Текст книги "Тиэль: изгнанная и невыносимая"

Юлия Фирсанова
Тиэль: изгнанная и невыносимая

Посвящается моим маленьким феям Элине и Елене

Глава 1
Визит нужды и дары судьбы

– Тиэль?!

Нет ответа.

Снова ворчливое:

– Тиэль!

И снова вместо отклика тишина.

– Вот ведь напасть, если в оранжерее затворилась, хоть весь Мир Семи Богов к Илту в Последний Предел отправится, ей плевать! – проворчало привидение со смесью удивления, недовольства и толикой восхищения. Перестав завывать под дверью, призрак исчез, решительно отправившись иным путем.

Белые звездочки эльдрины мягко сияли, ловя щедрые лучи, отбрасываемые солнцешарами. Ковер бесценной травки в домашней оранжерее был невелик, не чета роскошным полянам в Дивнолесье. Так, не ковер – коврик. Или даже дорожка, всего лишь от двери до стены, чтобы пройтись босиком не по стылому каменному полу, а по мягкой живой подушке.

Узнай городские лекари и маги Примта, сколько здесь, в особняке, звездчатки, как по-простому именовали эльдрину люди, и для чего эльфийка ее растит, точно жизни бы не дали. Деньги – пыль, пусть звонкая и нужная для покупок, но Тиэль пока не опустилась до того, чтобы губить растения ради наживы. Пусть и изгнанница! Втрое по весу в золоте сведущие травники заплатят и за опавшие лепестки.

Она предпочитала молчать о богатствах своей оранжереи, кропотливо выращенной из крохотных семечек, корешков, листиков – всего, что сумела прихватить, уходя прочь из родного дома и спрятав в складках одежды, карманах и в подкладке плаща. Как оказалось впоследствии, не так уж и мало припряталось.

Оставив лейку, Тиэль присела на скамеечку под разросшимся кустом лаурника, укрытого пышным золотым цветом. Рука машинально скользнула влево и погладила нежный серебристо-золотой лист юного мэллорна. Малыш в кадке развернулся к подруге и коснулся эльфийки в ответ. Теплая волна силы пробежала по ее телу. Сразу отступила усталость и захотелось чего-нибудь пожевать. Например, разогреть на кухне вчерашнее рагу из кролика.

– Гхм, – откашлялись где-то в углу. Следом из пола, просачиваясь меж цветочным ковром эльдрины, выглянула прозрачная голова косматого бородача с выпученными глазами. – Там к тебе пришли. На крыльце парочка голубков мнется.

– И что? – равнодушно фыркнула эльфийка.

– Уйдут – без денег останешься, – напомнил призрак. – У тебя в шкатулке всего три монеты. Еду на что покупать будешь? Иль цветник свой под корень оборвешь?

– Найду какой-нибудь твой клад, – оскалила зубки в совсем не милой улыбке собеседница.

– Но-но, мои заначки не трогай, у нас договор! – встревожился призрак, полностью возносясь над полом оранжереи.

– Договор-договор, не пугайся, – махнула рукой эльфийка, легко вскочила на ноги и выбежала из оранжереи в коридор.

Входная дверь распахнулась перед носом людей, нерешительно переглядывающихся на высоком крылечке. То ли парочка набиралась храбрости, чтобы позвонить в колокольчик, то ли вообще никак не могла решить, а нужно ли им входить именно сюда. Темноглазый, крепко сбитый, уже сейчас балансирующий на грани определения «полный» шатен и хрупкая голубоглазая блондиночка уставились на хозяйку дома не то со страхом, не то с мольбой.

Эльфийская дева – золото кос и зелень глаз в комплекте прилагаются, а что несколько худощава на вид иль вовсе тоща, так не каплун к празднику, – притопнула босой ножкой и объявила:

– Лейдин, лейдас[1]1
  Лейдин – обращение к девушке, женщине. Лейдас – обращение к юноше, мужчине. – Здесь и далее примеч. авт.


[Закрыть], милости богов. Если на консультацию – проходите, только ноги о коврик вытрите. Если что продавать пришли – ступайте прочь. Если решили на крылечке постоять и насладиться видом архитектурного шедевра, то с вас – пять медяков.

