Текст книги "Чудачка"

Глава 7
Опять нет повода не выпить

Пока мама возилась с пельменями, восстанавливая немудреной готовкой душевное равновесие, Надя перешла в другую комнату и спросила:

– А теперь скажите, чем вы так встревожены, кроме покушений на меня?

– Последовали совету твоему об авансе законнику Дарсену. Показали ему новые воплощения тех, кто родными был, и нынче жалеем… – выпалили Силы очень дружным хором. Мысль эта была общей для всех.

– Подробности расскажите, – попросила девушка.

– Он снова сильно пьет, очень расстроился.

– Так страдает от невозможности быть рядом с теми, кого увидел снова? – нахмурившись, уточнила Надя.

– Не знаем. У него такая каша в голове сейчас… – почти всхлипнули Двадцать и Одна, снова удивительно слаженно.

– Разверните, пожалуйста, экран связи, я хочу с ним поговорить, – попросила Плетущая, и Силы поспешно выполнили ее просьбу, являя изображение. Сами же шмыгнули куда-то в сторону и затаились. Дескать, нас тут нет, отродясь не было и не будет.

Дарсен Виндер сидел в каком-то грязном кабаке. Даже ничего не понимающая в забегаловках такого рода девушка не могла иначе назвать темную, воняющую гнильем, тухлятиной и безнадежностью дыру.

Разумеется, юрист опять топил свои печали в крепком алкоголе. Перед ним стояли глиняная кружка и кувшин с надколотой широкой горловиной. И без того не слишком привлекательный внешне обрюзгший мужчина сейчас был заляпан вином, чем-то жирным и кровью из рассаженной губы. А еще он походил на панду-мутанта. Один подбитый глаз отливал синевой.

Дарсен Виндер, блестящий законник, квасил по-черному и бесконтрольно выплескивал свою боль в пространство. Наде никогда не нравилось общаться с пьяными. От них, чем больше выпьют, тем хуже пахнет. Но сейчас она сама попросила о разговоре и не имела права отказываться от беседы. Если верить словам Сил, а врать эти создания были органически не способны, потому как такими их создал Творец, то все происходящее было следствием необдуманного совета. Ее совета.

– Дарсен, – осторожно позвала Надя, не зная, с чего лучше начать и может ли быть в такой ситуации вообще какое-нибудь «лучше».

– Куколка? Привет! – совершенно трезвым голосом отозвался юрист. – Великие на работу призывают, что ли, опять пауки где-нибудь завелись?

– Нет, они за тебя очень переживают, – тихо ответила Надя.

– Что за меня переживать? Дураков учить надо, жестко учить. Мордой об стол. А лучше по брусчатке повозить – если в башке соображения нет, так пускай через дырку снаружи затечет…

– Все настолько плохо? – испугалась девушка. – Твои родные страдают?

– Мои родные… – Дарсен отхлебнул не из кружки, а прямо из кувшина, снова порезав губу о сколотый край и даже не заметив этого. А потом горько выдохнул: – Они не мои ныне. Они счастливы, куколка! И никогда не вспомнят обо мне. Я им не нужен! Смешно!

Хриплый хохот Виндера бил горькими осколками разлетевшегося вдребезги зеркала.

– Моя хрупкая упрямая Эльмис уже не Эльмис, а везучий, как демон, предводитель хирда морских разбойников, способный развалить меня нынешнего на две половинки одним ударом даже не топора, ножика. А малыш Дильт – многодетная мать в семействе богатого купчика.

– Ой, – только и смогла сказать Надя, прижав ладошку ко рту.

– О да, куколка, только не «ой», а за… – то, что сказал Дарсен дальше, Надя понять не смогла. Скорее всего, с разбитых губ слетала очень грубая брань. – А я…

И снова Виндер выдал что-то непечатное, не предназначенное для перевода. Впрочем, главное Надя уяснила и выпалила то, что пришло в голову:

– Ты жалеешь себя!

– А ты жестока, куколка! – скривил окровавленные губы юрист.

– Ты жалеешь, потому что цель, поставленная в отчаянии из-за боли потерь, оказалась погоней за призраками, – перевела Надя на язык слов не столько для юриста, сколько для себя, пытаясь расшифровать запахи и цвета, мельтешащие вокруг Дарсена. – Ты рвал жилы, собирался свернуть горы, считая, что родные нуждаются в твоей помощи и поддержке. Но узнав, что они по-своему счастливы, страдаешь, поскольку любимые люди не дождались тебя за порогом. Стали жить без тебя. Посмели устроить свою судьбу и изменились. Тебе их не догнать, а значит, бежать некуда и незачем.

