Текст книги "Тихий омут"

Юлия Диппель
Тихий омут

IZARA 2: STILLE WASSER

© 2019 by Planet! in the Thienemann-Esslinger Verlag GmbH, Stuttgart.

By Julia Dippel (author)

Cover design by Carolin Liepins

Серия «Young Adult. Изара»

© Офицерова И. А., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Глава 1
Кошмар свекрови

Я чувствовала себя целой. Здесь, в своей крошечной, загроможденной картонными коробками комнате с единственной лампочкой, я чувствовала себя целой – потому что он был рядом. Прикосновения его губ к моим заставляли меня забыть, что надо мной завис дамоклов меч. Уже почти две недели весь мир бессмертных знал, что я Изара. Бессмертное пламя. Неугасимая звезда. Душа, которая подарила бы праймусу бесконечную силу. И тем не менее все вели себя на удивление спокойно. Ни Лига, ни изменники или лидеры корпорации «Омега» не пытались меня убить.

М-да, тот факт, что я беспокоилась из-за отсутствия покушений на свою жизнь, доказывает, насколько фиговой эта жизнь стала. На деле же в настоящий момент кое-что отвлекало меня от размышлений на эту тему.

Люциан оторвался от моих губ и заглянул мне в глаза. Я утонула в бездонной зелени его глаз. От него пахло прохладным дождем и бушующим морским прибоем. Нет, не только. Каждой своей клеточкой я ощущала его бессмертную энергию. Он был солнцем, пробивающимся сквозь пелену облаков. Он был ветром, заставляющим волны разбиваться о скалы. Он был моим летним морским штормом.

– Как прошел твой день, малышка?

Его голос прозвучал не громче бархатистого шепота, а учитывая невероятное приветствие, я смогла только глуповато улыбнуться в ответ.

– Не всё так сразу, – ухмыльнулся он. Матрас под нами прогнулся, пока Люциан устраивался поудобнее. Потом он выжидательно взглянул на меня.

– Ну хорошо, – я начала считать, отгибая пальцы на ладони. Большой. – Благодаря Викториусу и его семейному завтраку я чуть не опоздала на математику. – Наш новый сожитель оказывал негативное влияние на мою маму, и это значило, что у нас появилось определенное и обязательное время приема пищи. «И кому это, простите, надо?!» Кроме того, я никак не могла привыкнуть наблюдать, как бывший отмеченный главного босса потустороннего мира праймусов готовит блинчики.

Указательный палец.

– Мой тест по химии оказался ужасным. Нагоняй от мамы я за это уже получила, поэтому тебе нужно срочно мне посочувствовать и вступить в клуб «Кому вообще нужна химия».

– Химия? Это не что-то там про гормоны? – Рука Люциана переместилась на мою талию и притянула меня ближе. – Даже не знаю, хочу ли от нее отказываться…

Он уткнулся в изгиб моей шеи, так что от его дыхания стало щекотно, и я захихикала. Как будто защищаясь, я его отпихнула.

– Эй, или романтика, или итоги дня. Выбирай!

Втайне я надеялась, что он согласится на первое, но Люциан откинул с лица непослушные волосы и с убийственно серьезным выражением на лице заявил:

– Химию определенно переоценивают.

Он вбил себе в голову, что должен узнать меня «по-нормальному» и стать частью моей жизни. Как назло, по этой части существовал маленький препятствующий закон, который включал в себя мою казнь, в случае если кому-то станет известно о наших отношениях. Поэтому Люциану приходилось довольствоваться тайными встречами, во время которых он выпытывал у меня мельчайшие подробности прошедшего дня. Честно говоря, я подозревала, что на самом деле он никогда не спускает с меня глаз и наверняка знает, как прошел мой день, лучше меня самой. Но он хотел выслушать это лично от меня, и я это ценила.

Средний палец. «Какое совпадение».

– На обеденном перерыве поднялся большой шум, когда Дениз и Дорис одновременно споткнулись и опрокинули стол с салатами.

– Побрякушки ДД?

Я заулыбалась. Клички моих ненаглядных врагов в его устах – бальзам по сердцу.