– Ой, мм… Милости богов! Мы на консультацию, – смущенно, будто признавался в каком-то противоестественном пристрастии, пробормотал юноша и покраснел.

Эльфийка посторонилась и сделала рукой приглашающий жест, ножки ее зашарили у порога, влезая в мягкие туфельки – одну из нескольких пар, вечно разбросанных и столь же вечно забываемых хозяйкой по всему дому.

Молоденькая спутница сделала короткий вежливый поклон-приседание и просочилась в коридор первой. Тщательно отерла ботиночки о коврик из мха, с аппетитным причмокиванием вобравший в себя городскую пыль. Глазки девы блестели от возбуждения и опаски, кудряшки на головке, прикрытые шляпкой, чуть ли не вставали дыбом от любопытства. Не выдержав мук молчания и пытки неудовлетворенным интересом, визитерша выпалила:

– Правда, что это был прежде особняк графа Адриса, которого все зовут Проклятым Графом?

– Правда, – провожая гостей в приемную залу, из которой давно уже было вынесено все лишнее и мешающее убираться после некоторых посетителей в сезон непогод.

– Убил себя, жену, ее любовника, – с восторженным ужасом продолжила перечислять гостья, прижимая пальчики к груди и озираясь по сторонам.

Словно опасалась или даже надеялась увидеть того самого графа или место, где случилась трагедия.

– Неправда, – меланхолично поправила Тиэль. – Сначала – двух любовников жены. Застал их с нею на ложе. Следом – жену, а уж потом и сам к богам отправился. Нет-нет, не наложил на себя руки. Граф получил серьезное ранение кинжалом и царапину отравленной иглой, спрятанной в перстне одного из любовников жены. Это и стало для мстителя роковым.

– И он не нашел покоя, – все так же восторженно ужасаясь, продолжила девица.

Кавалер приотстал, виновато вздыхая, но не делая попыток приструнить свою спутницу. Наоборот, поглядывал на нее с тем умиленным любованием, какое свойственно всем влюбленным в острой стадии заболевания.

– Найдешь тут, если городской особняк, земли и сокровищница сестре жены как ближайшей наследнице отходили, – пожала плечами эльфийка, полностью понимая графа.

История о том, что никто из наследников графа не смог войти в дом, взять графскую печать и выйти живым, до сих пор пользовалась популярностью как одна из страшных сказок Примта. Все владения покойного мстителя отошли короне, особняк же был выставлен на торги.

– Гм, а как же ты, лейдин? Призрак покинул эти стены? – опасливо уточнил юноша.

– Нет, разумеется, но дом большой, нам не тесно, – невозмутимо отрезала эльфийка, входя в приемный зал. По полу, стенам и потолку прокатилась череда дробных ударов, будто подтверждая слова хозяйки. Тиэль опустилась в кресло с царственной грацией дивнорожденной и скомандовала:

– Садитесь и рассказывайте.

Побледневшая парочка, разом утратившая остатки красноречия, упала в кресла мешочками с… пусть будет сеном и беспомощно переглянулась. Прохладительных или согревающих, в большем соответствии с не по сезону прохладной погодой начала осени, напитков Тиэль гостям, разумеется, не предложила. Меньше времени на пустяки потратят – быстрее до сути доберутся.

– Молчание тоже включу в счет, – цинично проронила хозяйка положения и особняка.

Почему-то это практичное замечание частично вернуло гостям присутствие духа, и юноша начал:

– Я Кайро Ульдис. Работаю в торговой компании «Сны Зара». Мы с Лимель стали супругами три дня назад. Мы небогаты, и мне предложили очень выгодную работу в Китроне сроком на три года. Климат там влажный и жаркий, с трудом переносимый без привычки, но выбора у нас нет, нужно ехать… У тебя, лейдин Тиэль, репутация эльфийки, способной решить любые проблемы. И мы… я не знаем, к кому еще обратиться с щекотливой просьбой.

– Какой?

– Лимель – хрупкая дева, она не сможет выносить дитя в Китроне. Нам нужен амулет от зачатия. Думали, приобрести его не составит труда, но увы! В первой лавке мастер отказался с нами беседовать, во второй после озвучивания просьбы на наши головы обрушился водопад гнева, в третьей нас послали, гм, к лейдин Тиэль, – сцепив руки в замок и расположив их между коленями, смущенно продолжил гость.