– Хватит, куколка. – Ручка кувшина, которую толстяк-юрист сжимал в кулаке, треснула, отвалилась от убогого сосуда с выпивкой и осыпалась мелкой крошкой.

– Прости, – сразу смолкла и потупилась Надя. – Я… Я не хотела говорить тебе все это, оно как-то само сказалось, когда смотрела на грязно-душные сполохи. Болотный, лиловый, тина и сероводород… Ты обычно слегка горчил, как корочка свежего лимона, а сегодня воняешь.

– М-да, не духи от Лаберка, – машинально нюхнув свой рукав, согласился Дарсен.

– Я не о запахе тела, – покачала головой Надя. – Я по-другому чувствую. Не важно. Пей, если считаешь нужным, а потом давай снова решать задачки Сил.

– А зачем мне теперь это надо, куколка? – оскалился юрист. – Для чего?

– Для чего? – пожала плечами девушка и снова откровенно призналась: – Не знаю. Я не знаю, для чего тебе. Мне просто интересно и радостно, когда в жизни есть кусочек чуда. Ты слишком привык к чудесам рядом и радости от этого не испытываешь. Но ты можешь попросить зарплату или еще что-то из обычных человеческих хотений. Все лучше, чем пить и жалеть себя, спуская в унитаз дни.

– Ах да, я и забыл, куколка, ты из Служителей. Такие, как ты, всегда с большим прибабахом, – зло прокомментировал пьяный Дарсен, желая как-то уязвить девушку, которая бесцеремонно копалась в его душевной ране. И наковыряла столько всего, что он сам себе стал еще противнее, чем был.

– Я знаю, – слабо улыбнулась Надя, а затем прибавила: – Мне это нравится. Лучше быть чудачкой, как я, чем такими, как многие рядом. Им скучно жить, они не видят яркие краски мира вокруг.

– Тогда любуйся, сколько хочешь, а с меня хватит! – рявкнул Виндер и снова присосался к кувшину, ставя градусную точку в разговоре. Держал он емкость одной рукой, а пальцы второй сложил в странное сплетение. Пусть оно не было похоже на привычные Наде, однако девушка безошибочно истолковала знак, как грубый посыл.

Понимая, что ничего изменить не сможет, Надежда печально повинилась перед Силами, отключившими трансляцию:

– Простите, я все испортила. Совет плохой дала, хорошего человека расстроила, работу вам сорвала.

– Ты попробовала, – закружились сочувственным голубым хороводом Силы Двадцати и Одной. – Мы часто не понимаем людей. Думали, увидеть радость любимых прежде ему будет приятно, а он огорчился. Но мы не можем пробудить память прошлого у неподготовленных душ, обретших новые оболочки. Такое бремя по силам лишь богам, мудрецам и могущественным магам. А его близкие были и есть обычные люди. Им память принесет много боли, потому что они уходили в страданиях…

– Хотели как лучше, а получилось как всегда, – сворачиваясь клубочком в кресле, с грустной улыбкой процитировала Надя удивительные, нечаянно мудрые слова одного давнего политика.

– Почему ты не сказала Дарсену о нависшей опасности? Он мог бы дать совет и перестать пить? Снова начать работать с нами?.. – не оставляя попыток разобраться с человеческой логикой, спросили Силы.

– Зачем ему мои проблемы? Ему сейчас своей боли хватит. А работа… Мне почему-то кажется, он ее не бросит. Ему же, я это чувствовала, тоже было интересно. Сейчас он купается в своем горе и не хочет слышать ничего. Пусть, подождем…

– Надя, пельмешки готовы! Иди ужинать! – донесся из кухни голос матери.

– Иду! – откликнулась девушка и устремилась на манящий запах.

Домашние пельмешки с кусочком масла, тающим на горячем, исходящем паром тесте, пахли умопомрачительно. Живот у девушки заворчал, как какой-то маленький, но очень голодный зверек.