– Может быть, Тоби им слегка в этом помог. В конце концов, эти двое обозвали Лиззи фламинго с пристрастием к ведьмакам.

Теперь Люциан тоже улыбнулся:

– Понимаю.

Бесшабашный колдун и моя лучшая подруга были не только главной темой для обсуждения, но и самой сладкой парочкой в лицее. Настолько сладкой, как если бы вам, рискуя заработать диабет, приходилось каждый день съедать по три килограмма карамели.

Безымянный палец.

– Еще я справилась со своей первой независимой печатью. – Лицо Люциана прояснилось. Независимые печати, которые – смотря по обстоятельствам – рисовали в воздухе или на предметах, представляли собой сложную комбинацию из узоров, символов и заклинаний. Чтобы ими пользоваться, не нужно быть праймусом, поэтому они – важнейшая из основ обучения охотников. Также они были довольно запутанными и опасными, потому что малейшая ошибка могла повлечь за собой серьезные последствия.

– И, – я завершила подсчет и вытянула мизинец, – на тренировках я выяснила, что стрелок из меня никудышный. Огнестрельное оружие – это просто не мое. Для него я слишком…

Меня перебила поднятая рука Люциана. Почти в тот же миг кто-то энергично постучал в дверь.

– Ари! – мамин голос звучал так, словно я в чем-то провинилась. «Самое неподходящее время».

Я схватила с ночного столика книгу и легла в такую позу, чтобы в качестве алиби притвориться, что читала.

Люциан все еще лежал рядом со мной.

– Тебе надо исчезнуть! – зашипела я на него. Ну или что бы он там ни делал, когда растворялся в воздухе, сейчас для этого самое время.

– Не могу, – спокойно проговорил он.

– Что значит, ты не можешь?! – Если мама его тут увидит, домашний арест станет наименьшей из моих проблем. Я вскочила с кровати. В ту же секунду дверь распахнулась, и передо мной выросла мама – как богиня возмездия во фланелевом халате. Она зажгла свет. Замечательно! Так мне было еще лучше видно, как цвет ее лица тревожно, будто в поездке на американских горках, меняется от ярко-красного до белоснежного и обратно.

– Так я и знала, – процедила она. Ее взгляд выхватывал каждую деталь. Раскрасневшиеся губы, короткая ночная рубашка, смятое покрывало и безумно привлекательный бессмертный на нем. По крайней мере, одетый.

– Как ты только можешь? – выдавила она. Ее глубокий шок сработал как пробка в бутылке шампанского, которое слишком сильно взболтали. Пока еще он сдерживал ее и ее упреки от взрыва, но долго это не продлится.

– Мама! Я совершеннолетняя. Я могу делать, что…

– Ты обжимаешься с демоном! В стенах моего дома?! И это после всего, что с нами сотворил твой отец?

Началось.

– Годами это нечеловеческое чудовище ковырялось у меня в голове. Он использовал меня!

– Мама, пожалуйста!

– Этот демон похитил меня и издевался надо мной, но все это меркнет на фоне того, что он посмел столько времени прикидываться моим мужем!

– Мам, мы же это уже обсуждали! – А точнее, я убеждала ее, что жизненно важно не разбалтывать эту тайну всему миру.

Ведь в Плеяде думали, что Танатос мертв, и верили, что за решеткой тем временем гниет мой приемный отец, шеф «Омеги», Уилсон Харрис. Лишь те, кто участвовал в миссии в Амстердаме, были в курсе взрывоопасной истины: мой бессмертный отец Танатос занял тело Харриса, но сейчас – благодаря мне – снова стал очень даже смертным.

Ну что тут скажешь? Всё сложно…

Но это была единственная возможность сохранить еще более опасный секрет. В конечном итоге встал бы вопрос, как у меня получилось превратить праймуса в человека. А на этот вопрос у меня пока не было ответа.

– Он чуть меня не убил. Он чуть тебя не убил. А с Уилсоном он довел дело до конца!

– Не так громко, мам! – Может, наша квартира и защищена от сверхъестественной прослушки, но если она и дальше продолжит так орать, об этом узнает весь лицей.