Хрупкая дева Лимель цветом лица переплюнула морковку и шмыгнула носиком в знак солидарности со словами супруга.

– Послали… Лейдас Криспин? – нахмурила тонкие брови Тиэль, назвав имя травника, с которым сотрудничала.

– Да, – радостно, будто у него с хозяйкой нашлись общие родственники, вскинулся юнец.

– В каком храме вас соединили узами брака? – поразмыслив несколько секунд, уточнила эльфийка.

– Инеаллы Животворящей, лейдин, – с еще большей радостью просветил собеседницу парень, взял жену за ручку, и они обменялись такими восторженно-сладкими взглядами, что у Тиэль свело скулы. Она мысленно поклялась не есть медовых орешков десять дней и достать из подвала связку копченой рыбы.

– Понятно. Ни один мастер не продаст вам нужного амулета, дабы не навлечь на себя гнев богини плодородия, – раскрыла великую тайну массовых посылов Тиэль.

– Что же нам делать? К кому обратиться? – До парочки только сейчас дошла вся глубина за… западни, в которую они угодили.

– Мастер Криспин отказал вам не зря. Среди травников и целителей вряд ли отыщется желающий заслужить немилость Инеаллы. Есть, конечно, лавки теневые, но вместо нужного амулета или сбора вы рискуете за свои же деньги приобрести смерть, мгновенную или отсроченную.

– Никакого выхода нет? – Голубенькие глазки хрупкой, казавшейся созданием воздуха блондинки стали наполняться слезами. Ручки вытащили кружевной платочек и принялись нервно комкать бедный кусочек тонкого полотна.

К счастью для себя, порывистым юнцом, падким на девичьи слезы и благодарности, Тиэль отродясь не была. Она вообще тех, кто передвигается на двух ногах, не особо жаловала, будь то эльфы, люди, гоблины, орки или создания иных рас. Иное дело растения!

– Есть одна возможность избежать немилости Инеаллы, – задумчиво побарабанила пальчиками по подлокотнику Тиэль. – Очень дорогая возможность. Настойка глеасэль. Ее основными компонентами являются лепестки эльдрины и сок глеасина. У нас ее готовят для хрупких женщин, желающих выносить и родить здоровое дитя, не утратив собственных телесных сил. Пока такая настойка пьется для укрепления тела будущей матери, зачатие невозможно.

– Лейдин Тиэль, где можно достать настойку? – с воскресшей надеждой обратился юноша к эльфийке.

– Нигде, – отрезала эльфийка. – У здешних травников нет рецепта. Из Дивнолесья разве что заказать, но о цене даже строить предположения не возьмусь. Бессмысленно. Я могу приготовить глеасэль, если у вас есть чем заплатить. За работу, так и быть, ничего не возьму, но за травы для настойки в городе платят втрое и впятеро золотом по весу.

Парочка переглянулась, впечатленная дороговизной заказа, затем юноша открыл рот и закрыл его, потому что начала говорить Лимель:

– У нас нет столько золота, но, возможно, ты, лейдин, согласишься принять в обмен это украшение.

Блондинка распустила завязки на сумочке-кошеле из плотной кожи, расшитой бусинками, и вытащила бирюзовый платок. Аккуратно развернула и поставила на стол тонкий ободок с затейливым травянистым узором, едва просматривающимся на глади темного металла.

– Это не золото, но вещь старинная, серебряная, прабабушка унаследовала как приданое, – замявшись, призналась Лимель. – Только носить его долго нельзя, голова сильно болеть начинает.

Тиэль коснулась двумя пальцами обруча, губы ее скривила странная усмешка:

– Договор. Оставляйте венец. Настойка будет готова завтра к вечеру. Три фиала. По одному – на каждый год. Если не вынимать пробки из фиала и почаще держать на свету, не испортится. Теперь ступайте, мне пора в мастерскую.

Спорить, торговаться или пытаться еще немного задержаться в странном особняке визитеры не стали. Чуть ли не бегом выбрались наружу, сами не понимая почему.

Призрак вышел из стены рядом с эльфийкой, крутящей в пальцах венец.