В умиротворенной тишине, запивая пельмени горячим чаем, маленькая семья поужинала. А потом мама Вера неожиданно выпалила почти в панике:

– Надюш, я все-таки чокнулась, или у нас на кухне какой-то пестрый вихрь под потолком мельтешит?

Силы издали хором какой-то странный звук, который, пожалуй, имел на планете Земля всего один знакомый Наде аналог в английском и произносился как «Упс».

Вздохнув, недоразвитая Служительница покосилась на матушку и уточнила у Сил:

– Почему мама стала вас видеть?

– Мы устранили яд, но… возможно… часть магии… – Что-то извне осталось в воде… – В металле… – Передалось с едой. Эффект должен пройти… – Наверное… – Предполагаем… – Рассчитываем… – Надеемся!.. – загалдели Силы Двадцати и Одной в свойственной им разноголосой манере, усиленной чувством вины и беспокойства.

– А теперь я еще какой-то шум слышу. Будто кто-то говорит, но неразборчиво. Слов не различить. – Голос Веры Николаевны дрогнул, ложечка, выпавшая из разжавшихся пальцев, звякнула об ободок чашки.

– Мама, ты не волнуйся. Силы говорят, что яд, который менял цвет воды, они убрали, но какая-то безопасная часть магии могла остаться в посуде. Вот она так на тебя и подействовала, дала способность видеть то, что остальные люди не видят. Ты теперь Силы немножко видишь и слышишь.

– Если этот фейерверк и вопли под потолком – немножко, – дрогнул голос матери, – то как все это воспринимаешь ты?

– Как всегда. Я привыкла. Цвета, запахи, звуки вперемешку накатывают постоянно, – просто ответила Надя и весело рассмеялась: – А иначе с чего бы я была у тебя такой странной? Добавки-то в пищу только сегодня капнули.

– Ой, Надюш, и долго у меня будет это… – подобрать подходящее словесное описание происходящему бедламу женщина затруднилась и просто вопросительно взглянула на дочку как на единственного доступного эксперта по части небывальщины.

– Они говорят, эффект может исчезнуть, – пожала плечами «переводчица» и честно добавила: – А может и не исчезнуть. Это как повезет или не повезет.

– Зато Ванюше можно не звонить. Это точно не по его части, – пробормотала себе под нос Вера Анатольевна и решительно достала из шкафа пузатую темную бутылочку с ликером. Кажется, у дамы средних лет на трезвую голову многоцветная и многозвучная реальность усваиваться отказывалась.

Мама покачала тягучий ликер в рюмашке, намекая на готовность капнуть чуток дочке. Надя помотала головой и придвинула к себе всю бутылку. Нет, не пить. Вкус спиртного девушка не очень любила, а вот богатый сливочно-кофейный аромат с нотками алкоголя ей нравился. Потому мама пила, а Надя нюхала еще с полчасика бутылку. Под ликер и велась неспешная беседа. Нет, не о Силах, увлекательной работе на них и главном вопросе дня: зачем кому-то очень могущественному понадобилось вредить Надежде, а о дачно-огородных работах и вареньях-компотах.

Касательно цветного мельтешения и стоящих за ним личностей, которые по сути ничего общего с людьми не имеют, Вера вопросов не задавала. Она откровенно призналась дочке, что ей сложно не только говорить, даже думать обо всем этом. Сразу голова болеть начинает. Потому мельтешит что-то, и пусть мельтешит, пятен-то на обоях не останется, вот и ладно. А что Надюшка с этим самым чем-то или кем-то общается, так пускай, вроде как вреда нет, одна только польза.

Почему-то заодно с ликвидацией Силами ядовитых эманаций из головы мамы Веры стал стираться и сам факт проявления магической угрозы. Нет, она вроде как не забыла его совсем, но перестала считать реальным и значимым, перестала волноваться о бывших и потенциальных будущих опасностях такого рода.

Силы спокойно выслушали слова женщины и ничуть не удивились. Наде же дипломатично пояснили: людям технических миров вообще не дано воспринимать Силы, истинную магию и прочие проявления чудесного в полном объеме. Разум реагирует столь специфично, что даже внешние проявления магии им игнорируются, забываются или истолковываются так, чтобы объяснение не выходило за рамки законов мира.

