоздь с клинописной надписью Гудеа. 2144–2124 гг. до н. э.

The Walters Art Museum

Шумерские поговорки

Профессии. Работа

1. Опозоренный певец становится флейтистом. Опозоренный жрец-плакальщик становится дудочником. Опозоренный торговец становится мошенником. Опозоренный плотник становится простым ремонтником, чинящим сломанную мебель и подправляющим деревянные инструменты, изо всех сил пытаясь найти стабильную работу и уважение в мире, который когда-то ценил его мастерство.

2. Писец без руки – что певец без горла.

3. Как может бедняк, не умеющий выращивать ячмень, выращивать пшеницу?

4. [Работу. – Прим. ред.] бедного человека не ценят.

5. Стыдно должно быть писцу, не знающему, как пишется его имя.

6. Писец – тот, кто может написать красиво хоть одну строчку.

7. Если певец знает только одну песню, но исполняет ее прекрасно, он действительно певец!

8. Настоящий писец – тот, кто способен писать под диктовку.

9. Негодяй тот певец, чей голос несладок.

10. Бедный писец – самый отсталый в школе!

11. Ты нескромный человек, если считаешь себя выдающимся писцом.

12. Ученик мастера, пронзивший его сердце (дословно «бок») словно сердолик, действительно писец.

13. Что же это за писец, не знающий шумерского языка?

14. Писец, обученный счету, плохо владеет клинописью (дословно «глиной»). Писец, умеющий работать с глиняными табличками, не умеет считать.

Судьба

1. В злополучный день я родился.

2. Судьба – собака, способная укусить. Как грязная одежда, она ко мне липнет.

3. Судьба – это одежда, протянутая в пустыне человеку.

4. Судьба – это яростный шторм, бушующий над Землей.

5. Судьба словно собака, всегда следует за человеком.

Бедность и богатство

1. Бедный человек ест все, что ему дают.

2. Как непритязателен бедняк! Место вокруг печи для него – мельница. Он не будет штопать порванную одежду. То, что он потерял, искать не будет.

3. Пища для бедняка словно серебро (= Бедняк ест свою пищу с чувством, словно обладает серебром).

4. Бедняк похож на человека, попавшего в шторм.

Животные

1. Лисица лжет даже Энлилю [вероятно, речь о том, что, когда Энки был смертельно болен, боги и даже его брат Энлиль были бессильны, и лишь лисица за вознаграждение помогла спасти Энки (см. миф выше). – Прим. ред.].

2. Он еще не поймал лису, но уже делает для нее ошейник (аналог «не дели шкуру неубитого медведя»).

3. Осел, поедающий свою подстилку (аналог «рубить сук, на котором сидишь»).

4. На трехлетней жене женится только осел.

5. Бык, ходящий вокруг сарая, не сеет семя.

6. Чужой вол ест траву, в то время как мой вол лежит голодный.

7. Пока вол пашет, собака портит глубокие борозды.

8. Убежав от дикого быка, столкнешься с дикой коровой.

9. Собака, не знающая свой дом.

10. Дворец – это лес, в котором царь – лев…

Правда и ложь

1. Правду, сказанную после лжи, будут считать ложью.

2. Тот, кто всегда лжет, чужестранец (то есть тот, которому не доверяют).