– Красивая безделица, а все ж лучше бы ты с них деньгами взяла.

– Это венец Эльглеас. Символ владык Дивнолесья, утраченный в последнюю Великую Войну Народов. Принадлежал моему прапрадеду, который не возвратился из битвы при Темных Ключах.

– Эк, – крякнул собеседник. – Тогда понятно. И что ж он раньше-то к хозяйке не вернулся? Про ваши реликвии сказаний много ходит, будто они чуть ли не разумом наделялись древними мастерами.

– Разумом? – чуть заметно нахмурилась и качнула головой Тиэль. – Нет, скорее инстинктами и чутьем подобно хорошему псу. Венец, ставший трофеем победителя, не мог вернуться прежде, чем свершит месть – изведет до седьмого колена весь род поднявшего руку на владыку, предаст забвению его семя.

– Тогда что же эта девица до сих пор жива, а ободок – у тебя в руках? – запутался призрак, запустив пальцы в призрачные клочки бороды. – Или ты ее настойкой изведешь?

– Лимель не имеет отношения к роду убийцы. Возможно, венец попал к ее прабабке уже после свершения мести, род людской так короток. Или ветвь формально не пресеклась, но продолжилась незаконнорожденным потомком, не носящим проклятой крови, – отстраненно заметила собеседница, любуясь реликвией и поглаживая украшение как любимого питомца.

Может, призраку и показалось, но ободок за несколько минут пребывания в пальцах законной владелицы ощутимо посветлел, будто сбросил груз проведенных в разлуке лет, или просто снял маскировку и теперь сиял истинным светом эльфийского серебра – редчайшего из металлов мира.

– Хм, ловко, – оценил граф. – Венец кроме головной боли гарантировал и бесплодие?

– Венец гарантировал общее проклятие. Головная боль – неизбежное следствие для любого, осмелившегося примерить реликвию, не имея на то права крови, – усмехнулась Тиэль и, опустив ободок на голову, направилась в мастерскую. Заготовленных трав в нужной стадии зрелости с лихвой должно было хватить на приготовление заказанной настойки. Уже на пороге эльфийка спохватилась и попросила:

– Адрис, прими нормальный облик, нагонять страх не на кого.

– Ах да, прошу прощения, лейдин, – поклонился лохматый ужас Проклятого дома. Выпрямился уже высокий и грозный мужчина. Наружность его пусть и не соответствовала общим канонам современной рафинированной красоты средь людской знати Примта, но была весьма эффектной. Если вам, конечно, может понравиться тот, кто даже в обличье человека хранит сходство с хищной птицей. Движения скупые и выверенные. Цепкий и одновременно немигающе-равнодушный взгляд охотника, высматривающего добычу, резкие черты лица, тонкий рот, окаймленный небольшой бородкой, нос, больше похожий на клюв, коротко стриженные волосы, растрепанные, словно перья.

Добившись своего, эльфийка поблагодарила графа кивком и собралась уйти, когда ее остановило мрачно-предвкушающее бормотание:

– Опять кто-то ломится в дверь.

– Клиент?

– Не похож. Глянешь или мне разобраться доверишь? – почти пропел Адрис, предвкушающий развлечение.

Он снова сменил обличье на «ужас Проклятого дома». Все-таки за век с лишком, пока особняк простоял без живого хозяина, маловато находилось желающих заглянуть на призрачный огонек и развлечь заскучавшего духа до хм… смерти. Нет, поначалу смельчаки и охотники до легкой добычи десятками шли, даже жрецы богов, слишком полагающиеся на своих покровителей, находились. Зря, конечно, полагались. Граф не последним из почитателей Илта как был, так и после перехода в эфирное тело остался. Вот и забавлялся с законной добычей, как лесной кот с мышами, заодно и силу копил. Потом то ли репутация смертельного ужаса выросла, то ли народец измельчал – почти перестали «в гости» к призраку живые заглядывать. Потому, возможно, он и не напал сразу на первую за последнее десятилетие покупательницу. Присмотреться решил, а она его увидела и тоже присмотрелась. И смертным ужасом не прониклась. Поведала свою историю, сказала, что убежище ищет, и покровительства попросила. Однажды рыцарь – навсегда рыцарь, пусть и с иным в посмертии кодексом. Обрел граф Адрис новую цель и смысл бытия.