Поразмыслив, Надежда согласилась: то, что мама кое-что подзабыла и перестала волноваться за дочку – только плюс! Кстати вспомнился и недавний случай с незадачливой подругой «самоубийцей» Любашей, едва не шагнувшей из окошка и списавшей все на порчу и соперниц. Да, людям проще выдумать объяснение, чем разобраться и принять истинную природу чуда как данность. Это ей все просто и радостно, ну так она же чудачка. Потому и радуется, что чудес в ее жизни сейчас стало больше!

И пусть юрист, избалованный постоянным присутствием чудесного, ворчит про зарплату; само общение с Силами, их светлая радость и яркие многоголосые краски – вот она, истинная щедрая плата за все Надины труды, ради которой ничего не жаль. Так ведь Надежда ничем и не жертвует, потому как ужасно интересно оказалось беседовать с Силами, искать с законником Дарсеном решение для их увлекательных задачек.

Страшно Наде не было, почему-то в душе жила твердая уверенность – что бы ни случалось, ее и тех, кто ей дорог, защитят. Укладывалась спать девушка с улыбкой, и улыбка эта блуждала на ее губах всю ночь.

Глава 8
Что говорить, когда нечего говорить

Уверенная в заботе и присмотре Сил, Надя спала сном младенца, а на работу утром выходила с улыбкой на губах. Настроения не испортила даже мелкая морось осеннего дождичка. Ветра не было, потому девушка не стала открывать зонтик. Так и шла, чуть запрокинув голову к небу, чтобы видеть мягкие серые тучки, обложившие горизонт точно ватой.

– Надежда? – окликнул мечтательницу голос.

Надя обернулась. Хлопнула дверь, и из серой высокой машины (в марках четырехколесных средств передвижения девушка совершенно не разбиралась), припаркованной у тротуара, вышел незнакомый мужчина. Раскрыл над ней зонт, прикрывая от дождя.

– Доброе утро. С вами хотел побеседовать Виктор Леонидович.

– Я не знаю такого, – ответила девушка совершенно безмятежно, потому что от сероглазого незнакомца с короткой стрижкой веяло удивительно спокойным ароматом сухой осенней листвы, совпадающим с ее нынешним настроением.

– Он вас тоже знает лишь понаслышке. Заодно и познакомитесь. Не волнуйтесь, это деловой разговор.

– Я не волнуюсь, – улыбнулась Надя. – Только мне к девяти на работу. Не хочу опаздать.

– Думаю, вы успеете. Я подвезу, – пообещал незнакомец и приглашающе кивнул в сторону машины. От него повеяло весенними льдинками вперемешку с лунным светом. Кажется, мужчина был доволен итогом разговора, или, возможно, радовался тому, что не оправдались его худшие опасения о женских капризах и страхах.

Машина бесшумно тронулась с места и в считаные минуты доставила Надю на стоянку перед частным домом, которому больше соответствовало бы звание особняка.

Надежда частенько проходила по этой улочке мимо основательного забора из красно-белого кирпича, видела башенки и большие окна здания за стенами, но никогда не задавалась вопросом о принадлежности, воспринимая дом и забор как часть пейзажа.

Провожатый, исполнивший роль шофера, не ограничился доставкой до дверей. Он сам вышел из машины и провел Надю по почти безлюдному дому. Лишь где-то промелькнула фигура смахивающей с мебели пыль немолодой женщины. Довели Надю до большой комнаты с диваном, парой кресел, журнальным столиком и здоровенной плазменной панелью во всю стенку.

Не комната для бесед, скорее личный кинозал. Почему-то ее привели не в кабинет, коль разговор обещали деловой, а сюда. Может, хотели как-то подчеркнуть неформальность обстановки?

Не успела Надя присесть на диванчик, как в комнату, на ходу застегивая среднюю пуговицу пиджака, вкатился низенький, почти лысый мужчина с улыбкой на полном лице и совершенно холодными, расчетливыми, как кнопочки калькулятора, глазками.

Теперь Надя вспомнила, что пару раз видела его в местных новостях. Кажется, это был Красильников, крупный бизнесмен и меценат. Пахло от него не то чтобы откровенно неприятно, но Наде никогда не нравился запах попкорна с сыром, а уж если смешать его с цитрусовым одеколоном… Словом, впечатление получалось странным. Скорее всего, странным было и состояние хозяина дома: расчет мешался у него с полным неверием и насмешкой то ли над ней, Надей, то ли и над Надей, и над самим собой одновременно.