– Он убил Уилсона и притворялся твоим отцом…

– Он и есть мой отец! – огрызнулась я и добилась только того, что мама в ужасе втянула воздух и сменила тактику.

– Золотце. Не говори такие вещи, у тебя нет ничего общего с этими мерзкими монстрами. Монстрами, как он, – бросила она в сторону Люциана, – которые проникли к нам домой и внушили мне фальшивые воспоминания.

В тот момент я пожелала, чтобы Люциан все еще мог так сделать. Однако у моей мамы развился своего рода иммунитет, с тех пор как Танатос вернул ей память. Следовательно, мне пришлось обойтись обычными аргументами.

– Он спас мне жизнь!

– Это еще не причина сразу прыгать с ним в постель!

Это стало последней каплей.

– Да, и почему же? Думаешь, я совершу ту же ошибку, что и ты? – Я приблизилась к ней практически нос к носу. – Тогда вынуждена тебя разочаровать: я полностью в здравом уме, а Люциан – не Танатос.

– Все они одинаковые! Они соблазняют, они лгут и предают. Вот этот вот плевать на тебя хотел. Он будет тебя использовать, пока ему будет нужно, а потом просто бросит тебя!

Люциан прочистил горло. Очевидно, он решил, что это был идеальный момент, чтобы вмешаться в разговор. В полном спокойствии он встал с кровати и подошел к маме с вытянутой рукой. Такой дружеский жест абсолютно не вязался с насмешливой улыбочкой в уголках его рта.

– Кажется, мы не представились друг другу должным образом, Беатрис. Меня зовут Люциан. Ну или, как вариант, проклятый демон, нечеловеческое чудовище или мерзкий монстр, но я предпочитаю Люциан. – Чем ближе он подходил, тем сильнее мама вжималась в дверной косяк. При других обстоятельствах его самодовольство довело бы маму до белого каления, но в данный момент у нее на лице отражалась чистая паника.

– Черт возьми, мама! Он ничего тебе не сделает. – Учащающийся пульс возвестил о начинающейся мигрени. «Неудивительно».

– Очень жаль, что вы не видите разницы между теми, кто желает вашей дочери лучшего, а кто – нет. – Пожав плечами, Люциан опустил отвергнутую мамой руку и продолжил беззаботным тоном: – С другой стороны, это объясняет, почему вы так долго не справлялись с ролью матери. Это ведь вы допустили, чтобы Харрис и Танатос регулярно ставили на Ари эксперименты, – его слова были сказаны так небрежно, но их смысл нес в себе огромную мощь. Я задохнулась от шока. Мама набрала воздуха для возмущенного ответа. Люциан сделал еще шаг к ней. – И прежде чем вы снова заведете этот разговор о контроле над разумом, будьте честны по отношению к себе самой: вы знали, что что-то не так. Инстинкты – материнские или нет – не так легко подавить. По крайней мере, праймусу.

Вот так. Люциан высказал то, для чего мне бы предварительно потребовались три года психотерапии и, вероятно, даже алкоголь.

Мама посмотрела на меня. Она не ожидала ни подтверждения, ни слов в свою защиту. Ей было стыдно. Люциан попал прямо в яблочко. Но мама не была бы мамой, если бы просто это проглотила. И не важно, кто был напротив нее – демон, белый медведь или огнедышащий дракон.

– Исчезни из моего дома! – потребовала она дрожащим голосом. На лице у Люциана появилась очаровательная улыбка.

– Я бы так и сделал, если бы вы не украсили дверь Ари этим миленьким рисунком, – он указал на несколько едва заметных линий, нарисованных на внешней стороне мой двери… прозрачным лаком для ногтей?!

Рассмотрев знак поближе, я моментально узнала, что он означал. Все-таки я сама сегодня два часа подряд вырисовывала в своем блокноте похожие символы. Независимая печать. Безукоризненно выполненная, она должна была запереть бессмертного. С открытым ртом я переводила взгляд со своей двери на маму.

– Это ты сделала?

Она упорно избегала моего взгляда.

– Мама!

Ее быстрое движение плечами, видимо, толковалось как «Ну и что?»

– Откуда ты знаешь, как это делается?