– Надо посмотреть, – после секундного размышления решила эльфийка. – Напугать всегда успеем. Кушать что-то, как ты верно заметил, мне нужно, и Гулд платить за готовку надо. Не самой же у печи вставать, а то, боюсь, от своей стряпни я быстро тебе призрачную компанию составлю.

– Не то чтобы я был против, но пока лучше поживи, – усмехнулся призрак и истаял.

Тиэль способностями к мгновенному перемещению в пределах особняка, да и в иных пределах не обладала, она вообще была слабой магичкой, зато хорошей травницей и целителем. Бабушка Налиэль как-то в беседе с дедушкой Кералем обмолвилась, что внучка могла бы и выдающейся стать, если бы несла в душе побольше сочувствия к пациентам и поменьше – исследовательского зуда к изучению недугов. Тиэль тогда только мысленно улыбнулась и спорить не стала. У каждого – свое бремя и свой путь.

Глава 2
Второй визит, или сила – это еще не все

Дверь особняка содрогнулась в очередной раз от могучего удара. Тиэль приоткрыла створку и изучила уперто-каменную физиономию монументального тролля, возвышающегося над хозяйкой дома. Типичный представитель своей расы – высоченный и массивный, он легко отодвинул Тиэль и вошел, чуть пригнувшись, внутрь. Молча.

Эльфийка тоже не спешила начинать разговор. Стояла, прислонившись к стене, и, чуть запрокинув голову, разглядывала незваного посетителя.

– Милости богов. Значит, так, лейдин, каждую большую луну Димару[2]2
  В Мире Семи Богов есть две луны – Веара (малая) и Димара (размером поболее). Цикл одной меньше цикла другой. Димара – та, чей цикл больше и размерами она превосходит сестру.


[Закрыть] ссыпаешь три золотых Взирающему, – прогрохотал тролль, первым нарушив затянувшееся молчание. Кажется, бугай был немного смущен, истощенный вид хозяйки дома будил в нем нечто, похожее на жалость матерого сторожевого пса, встретившего новорожденного цыпленка.

– За что? – поинтересовалась ассортиментом услуг, предоставляемых за такие неслыханные деньги, эльфийка. С официальным приветствием – пожеланием божественных милостей вымогателю она не спешила.

– За защиту, – почти мягко пояснил гость и, дабы не возникло недопонимания, ударил кулаком в стену точно над золотой головкой Тиэль.

Кулак вошел в камень, как опытный пловец – в воду, без всплеска и брызг. Зато обратно выходить отказался категорически. Тролль подергал рукой, напряг все мускулы, пытаясь вытащить конечность из плена. Все тщетно. Рука по запястье оказалась намертво вмурована в кладку.

Тиэль чуть подалась в сторону и с любопытством стала изучать феномен, даже потыкала пальчиком в стык между плотью и стеной.

– Как интересно. Ты теперь тут так всегда стоять будешь на защите? А кормить надо или это Взирающий на себя берет, так же, как и контроль отправления естественных надобностей? – посыпались из уст эльфийки «наивные» вопросы.

– Лейдин, освободи. Я лишь посланник, – взвыл бугай, продолжая подергиваться в безнадежных попытках освободиться.

– Я тебя не пленяла, – повела плечиками эльфийка, перестав валять дурака. – Вероятно, хозяину особняка что-то не понравилось в твоем предложении о защите. Или он посчитал, что справится с этой миссией лучше Взирающего. Как думаешь?

– В доме-то справится, а ну как тебе, эльфочка, наружу выйти захочется? – сердито засопел тролль.

– Так и он к особняку не привязан теперь, – просветила гостя Тиэль. – Хочешь, мы к Взирающему вместе визит нанесем?

– Мм… гм, – закашлялся тролль. – Я таких вопросов решать не уполномочен.

– Ух, а ты это слово долго учил? – снова принялась глумиться эльфийка.

– Лейдин, выпусти. Полагаю, Взирающий неверную информацию получил. Сам теперь вижу – не нуждаешься ты ни в какой защите…

– Точно видишь? – заинтересовалась собеседница. – А то лучше тебя на денек-другой тут оставить, с графом Адрисом познакомиться, пообщаться. Это ничего, что он силы жизненные пьет, зато какой собеседник эрудированный. Удивительный чело… то есть призрак. За пару-то суток досуха такого большого тролля не выпьет… Наверное.