– Доброе утро, Наденька, приятно познакомиться. Митя, попроси, чтобы нам чай организовали. Или ты, Надюша, кофейку с утра желаешь? – потер руки живчик, плюхаясь в кресло рядом и расплываясь в очередной улыбке.

– Не надо ничего, – качнула головой девушка, сразу же уяснив всю подноготную приглашения. – Я вам все равно ничем помогать не буду, не потому, что не хочу категорически или деньги совсем не нужны…

– Отчего же, Надюша, не будете? Вадиму вы отличный своевременный совет дали! Я многого не попрошу и наградить могу щедро! – Улыбка все еще липла к губам бизнесмена, а вот глазки-калькуляторы стали еще жестче.

Дмитрий на миг-другой покинул комнатку, вероятно отдавая распоряжения, и тут же вернулся, заняв место в паре шагов от кресла начальника.

– Я постараюсь объяснить, – помявшись, ответила Надя. – Не обижайтесь. У вас и так все получается, вы многое умеете, вам везет. А если начнете мои подсказки слушать, то все свое везение невольно на них обменяете. Плата за выгоду выгоды не стоит. Если не случайно совет дан, не от сердца, за него можно ненароком заплатить дороже всей полученной прибыли. По семье, друзьям, здоровью, делу любимому стукнуть может, восстанавливая баланс.

– Хм. – Живчик-толстячок задумался, просчитывая, не пытается ли его развести странная девчушка, благодаря случайным или не случайным словам которой личная идея Красильникова по сбыту неликвидных акций дала небольшую осечку. Вот потому, собственно, а вовсе не в погоне за прибылями, он пожелал увидеть советчицу. Подвыпивший Вадим в клубе на юбилее мэра был довольно откровенен, может, и еще что дельное сболтнул бы, да за ним явился Гаврилов и уволок чуть ли не на прицепе.

Теперь бизнесмен смотрел на девчонку и не знал, что делать. Что использовать не получится, каким-то звериным чутьем Виктор Леонидович почуял почти сразу, а своей интуиции он привык доверять. Но теперь речь шла еще и о другом: если ее талант ему непригоден, не получится ли так, что он очень пригодится конкурентам и доставит ему, Виктору, проблемы?

Чтобы потянуть время для размышлений, бизнесмен машинально подался к пульту и щелкнул кнопкой. Лучше бы он этого не делал.

За миг до нажатия панической сиреной взвыли Силы Двадцати и Одной:

– Служительница, прячься, чары-убийцы! Синий!

Тренированным спецом Надя не была, зато доверие к Силам испытывала полное, потому прыгнула за диван, пытаясь укрыться от чего-то опасного за его высокой спинкой. То же самое с отставанием в долю секунды проделал и Дмитрий, попутно снеся пухленького подопечного-босса с кресла и припечатав его за длинным диваном к полу. Одновременно с этим полыхнула яркая синяя вспышка, раздались взрыв, звон, треск и скрежет. Запахло горелой пластмассой, по полу, стенам и мебели забарабанили осколки. Задымило. То, что осталось от большой плазменной панели, плавилось, горело и нещадно воняло.

Прикрыв босса от первого удара, Дмитрий не мешкал, подхватив оглушенного происходящим Виктора за плечи, почти поволок его к выходу. Свободной рукой мужчина цапнул за руку полуоглушенную девушку.

Захлопнув дверь в задымленную комнату, крикнул спешащим на шум молодцам при оружии:

– Стас, Сергей, огнетушитель тащите! Плазма рванула!

– Они ж не взрываются, – вякнул на ходу, вытаскивая из шкафа у стены баллон с огнетушителем, высокий, стриженный чуть ли не налысо здоровяк.

– Зайди, глянь, – рявкнул Дмитрий, мотнув головой в сторону двери, из-под которой начал просачиваться первый дымок.

Второй крепыш с волосами, завязанными в короткий хвостик, болтать не стал, лишь схватил еще один красный баллон с раструбом, сорвал пломбу и поспешил к двери.

Ошарашенный, чуток растерянный Виктор Леонидович крякнул, пригладил жиденькие волосы на голове, одернул пиджак и качнул головой:

– Однако… Вы как, Надюша, целы?

– Да, – кивнула девушка, пытаясь одновременно общаться с людьми и выслушивать отчаянные вопли Сил, вещавших что-то о якорях, крючках, магических ловушках и неразличимой опасности.