– У меня свои источники.

«Что, простите?!»

– Если тебя научил Викториус…

– Кого я чему научил? – Наш новый сосед по квартире включил свет в коридоре, стаскивая на лоб атласную маску для сна. – И, ради всего прекрасного в этом мире, почему вы, ночные дебоширы, прерываете мой сон красоты?

«Господи боже». Видимо, мне проще изменить в сети графу «семейное положение» – на случай, если кто-то еще не в курсе. Мигрень, громко топая, шла ко мне широкими шагами.

– Вот этому, – сказал Люциан, кончиками пальцев дотронувшись до практически незаметной печати на двери. От прикосновения праймуса линии и символы засветились.

Викториус от удивления выпучил глаза. Он был способен только слегка качнуть головой, что являлось очень странным поведением для человека, буквально олицетворявшего слово «балабол».

– Это не я. – Его умоляющий тон показался мне таким же непривычным, как и то, что он не вставил ни единого глупого прозвища, которые обычно проскакивали у него через слово. – Поверьте мне.

Судя по всему, Люциан и так верил, потому что он кивнул с отсутствующим видом. Его пальцы прочертили прямую линию вниз, и знаки расплылись, как будто он провел рукой по свежей краске. Нарушенная таким образом печать стала бесполезной. Она сгорела и исчезла с моей двери. После этого он снова развернулся к моей матери:

– Лучше не играйте с силами, в которых не разбираетесь, Беатрис.

– Этому же совету должна бы последовать и моя дочь, – ответила мама, на что Люциан безрадостно рассмеялся.

– Я люблю вашу дочь и от всего сердца надеюсь, что она не просто со мной играет!

Викториус ахнул. Его глаза метались между нами туда и обратно. Его мозг усиленно заработал, и я поняла, что он сложил один плюс один касательно Люциана, меня и наших теперь не таких уж и тайных отношений.

– Ах ты мать честная! Вы совсем сбрендили? – воскликнул он, бросаясь к нам через весь коридор.

– Ну хоть кто-то согласен с моим мнением, – пробурчала мама.

Викториус схватил меня за плечи:

– Мой розовый лепесточек, ты хоть знаешь, во что ввязываешься?

Бам! А вот и она – моя мигрень.

– Я думал, ты уже перешагнула через эту подростковую влюбленность!

– Ты знал об этом, Вик?! – завизжала мама, а давление на мои виски всё увеличивалось.

– Я только догадывался, мышка Трикси. Но я не предполагал, что Люциан подвергнет твою маленькую доченьку такой опасности.

– Народ, довольно! – крикнула я, стряхивая с себя руки Викториуса. – Я знаю, что это противоречит законам Лиги, но пока мы…

– Каким законам?! – допытывалась мама. Я сдавила пальцами переносицу и сделала глубокий вдох.

– Будучи брахионом, он может позволить себе интрижки, но никаких серьезных связей. Если он, конечно, не соврал – а Люциан никогда не врет, – то он обрек Ари на смерть.

Отлично, все карты раскрыты. Спасибо и на том, что Викториус не стал расписывать маме все жестокие подробности этого закона. Она и без того была белее мела.

– Боже, Ари, о чем ты только думала, – пробормотала мама, прежде чем ее страх перерос в ярость. Подняв вверх указательный палец, она набросилась на Люциана. – Ты! Это ты виноват! Ты соблазнил мою дочь!

Я знала, что Люциан не нуждался в моей помощи, но все равно преградила маме путь.

– Мам! Если до тебя не дошло, то меня и так все хотят убить! Одним больше, одним меньше – какая разница?

– Лига еще даже и не собиралась тебя убивать, мой маленький наивный подсолнух! – прокричал Викториус. – С тех пор как они узнали, что ты Изара, они только ищут предлог забрать тебя под свою юрисдикцию. А ты преподносишь им его на блюдечке с голубой каемочкой!

– Не то чтобы мы ставили это своей целью. На некоторые вещи просто невозможно повлиять, – вмешался Люциан. Настойчивость в его голосе и смысл, заключенный между строк, были очевидны. Но в отличие от мамы, Викториус понял, что он имел в виду. Я носила его знак. Мы были связаны. Даже принудительное расставание не могло разорвать эти узы.