В подтверждение слов эльфийки граф в своем наилучше-страшнейшем обличье высунулся по пояс из стены, распространяя вокруг леденящую ауру ужаса и капая на пол серебристыми каплями призрачной крови, медленно-медленно испаряющимися с камней.

– Лейдин! – взвыл перепуганный пленник, оставив всякое притворство и игры в недалекого тупого вышибалу. – Отпусти! Смилуйся! Мы компенсируем беспокойство!

– Другое дело, – одобрила благой порыв гостя Тиэль. – Как думаешь, граф, стоит внять просьбе или пусть с листок[3]3
  Листок – эльфийская мера измерения, меньшее значение из возможного.


[Закрыть] привратником поработает?

– Пусть скажет, зачем приходил, – прошелестел голос Адриса в сознании эльфийки, вслух же страшно-ужасное привидение, скептически оглядев «гостюшку», проскрипело:

– Меньше чем за пять золотых не уйдет.

– Семь, семь! – тут же поднял цену пленник и с совсем непритворным ужасом простонал: – Он меня ест!

Тролль снова дернулся всем могучим телом и выдернул руку со звучным чпоканьем, подобно пробке, вылетающей из бутылки эльфийского игристого вина. Кожа от запястья до кончиков пальцев стала не серой, а фиолетовой, словно ее прижгли или проморозили.

– Дому тоже кушать надо, давненько жертв не приносили, – с демонстративной жадностью облизнулся призрак и, погрозив напоследок пальцем бугаю, исчез в стене. На деле, конечно, принял незримое обличье и занял место за левым плечом Тиэль.

Тушу тролля сотрясала крупная дрожь, на пострадавшую руку, подергивающуюся вне зависимости от воли хозяина, он смотрел с горьким ужасом и, кажется, от всей души сожалел о неудавшемся визите. Однако нашел в себе силы здоровой рукой залезть за пазуху и вытрясти на подставленную ладонь эльфийки семь золотых монет. Все, что было в кошеле.

– Теперь, когда недоразумение улажено, – Тиэль кротко улыбнулась, пряча монеты в сумочку на поясе, – я жду ответа о настоящей цели визита и очень надеюсь, что особняк сегодня останется голодным. Не люблю эманаций смерти, у меня от них мигрень, знаешь ли. Мы, эльфы, такие чувствительные…

Тролль содрогнулся всем телом, душевность Проклятого Графа и очень чуткой эльфийки явно произвели на гостя неизгладимое впечатление. А тут еще рука с каждой секундой, казалось, ныла, горела в незримом пламени и мерзла в призрачном льду все сильнее. Незваный визитер попытался скрыть болезненную гримасу.

– Руку могу вылечить, но силу возьму из твоего амулета против зачатия. Все равно он паршивого плетения, на семь раз две осечки дает, – хмыкнула эльфийка.

– Прошу, лейдин, – склонил голову бугай, эдак с нехорошей задумчивостью покосившись на подлый амулет, и многообещающе сверкнул серо-зелеными камешками глаз. Наверное, планировал нанести визит к мастеру, выдающему на-гора столь замечательные предметы.

Тролль доверчиво, а что уж рыпаться, коль попался мушкой в смолу, протянул целительнице пострадавшую конечность. Та положила пальцы левой руки на больную лапу, правую поднесла к болтающемуся на медной цепочке волчьему клыку, украшавшему затянутый в жилетку торс тролля. Нахмурила пшеничные брови и резко выдохнула, вгоняя в целительное плетение заимствованную силу. Клык осыпался крошевом, пациент заорал благим матом и совсем не благим – тоже. Впрочем, смолк почти сразу. Кожа на пострадавшей руке на глазах меняла оттенок, становясь схожей цветом со здоровой.

– Обезболивать не умею, – запоздало предупредила Тиэль и кивком головы велела жертве следовать за собой в зал для приема посетителей. Из сумочки на поясе она на ходу извлекла баночку и перебросила ее назад. – Там остатки мази, выскреби и намажь руку.