– Она первая среагировала, – мигом заложил Надю телохранитель. – Если бы не она, я мог не успеть прикрыть.

– Однако… – снова повторил Виктор Леонидович. – И часто у вас такое случается, Надя?

– Случается разное, такого еще не было. Техника при мне ни разу не взрывалась, – призналась девушка и искренне поблагодарила: – Спасибо, Дмитрий, я растерялась.

– У тебя что, враги есть? – прищурился тот.

– Не знаю, – снова откровенно ответила девушка, потому что истоков радужного безобразия, творящегося вокруг нее в последнее время, не ведала. Да если бы и ведала, то как объяснить людям про Силы, активирующееся ее аурой спектральное убийственное заклинание и прочую метафизическую дребедень с опасными физическими последствиями – действительно не представляла. Во всяком случае, не представляла, как объяснить и не оказаться в комнате с мягкими стенами на полном государственном обеспечении.

Да что окружающие, она и сама-то не очень понимала, откуда конкретно исходит странная угроза, и не могла адекватно оценить степень опасности. Почему-то, несмотря на внешние проявления, ей все казалось чуть-чуть ненастоящим, сказочным и совсем неопасным. Все эти «цветные ужасности», просачиваясь в ее мир, все равно оставались угрозами волшебными. Потому и поверить в их натуральность, даже после падения чеканки, самоубийственной выходки Любки, увядания адениума и взорвавшегося телевизора Надя не могла. И, наверное, к лучшему! Эта терапевтическая доза неверия защищала психику девушки лучше любой стены, а может быть, еще и отводила от нее изрядную часть беды. С этими магическими странностями сложно судить наверняка.

– Митенька, да какие у нее враги? – крякнул от удивления Виктор Леонидович, снисходительно взирая на тощенькую забавную чудачку. Безобидность девочки была очевидна так же, как и ее странность. В его дела, это матерый бизнесмен теперь видел четко, Надя влезла совершенно случайно и больше туда соваться не собиралась. А вот кое-что другое стоило уточнить.

– Ты будущее, что ли, видишь?

– Нет, – искренне удивилась Надя и замотала головой. – Как его можно видеть точно? Это же так много всяких нитей среди других нитей основы, которые сплетаются как хотят, от каждого нашего вздоха! Если кто такое видеть может, то он сумасшедший!

– А как тогда с теликом смогла среагировать? – недоверчиво прищурился Дмитрий.

– Он стал нехорошо пахнуть. – Девушка подыскала довод, который действительно реально существовал для нее наравне с синим всполохом.

– Ничего не чуял, – честно признал телохранитель.

– Я на запахи обостренно реагирую и чую не так, как все, – виновато пожала плечами девушка. – Вы вот для меня сухими осенними листьями пахнете, а Виктор Леонидович попкорном с сыром. А телевизор вдруг запах, как дохлый голубь. Вот я и шарахнулась.

– Хм, – еще раз хмыкнул бизнесмен, оценивая странность собеседницы. Он все никак не мог для себя точно определить ее полезность и возможность использования, а также степень безопасности пребывания рядом с девушкой для себя лично. Взорвалась ли плазма, потому что эта странная Надя была рядом с телевизором, или он и так должен был взорваться, а Надежда спасла людей, успев поднять тревогу?

Точного ответа не было, потому Виктор Леонидович решил подождать и не рисковать здоровьем попусту. В конце концов, от неутоленного любопытства и призрачных перспектив убытков еще никто не умирал, в отличие от взрывающихся плазменных панелей. Которые, кстати – прав Митя, – вообще не должны были взрываться, потому как просто нечему в этих изделиях, насколько понимал не очень-то сведущий в технических деталях бизнесмен, взрываться. Если, конечно, никто не заложил туда взрывчатку. Но насчет последнего, тут Виктор Леонидович как раз был совершенно уверен, его парень разберется. Мальчик недаром свой хлебушек с маслом ест.

– Вот что, Митенька, мы и без того девушку напугали и задержали, подбрось ее до работы. А вы, Надюша, пожалуйста, не отказывайте сразу, если я вас кофейку попить позову. Обещаю, вытягивать коммерческие тайны из вас не буду.