– Скажите мне, что это неправда, – выдохнул Викториус. Никто не пошевелился.

– О чем, ради всего святого, вы говорите? – Мама воздела руки к небу, пока Викториус боролся со своим самообладанием. Словно оглушенный, он поймал маму за руку и потащил ее к двери.

– Идем, мышка Трикси. Пойдем спать. Завтра будет новый день, и мы спокойно сможем решить все проблемы.

– И речи быть не может. Я решу их здесь и сейчас! – С ядовитым взглядом она высвободилась и нацелилась на Люциана. – Что бы между вами ни происходило, этому пришел конец. Тебе здесь больше не рады, демон! Если у меня возникнет хоть малейшее подозрение, что ты приблизился к моей дочери – да поможет мне Бог! – я с этим разберусь, а ты пожалеешь.

В глазах Люциана появились черные всполохи. Я мысленно вздохнула. Естественно, он ничего не сделал бы моей маме, но эта демонстрация его бессмертия не помогала разрядить обстановку.

«Люциан, пожалуйста, оставь это», – мысленно попросила его я.

Он не обратил на меня внимания, а мама отходила от него все дальше.

– Никакие угрозы в мире не заставят меня держаться подальше от вашей дочери. – В голосе прозвучала с трудом контролируемая агрессия. – А если вы подвергнете Ари опасности ради своей личной жажды мести, то Бог вам уже не поможет.

Воздух колыхнулся, и он пропал. А мама так и осталась стоять, лишившись дара речи, не в силах смириться с тем, что кто-то так мастерски поставил точку в разговоре, когда это должна была быть она.

– Теперь ты довольна, мам?

– Нет, не довольна. – Она поразительно быстро вернулась к своему гневу. Моя голова обещала вот-вот треснуть.

– Я была абсолютно серьезна, когда говорила, что…

– Всё, хватит! – взорвалась я. – То, что между мной и Люцианом, тебя не касается!

– Но…

– Это тебя не касается. Точка. Всё! И если ты хоть одним словом об этом обмолвишься, клянусь, ты больше меня не увидишь. Потому что я буду либо мертва, либо сбегу с Люцианом на другой конец земного шара.

Мама смотрела на меня так печально, что я чуть не начала жалеть о сказанном. Но так тому и быть. Я слишком хорошо ее знала. Только так она оставит в покое эту тему.

– Мы друг друга поняли?

Порывистый кивок – вот и все, что я получила в ответ.

– Хорошо. А сейчас уйдите из моей комнаты.

Похоже, мое выражение лица было настолько убедительным, что срубило на корню все дальнейшие протесты. Викториус ушел. Мама последовала за ним – и само собой, она просто не могла не отыграться на выключателе и двери. Я осталась в полутьме своей комнаты. Меня трясло.

«О, это еще не конец… Это еще далеко не конец…»

Сильные руки обняли меня сзади. Люциан. Он не уходил по-настоящему. Просто он понимал, что мама ни за что не оставила бы меня в покое, если бы он остался тут. Я прижалась к его груди и окунулась в его аромат. Головная боль тут же прошла.

– Мне очень жаль, – прошептал он.

– Ну вот, теперь даже ты заводишь разговор о том, как у нас всё безнадежно.

– И в мыслях не было. – Он развернул меня и, притянув к себе, положил подбородок мне на макушку. Как и всегда, его объятия отодвинули все проблемы далеко на задний план.

– Просто хотел подарить тебе последний прекрасный вечер, прежде чем мне придется уйти.

У меня в горле образовался тугой комок. Я его сглотнула. Завтра утром Люциан отправится в Патрию – так сказать, столицу катакомб. Его вызвали туда, так как Верховный Совет Лиги проводил своего рода расследование предательства Танатоса и Электры. Весьма вероятно, что речь зайдет и о том, что делать с девочкой-полукровкой с бессмертной душой.

– Не уходи, – тихо попросила я. Не знаю, что я под этим подразумевала: его визит в катакомбы или сегодняшнюю ночь, но страх, что он мог не вернуться, был невыносим. Страх больше никогда не испытать это непередаваемое чувство безопасности.