– Опять больно будет? – опасливо уточнил тот, ловким движением цапнув баночку. К боли обычной – следствию кулачного боя или ран – тролль был привычен, но вот такая, взявшаяся неизвестно откуда и почему, его пугала.

– Нет, мазь регенерацию тканей завершит.

– Дорогая, небось, штука?

– Очень, тут как раз на два золотых, – равнодушно проронила эльфийка и возобновила допрос, как советовал призрак. – Итак, зачем пришел? Или говори правду, или убирайся. Где выход, знаешь.

Тролль присел на самый крепкий и широкий стул в комнате. Предмет мебели хрустнул, крякнул, но вес посетителя выдержал. Гость принялся добросовестно размазывать целебную мазь по пострадавшей конечности, орудуя весьма ловко толстыми пальцами и мрачно излагая суть проблемы:

– Я Торк, правая длань Взирающего. Взирающий болен, на место его сынок вскарабкался. Сопляк! Держать народ не умеет, амбиций море. Не сегодня завтра прирежут его, а там и Ксара в путь последний отправят. А я ему должен.

– И решил натравить меня на молокососа? – недобро прищурилась Тиэль.

– Ничего не решил, придурок велел за данью идти, чтоб силу показать, вот я и вызвался. Сам не знаю почему. А тут вывеска эта над дверью красивая: «Дам совет, решу проблему. Дорого». Меня как по голове стукнуло той самой вывеской…

– Шаманы в роду были? – выстрелила вопросом эльфийка.

– Дед шаманом был, – растерянно отозвался бугай, не понимающий, куда клонит собеседница и не выпрут ли его из особняка, узнав о родословной. – Чего такого-то?

– Чутье выбора пути тебе по наследству досталось. Порой хранит, порой в такие ловушки заводит, что едва живым выбираешься. Путь правильный не всегда, вернее, почти никогда самым легким не бывает. Вот и на мой порог пришел, – с легкой отстраненностью пояснила Тиэль, раздумывая, как поступить.

– Пойдем, а? – азартно шепнул на ухо эльфийке призрак. – Засиделись на месте. Навестим ублюдка, решившего, что в особняке Проклятого Графа ему будут платить дань. Заодно на больного глянем…

Каким уж был Адрис при жизни, Тиэль доподлинно не знала и биографических подробностей у бесплотного хозяина дома не требовала, но сейчас мысленно усмехнулась. Получалось одно из двух: или граф по жизни был неисправимым авантюристом, или он всю жизнь держал все чувства, мысли и желания в узде, сорвавшись лишь в конце пути от супружеской измены, а теперь, после смерти, стремился взять в посмертии то, чего не хватало в бытии телесном.

Ради тролля и местной преступной шушеры эльфийка не двинула бы и мизинцем, но к Адрису за год без малого успела немного привязаться. Да и помогал он ей, растерявшейся на первых порах. По-своему, в грубовато-пугательной манере, с подковырками и издевками, шуточками пересыпанными, но помогал.

– Хорошо, веди, лейдас, к своему недужному Ведающему, – решилась Тиэль, вспархивая из кресла.

– Благодарю, лейдин, если сможешь… – начал было тролль с такой ярой надеждой, полыхнувшей в душе, что эльфийка, поморщившись, резко вскинула руку ладонью вверх.

– Я ничего не обещаю и пока ничего делать не собираюсь, только смотреть.

– Ксара три лучших столичных лекаря смотрели и наш целитель. Каждый свой недуг назвал, ни один лекарства, чтобы на ноги подняло, не дал, – мрачно рыкнул тролль, сжимая руки в пудовые кулаки. – Пару магов к нему водили, без толку, ничего не увидели. Заклятия их тоже ничем не помогли.

– Интересный случай? – оживилась Тиэль, предвкушая забаву. – Веди!

Эльфийка переобулась в ботиночки, закуталась в неприметный серый плащ с глубоким капюшоном. Тролль как пришел полуголым – короткие до колен штаны да жилет на голое тело, – так и вышел из особняка. Двигался в полушаге за спиной Тиэль и сопел, как котелок с разваривающейся кашей, забытой на огне.