Дмитрий очень неохотно качнул головой, но все-таки решил довериться паре ликвидаторов возгорания, уже покончивших с работой, и оставить шефа на них. Удивленные мужики как раз вызвали уборщиков для продолжения наведения порядка в кинозале, сами же переключились на опеку начальства.

– Пошли, ясновидица, – буркнул телохранитель и мотнул головой.

Все дорогу до офиса (адрес Наде называть не пришлось – Дмитрий все прекрасно знал сам) провожатый косился на девушку и хмурился. Никакой явной вины за ней он не видел. Если судить логически, ее и быть-то не могло, однако где-то внутри скреблась мышка подозрения. И не за что, и не о чем, а все же… Это как с черной кошкой – вроде и нет ее вины в том, что дорогу хвостатая по своим делам перебежала, а все неприятности потом на нее валят.

Наконец, уже притормозив у офиса Степаныча, Дмитрий не выдержал и хмуро уточнил:

– Это точно не ты?

– Я не взрывала телевизор, – пожала плечиками странная девушка, явственно что-то недоговаривавшая, – но вокруг меня последнее время много всего странного происходит. Наверное, и Виктору Леонидовичу могло случайно достаться… Просто потому, что рядом был.

– Хм, как тогда офис до сих пор не в развалинах? – хмыкнул Дмитрий, побарабанив пальцами по рулю.

– Может, потому что я там только работаю, – пожала худенькими плечиками Надюша. – И никто у меня ничего про всякое такое не спрашивает. А может, потому, что у нас плазменных панелей нет.

Дмитрий еще раз согласно хмыкнул и нажал кнопку, фиксатор дверей щелкнул, освобождая девушке путь из машины. Дальше держать странную пассажирку, совершенно не похожую на тех, с кем ему приходилось обычно иметь дело, смысла не было. Ну не подложила же она взрывчатку, в самом деле! Когда бы? Он с гостьи глаз не спускал. А вот шефа, как ни крути, спасла. Потому и расщедрился телохранитель на легкий наклон головы и короткое «спасибо».

Надя едва заметно улыбнулась в ответ и выскользнула из машины.

– Подожди, – запоздало окликнул ее Дмитрий. – На, возьми! – Телохранитель сунул девушке свою визитку – обычный гладкий прямоугольник с именем и номером сотового без всяких должностей. – А почему я пахну осенними листьями?

Надя взяла визитку, снова повела плечами, позволила задумчивой улыбке погулять по губам и ответила:

– Я точно не знаю, Дмитрий. Может быть, так смешались горчинка вашего прошлого и покой настоящего. И человек вы хороший.

Дмитрий скептически скривился.

– Не подлый, не злой, немного уставший и очень одинокий, – перечислила Надя.

– Я вообще-то женат, – фыркнул телохранитель.

– И что? Порой это не исключает одиночества, – снова повела плечами девушка. – Это с собакой под боком невозможно быть одному, а с другим человеком запросто.

– Похоже, ты и впрямь что-то видишь, – задумчиво (для потрясения основ мировоззрения девушка не сказала ничего выдающегося) проронил Дмитрий, почесав большим пальцем едва заметный шрам на правой щеке.

– Я лишь хорошо различаю цвета и запахи, – снова решительно открестилась от титула ясновидящей Надя.

Возможно, она сказала бы еще что-то, если бы не оклик главбуха. Вернувшаяся из отпуска Дарья Вадимовна каравеллой, плывущей по волнам, несла свое пышное тело в сиреневом плаще по направлению к офису и зычно звала:

– Надюша, голубушка, ты-то мне и нужна! Лапочка, я у Степаныча тебя отпросила, чтобы ты мне послезавтра с организацией юбилея в кафе помогла. Только тебе доверить могу за всем проследить!

Дмитрий еще раз хмыкнул, потом решительно стащил с пальца золотой ободок обручального кольца, бросил его в бардачок и тронулся с места. Давно уже пора было все закончить, а слова этой чудачки стали последней каплей в наполненной до краев чаше общей усталости. Пусть Ленка, как собиралась, к маме уезжает. Да и квартиру ей купить, если начнет воду мутить, недолго. Пора перестать пытаться склеить то, что давным-давно разлетелось вдребезги. Никакому клею не под силу такое чудо. Зато некоторая сумма наличными, предложенная нужным людям, быстро приведет душевное одиночество в соответствие с отметками в паспорте.