– Я должен, – вздохнул он – и он был прав. В обоих случаях. Нам не стоило рисковать ни мамиными нервами, ни его клятвой брахиона. Он и так в последнее время слишком часто игнорировал прямые приказы Верховного Совета и тем самым ставил на кон свою жизнь. Точно так же он испытывал судьбу, не приводя в Патрию меня. Несмотря на настойчивые требования.

Я не знала, что сказать, потому просто опустила свои мысленные стены и позволила Люциану почувствовать все мои эмоции.

Он сжал меня еще сильнее – почти с отчаянием.

«Малышка, думай о том, – услышала я его шепот в своей голове, – что я всегда на расстоянии мысли».

Глава 2
Бывшие друзья и бывшие враги

– Твое тело открыто ударам! – проорал тренер Мортон. Я пригнулась. Мяч пролетел мимо моей головы, лишь чудом не задев меня. Тот, кто придумал эту полосу препятствий, очевидно, имел садистские наклонности. Я оттолкнулась, ухватилась за веревку и перескочила на цилиндр размером с человека. Рядом просвистел второй мяч. Четыре прыжка, еще четыре цилиндра, и наконец передо мной бревно. Вообще, довольно простое упражнение, если бы не непрекращающийся обстрел от моих одноклассников. Я бросилась вперед. Мяч попал мне в голень. Толпа загудела. «Проклятье».

– Очко в пользу твоих противников! – воскликнул тренер. Я старалась сохранить равновесие. Кто падал на песок, получал утроенное наказание, а мне совершенно не улыбалось провести остаток дня, нарезая штрафные круги вокруг спортивной площадки. Через три шага я добралась до сеточного моста. Теперь главное, не застрять между веревок. Я так сосредоточилась на этой задаче, что пропустила еще один мяч, ударивший меня в плечо.

– И еще одно очко. Что с тобой не так, Ари?

Больше всего мне хотелось прокричать тренеру прямо в лицо, что именно со мной не так. Что мой парень, который не уважал ни дипломатию, ни тем более чужой авторитет, как раз в это время представал перед сверхъестественной версией дисциплинарного комитета, способным в любой момент всего лишь одним щелчком пальцев лишить его жизни.

От следующего мяча я уклонилась, и сейчас только семнадцать перекладин отделяли меня от зеленого мата, обозначающего финиш. Перекладины смерти, как любовно окрестила их Лиззи. Почувствуй себя орангутангом. Я полезла на них. Но чем больше я ощущала себя обезьяной, тем сильнее сомневалась в смысле этого занятия. Если в наших рядах не скрывался Индиана Джонс или воин-ниндзя, то никто из нас не испытывал острой необходимости перемещаться по перекладинам на руках. И тем не менее это был даже не специальный курс Плеяды, который исключал присутствие НЕПЛов, как адепты Плеяды называли НЕ П-освященных Л-юдей. А это значит, что будущие адвокаты, стоматологи и банковские служащие тоже научатся тут «карабкаться на руках под обстрелом врага». «Пффф». Я должна была быть не здесь. Я должна была быть с Люцианом в Патрии и позаботиться о том, чтобы Верховный Совет правильно понял то, что случилось.

В районе живота взорвалась боль, когда, как пушечный выстрел, в меня врезался мяч. Я скорчилась. Хватка пальцев ослабла, и я очень жестко приземлилась пятой точкой в песок.

– Хороший бросок, Брендон! – перекричал тренер рев моих одноклассников. Застонав, я повалилась обратно на песок. Удивительно, как я еще осталась в сознании, когда меня так больно ударило мячом. То, что швырнул его Брендон, объясняло как минимум силу, далекую от нормального человека.

– Извини, Ари, – возникло надо мной лицо бывшего парня. – Но ты была такой привлекательной мишенью, что я просто не устоял.