– Держись поближе ко мне, лейдин, – прогудел над головой спутницы Торк. – Я пока еще в силе, коль со мной, лапы тянуть поостерегутся…

– Хорошо, – усмехнулась Тиэль, слушая негодующее бормотание Адриса о том, что лейдин идет не с каким-то деревом, у которого не иначе как чудом Инеаллы ноги отросли, а с ним, графом и под его защитой, потому пусть тот плачет, у кого руки и силы жизненные лишние…

Особняк Взирающего, как это ни странно, или совсем не странно, а вполне предсказуемо, оказался почти по соседству. Всего через три квартала, аккурат на негласном стыке Треугольника Знати, как именовали часть города, где издавна предпочитали строиться и проживать особы благородного сословия или обладатели толстых кошелей, и Купеческой Петли. Там столь же традиционно отводились места под торговлю. Все заведения, от захудалой лавки до большого магазина, да три городских рынка в придачу, тоже располагались в Петле.

Для посетителей, способных вызвать интерес городской стражи, существовал подземный ход, выводящий во внутренний двор особняка и тоже неплохо охраняемый. Неприметная калитка в высокой ограде, ведущая в буйно растущий и явно намеренно запущенный до состояния дикого леса сад, предназначалась для визитеров, не имеющих явных проблем с законом. Она охранялась парой мускулистых молодчиков, безмолвно расступившихся перед Торком и его компаньонкой в плаще. Зато в спину закутанной незнакомке парни присвистнули и защелками языками, вполголоса завистливо пройдясь насчет того, что кому-то на охране париться, а кто-то на гулянку к Нарту свою девку ведет. Торк скрипнул зубами, но возвращаться для экстренной стоматологической операции не стал. Спешил. Зато Тиэль шевельнула пальчиками, украдкой сыпанув из потайного кармашка несколько крупинок порошка. Тот был услужливо подхвачен ветерком и переправлен по назначению. Скабрезные комментарии за спиной сменились громоподобным чихом. Адрис даже не успел вмешаться и постращать глупцов хладными касаниями. Сложно пугаться, если все тело содрогается от непрерывного чиха, а живот подозрительно бурлит, намекая на срочную потребность уединиться.

Дорожка к крыльцу не охранялась никем, кроме пяти здоровенных псов, свободно разгуливающих по саду. Красавцев этой породы вот так сразу поостереглась бы гладить даже Тиэль, обычно ладившая с любым животным. Бросаться на гостей они не стали. Молча повели чуткими носами, принюхиваясь к знакомому аромату Торка и новому запаху эльфийки. Признали неопасными и продолжили патрулирование.

Тролль стукнул в дверь, никаких условных дробей не выводя, просто бухнул по створке и обождал. Открыла ему пожилая женщина с замученно-усталым лицом и замазанным белилами синяком на скуле. Облегчение, почти радость от вида тролля были такими искренними, что тот насторожился:

– Что, Радиша?

– Лейдас Нарт с утра прогнал из комнаты лейдаса Ксара сиделку Дайшу и не велел никому заходить к отцу, – прижав руку ко рту, всхлипнула женщина.

– Я схожу к нему, не плачь, – поморщился тролль.

Торк провел Тиэль по скрипучей до невозможности, нарочно такое захочешь устроить – не получится, лестнице на второй этаж дома. Откуда-то слева доносились характерные звуки набирающего силу застолья. Пьяные выкрики, музыка, звон посуды, женский игривый визг, мужской хохот…

Туда полетел Адрис, а эльфийка с троллем прошли налево к самой последней двери, запертой снаружи на ключ. Он так и остался в скважине, как издевка над тем, кто подыхает внутри. Охраны не было. Тролль глухо рыкнул и отпер дверь, рывком распахнул ее, едва не снеся с петель. В нос ударил мерзкий запах нечистот. Понятное дело, коль забрали сиделку, Ксару не оставалось ничего иного, как ходить под себя и валяться в испражнениях.

Тиэль откинула капюшон, мешающий осмотру больного, и подошла поближе к широкому жесткому ложу. Там простерся жилистый, почти столь же худой, как сама эльфийка, нагой мужчина с седыми, короткими, слипшимися в иглы от пота волосами. Ястребиный нос на осунувшемся лице казался кромкой лезвия. Жалкий комок одеяла, как еще одна издевка, был сброшен на пол.