– Это было против правил, – прохрипела я, все еще борясь с болью. Брендон был адептом – охотником, проходящим обучение в Плеяде, и ему оставалось совсем недолго до его завершения. То есть у него уже было множество печатей, которые поднимали его силу и восприятие на сверхчеловеческий уровень. Дело было в том, что он не имел права их применять, пока рядом были НЕПЛы. И уж точно не для собственной выгоды.

Брендон улыбнулся:

– Ой, да ладно, Ари. Строго говоря, ты тоже жульничаешь, ты же наполовину брахион. Ни один из этих ленивых бросков тебе бы не навредил. Я всего лишь внес толику справедливости.

С превеликим удовольствием я бы пнула его по ногам и устроила этой самодовольной мордашке бесплатный сеанс песочного пилинга, но моего бывшего спас свисток тренера Мортона.

– Дамы и господа, как бы мне ни нравилось наблюдать, как вы сражаетесь с моей любимой полосой препятствий, урок окончен. Все, кто есть в списке, могут начинать свои почетные круги. Все остальные – марш под душ.

* * *

Три пропущенных мяча и одно падение означали девять кругов вокруг площадки. Для НЕПЛа я была неплохим середнячком. А для ученицы Плеяды и наполовину брахиона это был полный провал.

– Не переживай… о нашей… делегации в Патрию, – на выдохах говорила Лиззи, бегущая рядом со мной. Она получила только три штрафных круга, когда упала, но уже тяжело дышала, как после марафонского забега. – Мой папа… уже много раз… это делал.

– Что? – Если честно, у меня не было особого желания разговаривать. Я ненавидела бегать. Сумерки и приближающаяся зима тоже не повышали настроение. Не говоря уже о двух тенях, которые старались незаметно следовать за нами. Телохранители. Хотя мой отец сидел в камере за решеткой, я оставалась девочкой с очень необычной душой. Изарой. Воплощением легенды праймусов, возможной причиной грядущего армагеддона и гордой обладательницей головы, цена за которую постоянно росла. Лиззи недавно ляпнула, что я у бессмертных как кольцо во «Властелине колец» – и перспективы те же: или уничтожить, или присвоить, чтобы захватить власть над миром.

«Прямо сразу чувствуешь себя лучше».

По этой причине Плеяда предоставила мне убежище. В настоящий момент меры предосторожности были повышены до фиолетового уровня опасности. Без понятия, что это такое, но отец Лиззи разместил в лицее целый дополнительный отряд охотников, представив их НЕПЛам как личную охрану. Меры безопасности перед серьезной угрозой. В элитном интернате, полном «золотой молодежи», которой постоянно угрожают похищением, это не вызывало недоумения.

– Общаться с Лигой… по поводу… какого-нибудь человека…

– Я не человек. – Этот факт распространился в посвященной части лицея так же быстро, как и среди бессмертных.

– У тебя… есть душа… поэтому ты… в зоне ответственности… Плеяды… такова договоренность… – Лиззи резко остановилась. – О'кей. Закругляемся. Я… больше не могу. – Она согнулась, одну руку уперев в колено и обмахиваясь второй. Я усмехнулась и вернулась к ней. Наши телохранители тоже затормозили, притворившись, что делали упражнения на растяжку. «Совсем не бросается в глаза».

– Два с половиной круга… Можно считать… что это три.

– Уверена, у тренера Мортона другое мнение по этому поводу.

– Мне все равно, – пропыхтела моя подруга-спортоненавистница. – Я иду домой. Мне срочно нужен… сон красоты… тем более что у тебя завтра… трудный день. И это мой долг… как подруги… быть в полной боевой готовности… чтобы тебя защищать.

Совсем не обязательно было напоминать мне об этом уже сейчас.

– Как по мне, мы спокойно можем отменить поездку, – пробубнила я.

– Хорошая попытка… – Лиззи хлопнула меня по плечу и поплелась в сторону парковки. – Вспомни о самой большой чашке латте… которую я обещала тебе в награду! – крикнула она мне вслед. Я закатила глаза. Если Лиззи вбила что-то себе в голову, никакая сила ее от этого не удержит.

В плохом настроении я побежала дальше. Мои охранники наверняка по-другому представляли себе свой вечер, чем быть обреченными мной на внеочередную пробежку. Я понятия не имела, чья сегодня смена, но утром со стопроцентной вероятностью всё подразделение будет знать о моем позоре.

Тем временем зашло солнце, окрасив небо за горами в огненно-оранжевый цвет. В осветительных установках затрещало электричество и включился свет. К тому моменту, как я добегу все свои круги, должно уже полностью стемнеть. Единственный плюс заключался в том, что у меня появилась идеальная отговорка пропустить ужин с Викториусом и мамой.

Меня охватило необычное ощущение. Озноб, как будто выпал первый снег. При этом мне было не холодно. Наоборот, по коже распространялось приятное тепло. Почти как… я быстро отбросила плохие воспоминания в темный угол, откуда они выползли. С тех пор как я узнала, что восемь долгих лет за мной тайно следили и наблюдали, мой разум часто играл со мной злые шутки. Огонь и снег. Это всегда был огонь и снег – энергетический след одного особенного бессмертного. Но этот бессмертный был мертв, а территория школы теперь напоминала крепость в осаде… Я ускорила бег, чтобы в голове снова прояснилось. Очевидно, уход Люциана и хаос в отношениях с мамой накрутили меня сильнее, чем я была готова признать.

Я любила лицей по вечерам. В здании оставались только школьники, которые жили в интернате. А в такое время только старшеклассникам разрешалось находиться вне общежитий. Этот странный покой и испещренные лучами света стены бывшего монастыря со всеми его эркерами, башнями и арками создавали практически идиллическую картину.

Во дворе с фонтаном я замедлила шаги. Сразу за мастерскими должна была показаться «Резиденция» с жилыми помещениями для преподавателей. А там меня дожидался выговор «Ты пропустила ужин», которого я бы с радостью избежала. Без лишних раздумий я изменила направление и пошла в обратную сторону мимо Корпуса Культуры. Если я в любом случае получу выволочку, то пусть она хотя бы того стоит.

У ворот больничного крыла дежурил Игорь. Полагаясь на звучание его имени, ожидаешь увидеть молчаливого сибирского медведя, но по его внешности, голосу и характеру санитар больше походил на бурундучка.

– Привет, Ари! – как обычно поприветствовал он меня писклявым голосом. – Здорово, что ты снова заглянула. Аарон очень рад, что у него много посетителей.

Я ответила на сверкающую улыбку Игоря и подавила сомнения относительно радости Аарона. Рыжий охотник лежал в коме с момента возвращения из Амстердама. Там каким-то неизвестным заклинанием его погрузили в глубокий сон. Конечно, Плеяда не жалела средств и не оставляла попыток его спасти. Но безрезультатно. Никто из нас не решался говорить об этом вслух, но шансы на то, что однажды наш Аарон к нам вернется, были ничтожными.

– Время посещений закончится через час. Тебе лучше уйти до того, как я включу сигнализацию, – предупредил Игорь, прежде чем пропустить меня внутрь.

– Всё ясно! – крикнула я, обернувшись через плечо, и как можно скорее скрылась в пустых коридорах лазарета. Лицо у Игоря было как у мыши, а вот язык – как помело, и то, что я знала о пяти его тетях, младшем брате и невесте по имени Лоретта, служило этому доказательством.

Перед дверью Аарона я замешкалась. Холодное покалывание, пробежавшее по моему позвоночнику, оповестило, что внутри, кроме спящего охотника, находился кто-то еще. «Аарон очень рад, что у него много посетителей», – сказал Игорь. Может, мне все-таки надо было внимательнее его слушать?

Кстати говоря, мое восприятие стало гораздо чувствительнее, чем каких-то пару недель назад, и я отчетливо улавливала энергию праймуса. От него пахло шелестом пергамента под огоньком свечи. Это заставило меня вспомнить об одном очень старом бессмертном, предпочитавшем традиционную азиатскую моду и умевшем читать мысли. Я медлила. С одной стороны, я очень хотела увидеться с Рамадоном, а с другой – с момента нашей последней встречи в моей голове накопилось много опасной информации. Если хронист нарушит обещание, которое дал мне в прошлый раз в крипте, и пороется у меня в памяти без моего разрешения, мы обречены.